Соавторство

Утром двадцать седьмого октября, когда в Тауэре проходил суд, на другом берегу Темзы, на пустыре около Саутуарка, Уильям Кэтсби объявил окончание военных сборов и распустил лондонцев по домам. А уже на рассвете двадцать восьмого солдаты тауэрского гарнизона прошли через весь Лондон на запад, чтобы заняться бандами, промышлявшими в окрестностях Вестминстерского аббатства. Одновременно с этим со своей галеры высадился сам король с отрядом телохранителей и тоже двинулся к аббатству. Зажатые с двух сторон, банды были обречены. И в тот же день на Лондонском мосту нашли еще одну девочку, слава Богу, на этот раз живую, как раз в тот момент, когда мост собирались разводить, чтобы пропустить королевскую галеру. Девочка стояла как раз на одном из пролетов, которые должны были поднять. Оказалось, что ее тоже зовут Дженни, только вот жила она не в Тауэре, не на Лондонском мосту, не на Темз-стрит и даже не в Саутуарке, а недалеко от Вестминстерского аббатства. У нее была вертикальная рана на животе, будто сделанная очень острым ножом, к счастью, не очень глубокая. Почему она оказалась на мосту и кто ее ранил она, по ее утверждению, не помнила. * * * Борьба с бандами принесла неожиданно хорошие результаты. Неизвестно, сколько негодяев полегло в неравной борьбе против хорошо тренированных и защищенных лучшими доспехами воинов, но только тюрьмы пополнились почти двумя сотнями человек, которых до этого безуспешно разыскивали по обвинению в убийствах, грабежах, изнасилованиях и прочих преступлениях. Не меньше сорока человек отправились в изгнание. Поскольку одной из обязанностей Элджернона было доставлять таких людей в порт и следить за тем, чтобы они действительно покинули страну, ближайшие три дня он занимался только этим, невзирая даже на то, что один из таких дней был воскресеньем. Не всегда все проходило гладко. Один из изгнанников пытался бежать обратно в Лондон. Другой — напал на него спрятанным под рубахой ножом. Еще одного почти целый день не хотели принимать ни на одном судне, хотя он обещал все, что угодно, даже сесть на весла, а еду просить вообще раз в два дня. За эти дни у него почти не было времени узнавать новости, хотя они все-таки сумели пару раз поболтать с Николасом, который тоже сопровождал изгнанников в порт. Он даже в такой ситуации сумел разузнать последние городские слухи и сплетни, и по ним выходило, что нападения в Лондоне как-будто бы прекратились. Убийств, подобных убийству Дженни МакКанн, тоже в эти дни не происходило. Либо убийцей и в самом деле был кто-то из заговорщиков, либо он погиб в бою с людьми короля на рассвете двадцать восьмого октября, либо события, начавшиеся с прибытия короля Ричарда в Тауэр на своей галере, настолько испугали его, что он затаился, а может быть, и вообще уехал из Лондона. Может быть, он был среди тех сорока изгнанников, которых они проводили на корабли на прошлой неделе?.. Элджернон даже ночевал эти дни в Тауэре. Дома он оказался только в полдень в День Всех Святых, где выяснилось, что его давно ищут власти Саутуарка, так как с прошлой пятницы в городе пропадают либо погибают маленькие девочки. В пятницу местный купец, ведший дела в Лондон, нашел тело своей дочери на пороге собственного дома, в точно такой же позе, в которой лежала Дженни МакКанн. Как и у Дженни, ее рана была зашита толстыми шерстяными нитками. Только, в отличие от Дженни МакКанн, у нее рана была на животе. Очевидно было, что убийца довел до конца то, что по той или иной не сумел сделать с девочкой, найденной на Лондонском Мосту 28 октября... На следующий день пропали еще две девочки, в