Сэкайден

      Химавари пыталась заставить себя доесть мисо-суп, но это никак ей не удавалось. Тарелка казалась бездонной, а оставшийся рис и закуски из грибов и овощей вообще не вызывали аппетита. Хотя, дедушка тоже не может спокойно поужинать, так что, если она мало съест, её не осудят…       Может, девочке было бы легче… если бы рядом с ней не сидел похититель её родителей, из-за которого многие считают её брата убийцей… — Химавари, ты в порядке? — положив руку на ладонь сестры, спросил Каваки.       За эти две недели они практически не общались и, если честно, Каваки хотел бы продолжить это молчание. В тот день он совсем забыл о ней, а сейчас отправить её в измерение Дайкокутэн уже поздно. Это никак не удастся объяснить. — Ты все еще переживаешь из-за сегодняшней тренировки? — удивился сидящий напротив девочки черноволосый мужчина, и Химавари сразу стало легче.       Голос дяди Такуджи, чем-то похожий на голос отца, успокаивал её уже ни раз за последние две недели, но сталкиваться с его владельцем лицом к лицу девочке не хотелось. У мужчины не было каких-то отталкивающих черт: овальное лицо, острый подбородок и очень красивые бледно-розовые глаза, бьякуганы… правда, очень слабые. А пугало Химу то, что в отличии от многих старших членов побочной ветви, дядя никогда не скрывал свою печать… До лет девяти девочка вообще не сталкивалась с этой особенностью своего клана, а когда столкнулась, старалась не думать об этом, но теперь ей почти одиннадцать, она будущий шиноби… и член клана Хьюга. — Да… немного. Мне как-то неудобно перед ними, — согласилась Химавари, вспоминая тренировку с наставницей Отоми и остальными младшими членами клана. — Не бери на свой счет. У Михари… тяжелый характер. Я уверена, завтра будет лучше, — улыбнулась Ханаби племяннице, вспоминая спор двух девочек на тренировке. — Если хочешь… я могу поговорить с ними, — отстраненно предложил Каваки, доедая закуску из грибов. — Нет, не нужно. Я пойду к себе, — девочка встала из-за стола. — Спокойной ночи, — добавила она, выходя в коридор…       Семья продолжила свой ужин, но Такуджи чувствовал эту гнетущую атмосферу. Отец разбит, Ханаби мыслями уже ушла к племяннице… только Каваки спокоен… и это довольно странное поведение в такой ситуации… Может, он скрывает переживание? Да нет, его тело полностью расслабленно… — Я так не могу… — выругалась Ханаби и отложила палочки. — Может, тогда сходишь к ней? Скорее всего она ещё не спит, — предложил он и, увидев, что девушка захотела что-то сказать, добавил, — я все сделаю сам. — Моя милая дочка… — неожиданно прохрипел старик, с грустью смотря в тарелку супа. — Пап? — А, прости, Ханаби… Я… — Ничего, ничего, я же тоже твоя милая дочка, — улыбнулась Ханаби отцу. — Я пойду поговорю с Химавари… Хорошо?.. Пап?

