Black Røse

— Пацаны, мать вашу, вы к утру закончить планируете? Сколько ещё будете тут торчать с этой хернёй? Я думал, вы уже на низком старте. За*бешься вас ждать. - парень с темно-рыжими волосами, кончики которых будто подпалили, врывается в маленькое студийное помещение, нарушая воцарившуюся за время его отсутствия тишину громкими возмущениями и нецензурной бранью. Как охранники YG пропустили этого чуток неадекватного на вид товарища(с кукушкой, как говорили его приятели) в такое позднее время, да ещё и с банкой энергетика в руках? Незнакомый человек, глядя на Чо Сынёна, подумал бы, что именно у такого типа вполне где-то может быть припрятана наркота или взрывчатка. А может, за пазухой у него пистолет и сейчас он всех перестреляет к чертовой матери. Вудзи(милая форма сценического псевдонима) был подобен Джокеру - неудержим и непредсказуем. Впрочем, безбашенный, но не кровожадный Сынён мог успешно обвести любую охрану вокруг пальца и проникнуть в какое угодно здание хоть с тонной запрещенных веществ или оружия. Забавы ради. Просто посеять панику и посмотреть, что из этого выйдет. Такое уж у него хобби. — Не вопи так, придурок, дай закончить работу. С каких пор сюда пускают сбежавших из дурки умалишенных? - светловолосый парень в кожанке и конверсах не особо ждал ответа на свой вопрос и продолжал с невозмутимым видом проводить какие-то махинации с аппаратурой. По правде говоря, ему вообще было плевать с высокой башни и на организацию здешней охраны, и на ввалившегося сюда рыжего балбеса. Лишь бы последний не орал ему в самое ухо. - Съешь вот чего-нибудь, наш жирдяй вроде не все снеки умял. - не желая отвлекаться от работы, парень сделал резкий небрежный кивок в сторону небольшого дивана в дальнем углу помещения, на котором тихонько похрапывал этот самый «жирдяй», обложенный со всех сторон пачками чипсов. Большая часть из них была смята и ничего, кроме жалких крошек, в себе не содержала. Рядом на полу валялась пара также опустошенных банок пива. Безалкогольного(какое извращенство!), как сразу определил Сынён, будучи по части пива, да и алкоголя в целом, высококлассным специалистом.  – Ага, я потом от них срать огнём буду. Это же то самое японское дерьмо, да? И как он сожрал их столько.. - бодрыми шагами рыжеволосый приблизился к дивану, по его мнению больше походившему на здоровенную кучу дерьма(упитанное туловище, развалившееся на нём, тоже подразумевалось в этом оригинальном поэтическом сравнении). Поднял одними кончиками пальцев помятую упаковку, служившую для спящего своеобразной кислородной маской, и поморщился от воспоминаний о не самом приятном жизненном опыте, прочитав знакомое название. - Больной ублюдок. - как факт констатировал парень, шмыгая носом. Тем не менее, одна затерявшаяся на дне чипсинка, смачно присыпанная перцем, захрустела во рту. Потеряв к шуршащему пакетику всякий интерес, Сынён плюхнулся на кресло рядом с блондинистым товарищем, параллельно запивая до слёз острую гадость освежающим напитком, который ему удалось протащить с собой без боя(талант, как говорится, не пропьешь). Перед этим цветастая пачка «Spicy Mania» прилетела прямиком в лоб разоспавшемуся любителю остренького. Расслабленное в сладкой дреме лицо всего на секунду приняло недовольное выражение. Пухлые губы выдали что-то нечленораздельное и набитый чипсами живот перевернулся на другой бок, а его обладатель продолжил мирно посапывать, как младенец. Нарушитель идиллии, вальяжно раскинувшийся в комфортабельном кресле, лишь усмехнулся, глядя на этого ангелочка(правда забитого татуировками и с проколотой губой). Честное слово, ему осталось только начать посасывать большой палец в позе эмбриона - прелесть. Представляя эту забавную картину, рыжеволосый почти по-детски заулыбался. Затем потянулся, словно его тоже внезапно потянуло в сон, и сделал ещё глоток бодрящего напитка. Стремительно поднявшаяся волна раздражения улеглась, будто её и не было. На её место вернулись свойственные парню оптимизм и желание победокурить. Но по-прежнему сконцентрированный на деле сосед задумчиво надувал большие розовые пузыри из жвачки и игнорировал попытки младшего сбить его рабочий настрой. Тогда целеустремленный «макне»(худшее