воскресенье на дороге, ведущей к Лондонскому Мосту, нашли тело еще одной девочки с разваленной грудной клеткой, в понедельник пропала еще одна, а еще одну похитили рано утром в День Всех Святых. Хотя местный коронер и осмотрел тела и места, где их нашли, в глазах закона двух новых убийств тоже не существовало. Саутуарк был в панике. Оказалось, олдермены отправили к королю делегацию с просьбой прислать войска и защитить их. Раз уж так хорошо помогло в Западном Лондоне, значит, поможет и на южном берегу. После того, как Элджернон услышал словосочетание «южный берег», у него в голове будто-то что-то щелкнуло. Теперь все стало на свои места. Южный берег, Лондонский мост, мальчик с отпиленной рукой и дочь служанки виконта Ловелла, то, что нападений не было почти все время, пока на пустыре находились ополченцы, и то, что нападения в Лондоне прекратились в прошлую пятницу и в ту же пятницу начались в Саутуарке. Убийца просто живет на южном берегу, причем не в городе. Убийца живет чуть восточнее, на пустыре. А пустырь потому и называется пустырем, что на нем ничего нету. Вот и на Саутуаркском пустыре ничего не было. Кроме сарая. Элджернон бегом побежал к пустырю. Сарай все так же стоял там, покосившийся и старый и при этом слишком большой для обычного сарая для рыболовных снастей. Он осторожно приблизился и обошел вокруг. С обоих торцов были двустворчатые ворота, запертые на амбарный замок. Крыша выглядела довольно крепкой, насколько можно было судить снизу. От сарая как-то странно пованивало. На несколько миль вокруг было только чистое поле, где к концу октября не оставалось даже жухлой травы. Спрятаться было негде, разве только спуститься вниз, к воде, где берег был достаточно высоким и крутым. Элджернон так и сделал и принялся ждать. И, конечно, уснул. Проснулся он тогда, когда было уже темно. Элджернон осторожно поднялся повыше и выглянул на берег. Двери сарая с правой стороны были открыты нараспашку, оттуда на землю падали отсветы и доносились чьи-то голоса. Элджеронон решил подобраться поближе и, обойдя сарай слева, притаившись за одной из створок ворот, осторожно заглянул внутрь. На стенах по периметру висели повешенные на гвозди светильники, еще два стояли прямо на столе, где, привязанная за руки и за ноги толстыми шерстяными веревками в несколько слоев, лежала девочка лет восьми. Над ней склонилась женщина, которую он никак не мог толком разглядеть (вид ему загораживали какие-то мешки или одежда, висевшие на гвоздях, вбитых в дверь), а также щуплый, низкий мужчина. Ростом не больше пяти футов и четырех дюймов (он даже подставил себе под ноги пустые деревянные ящики, чтобы возвышаться над столом), он был одет в синий забрызганный кровью кафтан из какой-то странной легкой ткани, бывшей когда-то белой рубаху странного кроя, а на его шее было завязано что-то, напоминавшее платок, один из концов которого свешивался ему на живот. Седые волосы торчали во все стороны и, казалось, все время стояли дыбом. Но главным, что запомнилось Элджернону, стали его очки. Он никогда таких не видел. Те очки, которые он видел, обычно были с небольшими круглыми линзами, часто не имели жесткого соединения между оправами и не держались за уши. Люди обычно носили их, только когда читали, и не носили во все остальное время. Этот человек носил очки постоянно. Их оправа была почти прямоугольной, линзы — огромными, а сами очки цеплялись за уши при помощи помощи специальных ручек. Перед Элджерноном был демон-филин из детских рассказов. От страха и необычности (и того, что похищали детей, в основном, в темноте и полумраке), очки на голове у