You Can't Get Enought

В череде предыдущих этот вечер оказался особенно теплым. На календаре еще была весна, но возникла иллюзия, что лето уже давным-давно вступило в свои права. Косые лучи заходящего солнца запутались в верхушках деревьев на противоположном берегу озера и отразились от его поверхности слепящими бликами. Птицы, занятые брачными играми, не спешили замолкать, и отовсюду доносились их мелодичные трели. Даже сверчки, и те уже проснулись и завели где-то в зарослях молодой травы свои бесконечные песни, к которым вскоре присоединилось кваканье лягушек. Рихард вышел на крыльцо, пол которого уже слегка подгнил, и положил руки на нагретые за день шероховатые от непогоды перила. Он прикрыл глаза и подставил лицо начавшему остывать ветру, принесшему с озера освежающий холодок. Как же было хорошо наконец-то дышать свежестью, а не затхлым, пропитанным сыростью и пылью, воздухом хижины Тилля. Рихард был вынужден вдыхать его с самого утра, пытаясь разобраться в холостяцкой берлоге давнего друга. От ароматной свежести расхотелось даже курить. Да и сигареты с зажигалкой остались где-то в недрах домика. С громким кваканьем в воду плюхнулась лягушка, и этот звук отвлек Рихарда от медитативного созерцания окрестностей. Весь день он сортировал и расставлял вещи в надежде, что физическая усталость поможет прогнать проклятые, ненужные мысли о друге. Но нет. Мало того, что они никуда не ушли, так еще к ним прибавились гудящие колени и почти разламывающаяся спина. — Ты правда считаешь, что это хорошая идея? — спросил за спиной Тилль, и Рихарду показалось, что он каждой клеточкой тела ощущает сомнения и недоверие друга. — Да. Это хорошая идея. — Я что-то ни хрена в это не верю. Не получится ничего, Шолле, — тихо произнес Тилль, помолчав пару минут. — Почему не получится? Все у нас получится! Тебе нужно перестать сомневаться в себе. Хватит уже. Возьми себя в руки. — Рихард обернулся и посмотрел на Тилля, напряженно глядящего на него исподлобья. Накаченные руки Линдеманна были скрещены на мощной груди, но в глазах этого воплощения силы читался самый настоящий детский страх. — Легко тебе говорить… — буркнул Тилль. — Ты что, боишься — публика тебя не примет? Забей ты на это! Примут, как миленькие. — Рихард постарался придать голосу побольше уверенности и ободряюще улыбнулся. — Вот, давай уже окончательно со всем разберемся — скажи мне четко: почему у нас ничего не получится? В чем я был не прав? И оказалось, что Рихард ни в чем не ошибся. Разве что в мелочах, но в целом… У них все получилось! И разговор, что состоялся тридцать лет назад на этом самом крыльце, теперь был лишь воспоминанием, предваряющим головокружительный полет к солнцу. Рихард улыбнулся: они всё смогли. Сомнения и страхи были отброшены и забыты. Из деревенских парней-работяг с туманными перспективами они превратились в обеспеченных, пресыщенных славой и вниманием мировых звезд. Однако в душé остались самими собой, теми, чья новая жизнь началась с этой хижины. Рихард вздохнул. Если он все еще был самим собой, то как умудрился потерять друга? И родственника. Что пошло не так? Почему был близко, но при этом оказался слишком далеко, чтобы предотвратить катастрофу? Что с ним, с Рихардом, случилось? А что случилось с Тиллем? Что вообще с ними произошло? Была дружба и не стало ее. А ведь казалось, они всегда будут вместе, рука об руку, до самого конца. Два сердца в одной груди, черт возьми! Но Рихард взял и… Не сделал то, что должен был. Не врезал по угашенной физиономии, не наорал… Не попытался достучаться до разума. Но разве это помогло бы? Не послал бы его к чертовой матери Тилль? Послал бы. Да еще и посоветовал, как и в какой позе там будет удобнее. И не было бы мира в «Раммштайн», получилась бы очередная грызня, давящая на нервы и отбивающая всякое желание работать вместе. Поэтому проще было махнуть рукой, надеясь, что однажды все образуется. — В чем я был не прав, Тилль? — снова спросил Рихард, глядя на дальний берег озера, где у леса начали сгущаться сумерки. Наверное, нужно было рискнуть. Стоило отходить Тилля кулаками, запереть на ночь в туалете, чтобы заклинившие мозги встали на