оскорбление, какое можно было получить от хенов), отхлебнув слишком много кисловатой бурды из ближайшего супермаркета, выждал пару секунд, а затем , дождавшись подходящего момента, выверенным движением лопнул очередной пузырь, случайно цепанув за нос неожидавшего подобной выходки хёна. Чёртики в тёмных лисьих глазах заплясали, и, в довершение и без того удачной шалости, Сынён устроил блондину освежающий душ из «Hot6», не сумев сдержать дурацкий приступ смеха. Сорванец уже было начал во всю заливаться им, как сумасшедший, но в следующее же мгновение кресло на колёсиках, с восседавшим на нём надоедливым бездельником, со свистом откатилось по паркетному полу от рабочей зоны и почти было врезалось в твердую боковину дивана, на весьма приличной скорости. Однако пассажир студийного «экспресса» среагировал молниеносно(а Hot6 действительно бодрит), вмиг стерев с лица белозубую улыбку и сосредоточившись, будто ситуация была смертельно опасной(а кто его знает). Он спрыгнул на землю, как чертов супергерой комиксов Марвел, в самый последний момент. Глухой удар раздался практически следом, и одновременно с мини-землетрясением на сонного «смурфика» обрушился липкий энергетический ливень, потому что банка энергетика, вплоть до эпичной остановки в незапланированном «пункте назначения», мёртвой хваткой удерживалась жилистой рукой Сынёна. По закону инерции(на которым всем присутствующим здесь было чихать, но всё же), после резкого торможения её содержимое, словно водяная бомба, продолжило неумолимый полёт к своей цели - на синеющую голову многострадально Хён Уна. Сынён величал того смурфиком всю последнюю неделю, потому что парень решился-таки покраситься в цвет потертых джинс(по мнению выкрасившегося в тёмно-рыжий товарища, в этой области тоже являвшегося несомненным экспертом, то было худшим решением в жизни его приятеля). Мало того, что сладкий сон был вероломно потревожен, так ещё и волосы превратились половую тряпку. Возможно, кошка Уна ощущала себя примерно так же, когда хозяин вздумал устроить ей спа-процедуры с тем вонючим и неприятным по консистенции средством от внешних паразитов. Что ж, он определенно больше ни за что и никогда не подвергнет свою подопечную таким страданиям. Однако парень, ненавидящий Сынёна в эту минуту больше, чем обычно, не торопился вскочить с дивана и надавать ему знатных п*здюлей, как сделал бы в любой другой день. Но не сегодня. Ибо сегодня Хён Ун чувствовал себя так, будто его переехали катком, и не один раз. Прям так основательно прошлись по каждой его мышце, теперь мучительно пылающей в адских языках пламени. — Сукин сын, Сынён, я сейчас оторву тебе яйца. - хриплым голосом вымученно пробормотал пострадавший, всё оставаясь в прежнем положении, только теперь с мокрыми, налипшими на лоб прядями, с едва заметными переливании оттенков синевы. Голова у него трещала так, как будто дружище Сынджу положил на неё самую звонкую тарелку со своей новой ударной установки и вмазал по ней со всей дури, как он, гадёныш, умеет. Несмотря на потрепанный и нелепый вид Хён Ун оставался невозмутимым, хотя снаружи его пробирал озноб, а внутри всё горело. Он нехотя распахнул неприятно слипшиеся(не только из-за долгого сна) глаза, адресовав «укротителю офисных стульев» ещё пару ласковых. Но в словах не было той угрозы, которую Хён Ун хотел в них вложить. В них проскользнула только какая-то вселенская усталость и разочарование. Парень, подтянувшись с кряхтением на локтях, с трудом принял сидячее положение и измучено потёр виски. Он сщурился от мягкого студийного освещения, словно в его покрасневшие глаза, под которыми залегли тёмные обширные круги, бил поток лучей полуденного июльского солнца. — Хён, извини, я не хотел. - рыжеволосый правда, пусть всего на несколько секунд, выглядел виноватым, что было крайне редко и чаще всего являлось притворством. Но на пару мгновений в задорном взгляде с хитринкой мелькнуло искреннее беспокойство, а дерзкий голос стал почти нежным, участливым. Странно, но что-то в разбитом виде Хён Уна взволновало беспечного Сынёна, хотя тот впоследствии не сомневался, что этот «старый увалень» просто обожрался всякой дряни, вдобавок смешав её с сомнительным пивом и…ну.. и наверняка ещё кое с чем… Но желудок у Хён Уна сделан из стали и не такое переваривал. Да и вообще его пуленепробиваемый друг сродни киборгу, что с ним может случиться? «Рыжик» стремительно протянул пострадавшему пачку влажных салфеток, отсекая от себя тревожные мысли и придавая голосу обычное небрежное звучание. Вот уже от заботливого малыша Сынёна не осталось и следа.  - Это у Хё Чжона уже кукуха едет, потому что сидит тут пиликает с Сынджу весь день хер пойми что. Наши две пчёлки-трудяжки, новоиспеченные блинки. - последнее предложение парень произнёс глупо искажённым голосом, комично изогнув брови и одухотворенно глядя куда-то вдаль. Для большого эффекта он вскинул руку, удерживавшую пачку салфеток, и проехался ею по припухшей щеке многострадального товарища рядом. - Ой, хён, прости. - С дурацким смешком он наклонился и начал дуть на несуществующую царапинку, за что получил щипок от порядком за*банного(жизнью) друга. Хё Чжон, сегодня особенно смахивавший на безэмоционального робота, даже после этого ЧП продолжал выполнять заложенную в нём программу, лишь мельком скосив взгляд в сторону этой «очаровательной парочки». В его ничего не выражающем по большей части времени взгляде тоже мелькнуло искренне беспокойство за Хён Уна. Хоть они с Сынёном - диаметральные противоположности, сродни льду и пламени, буквально на долю секунды ими были испытаны схожие чувства: их приятель выглядел крайне неважно, и это тревожило. Тем не менее, «работник дня» более не отворачивался от мониторов, на которые пялился умными глазами уже часа полтора, не щадя и без того не очень хорошего зрения. Блондин оценил актерское мастерство младшего скромно, всего лишь выставив за спину руку с поднятым вверх средним пальцем. Но этот жест  - символ неизменной «любви» к Сынёну и знак преклонения перед его незаурядным талантом люто всех докалёбливать. Подобные «любовные послания» давно перестали хоть что-то значить для рыжеволосого. Однако для вида он драматично закатил глаза и оскорблено щёлкнул языком, возвращая затем посерьезневший взгляд к раскрасневшемуся лицу Хён Уна. - Братец, а ну признавайся, что за коктейль ты себе намутил перед сном? Можно распивать такое, в твоём-то возрасте, м? - ослабевший приятель, делая глубокий вдох, уже понудил себя собраться с мыслями и выдать Сынену всю правду-матку, но вдруг на столик перед ним с тихим стуком опустился граненный стакан, наполненный слегка мутноватой жидкостью. С шипением в нём растворялась «волшебная таблетка»(о хвала небесам!), а на кипящую как котёл голову парня опустилось смоченное водой полотенце, приятно холодящее разгоряченную кожу. Какое же облегчение! Хён Ун блаженно прикрыл глаза и медленно выдохнул, разом передумав что-либо отвечать надоедливому Сынёну. Затем залпом осушил стакан с аспирином и остался сидеть, чуть раскачиваясь, будто впал в некий транс. «Святой» человек, поднесший этот «источник жизни» умирающему(хочется надеятся, не буквально) отошёл к окну, ступая бесшумной тенью, так и не проронив ни слова. Только сейчас он напомнил о своём присутствии, до этого скрывавшийся от сего балагана в дальнем углу комнаты, поглощенный своим делом на первый взгляд так же всецело, как Хё Чжон. Однако у этого «отшельника» выработалось что-то вроде привычки: становится тенью и контролировать обстановку, когда братишка Сынён явно в ударе и хочет похулиганить. И, если ситуация требовала вмешательства, он, не тратя слов зря, вмешивался со свойственным ему хладнокровием. К тому же, Хён Ун почувствовал себя паршиво ещё до того, как провалился в сон. Это заставляло парня-невидимку периодически поглядывать в сторону приятеля, ощущать какое-то внутреннее напряжение, мешавшее концентрироваться на музыке. К слову, лучше после пробуждения(малоприятного, стоит напомнить) Хён Уну не стало. Хё Чжон несправедливо обозвал того жирдяем: он был невысокого роста и коренастым, но поддерживал хорошую форму, не смотря на пристрастие к неполезным перекусам. В последнее он наоборот, будто схуднул и стал казаться не таким крупным. Парень с черными как вороново крыло волосами, непослушно спадавшими ему на лицо, скользнул по всё мрачнеющей улице потухшим, будто бы удрученным взглядом