человека превращались в оперение вокруг глаз филина. Руки у него дрожали (хотя он и держал в одной из них нож странной формы), нижняя губа тоже, и их подергивания сливались в какой-то безумный, мерзкий ритм. У него текло из носа (и он время от времени подтирал его рукавом), слезились глаза и в целом он выглядел так, как-будто недавно очень сильно плакал. -Вадик, ну ты такой хорошенький мужичонка, я в тебя верю, - с мурлыкающими интонациями произнесла женщина. -Ты пойми, Маня, - ответил ей «демон» с интонациями обиженного ребенка, - Манечка... Манечка моя... Я уже сколько месяцев здесь живу, а все не добился результата, понимаешь! Понимаешь! У меня ничего не получается. -Ну чего у тебя не получается? Ну помнишь, мальчонка у речки, у церковки. Ты ведь отпилил ему ручку, и все зажило... -Маня, Манечка... - терпеливо, но при этом все равно с интонациями обиженного ребенка сказал «Вадик». - я ведь за мир во всем мире, за дружбу, добро, счастье и за самое вкусное в мире мороженое. И для этого я должен излечить их от нагло-саксности. И я излечил его. Я успешно локализовал болезнь и ампутировал зараженный орган. -Вот именно, Вадик... -Но, Маня! Но!! Я смотрел его!!! Я наблюдал за ним!!! Долго! Он... он... ОН НИХРЕНА НЕ ИЗЛЕЧИЛСЯ!!! ОН ВСЕ ТАК ЖЕ ИГРАЕТ С ДРУЗЬЯМИ И СЛОНЯЕТСЯ ПО ГОРОДУ!! Он все такой же, понимаешь, Маня!! Он — НАГЛО САКС!!! -Ну, Вадик, не расстраивайся. Ты ведь найдешь другой способ, я уверена. -И я ищу, Маня, - губы «Вадика» еще сильней затряслись, и он был вынужден вытереть их рукавом кафтана, - ищу. Сначала я думал, что локализовал это в руке, потом, что вся проблема в ногах. Но та девчонка сбежала от своего счастья. Эх если бы, думаю я иногда, эх если бы... Но в любом случае, дело не в ногах, иначе она бы так быстро не умерла. А она умерла, я точно знаю, я там был. -Как же тебе удалось Вадик?.. -Так же, как удалось почерпнуть идею избавления от нагло-саксности. Я понял, что оккультизм — не лженаука, а специальная область медицины, которая при правильном применении может дать потрясающие результаты. И я был прав! Прав!! Благодаря тому, что я правильно понял Сильвестра II, Роджера Бэкона и Агриппу Неттесгеймского, я смог путешествовать во времени, и могу открывать портал в любую точку Лодона, только это должно быть рядом с рекой... или не рядом... но, в общем, там замешана вода, сила воды, ты не поймешь, не поймешь... сила воды... -Зато ты все поймешь Вадик, ты такой хороший человек, - приободрила его Маня. -У меня кончаются гипотезы, Маня. -Ничего, ты новые найдешь. -Ну ладно, ладно. Пора заняться делом. Проверить очередную... Вадик вынул откуда-то из-под стола бутылку, видимо, с чем-то, что он считал успокоительным или обезболивающим. Он наклонился над связанной девочкой. -Ну, а теперь, девочка моя, выпей то, что тебе велит добрый дяденька Вадик... Выпей ну что ты, не бойся, дяденька Вадик — добрый доктор, он плохого не посоветует. А ну пей, маленька дрянь! ПЕЙ, Я ТЕБЕ СКАЗАЛ! ПЕЙ!!! ДЛЯ ТВОЕГО ЖЕ БЛАГА, НАГЛОСАКСКА!!! -Тихонечко, тихонечко, Владик, - спокойно сказала Маня. - С девчоночкой надо спокойненько, с любовьицем, с заботкой. Оп... Она взяла у Вадика бутылку и зажала ребенку нос. Девочке стало нечем дышать, она открыла рот, и в нее тут же влили всю бутылку. -Вот так, - сюсюкающе произнесла Маня. - С непослушными девчоночками вот так надо. Носик ей ручкой зажал — и в горлышко все и влил. -Ну все. - невпопад ответил ей Вадик. - Нет у нас больше времени. Времени нет. Нет. Некогда ждать, пока обезболивающее подействует. Будем резать так. Давай сюда книгу. Маня вытащила откуда-то (Элджернону не