《Not about... Angels》

— Когда-нибудь я привыкну к мысли, что встретил самую удивительную девушку в этом и других мирах, — тень улыбки проскальзывает на губах брюнета, пока тот, словно окутанный видением, продолжает впитывать каждую букву, проходясь взглядом по словам, — я солгу, если скажу, что не готов поддаваться этому удивлению миллиарды раз. Сложно сказать, сколько часов пробегают перед глазами нефилима, заставляя того тонуть в океане памяти, вынудив обрести то, чего он был лишён долгие годы и увидеть то, чего раньше не касался золотистый взгляд. Фрагменты собственной жизни, в каждом из которых появляется её прелестный лик. Неважно, будь то начало, середина или конец, он заполняет сердце теплотой, а жизнь обретает смысл. Ту самую искру, что многие так часто пытаются найти в мире литературы, погружаясь в омут романтичных историй с каждой перевёрнутой страницей. Безвозвратно отдав частицу своей души, часть которой непременно сольётся со второй половинкой с первыми лучами солнца, озарившего их спальню. С первым стуком влюблённых сердец. Сомнений в том, что Эрондейл может вечность предаваться воспоминаниям, не остаётся, но лишь потому, что последнее из них разбивается об имя возлюбленной, оставившей свой невидимый отпечаток на его душе, поселив там покой. Имя, что ему так нравится смаковать на кончике языка, переходя на шёпот, падающий на кожу, подобно лёгкому дуновению. Невесомо, мгновением позже впитываясь в каждую клеточку её тела. Высшая степень наслаждения, которую он готов отдать, не раздумывая, взамен за один лишь взгляд. За одно мгновение, что брюнет использует, убедив Селин не исчезать, ведь иначе всё потеряет свой смысл. Погибнет вместе с его сердцем, что останется подле её, рядом с любовью. — Мои мечты и чувства в сотый раз... — любимые строки сами собой слетают с уст, прежде чем брюнет наконец поднимается с пола, намереваясь отправиться туда, где солнце не покидает небес, а зачатки любви показывают свои первые ростки, вскоре превратившись в одно из самых бесценных, подобных дару, чувств, — идут к тебе дорогой пилигрима. Эти же слова оказываются для охотника ориентиром, тем, что помогает не сбиться с пути, которого он практически не замечает, ведь частичка его души последовала за блондинкой, оберегая ту от невзгод и печалей. Она, словно компас, ведёт Джеймса самыми короткими из всех возможных дорог, что сведутся в одну, как только механическая птица поднимется в полёт, забирая молодого человека с собой, чтобы сделать остановку в Париже. ~~~ Город Любви – место, вызывающее неутомимое желание потонуть в его атмосфере, пройтись по улочкам, впитывая запах свежей выпечки, что привычно перекликается с одним из бутиков. Совсем рядом, там, где появляются на свет самые прекрасные ароматы, от которых кружится голова и путаются мысли. Хочется тонуть, позволив невидимому потоку унести себя прочь от шума. Дальше от боли и печали. Ближе к мечтам. Они же приводят девушку в библиотеку Парижского института, которую она не покидала, как только пересекла его порог несколько дней назад. Разве можно сбежать из того места, что дарит долгожданный покой, пускай и временно? Одна книга сменяется другой, полка, на которой не остаётся историй, что охотница не прочла, заменяет собой другую. Тихо хмыкнув, Эрондейл в привычной манере прикусывает уголок нижней губы, пока пальцы перебегают по корешкам, в надежде выбрать новое произведение, что увлечет её настолько сильно, что вынудит забыться. На доли секунд облегчит то, что лишает сна каждую ночь, заставляя просыпаться со слезами, которые, казалось, иссякли, окончательно исчезнув. — Наконец нашла, — уставшая улыбка касается её губ, исчезая в уголках, в то время как Селин, ведомая желанием, подносит книгу к кончику носа, наполняя лёгкие неповторимым запахом, и только после этого произносит первые слова вслух: — Каким бы счастьем было для меня, проснувшись утром, увидать воочью тот ясный лик в лучах живого дня, что мне светил туманно мёртвой ночью... — День без тебя казался ночью мне, а день я видел по ночам во сне, — глубокий вдох становится продолжением его реплики, которая против воли звучит вслух, лишая девушку