место. Тот ведь когда-то сделал это для него. Встряхнул за шкирку, как котенка. Пусть через гнев, обиду и непонимание, но Тилль заставил Рихарда задуматься. Не сразу, а через несколько лет, но он нашел-таки выход. Принял верное решение. А он, Рихард? Что сделал он? Да ничего. Вернее — сделал вид, что ничего не замечает. И вот теперь… — А я уже боялся, что заблудился, — прозвучал неожиданно за спиной знакомый голос. Рихард вздрогнул и обернулся — Пауль! Собственной персоной. Пожаловал в деревенские ебеня и сейчас с интересом и настороженностью глядел на него немного склонив голову на бок. Сколько они не виделись? Полгода? Или даже больше? — Я хотел навестить тебя в Берлине, но оказалось — мы с тобой разминулись. Мне пришлось побеспокоить Неле. Она сказала, ты с утра уехал сюда и просил тебя не трогать, — пояснил он. — Тебе всегда было насрать на мои просьбы, — со вздохом произнес Рихард, чувствуя, как при виде Пауля на сердце становится теплее и спокойнее. — А я специально хотел побыть сегодня здесь один. В ответ Пауль лишь кивнул и подошел к Рихарду, обняв ладонями перила рядом с его руками. На несколько минут воцарилась тишина в которой Ландерс молча смотрел на окружающий пейзаж и чуть морщился от становящегося все более прохладным ветра. — Решил заняться разборками? — спросил наконец он, глядя куда-то вдаль. Рихард покосился на объемный мусорный мешок у двери, куда сгреб всякий хлам. Однако опыт подсказывал, что вопрос Пауля был совсем не о нем. — Да, — коротко ответил Круспе. — Пытаешься понять, что сделал не так? — Типа того… — Ты все сделал так. Не вини себя. Просто иногда случается, что никто и ничто не может остановить человека, который не хочет, чтобы его останавливали. Ты бы ничего не изменил. Забудь это все. Пора. Год прошел. — Пауль вздохнул. — Сегодня ровно год… Рихард криво усмехнулся и прикусил губу. Год… С одной стороны много, с другой — так мало! Кажется, только вчера с ужасом листал новостные ленты с обсуждениями неприглядной правды бэкстейджа «Раммштайн», совсем не думая, что этот поток дерьма унесет большую часть того, чем он дорожил. Рихард помнил те заголовки, юристов, журналистов, полицейских… А потом, позже… До сих пор в памяти были живы мельчайшие подробности того звонка… — Ты бы не переупрямил Тилля, — тихо продолжил Пауль, чувствуя настрой Рихарда. — Он решил уйти по-своему. Другого выхода он не видел. И не увидел бы. Просто не захотел. Тилля было не остановить. У него сорвало тормоза, как у неисправного грузового поезда. — Но я ведь увидел. Я остановился! — возразил Рихард. — Ты — это ты. Едва не откинувшись с наркоты, ты выбрал жизнь. Ты захотел ее выбрать. А Тилль… — Зачем ты хотел увидеть меня? — спросил внезапно Рихард, решив прекратить болезненный разговор. — Решил убедиться, что с тобой все в порядке. Да и я сам… Годовщина все-таки, а остальные ребята заняты кто чем и не особо хотят вспоминать… А мы с Ари решили-таки развестись. Нечего нам друг друга мучить. То, что было разбито, уже не склеить. У нее не получилось простить и забыть мои грехи в турах, — просто и немного сумбурно ответил Пауль, и Рихард посмотрел ему в глаза. Ландерс не лгал — в его взгляде отчетливо читались беспокойство, страх и тоска. — Я в норме. Правда. Просто раз сегодня такой день, то я решил позволить себе немного расклеиться, — признался Рихард. — Да и Неле давно говорила Кире, что ни у нее, ни у Марии не хватает духа тут разобраться. Пауль кивнул, и Круспе почувствовал, как теплая ладонь накрыла его руку. Он вздрогнул понимая, что именно этой молчаливой поддержки ему все время и не хватало. Как не хватало тепла, уверенности и покоя, что всегда приносил с собой Пауль. Была не была? Может быть на руинах прошлого у них получится новое настоящее? — Я тут думал… По поводу предстоящего тура с «Эмигрейт», — заговорил Рихард, стараясь уверить себя, что не совершает ошибку. — Поедешь со мной? Мне нужен гитарист. — Он напряженно посмотрел на Ландерса. — Ты нужен мне, — добавил он чуть погодя. — Опять я второй гитарист… — с притворным сожалением и широкой улыбкой на губах сказал Пауль, и Рихард понял: он согласен. На все. С самого начала.