тёмных карих глаз. Он зажал между зубами последнюю Мальборо и, выудив из переднего кармана узких джинс от Сен-Лоран зажигалку, закурил. Сделал первую затяжку, одновременно элегантным и небрежным движением тонких пальцев отбросив мешающую прядь. Решил помолчать ещё немного, смакуя приятные ощущения от дыма во рту и наполняющихся никотином легких. Потом, не отрывая задумчивого взгляда от бегущих по стеклу капелек дождя, тихо произнёс бархатным, прокуренным голосом единственное короткое предложение: - На сегодня закончили, поедем. — Слава всем духам, кумихо и пульгасари, наконец-то. - заломив руки в молитвенном жесте и подняв глаза к небу громко воскликнул Сынён, решивший заделаться сегодня королём драмы. Его крик вызвал новую вспышку мигрени у полусознательного Хён Уна, но рыжий не обратил на его гримасу боли ни малейшего внимания, слишком обрадованный перспективой побыстрее свалить с унылой студейки YG в куда более интересное место. — Оо еее, погнали, парни, я сегодня даже готов потратиться на вас, любимые мои. — он порывисто приобнял зашипевшего от простреливающей боли Хён Уна, и уже было порхнул к Хён Чжону, пританцовывая и напевая что-то, как умалишенный. Прежде чем смирить приятеля ледяным взглядом, блондин успел подумать, что Сынён по пути в их обитель неплохо так обкурился травкой или подзаправился чем покруче. Но следующая же мысль напомнила Идону, что его товарищу для исполнения всякого рода х*йни не нужны какие-либо психотропные. — Ты Хён Уна видел вроде, балда.  Куда погнали? С ним сейчас либо в больничку, либо сразу на кладбище. Как бы он концы прямо тут не откинул. - железным голосом процедил Чжон, оперевшись на край стола и сложив руки на груди. Это была его самая длинная реплика за сегодня, имеющая хоть какую-то эмоциональную окраску. — Я нормально, парни. Но поезжайте, пожалуй, сами. - между словами «пожалуй» и «сами» у бедолаги Уна вклинился жалкий «ик». - Меня можете на кладбище по пути закинуть. - заплетающимся языком произнёс синеволосый, на лице которого выступали капельки холодного пота. Затем последовали рвотные позывы, и Хён Чжон, наблюдавший за ним со скептически выгнутой бровью, понял, что дело - правда дрянь. — Боже, да тебя сейчас наизнанку вывернет этими гребаными чипсами. Что ж, я согласен минут 15 потусоваться с нашим браткой поближе к толчку. Потом я планирую тусить исключительно в клубе с бутылкой соджу. И у меня, кажись, намечаются ещё кое-какие планы. - произнёс рыжеволосый, пробегаясь взглядом по экрану смартфона с похотливой улыбочкой на лице. Почувствовав на себе осуждающий взгляд «Снежной королевы», весело подмигнул ей, глядя снизу вверх, но не растапливая льды Антарктиды в глазах напротив - красивое лицо Чжона сохраняло каменное выражение. Только брови были слегка сведены к переносице, а челюсти на секунду плотно сжались. Пройдясь языком по внутренней поверхности щеки, парень увёл взгляд холодных глаз в сторону, будто устав смотреть на ухмыляющуюся физиономию Сынёна. У представителя семейства лисьих было шило в заднице и с подросткового возраста не было никаких тормозов(честное слово, зачем ему энергетики?). В то время как его хёны пребывали в какой-прострации и источали ауру только что демобилизованных ветеранов войны, он чувствовал себя как никогда прекрасно и жаждал великих ночных свершений. Он нервно постукивал по дверному косяку пальцами, ногти которых были покрыты толстым слоем черного лака, явно ожидая какого-то движения и скорой смены декораций. Сынджу, выдыхая очередное колечко дыма, перевел рассеянное внимание на статную фигуру Чжона, смутно отражающуюся с стекле. Темноволосый  знал, что тот смотрит на него выжидающе, с немым вопросом в глазах, мол: «Скажи лучше ты, что нам делать со всем этим дерьмом?»     