уединения, — ничего не изменилось, pasarea mea. И вот тут разбивается последняя невидимая глазу грань, помогающая блондинке всё это время сохранять крупицы самообладания. Вместе с книгой, которая выпадает из её рук, падая на пол, что принимает в свои «объятия» и охотницу, потерявшую опору под ногами. «Ничего не изменилось...» – слова, которые девушка тихо шепчет, прежде чем спрятать лицо в ладонях, позволив солёным дорожкам скатиться по щекам. Слова, всё это время крутившиеся в голове, мгновенно теряются, пока омут золотых глаз медленно, словно вновь изучая, скользит по возлюбленной. Тело же мгновенно пронзает тысяча клинков, за каждую слезинку, упавшую на пол, вина появления которых лежит на нём. Оцепенение, сковавшее грудную клетку, медленно отпускает на какие-то секунды, но и их хватает лишь на то, чтобы в несколько широких шагов сократить расстояние между собой и возлюбленной, садясь перед той на корточки. — Прости... Единственное слово, которое он произносит, прежде чем направить свой взгляд на ладони, что успевают стать для девушки подобием щита. Защитой от самой себя, от него самого, от любого действия или движения, которое Эрондейл непременно совершил бы, если бы не чувство страха, подбирающееся к груди. Боязнь того, что блондинка, сидящая перед ним, не сможет его простить, не сможет более посмотреть зеленью глаз или прикоснуться, как и он не перестанет винить себя за то, что совершил. — Прости... — воздух стремительно покидает лёгкие с каждой убегающей секундой, наполнить которые брюнет не торопится, продолжая медленно шептать то, что хранится в сердце с самого начала, — прости, я не знаю, сколько раз я должен произнести это слово, чтобы вымолить твоё прощение. Желание наполнить лёгкие родным запахом заполняет собой всё в его голове, находя переплетение с очередным касанием, которое он совершает, касаясь тыльной стороной ладони одной из её рук. Медленно, едва ощутимо для неё, но для нефилима одно из самых значимых прикосновений, как и то, что спустя секунды девушка не убирает его руки от своей. Лишь сохраняет молчание, что подобно одной из самых жестоких пыток, разрушающих остатки надежды. — S'il te plaît, ne te tais pas, mon chèri... С его губ срываются заветные слова, та самая мольба, что отдаётся в груди Эрондейл волной тепла и пробирает до дрожи, которая сковывает изнутри, лишая возможности сделать вдох, отчего лёгкие начинает саднить, но и это не сравнится с его прикосновением, заставившим вновь почувствовать себя живой. — Давно простила, в ту самую секунду, когда в голову пришло осознание, что я тебя потеряла. Потеряла того, кто был единственной причиной верить в любовь, — медленный выдох и девушка убирает одну из рук со своего лица, пока вторая в своеволие скользит кончиками пальцев к его ладони, чтобы одним движением переместить их руки к его груди, слишком привычное действие, от которого она не может отказаться, — видимо, теперь моя очередь просить прощения, ведь прожить без тебя так и не вышло, каждая из попыток разбилась о мою к тебе любовь, границы которой никогда не будут проведены. — Не стоит просить прощения, как и проживать свою жизнь без моего в ней присутствия, ведь и я более не смогу прожить и дня без тебя, — после того, как дрожь в теле начинает покидать и его, Джеймс скользит кончиками пальцев свободной руки по тыльной стороне ладоней, прежде чем поднести ту к губам, оставляя мимолётное касание, — без той, кто стал моим добрым утром, той, чьи прикосновения вызывают мурашки по всему телу и той, чья улыбка подобна солнечному свету, без которого мне более не жить. Медленно выдыхает, прежде чем взгляд цепляется за зелень любимых глаз, а руки мгновенно находят женскую спину, привлекая девушку в кольцо своих рук, так крепко, словно, не держи её брюнет, охотница испарилась бы из объятий. Так, будто её не было вовсе. И тут библиотека погружается в молчание, почти сразу же, стоит только тонким пальчикам обнять возлюбленного поперёк торса, пока тот, словно усталый путник, зарывается носом в светлых волосах, наполняя лёгкие родным запахом и оставляя там последние, но очень важные слова: «теперь я от тебя никуда не денусь, mon renard».