Выход

Девушка стояла посреди поляны и громко ругалась на сидящего у потухшего костра Наруто. Девушка... Какаши пристально всмотрелся в куноичи. Несмотря на совсем еще детские черты ученицы, она почему-то продолжала казаться ему старше. Джоунин попытался сосредоточиться и вспомнить, в какой момент он перестал считать ее девочкой, но голова снова начала раскалываться. Точно! Сакура неуловимо изменилась, когда в одной из прошлых попыток он сказал, что чувствует себя плохо. Тогда его удивило, с каким пониманием Харуно отнеслась к его здоровью. Он все еще не мог понять, что изменилось в ученице, но после тех слов она как будто стала старше. Хотя, возможно, его просто впечатляла неожиданная ответственность куноичи. Не отрывая взгляда от кричащей Сакуры, мужчина уже на автомате вытащил из аптечки таблетку и быстро ее запил. Он не знал, что делать дальше. Любые попытки спасти кого бы то ни было, всегда заканчивались смертью. Джоунин глянул на циферблат – через час снова кто-то умрет, и он никак не может это изменить. До Какаши вновь донеслись крики Сакуры. Интересно, если бы она знала, что скоро умрет, потратила бы этот час на ругань? А стал бы Саске изводить джинчурики, если бы знал, что тому остался всего час? Наверное, и Наруто не сидел бы у потухшего костра с видом побитой собаки, если бы знал, что ему осталось совсем немного. Но они этого не знают, и они ему не поверят. Зато знает он. Джоунин снова поднял глаза на неторопливо плывущие облака. Ему тоже больше некуда спешить. Что бы он ни предпринимал, кто-то все равно умрет. Значит, до этого момента они будут просто жить. Какаши достал из рюкзака небольшой пакет, тихо подошел к джинчурики и сел рядом. Проще всего было достать спички, но сейчас мужчина хотел не как проще, а как надо. У них остался час, и этот час они проведут так, чтобы ни о чем не жалеть. У Хатаке не было четкого плана, но первым делом их надо было собрать всех вместе. Поэтому мужчина зашуршал пакетом и попросил стоящего вдалеке мальчика:       – Саске, можешь разжечь костер? В ответ на просьбу тот надменно усмехнулся, но все-таки отложил спальный мешок, который только начал сворачивать, и подошел. Катон был в крови Учих, и буквально через долю секунды Какаши ощутил приятное тепло, исходящее от ярко-оранжевого пламени. Мужчина улыбнулся под маской и зашуршал пакетом. Услышав шелест, Сакура наконец-то перестала ругаться. Джоунин заметил, как заинтригованная куноичи даже подошла поближе, и кивком головы пригласил ее сесть рядом. Честно говоря, это была идея Ируки, и сперва копирующий отнесся к ней крайне скептически, но все-таки послушался и взял упаковку из рук первого учителя ребят. Кто знал, что она пригодится при таких обстоятельствах. Еще раз оценив педагогические навыки Умино, Какаши открыл пакет и достал из него большие белые зефирки, которые тут же насадил на тонкие веточки, поднятые прямо с земли.       – Детский сад. – Фыркнул Саске, но все равно сразу взял протянутую учителем веточку и присел около джинчурики поближе к костру, помещая зефирки в его пламя.       – В детском саду было здорово. – Прочавкал Узумаки. Нетерпеливый мальчик не стал дожидаться, пока его зефирки равномерно обжарятся со всех сторон. Он мгновенно обкусывал любой подрумяненный край, а затем снова помещал веточку над костром. – Там можно было делать все, что хочешь.       – Наруто, ты и в Академии делал все, что хотел. – Резонно возразила куноичи, аккуратно поворачиваю свою веточку так, чтобы ее не спалить. К счастью для Какаши, она отвлеклась и совершенно забыла о своих недавних претензиях к джинчурики. После слов девушки Узумаки на секунду задумался, вспоминая все свои шалости, а потом весело захихикал:       – Сакура-чан, что правда, то правда! Какаши смотрел на ребят, которые абсолютно забыли о всех распрях, и не мог сдержать грустной улыбки. Он уже смирился, что очень скоро кто-то умрет. Несмотря на все его попытки, очень скоро он кого-то потеряет. Видимо, ему просто надо принять, что иногда от него ничего не зависит. Но, по крайней мере, свой последний час они все проведут так, что никто не будет ни о чем жалеть. Только очень жаль, что он не увидит, какими они могли бы стать. Копирующий всмотрелся в эти лица. Хотя нет, он знает, кем они станут. Сакура вырастет в очень сильного ирьенина, и Какаши будет очень ей гордиться. В то время как Наруто станет настоящим героем и завоюет любовь всей Конохи. Джоунин будто наяву видел будущее своих учеников. Улыбка под маской замерла. Он действительно уже видел, как выросли его ученики. Сакура стала самой сильной ученицей Пятой, а Наруто спас Коноху от Пейна. А Саске... В который раз раздался крик вороны, и Какаши перестал улыбаться. Он наконец-то понял... Он наконец-то понял, почему после его слов о плохом самочувствии Сакура будто выросла. Потому что он уже знал, что взрослой она будет ирьенином. В его голове эта ассоциация была прочно установлена... Но самое главное, джоунин наконец-то понял, почему умирали все кроме Саске. Итачи не мог убить брата. Даже если это был ненастоящий брат в ненастоящем мире...

***

      – Неплохо, Какаши-сан. У единиц получается самостоятельно покинуть гендзюцу. Несмотря на похвалу, возвращение в реальность давалось очень тяжело. Хрипло дыша, мужчина грузно упал на колени и через силу поднял голову, чтобы с ненавистью посмотреть снизу вверх на склонившегося над ним Итачи. Запас чакры почти иссяк, и копирующий едва держался. Впрочем, сложная иллюзия отразилась не только на джоунине.       – А ты, я вижу, начинаешь сдавать. – С трудом прошептал Какаши и еле заметно кивнул на тонкую струйку крови, которая текла из краешка рта нукенина. Видимо, Хатаке был прав, потому что отступник ничего не ответил. Учиха лишь смерил бывшего пленника холодным взглядом и молча исчез в густой листве.