было видно, откуда именно) толстую книгу в черной обложке, раскрыла ее примерно посередине, взяла в руки, развернула страницами к Вадику и принялась на весу держать перед ним. Тот вчитывался, в страницы, долго примерялся ножом, где делать надрез, а потом воткнул его со всей силы девочке в шею почти целиком. -Вадик, Вадик... - ласково позвала его Маня. -Что? Опять? Опять?! - глаза Вадика еще сильнее заслезились, он с силой почесал щеку, взъерошил волосы и закрыл руками нос и рот. - Как же так?! Я думал, вот оно! Наконец-то... Даже резать далеко не придется. Одним ударом задавить болезнь в зародыше. Но нет. Нет. Конечно. Кого я слушаю? Кого слушаю?! Роджер Бэкон, Агриппа Неттесгеймский... СРАНЫЕ НАГЛО САКСЫ!!! ОТ НИХ ДОЖДЕШЬСЯ!!! И он, отобрав у Мани книгу, швырнул ее об стену. - Ну что ты, Вадик не сердись, у тебя все получится. - успокаивала его Маня. - А я тебе помогу. Мы с тобой, как в старые добрые времена: Вад АГ и Маня Северодвинцева — отличное соавторство! Вад АГ, казалось, даже не слушал ее. Он смотрел на умершую девочку, распутывая при этом веревки у нее на руках и ногах: -Как же так... Ка же... У меня, у меня не получилось... Все по науке... Зато... Зато... Зато она ушла в счастье! Да! Счастье!! Она счастлива!! Она ушла в радость!!! Радость!!! Хотя бы там она излечится от нагло-саксности! Вад АГ начал смеяться, неестественно, истерично, глотая при этом слезы, а потом грубо отшвырнул тело куда-то в угол. Наконец он успокоился и сказал, глядя при этом в сторону: -Ну что, надо искать еще молодую особь для опытов. Ты готова, Маня?.. -Не надо молодую. Я тебе взрослую приготовила, - раздалось у Элджернона над ухом. Оказывается, пока он наблюдал за Вад АГом, Маня незаметно подкралась к нему сбоку. Прежде, чем он успел что-то сделать, она огрела его поленом по голове. * * * Когда Элджернон очнулся, он сам лежал на столе, связанный по рукам и ногам шерстяными веревками. Мутило, голову, казалось, раскололи на две части (с них станется), тело не слушалось. Вад АГ все еще возился с его правой рукой, приговаривая: -Это хорошо... Хорошо... Хорошо, да... Спасибо тебе, Манечка, за то, что ты подогнала мне вторую особь за день? Ведь я изголодался по работе, да. По работе. Ведь я же врач, я спасаю жизни. Я привык спасать жизни. Я не могу без работы. Не могу без работы. А тут больше десяти дней просидел без работы. Я не могу так, если я умру, представляешь, сколько без меня детей помрет. Я должен им всем помочь. Должен помочь. А тут больше десяти дней просидел без работы. Подлые нагло-саксы. Решили устроить учения. Прямо около клиники. И бедный врач даже выйти за ворота боится. Да. Засиделся я без дела. -Зачем ты убил дочку конюха? - тихо спросил Элджернон. -Я? Я не убивал, - затрясся Вад АГ. - Не убивал. Я ей помог. Помог. Я ее излечил. -Она умерла на Лондонском мосту. -Она? Нет. Нет. Такого не могло быть. Я ее излечил. Мы выделили зараженный участок и удалили его. После этого вылечили ее и отпустили. Да. Мы сделали портал на мост и положили ее туда. Когда клали, она просто спала. Мирно спала. Мы велели ей немного отдохнуть, ей нужно, после операции нужно... а потом, как наберется сил, идти к родителям. У нее славные родители. Не должна у таких славных родителей дочка нагло-сакской быть. Дети должны быть лучше родителей. -Что значит «лучше»? -Значит — ЛУЧШЕ!!! НЕ ТАКИМ ДЕРЬМОМ КАК ВЫ!!! КАК ВЫ!!! НЕ НАГЛО-САКСОМ!!! ВЫ В МИРЕ ВО ВСЕМ ВИНОВАТЫ!!! ДЕРЬМО ЧЕЛОВЕЧЕСТВА!!! ЕСЛИ ИСКОРЕНИТЬ НАГЛО-САКСНОСТЬ, НАСТАНЕТ СЧАСТЬЕ!!! РАДОСТЬ!!! РАДОСТЬ!!! У Вада опять затряслись руки, он опять с силой провел ладонями по лицу, запустил