***

— Я рад, что ты пришел, не придется писать тебе свиток. — Хизаши, что ты задумал? — спокойно спросил мужчина, подходя к пишущему брату. — Ничего, — не отвлекаясь ответил он. — Я допишу прощальное письмо своему сыну и отправлюсь к нашему отцу для… — Зачем ты это предложил?! Мои глаза все равно были бы вырезаны, как и полагается, а теперь… — Я уже говорил. Это мой выбор.       Хизаши вдруг вспомнились нравоучения своего деда о важности клана и опасности самовольничества. Нет «я», есть «мы», нет желания, есть долг, нет выбора, есть судьба, а судьба Хизаши — служение… Кажется, он это повторял так часто, что затмил все остальное, лишая выбора… Но выбор был… был у сестры, был у брата Хиторо, у Хиаши… и у него.       Хисана выбрала выйти замуж за шиноби со слабым бьякуганом, Хиторо выбрал участвовать в боях на третьей мировой войне, Хиаши выбрал убить похитителя Хинаты и все это привело к его выбору пожертвовать собой ради будущего своего ребенка и клана… — Помнишь, что ты пообещал мне перед рождением Неджи? — спросил младший, заканчивая своё письмо для сына и ожидая ответа.       Хиаши молчал, не желая вспоминать сколько раз подводил брата, боясь перечить отцу, и сколько раз брат прощал его. Он помнил тот день, когда не поддержал желание брата дать сыну имя в честь деда перед отцом, и после этого поклялся, что Неджи будет в линии наследования и точно не получит проклятую печать. Но после рождения Хинаты и… — Ты же знаешь, у нас с Чисаки не было детей целых семь лет… Мы с… я думал Неджи будет единственным… а когда родилась Хината и… — вены вздулись, и ярость снова затмила глаза; перед ним снова тот вечер: крик, три отбитых удара мягкого кулака и звук падения. Хиаши осмотрел дом бьякуганом, увидел упавшую на живот жену и шиноби облака, похитившего Хинату, а потом… — Мне жаль, что… — Хизаши прервал скрип открывающийся двери.       В комнату вошла болезненно бледная женщина в черном траурном кимоно. — Чисаки, ты должна отдыхать! — воскликнул Хиаши и бросился подхватить жену, но она легким взмахом руки отказалась от помощи мужа.       Взглядом Хизаши поймал деревянную лошадку, которую подарил женщине отец на ожидание второго внука. Хоть клановый договор призыва с лошадьми небесной степи был полностью выполнен и аннулирован, но многие ещё помнили и проводили параллели с этими спокойными и… свободными животными.       Чисаки убрала игрушку в запах кимоно и села на колени перед братом её мужа… Раньше Хизаши этого не замечал, но у неё очень красивые глаза… цвета расцветающей глицинии*, которая растет в саду побочной ветви клана… В каком-то смысле ему даже завидно, ведь если бы он также не развивал свой бьякуган, у него были бы похожие глаза, и ему бы не поставили печать… Жаль, что это решили за него, и с каждым прожитым днем до трехлетия, и последующими тренировками, глаза травмировались и повторно зарастали тонкой пеленой, превращающей их в бьякуган. Няни даже говорили, что у них с братом формирование шло очень быстро, называя это «Чистый бьякуган», но ему это радости не приносило, только боль и ощущение сухости в глазах… Радовался этому только дед, чьи глаза уже затянулись, став полностью белыми.       А Чисаки… Она всегда была болезненной девочкой и, хоть до трех лет её глаза успели нарастить хорошую пленку для формирования бьякугана, но тренироваться она никак не могла… слишком нежная… как и Хината. — Спасибо Вам, Хизаши-сама, — женщина склонилась перед братом своего мужа в самом уважительном поклоне, шокируя их обоих… — Можешь поднять голову, — спокойно ответил Хизаши, решив немного изменить своё решение. — Если я могу как-то отблагодарить Вас… — мужчина не дал ей договорить и протянул свиток. — Передай это моему сыну в день его пятнадцатилетия. — Я не подведу Вас, — легкий поклон, и женщина забрала из рук деверя. — Хиаши… К тебе у меня тоже есть просьба. — Я обещаю сделать всё, чтобы вы… — Мэя беременна, — перебил брата Хизаши. — Обещай, что на лбу моего второго ребенка никогда не будет стоять эта проклятая печать!

