Как в песне.

      Весна холодная, хоть заходящее солнце и светит с почти безоблачного неба в попытке прогреть воздух и только недавно показавшуюся из-под рыхлого снега непривлекательного вида землю. Я стою облокотившись о ворота, сунув руки в карманы, а ртом посасывая выигранный у Ромки чупа чупс и всматриваюсь в тяжелую двойную дверь в центре школьного крыльца. Уроки кончились еще полчаса назад, а я все тут, и жду пока она наконец отделается от навязанного ей образом змеиного клубка остающихся на кружки «подруг». Я ведь знаю что ее тошнит от них всех и каждой в частности, и что сплетничать и поливать всех грязью ей надоело еще в конце шестого класса. — Эх, уже восьмой подходит к концу. Как время то летит… Пустой школьный двор на мгновение наполнился тонким металлическим скрипом и из-за двери показалась одетая в пуховик и «ушастую» шапку с заколкой девушка. Она приблизилась, позволив мне подметить изменения в ее образе. Изящные, свежие губки были накрашены чуть выделяющейся на фоне ее натурального цвета красной помадой. Я задумался. Кажется Лилия Павловна, та женщина которую она не стесняясь при всех называет «мама», красит губы точно таким же цветом. Она наконец узнала меня и с ее лица будто ластиком стерлись надменная ухмылка и презрительный взгляд, два неизменный атрибута на равне с всегда чуть больше смелым чем у остальных макияжем прячущие хозяйку за маской «королевы местных сук» как ее называли некоторые. — Все ждёшь, а ведь не обязан, — ее личико засияло, а губы изогнулись в искренней улыбке. Кем бы она не притворялась в школе, хоть «сплетницей», хоть «надменной сукой», еще той зимой я понимал что это — лишь маска. Настоящая Катя была совсем другой. Добрая, смешная, красивая в конце концов, и красота эта была не только внешней. Я люблю Катю. Люблю даже тогда, когда она прикрывшись своей маской неприкрыто посылает меня при «подругах» или язвит в мой адрес в классе. Люблю, ведь знаю что все это не больше чем роль, причем такая которой ей самой не мила. — Не мог же я допустить чтобы беззащитная девушка, тем более такая красавица, в одиночку шла через страшный лес, — Меня можно было упрекнуть в неумелом флирте, но это был не флирт, а лишь констатация факта. Катя снова просияла, подалась вперед и приобняла меня, после чего привстала на цыпочки и легонько поцеловала в щеку оставляя на скуле красный след. — Ох, какой же ты все-таки романтик, Антон. Я стал приподнимать руку чтобы коснуться ее подбородка, и уже хотел что то ей ответить, как из ее варежки с шуршанием выскользнул целлофановый пакетик. К ее ногам плюхнулся и заблестел на солнце небольшой кулек. Я нагнулся и одним пальцем ухватил его за «ушки». В глаза бросилась незнакомая девушкина обувь. На ее ногах красовались начищенные черные сапожки на золотой застежке. Кажется они ей чуть чуть велики. — Сестра отдала, — коротко пояснила Катя на мое разглядывание и немного наклонила один сапог давая хорошенько все разглядеть. — Нравятся? Я разогнулся и посмотрев ей в глаза протянул пакет. — Хорошие, но ты сама мне больше нравишься. Я ничуть не лукавил. Девушка мило зарделась и прикрыла глаза. — Ты не исправим. Вместо слов я чмокнул ее в лоб и взял за руку, мы пошли. Мы двинулись по ведущей от школы тропинке и вскоре вышли на освещенную только что зажегшимися фонарями, отчего-то пустую улицу. Я все еще долизывал свой чупа чупс и палочка торчала у меня изо рта. Солнце скрылось и пар начал густо валить при дыхании. Перемещая палочку леденца языком, я подумал, что она похожа на сигарету, а пар прямо как дым. Катя шла рядом и время от времени запускала ладонь в кулёк, в котором оказались конфеты. — Как день? — спросил я ради интереса. — Да так себе, — просто ответила Смирнова в очередной раз развёртывая фантик. — По географии трояк. Я с важным видом кивнул, хотя мне было наплевать на оценки. — На физре на пары разбивались и двое парней из параллельного, со мной не хотели встать, да так что аж подрались, — она хихикнула. — Все в синяках ушли потом, — она посмотрела мне в глаза. — За меня уже всерьез мальчики дерутся, смотри как бы не отбиваться не пришлось, — она снова прыснула. Хотелось многозначительно промолчать, но упускать возможность немного подколоть ее упускать нельзя было. — Да даже если передерутся все, кто же тебя, мегеру обуздать то сможет? — Слишком ты умничаешь, Антон. Катя насупила носик и отвернулась, как если бы обиделась. Уже зная все ее трюки, я не стал продолжать и просто приобнял ее за талию. Она еще немного поупрямилась, а затем положила голову мне на плече. Так мы дошли до только недавно перекрашенной трехэтажки в которой проживала Катя. — Спасибо что проводил, Тоша, — она обняла меня. Я обнял ее в ответ. Помпон на ее шапке щекотал мне нос, а я смотрел на то пестрящие светом то темные и пустые окна, среди которых по рядку сидящих на подоконнике кукол и воздушным шарам под потолком безошибочно узнавалась Катина комната выходящая на подъезд. — Пойдешь завтра гулять? — спросил я как только она разжала руки. Она сделала вид что задумалась. — А ты меня в кино сводишь? Я улыбнулся. Она тоже неисправима. — Да ну его, — я махнул рукой. — Если охота фильм посмотреть, тогда лучше просто ко мне потом пойдем. Отец как раз из города кассеты новые привез. Катя снова притворилась что думает. — Нууу… даже не знаю, это как-то не то… — по интонации было понятно что она просто интересничает. — Ты невыносима, — я чуть улыбнулся и покачал головой, а затем притянул ее к себе и нежно поцеловал. Поцелуи с Катей уже давно перестали быть чем-то просто приятным и переросли в нечто необходимое. Жаркое прикосновение ее мягких губ к моим стало для меня сродни наркотику, и я хмелел от каждого так, как не захмелел бы ни от одного вина в мире. Я начал отстраняться, но Смирнова взяла меня за грудки и потянула обратно. Поцелуй получился еще страстнее, как и всегда когда она по настоящему вовлекается в процесс. Наконец оторвавшись от губ, она касается моих щек, челюстей и лба, после чего хихикает и отпускает меня. — Удачи пробраться в таком виде через деревню, — она залилась смехом и махая на прощание прошагала к двери. — Тогда завтра в 10? — спросил я ей в спину. Она придержала дверь, обернулась, улыбаясь кивнула и исчезла. — Ммм… Восьмиклассница… — Я невзначай пропел вдруг всплывшый в голове слышанный по радио отрывок из песни. По сердцу разлилось тепло, а губы непроизвольно растягивались в перевернутую дугу. Измазанный в помаде и оглушенный чувствами, я повернулся на месте и поскорее зашагал домой, уже сгорая от нетерпения дождаться следующего дня.