Созерцать во всю расцвеченный огнями город ему осточертело - он утомлял своим вечным бодрствованием и мнимым весельем. Резко оттолкнувшись руками от подоконника и сделав глубокий вдох «свежего никотина», парень направился к своему рабочему месту, постукивая каблуками сапог. Проходя мимо Чжона, он не глядя легонько похлопал его по плечу, в знак благодарности за хорошо проделанную работу(инструментал к песне, который они упрямо отполировывавали до блеска гораздо дольше, чем планировали, вышел отличным) и заодно как бы отвечая на немой вопрос: «Всё в порядке, сейчас решим». Лорен(сценический псевдоним, который столь прирос к нему, что часто использовался вместо настоящего имени) уже знал, как поступить. Он был негласным лидером их компании и последнее слово, как правило, оставалось за ним. Почему так сложилось - Лорен понятия не имел, не ощущая в себе никаких лидерских задатков и считая себя и его названных братьев равными во всём.  — Я съезжу с ним в больницу. - черноволосый сказал это, повернувшись лицом к парням, но обращаясь конкретно к Чжону. - Поезжайте без нас. - с этими словами он бросил в сторону парня ключи от BMW xDrive и, затушив сигару, начал собираться, не беспокоясь: поймает он или нет. Чжон их поймал. — Серьезно? Мы сами не сможем прочистить бедолаге желудок? - Сынён итак пребывал в нетерпении, а его хёны сегодня особенно тормознутые, честное слово. - Ну как знаешь, конечно. Я вообще тоже не хотел бы, чтоб наша блумка отправилась на тот свет, так что можем перестраховаться. - Тебе сегодня ничего не перепадёт, старина, ты перестарался. Но ты главное не умирай, ладно? Мы всё успеем наверстать. - Сынён присел рядом с Хён Уном и подбадривающе потеребил его за плечо, будто у того нашли злокачественную опухоль и он пребывал на грани срыва. — Сгинь уже, а, я не смертельно болен. - каждое слово вызывало у парня неприятный спазм в горле и поэтому он решил не тратить больше слов зря. Так паршиво он себя ещё никогда в жизни не чувствовал. Голос Лорена неожиданно прозвучал над ухом, но доносился он как-будто из под воды: — Сможешь сам встать? Сынён, давай, помоги ему на меня опереться. Вот так, осторожно…  Сынджу был не то, что тощим, но болезненно истощенным, словно узник Освенцима. А при росте под 1,90 его худоба выделялась особенно. Однако это, как ни странно, шло ему. Во всём его облике было что-то возвышенное, несколько одухотворенное, хотя он явственно чувствовал землю под ногами и не отождествлял себя бог знает с чем. Со стороны же казалось, что это был средневековый аристократ, замаскировавшийся под приверженца рок-культуры 21-го века: идеально белая кожа, изящные руки с идеально тонкими пальцами, удлиненные волосы, ниспадающие чернотой ночи на высокий лоб, свидетельствующий, как известно, о высоком уровне интеллекта. Но что больше всего внушало мысль о его знатном происхождении, это глубокий задумчивый взгляд, как бы говорящий: «Я многое знаю и многое понимаю, но предпочту просто наблюдать». Абсолютное спокойствие, ко всему прочему, окутывало его аурой мрачной тайны и величия. Природа не наградила Лорена внушающей комплекцией, а сам он не стремился стать обладателем стальных мышц, зависающем в качалке да с накачанными протеином смузи. Однако взамен ему свыше была определена сила другая - всё ещё скрытая от любопытных глаз, самому ему непостижимая. Тем не менее, в эту самую минуту Сынджу пригодилась бы грубая физическая сила и крепость рук - синеволосый приятель, хоть и сбросивший пару килограмм из-за сезонной хандры и в последнее время усилившейся тревоги, отнюдь не стал пёрышком попугая ара. — Да ладно, не так уж он плох. Не ксанокс же с фентанилом смешал*. Нормуль всё будет. Ну, ладно,  можем в больничку его по-быстрому закинуть, чтоб наверняка. Только двигайте шустрее, а, дедули. Дай мне, кэп…  И так Хён Ын, наивно полагавший, что его страдания хоть сколько-нибудь ослабнут, когда его худощавый, но осторожный и разумный товарищ возьмёт на себя заботу о его погибающей в муках ада плоти(душа его уже готовилась прощаться с тленным телом), как ему пришлось претерпеть ещё одно, возможно последнее перед отбытием в мир иной издевательство.  