***

— Да… иди к ней, — с легкой улыбкой согласился Хизаши, отпуская Ханаби, потихоньку возвращаясь в настоящее… А в настоящем рядом с ним сидит его любимый внук. — Каваки, что на счет твоей миссии по сожительству с теми двумя? Её не собираются повторить? — Нет. Мне не до этого. Да и после переезда этих двоих к Шикамару ничего о ней не слышно. — Как бы то ни было, они и правда вызывают интерес у многих, некоторые даже… «Единственное, что в них интересно — это то, как Амадо смог вырастить бьякуганы для этих киборгов», — пронеслось в голове подростка, пока его дед развлекал…кстати, а кто он? Хотя, не важно.       Но вопрос и правда интересный. Амадо говорит, что ему показалось, ведь эти двое обычные дети, в которых просто были внедрены клетки Ооцуцуки ради научных исследований способностей Шибая, но Каваки в это как-то не верится… особенно в то, что Амадо нашел тело какого-то «БОГА» сам…       Но есть то, в чем он точно уверен. В тот момент, когда Эйда прикоснулась к его щеке и черные полумесяцы сомкнулись в круге, а белый зрачок, вытолкнув их, поглотил весь глаз*… Каваки видел в них бьякуган. «Надеюсь, Шикамару сможет всё устроить. Не хотелось бы терять этих двоих, пока я не избавлюсь от Момошики и Кода… Хотя от одного из них можно избавиться и пораньше» — Недавно я видел мальчика… Дэймона. — Ты про случай с лицами? — спокойно спросил старик будущего зятя, скорее из-за приличия, чем интереса. — Нет. Мы с племянницей видели его в торговом центре… Довольно яркий ребенок, но жене Шикамару пока удается с ним справляться. — Да, да, очень смешно, — буркнул Каваки.

***

— Заканчиваете это тупое расследование! Мой отец убит! А его убийца бегает по свету, становясь сильнее, благодаря отцу Сарады! — наконец, выкрикнул Каваки и снес одну из бумажных башен в кабинете Хокаге. — У тебя есть проблемы с моим отцом? — надменно спросила девочка сокомандника, но Каваки её не слышит… никогда не слышит. — Нам нужны все силы для поиска Боруто! — Может, если бы все не хотели его убить, он бы мог все объяснить?! — продолжила Сарада, и завязался спор… — А-а, это же договора… — пропел Какаши, предвкушая, сортировку по номерам страниц и не желая вмешиваться в этот ужас. Эта неделя итак слишком ужасна для всей деревни, да и Каваки со своим горячим нравом…       Эх… что за жизнь… Какаши уже пятьдесят, у него проблемы со зрением, и полное нежелание заниматься всеми этими бумагами. За что его вернули в этот кабинет? Он же на пенсии! А ведь мужчина надеялся на спокойную старость с книгой в руках и на горячих источниках… горячие источники… — Видимо, Хокаге вас не слушает, — своим спокойным тоном заметил Мицуки, даже через маску видя блаженное лицо старика, который явно был не в этом кабинете. — Зато я вас прекрасно слышал.       Шикамару вошел в кабинет и отдал Какаши свитки с печатями деревни облака и песка. В каком-то смысле он согласен с Каваки: расследование и правда никуда не может привести, но и открыто объявлять о смерти, опираясь только на слова двух подростков, было бы невероятной глупостью… Правда, Эйде Шикамару верил больше, чем Каваки, но скорее всего это из-за её способности. — Прекрасно, хоть у кого-то здесь есть уши. — Давай заканчивай. Нам нужно время…        Обстановка в деревне не самая радостная; люди взволнованы возвращением Какаши и незнанием, где седьмой, но это поможет растянуть траур и уменьшить взрыв ярости… главное не дать ей разгореться и затушить как можно раньше. Были проблемы с некоторыми жителями, но Наруто, как бы Шикамару его ни просил, не стал разбираться… теперь у них есть весомый рычаг… — Время на то, чтобы порисовать на листиках?! — Шикамару-сан, подойдите сюда, Вам надо это видеть, — спокойно позвал Мицуки, стоя у окна. — Что там? — Мелкий говнюк!       