под очки и подержал на глазах, опять взъерошил волосы и, наконец, вытер левым рукавом у себя под носом. Только сейчас Элджернон заметил, что Маня стоит с другой стороны стола, у него в ногах и наблюдает за ним и Вадом. -Почему маленькие девочки? - спросил он Вада. -Дети — цветы жизни. На могиле у родителей, - нервно захихикал Вад. - Дети — самые чистые и невинные создания, дети — наше будущее. Я точно знаю, что без нагло-саксности у мира есть будущее. Миру — мир, дружба, жвачка... Жвачка... Жвачка... Да!! Я думал, что ваши дети еще не заразились нагло-саксностью, а если заразились, то контаминация не зашла достаточно далеко, и если локализовать тот участок организма... -Я понял, Вад. Но почему именно девочки? -Девочки — они всего невиннее и чище. Я пробовал лечить мальчиков — ощущения совсем не те. -А почему шерстяные нити? Ты ведь знаешь, что они загноятся. -А потому, что я не нашел нормальной! Не нашел!! ПОТОМУ, ЧТО ЭТО ВЫ — НАГЛО-САКСЫ, ВСЕ, ВСЕ У ВАС ЧЕРЕЗ ЖОПУ!!! ДАЖЕ НИТИ НОРМАЛЬНОЙ НЕТ!!!! По телу Вада прошла судорога, из его глаз опять брызнули слезы. Он правой рукой схватил левую и кое-как сумел унять дрожь хотя бы в одной конечности. -Ну ладно, - сказал он с нехарактерной для него решительностью. - Пора работать. Спасать жизни. Я готов проверить еще одну гипотезу. Вдруг тела детей, наоборот слишком слабы, чтобы выдержать процесс лечения, а вот... Раздался грохот, как будто одновременно выстрелили несколько аркебуз. Все заволокло дымом, а когда он рассеялся, Эолджернон увидел, что солдат с гербом герцога Норфолка на цепочке разрезает его путы. Когда он смог сесть и посмотреть в сторону, он увидел рибадекин рядом с сараем, а рядом с рибадекином — герцога Норфолка со своими солдатами. -А вы уже закончили скорбеть по вашему батюшке? - вырвалось у него. -Нет, - ответил он. - Но я подумал о верности сюзерену и долге перед королевством. -А это вы командуете той частью королевского войска, которой приказано занять Саутуарк? -Нет. Я просто ехал в Лондон со своими людьми, когда меня в десяти милях отсюда перехватил короевский гонец и велел следовать сюда, чтобы зашитить город от врагов и восстановить тут мир и порядок, а еще взять под командование артиллерийский расчет с первым рибадекином, выпущенным в Англии. -Это, я так понимаю, он и есть? - спросил Элджернон, указывая на орудие. -Да, и мы его опробовали. А это и есть те враги, которых должны победить королевские войска? -Да. Англия и Святой Георгий, - ответил Элджернон. -Англия и Святой Георгий, - повторил герцог Норфолк и ушел. Элджернон огляделся. В верхней части стены, почти под потолком, в стене застряли четыре пули. Еще две застряли в головах Вад АГа и Мани Северодвинцевой. А когда он пригляделся и понял, что куча тряпья, сваленная в дальнем правом углу сарая — это не куча тряпья, а сваленные в кучу изуродованне тела, то захотел немедленно выйти, хоть и не был уверен, что сможет сейчас хоть сколько-нибудь твердо стоять на ногах. Кое-как выбравшись из сарая (голова по-прежнему кружилась, а ноги заплетались) он доковылял до герцога и спросил его: -А можно мне помолиться? -Ну, это пустырь, так что везде, где найдете... Элджернон нашел относительно чистое место относительно далеко ото всех, встал на колени, вытащил четки и попытался сосредоточиться. Выходило плохо. Люди герцога стали выносить из сарая тела, складывать их в ряд на земле и накрывать тряпками. Он подумал, что формально этого всего тоже не существует. Рядом на колени опустился герцог Норфолк. -Я ведь даже на войне был. Но проняло только сейчас. -Не знаю, отчего так, сэр, - ответил Элджернон.