Молодой и, несмотря на сомнительный образ жизни пышащий отменным здоровьем(безусловно речь только про физическое здоровье, p. s. Идон) Сынён, будучи человеком решительным и вполне в себе уверенным, со всем уважением, на которое был способен, подвинул Сынджу в сторонку и взгромоздил сегодняшний объект всеобщего беспокойства на спину.. не учтя, что на спине его кожанки весьма острые шипы вырисовывали изображение змея… Тем временем Чжонг, он же Идон, с видом главврача самой отборной психушки, наблюдал за сим спонтанным «родео» без фанатизма, мелкими глотками осушая бутылку водички с лимоном. Ситуация была, вообщем-то стандартная - чего тут удивляться? Однако у Идона была «ахиллесова пята» в броне тотального самоконтроля - слишком высоких децибел он не выносил(вот такой парадокс). И таким образом Вудз выполнил свою сегодняшнее миссию - выбесил и нанёс моральный(да и материальный) ущерб двоим хенам. Удивительно, но в отношении Лорена этот рыжий задира, так и не переросший замашки неполовозрелой особи, относился с каким-то особым трепетом и благоговением. Возможно, в этом и заключилась внутрення сила Сынджу - укрощать рыжеволосых демонов.  С горем пополам и с пополам согнувшись от раздирающей боли в животе  Хён Ыном, теперь, уже повисшим на сильном плече Чжонга, бойцы покидали поле боя. Полусонные охранники YG, ребята весьма учтивые, хотели было поинтересоваться деталями происходящего, но напоролись на ледяной взгляд Идона, абсолютного не готового в данном положении давать какие-то разъяснения. Вудз бодро вышагивал впереди, на расстоянии нескольких метров от «парня-льдинки», по настойчивой просьбе поневоле «привязанного» к нему спутника. Лорен же шёл позади, нарушая хрустальную тишину холла постукиванием каблуков и позвякиванием связкой ключей от своего последнего пристанища. С глубоко запрятанной злостью и каплей разочарования внутри он поглядывал на то поднимающуюся, то опускающийся спину бредущего впереди Блу. Разумеется, он позаботится о том, чтоб доставить друга в ближайшую больницу, где его мигом приведут в чувство. Однако он, не смотря на внешнюю уравновешенность и гуманизм сам бы сделал это, при чём со значительной степенью жестокости - потому что Хён Ун не просто его другом, а братом, которому время от времени нужно было вправлять мозги, без намёка на жалость. Сынджу ведь прекрасно знал причину внезапного ухудшения его здоровья, будучи единственным посвященным в неё приятелем Уна.  Уныло, побочно похоронной процессии, четверо парней авшли за порог железобетонного муравейника-великана. Ливень, не перестававший лить весь день, однако же, прекратился. Время было уже далеко за полночь. Улица была на удивление тихой, будто время замерло - лишь одинокий желтый кэб удалялся по ней вдаль, следуя за Луной. Лорен бы с радостью побродил бы здесь сейчас, наедине с мыслями, вяло текущими по руслу его сознания, да с любимой гитарой на перевес. Но долг дружбы превыше дел амурных, так что свидание под луной придётся отложить. Помимо гитары, как это не было грешно, у Сынджу была ещё одна возлюбленная, весело подмигнувшая ему «спросонья» фарами, когда Чжон нажал кнопку разблокировки дверей. На сегодняшний вечер он, так и быть, станет её «кавалером» вместо брюнета - Идону Лорен мог доверить не то, что свою жизнь - свою машину. Даже когда в ней будет находится Сынён. Тот, к слову, не был падок на дорогие тачки и вообще, страсть к автомобилям обошла его стороной. Но он прекрасно осознавал, какие бонусы он дают во всех его предприятиях, ставящих собой цель до пошлости неоригинальную - пустить в глаза пыль. Рыжее бедствие несильно беспокоилось за судьбу старины «Блумки», плюхаясь на пажирское сиденье и по-свойски откидывая кожаную спинку назад - Лорен знает, что с ним сделать. Сынджу в глазах Сынёна выглядел богом, способным даже воскресить хёна Уна, при наихудшем раскладе. Дождавшись такси и с трудом запихнув на заднее седенье подубитой машинки синеволосого пострадавшего, парни распрощадись, затратив на это минимум слов: Вудз похлопал напоследок хмурящегося в полузабытьи Уна и лишь махнул рукой Лорену, возвращаясь на нагретое местечко в безумно дорогой машине, и Идон, неболтливый от природы, лишь вяло буркнул Сынджу, рассеянно глядя на какую-то светящуюся вывеску, что-то вроде «позвонишь потом». Но перед тем, как развернуться и уйти, он значительно заглянул брюнету в глаза. Тот его понял, ответив на этот взгляд едва заметным кивком, и затем сел на место рядом с заждавшимся водителем, завершая этот короткий немой диалог. Идон же занял водительское место в сверкающей чёрной BMW, бросив укоризненный взгляд на Сынёна, уже подрубившего музычку и где-то откопав пачку семок. По