Каваки резко вылетел из кабинета к лицам Хокаге, на которых Дэймон яркими красками рисовал: «Моя сестра лучшая!!!».       Никаких оправданий. Этот мальчишка перешел последнюю черту, когда поставил на лице Наруто Узумаки огромный восклицательный знак.       Каваки вылетел из окна кабинета в сторону мальчишки. Трансформация руки! Замах!       Дэймон уже увидел его, но решил не отвлекаться от вырисовывания смайлика. Когда этот придурок к нему подлетит, тогда и отвлечется, но резкий порыв ветра откинул Каваки на обрыв, а Дэймона схватили за руки, скрестив их за спиной. — Эй, а если бы я не успел закончить! Ты бы мне рисунок испортила! — выкрикнул мальчишка, пытаясь вырваться из хватки женщины. — Ты обещал сестре не отходить от нас ни на шаг и не привлекать лишнее внимание, — спокойно-убийственным тоном ответила Темари мальчишке. Держать его в перчатках было не так уж просто, но и сам ребенок явно не старался вырваться. Возможно, он даже видел, как она подлетает к ним… — Так ты же здесь! И вообще! Я крикнул Шикадаю бежать за мной! Кто ж знал, что он такой медленный!       Темари лишь обреченно вздохнула; придется отчитываться за эту проделку Дэймона и получать выговор. Она направила свой веер к обрыву, подлетая к стоящему на нем Каваки. — Ты в порядке? — Нет. Я его убью… — Эй, тетя! Может, отпустишь меня?! Я же не пыта… Что ты сейчас вякнул?! — Дэймон, ус… Ш: «ТЕМАРИ! ЧТО ЭТО ТАКОЕ!», — резкий и громкий крик ударил женщину прямо в мозг, и она схватилась за голову, отпустив ребенка. Т: «Шикамару-сан, никогда так не делайте! Это очень опасно!». — Э-э?! Тетя, что с Вами?! Вам плохо?! — Твой противный голос услышала, — парень подошел к мальчику и хотел схватить его трансформированной рукой, но Дэймон быстро переместился ему за спину и, замахнувшись ногой, нанес удар… Каваки успел поставить блок, и мальчик отпрыгнул. Ещё замах, уклонение сверху, блок…       «А он стал интереснее…» — Деймон, иди на веер, живо! — приказала Темари, отойдя от крика в голове. — Закончу с тобой позже! — прыгая на приятную и крепкую ткань, сказал мальчик, и женщина полетела на крышу резиденции Каге. — О! Не знал, что дядька так близко!       Каваки подошел к обрыву, с которого открывался вид на крышу резиденции Каге. Шикамару-сан о чем-то говорил с женой, а Дэймон явно перебивал его… надо подлететь.       Парень глубоко выдохнул и поднялся в воздух, он уже делал так на миссии, но тогда было труднее управлять полетом…       Абсурд. Его сбила легкая волна ветра. Да, он не спал последние два дня в поисковом отряде, но не заметить пролетающую на огромном веере женщину… — Да я это до заката в два счета сотру! — Тогда мы заплатим тебе в двойном размере. Сможешь Эйде ещё что-нибудь купить. — Ну и куплю! А ты!.. — Видимо, Дэймон что-то не поделил с Иноджином, — улыбаясь, объяснил Мицуки другу. Этот мальчик казался ему таким забавным… и таким глупым. Даже не заметил, как Шикамару-сан и Темари-сан легко заставили его очищать лица Каге за мизерную оплату в короткие сроки. — Меня это не волнует, — лишь буркнул Каваки, приземлившись рядом. — Мицуки-и! Сходи с Темари и Дэймоном к Какаши, пусть поставит печать на бланке миссии от моего имени, а ты, Каваки, иди сюда.       «Опять что-то подозревает? И не надоело ему?!» — парень спокойно подошел к заместителю Каге. Он знал, что сначала Шикамару на него наедет, а потом схватится за голову и все забудет. Всемогущество — прекрасная способность… Надо будет навестить эту девку. — Каваки, скажи-ка, а когда ты успел научится летать? — спокойно спросил Шика. Как только парень вылетел из кабинета, в его голову начали закрадываться довольно интересные вопросы… — Это неважно. — Что значит неважно?! Ты идиотом меня считаешь?! — Шикамару схватил мальчишку за воротник. Всё! Все это какой-то бред! Его силы не подавлены, Момошики нет, полет, что…       Резкая боль ударила мужчину в висок. Опять. Всю неделю его как будто бьют по голове невероятно тяжелым куском железа. Он отпустил парня и, схватившись за голову, начал выравнивать дыхание. — Шикамару-сан, Вы как? — положив руку на плечо, спросил Каваки заместителя Хокаге. Он знает, через пару секунд все пройдет, и Нара забудет о своих сомнениях. — Да… легче, прости, в последние дни со мной точно что-то не так… — протирает лоб. — Так вот, есть новости о Коде…

***

— Тебя что-то беспокоит? — спросил Хиаши резко разозлившегося внука. — Меня бесит, что вместо того, чтобы бросить все силы на поимку Боруто, Шикамару тратит время на глупые расследования и мелкие миссии, а я вынужден… — Сейчас Хокаге Какаши Ха… — начал Такуджи, но Хизаши не дал ему закончить. — Не будь наивен. Какаши вернули только чтобы потянуть время перед назначением восьмого и дать возможность подготовить информационную базу для телевидения. Скорее всего, скоро соберут совет кланов. — Ещё одна бессмысленная фигня, — с разочарованием заключил парень и встал из-за стола.       Каваки уже давно понял, что в деревне без хорошего стимула ничего не происходит. Наверное, если бы он не дал интервью на «Коноха ТV», многие бы до сих пор ходили в таком же коматозном состоянии. Да, Шикамару-сан и какой-то старик сделали ему выговор, объяснили что это интервью может разобщить деревню и посеять в сердцах людей ненависть… но для Каваки это даже плюс. Пусть ненавидят! Пусть захотят мести!       И дед тоже должен ненавидеть… но не за смерть Хокаге. Парень понял, что седьмой его мало интересовал. — А что сейчас вообще имеет смысл? — с горькой насмешкой спросил старик внука. — Месть за убийство моей матери, — спокойно ответил он деду, заканчивая свой ужин. — И те, кто мешает нам это сделать, опасны. — Вы оба перегибаете палку! — взволнованно ответил Такуджи и начал свою лекцию об учении седьмого, о круге ненависти, но ни Каваки, ни Хизаши не слушали его… ведь оба увидели рядом с собой союзника.

***

— Химавари… можно — осторожно постучав по двери, спросила Ханаби. — Д-да! Входи, — ответила Хима, откинув учебник и торопливо вытирая слезы, чтобы тетя не увидела… но она увидела. — Я хотела тебе кое-что показать, — девушка спокойно вошла в небольшую комнату племянницы и закрыла за собой дверь-сёдзи, а вместе с ней пришел приятный запах груши. В её руках была обычная старая тетрадь-папка, которыми пользовались ещё во время обучения родителей Химы. — Она вела его ещё до свадьбы. — Ханаби села к девочке на кровать и открыла дневник сестры, отдавая его Химавари.       Девушка понимала, что сестра скорее всего никогда бы не показала своим детям эти записи, но сейчас… они нужны её дочери. — Ты его читала? — спросила девочка, перелистывая исписанные страницы. — Нет… но фотографии смотрела, признаюсь, — стыдливо усмехнулась Ханаби.       На красивой обложке было написано семейное древо её матери с дядей Неджи и бабушками-тетями Нацумэ, Нацуки и Нацуно…       Мама редко говорила о своем клане, да и девочку никогда это не заботило… даже когда у неё появился бьякуган. Уроки деда всегда казались приятным развлечением, а не тренировкой, объятья тети всегда дарили безграничную любовь, а всего клана… более сотни людей… как-будто никогда не существовало… — Смотри, команда твоей мамы, — с улыбкой указала тетя на фото.       Химавари сразу вспомнила лохматого песика и мальчика с клыками — Акамару и дядя Киба! Хоть они и редко общались, но девочке всегда приятно его видеть. А ещё на фото есть дядя Шино, но с ним Хима виделась только в школе… интересно… а почему мама так редко приглашала их в гости? — Они были такими милыми, правда? Тогда… — Ханиби начала рассказывать племяннице истории из прошлого восьмой команды, но Хима не слушала её.       Девочка задумалась. А что она знает о своей матери? Они же были всегда вместе, их связь разорвалась всего две недели назад, но почему сейчас кажется… что её нет очень давно?       Ханаби говорит о прошлом, но Химавари не узнает ту женщину, которую описывает ей тетя. В её рассказах мама сильная и храбрая куноичи, сражающая всех врагов вместе со своими лучшими друзьями, а в воспоминаниях Химы она нежная, добрая, заботливая, невероятно любящая отца, брата.       Страницы альбома сменяют друг друга, тексты, написанные его владелицей, девочка не готова читать, но и так было видно, что она любила папу… его фото мелькали на страницах, а имя всегда выделено ярким цветом…от этого Химавари даже стало немного… странно, но чем дальше, тем меньше было отца, и тем больше фото, с которых смотрела счастливая мама, её команда, родственники, друзья…       Интересно, а почему мама так сильно из…       Девочка перевернула страницу, и на развороте была приклеена фотография мамы, тети и дяди Неджи без повязки… печать. Химавари резко вспомнила тренировку в саду побочной ветви клана и свой спор с соклановцами… — Тетя… а когда мне поставят печать? — робко спросила она, рассматривая лоб дяди на фото — С чего ты взяла, что тебе её поставят? — Ну… мой бьякуган начинает правильно развиваться и… я же не наследница… и… — Видимо, ты не совсем понимаешь как это работает, — выдохнула девушка и закрыла альбом, указывая на обложку с древом. — В нашем клане передача титула главы идет по наследству с ограничением двух наследников. У отца было два наследника, я — старший, а Хината — младший, но Хината… — девушка тяжело вздохнула, не желая произносить слова утраты, но от молчания мертвые не воскресают. — … Умерла. Поэтому теперь ты младший наследник кла… — Но я не хочу этого! — резко ответила девочка и замерла от неловкости, которая повисла между ней и тетей. — Я… я ничего не знаю… и… — Тебе же тут не нравится, правда? — обреченно выдыхая, заключила девушка. — Ч-что? Нет! Просто, я… — Ой, да ладно тебе, — с легкой усмешкой пропела Ханаби. — Твоей маме тоже тут не нравилось. — Правда? — К сожалению, да, — Ханаби вспомнила, как следила за тренировками сестры во внутреннем дворе, как Хината старалась стать лучше, как хотела доказать всем, что она станет шиноби и будет достойной… но ведь ей это никогда не было нужно.       Она любила вязать и готовить, любила читать милые книги с хорошим концом и писать в своем «дневнике», обводя яркими карандашами имя любимого… неудивительно, что она перестала быть шиноби и не любит приходить в гости, предпочитая встречи в городе. — К тому же, мы никому не ставили печати уже лет… десять, — вернулась к разговору девушка. — Мы сейчас сотрудничаем с шиноби — мастерами печатных джицу, чтобы доработать технику запечатывания бьякугана, но пока не переработаем и не перепроверим, печать не получит никто, а это ещё года два. — Ясно, — спокойно ответила Хима, смотря на тетрадь и игрушку Шукаку, подаренную отцом… — Тетя, а когда Боруто поймают… его убьют?       Ханаби удивилась такому вопросу, но сдержала это в себе. — А ты бы чего для него хотела? — Я знаю, ты меня не поймешь, но я бы хотела… поговорить с ним…