правде, Чжон - не тусовщик, и сейчас больше всего на свете ему хотелось очутиться дома, сгрести кота в охапку и завалиться с ним спать. И в любой другой день он бы, не ища отмазок, а говоря прямо и резко, что в его характере, послал бы Сынёна со всеми его «заманчивыми предложениями» куда подальше. Однако он чувствовал такую адскую усталость от потной работы, довлевшей над ним и Сынджу весь вечер, что решил позволить этому рыжему черту тоскать его хоть по всем кругам ада. Кроме того, было ещё одно обстоятельство, толкавшее Идону на «путь искушения» под предводительством младшего товарища - очередная ссора и расставание с Хёной - любовью всей его жизни, пронзившей его сердце ещё тогда, когда он учился в средней школе. Его девушка(уже бывшая), а тогда ещё недосягаемое божество и общепризнанная королева школы Чонам, всегда была окружена поклонниками: добиться её расположения пытались и её одноклассники, и ребята из параллельных классов, и даже старшеклассники. Среди толпы этих разношерстных ухажёров был и он - тогда ещё 15-тилетний ничем особо не примечательный парнишка, Ким Хе Чжон. Хена была старше будущего своего будущего возлюбленного на два года. Такая разница в возрасте мало о чём говорит в мире взрослых, но для детей и подростков имеет большое значение. Девочки стремятся понравится мальчикам постарше, но как жуткого проклятия боятся знаков внимания от тех, кто младше их хоть на полгода. И Идон знал тогда, что она возненавидит его, щупленкького сопляка, всем сердцем, если он посмеет на что-то рассчитывать. Ведь это была она - его тогда уже токсичная любовь, неравная, ранящая, убивающая. Всё что ей было нужно - это внимание, прикованные к ней и только к ней взгляды. А что хотел он? Он просто любил её, какой-то слепой, по-детски наивной любовью, из-за которой не мог увидеть, что его ангел на самом деле - роскошный, пылающий многими грехами демон. Это слово прорезало пелену сна, застилавшую Чжону глаза, пока он вальяжно вёл новенький БМВ по широкому мосту Тонджак-тэгё. Сейчас он был благодарен мрачным мыслям, прорывавшимся в его не озадаченный рабочими вопросами полусонный разум: он был близок к тому, чтоб выехать на встречную полосу. «Должно быть, тебе не нужна моя смерть, Хёна. Ты только сжечь дотла мою душу, но не более того». Отойдя от наводнения, в его сознании прояснилось, и слух обострился, будто он вынырнул из под воды. Однако всё, что он слышал - была оглушающая, крайне подозрительная… тишина. Только сейчас Идон вспомнил, что не в гордом одиночестве рассекает по ночному Сеулу. Он скосил взгляд в сторону пассажирского сиденья, в надежде только на то, что сегодня на их порочную компанию не снизошло какое-то проклятье, и Сынён не болтается как сосиска, без сознания. Но все, что предстало перед его напряженным взглядом - картина поэтическая. Вудз не спал, нет, и все с ним было в порядке(ещё бы). Его шустрые закольцованные пальцы что-то энергично печатали в телефонных заметках, а взгляд блуждал из угла в угол, изредка на пару мгновений задерживаясь на диске луны, выплывшем из-за обликов. Наморщенный лоб парня Яве свидетельствовал об активном мыслительном процессе, и Чжон был так удивлен этому преображению из беснующегося квисин в задумчивого кумихо, что даже затаил дыхание. Невольная улыбка скользнула по губам, столь редко её примерявшим. — Будь внимательней, сдерживай свои эмоции.. - Сынён забормотал что-то слегка с напевом, но в хрустальной тишине его полушепот показался Чжону довольно громким, хотя слов он толком не разобрал.  Что ты там болтаешь..? Сдерживать эмоции.. Ты наконец записался к психологу и прорабатываешь контроль эмоций? - Идону вдруг стало легче на душе, когда он решил приспустить маску безразличия ко всему и позабавиться над своим младшим. Однако тот, очевидно словив поток вдохновения, не дал словесного ответа и не оторвал прищуренного взгляда и без того узких глаз от телефона. Только его любимый средний палец правой руки помельтешил перед особенно бледным в лунном свете лицом Чжона. Как уже упоминалось ранее, последнему на подобные вещи было абсолютно плевать.Так, «будь внимательней» пусть два раза будет, пофиг.. - парень нервно застучал подушечками пальцев по покоцанному экрану последнего «яблочного» гаджета, хмуря слегка заросшие тёмные брови.