***

      Последние недели она совсем потеряла счет времени. Когда у тебя есть доступ к прошлому, ценность настоящего стирается с невероятной скоростью. Тем более, когда в прошлом произошло что-то настолько интересное. Стоит отдать должное Амадо и… как его там? Неважно. Они неплохо поработали над этими двумя, да и эксперименты с тем бледным мальчишкой тоже довольно интересны…       Как там Каваки? Нет! Она же обещала забыть об этом! После того, что он сделал… — Ты же понимаешь, что это очень плохой ход, — предупредил Шикамару, смотря на то, как Эйда спокойно жертвует своими фигурами на доске для сёги. — Это неважно, ход сделан, — отмахнулась девушка, рассматривая летающих около искусственного водоёма стрекоз и плавающих в нем красивых рыб.       Она смотрела… очень много смотрела… Всю свою жизнь она только и делала, что сидела взаперти и смотрела… Неужели после освобождения из клетки… она просто нашла себе другую? Какая ирония. — Темари сказала, что к тебе приходили Сарада и Сумирэ… — продолжил Шикамару, продвинув стрелу вперед. — Я пока не хочу их видеть, — спокойно ответила девушка, небрежно делая ход. — Они тебя чем-то обидели? — Да нет, просто хочу побыть одна. — Но ты согласилась выйти поиграть со мной в сёги, это уже хороший знак, да? — улыбнувшись заметил мужчина, забирая съеденную им пешку. — Шикамару, ты хотел предложить вернуться в тот дом, да? — Эйде надоело ждать, когда он уже закончит со своими подводками к теме.       Мужчина остановил руку над ладьёй. Неужели она знает о разговоре на собрании клана? Многие жалуются на ограждение основного дома, на постоянное присутствие сенсоров и на бомбу хвостатого под окнами… случай с Боруто всех поднял на уши. — Не совсем, но это тоже хорошая мысль, — спокойно согласился Шикамару с девушкой. — Хоть Боруто и… ушел, я уверен, что Сарада и Сумирэ были бы рады снова с тобой увидеться, да и Каваки, скорее всего, будет не против составить компанию, и Дэймону… — На счет девочек соглашусь, а вот Каваки явно больше заинтересован в убийстве Боруто, чем в просмотре мультфильмов с Дэймоном, — заметила Эйда, крутя в руках серебряного генерала. —… и тебе. Хоть ты с ним немного общалась, но он переживает за тебя. — Каваки… переживает за меня? — уточнила девушка, с надеждой смотря на Шикамару. — Ну да, он сам мне это дня три назад сказал. Спрашивал, как ты, не держим ли мы тебя под замком и хотел извинится за что-то.       После этих слов девушка сразу направила взгляд в прошлое, забыв об обещании забыть про этого трусливого…       Шикамару терпеливо ждал, пока она вернется к игре и наблюдал… если бы он не знал о помешанности Эйды на Боруто, то можно было бы предположить, что между ней и Каваки произошла любовная ссора. Она краснеет, мечется взглядом, обиженно кусает губы… разочарованно вздыхает.       Чем-то напоминает Мирай, которая страдает муками выбора съесть последнюю конфету самой или предложить дяде Шино… или ему? Уже забыл… — Видимо, я и правда доставляю много проблем, — с легкой улыбкой заметила девушка. — Не драматизируй. Ни мне, ни Темари ты не мешаешь. Мы нашли способ не провалиться в твоё очарование, но Шикадаю и Дэймону очень трудно найти общий язык. — Я смотрела. У них всё неплохо. А на счет моего очарования, — девушка переместила фигуру ладьи и пристально посмотрела на соперника. — Что ты имеешь ввиду? — Ты же не используешь очарование специально, а с неосознанным действием я справляюсь, перенаправляя восхищение на что-нибудь другое… Стараюсь воспринимать тебя, как… воспитанницу, подопечную или что-то в этом роде. — Так если я твоя воспитанница, почему ты хочешь меня переселить? — Потому что беспокоюсь о своей семье, — конец, Эйда проиграла эту партию без вариантов выхода. — Без обид, но я не Наруто…       Шикамару вытащил из кармана пачку сигарет, зажигалку и, закурив, начал ждать реакцию девушки. Вариантов у неё нет, но то, как она признает проигрыш, тоже важно. Долго ждать не пришлось. Эйда спокойно взяла его пачку с сигаретами и достала одну из них. — А я не к…ак Боруто, — девушка подожгла сигарету зажигалкой и небрежно кинула её на стол для сёги, сбивая все фигуры. — И я проиграла, — добавила она, кивнув Шикамару в знак… уважения?       Эйда и правда испытывала к нему что-то подобное, как минимум из-за того, что, будучи обычным человеком, он довольно долго сопротивлялся её осознанному очарованию. Силы воли ему, конечно, не занимать, но сам по себе он не сильнее её самой.        Девушка поднесла сигарету к губам и, сделав легкую затяжку, резко вспомнила Амадо… В своё время он курил в маленькое окно лаборатории, пока огромный комп записывал жизненные показатели его следующего эксперимента… Больной ублюдок. Интересно, Шикамару вообще представляет, кому дал доступ к самым продвинутым лабораториям? Хотя, без разницы, пока он молчит о ней, она будет молчать о нем.       Странно… Девушка же должна ненавидеть Амадо… Но как же ей сейчас… всё равно на него. К тому же, нет смысла избавляться от возможности вырубить Каваки в любой мо…       Каваки…       Ещё одна затяжка. — Не могу на это смотреть, — Шикамару спокойно забрал из рук девушки сигарету и потушил её. — Неужели Амадо тебя подсадил? — Мы не так уж много общались, чтобы он мог меня хоть на что-то… — Кстати, насчет Амадо, — затяжка. — Можешь мне кое-что рассказать? — перебив девушку, спросил мужчина. — Я бы не хотела переходить черту в наших с ним отношениях, так что зависит от вопроса. — Когда я и Каваки пришли к нему в лабораторию… ещё в первые дни после побега… Каваки начал выпытывать из пьяного Амадо откуда у тебя бьякуган. Мне и Катаске с трудом удалось оторвать их друг от друга. — Ближе к делу. — У тебя правда был бьякуган до всего этого?       Шикамару докурил сигарету и ждал ответа от девушки       Эйда усмехнулась и снова направила взгляд на рыб… Стоит ли рассказать всю эту долгую схему с бьякуганом, чистым бьякуганом и истинным бьякуганом? Хотя, зачем ему всё это знать, всё равно это дела Амадо… — Шикамару, скажи, а почему бьякуган называют белым глазом? Ведь у всех, кто его имеет, он либо розоватый, либо с фиолетовым оттенком, даже у Ооцуцуки он не белый. — Наверное, традиция… — предположил он. — Потому что на белом глазу может проявиться что угодно, надо только знать, что делать… а Амадо точно знал, что делает, тем более под таким присмотром… — девушка встала с мягкой подушки. — Я пойду к себе. — Спасибо за честность… Девушка подошла к двери с красиво написанными на ней оленями под осенней листвой… милые животные. Когда она была младше, любила наблюдать за маленьким табуном диких лошадей в сухой степи… а потом засуха и… она не хотела снова их искать…       Надо будет посмотреть на оленей в лесу неподалеку… или лучше сходить туда? — Кстати, Темари вроде оплатила расширенный тариф на телевещание. Я слышал, там есть неплохие подростковые сериалы… — Нет, спасибо.       Эйда направилась к своей комнате.       Девушка знает, что Шикадай тренируется с классическим веером, что Темари читает книгу-сборник древних легенд, и что Дэймон уже давно раскинулся звездой в своей кровати после просмотра фильма про… супер-ниндзя в маске? Ему же уже десять… или ещё девять? А, хотя, не важно. Он всё равно провел последние два года в бессознательном сне… в отличии от неё.       Эйда закрыла дверь и окно в свою комнату. Сенсоры, конечно, не заглядывают прямо в окна, но сама возможность этого уже раздражает…       «Прошло уже достаточно времени, можно продолжить», — девушка села на кровать и направила свой взгляд в прошлое… к той странной лестнице, ведущей в подземную лабораторию, в тот день, когда у массивной двери открылся черный портал, из которого вышел Боруто и его учитель.       «Сейчас есть сериал поинтереснее»