Ты наконец решил попробовать практики контроля эмоций? - легкие нотки удивления послышались в хрустящем сухим снегом голосе Чжона. Затем он вытянул шею и, сведя в переносицы поднятые вверх уголки бровей, значительно произнес: - Луна обрушится сегодня на Землю из-за тебя. Айщщщ, черт! - Сынён задвинул кулаком в плечо сидящему за рулём Чжону, что могло бы быть опасно, если бы не готовность беловолосого подобному выпаду. - Ты портишь мне ть сейчас? - Вудз протараторил эти и ещё некоторые другие относительно приличные фразы, имеющиеся в обиходе народа «Страны утренней свежести». раллельно он по-хозяйски рылся в бардачке, будто выискивая орудие убийства. Вообщем-то он его нашел, но оно бы сгодилось лишь в перспективе долгострочной - едва начатая пачка Dimitrino* - роскошный яд для тех, кто хочет умереть со вкусом. У Сынджу был период жизни, когда барахтался практически на дне, самостоятельно уже не пытаясь всплыть на поверхность: литры крепкого алкоголя, около десятка пачек сигарет в день, разного рода и степени тяжести наркотики, беспорядочные связи, нервные срывы, анорексия…попытка покончить с собой. Неудачная, благодаря Хён Ыну. Да, та была ещё история. Но суть в том, что Блу вытащил тогда ещё совсем юного парня из глубочайшей депрессии, словно обновив его запас жизненных сил. Дал знатного пинка под зад, сунул в руки гитару и сказал, что он, черт возьми, имеет всё, чтобы стать рок-звездой, и не может умереть, пока этого не сделал(но и когда сделает тоже не может). Друг не сомневался, что у парня большой, нет, ВЫДАЮЩИЙСЯ талант, имеются деньги и связи(хотя на самом деле с этим были проблемы), привлекательная внешность(а ещё есть немного сумашествия и немного грусти*).  Сынджу с раннего детства знал, что так или иначе свяжет свою жизнь с музыкой. Непонятно, от кого ему передалось это: в роду музыкантов не было, никто из помешанных на деньгах родственников не проявлял к этому занятию большого интереса. Лорен(который тогда ещё не звался Лореном)не получал от родителей ни поддержки, ни осуждения, лет до 14. Ему разрешали «баловаться» с музыкальными инструментами, преимущественно ударными, а позднее гитарой, потому что были уверены, что увлечение роком(именно этот жанр манил маленького Сынджу) естественным образом сойдёт на нет.  Дело в том, что отец Лорена был(и всё ещё является, насколько парень знает) владельцем крупной компании Naver** и одним из самых богатых бизнесменов Южной Кореи. А поскольку у него был единственный сын, наследник его богатства, то отец был уверен, что его старший ребенок(у Лорена есть только младшая сестра) пойдёт по его стопам. Даже больше: его сын ДОЛЖЕН был пойти по его стопам. Других вариантов не рассматривалось. Господин Ли Хэ Чжин не желал сыну зла, напротив, он хотел обеспечить обоим детям безбедное будущее. Неужели его наследник не осознает, как ему повезло? Вступить во взрослую жизнь на всём готовом, пожинать плоды упорного труда его целеустремленного родителя и жить припеваючи. Он бы научил сына всему, что знал и умел сам. Сынджу бы стал сначала его соратником, помощником в делах компании, а после бы получил все права на владение и управление ею.  Будучи ещё ребенком, Лорен был покладистым, послушным мальчиком. Родителям никогда не приходилось применять систему наказаний для его воспитания. Но вот он вступил на порог подросткового возраста. Вот тогда-то и проснулся в нём бунтарский дух в вопросе о своём будущем. Постепенно отец стал сильнее контролировать сына, ограничивать его в занятиях музыкой, а позже вовсе их запрещать. Это становилось опасным, ведь мальчик совершенно не проявлял интереса к бизнесу. При этому он не был глупым, хорошо и быстро учился. Но правда только тому, что ему было интересно. А интересы Лорена вращались в основном только вокруг рокеров, рок-групп, рок-стиля и всего тому подобного. И всё же, Ли Хэ Джин, вложивший столько сил и средств в компанию, в свое детище, не мог позволить сыну, точнее этому его дурацкому увеличению, нарушить его планы, надежды, которые он взращивал ещё с рождения своего первенца. Лорена отправили учиться в Сингапур, а затем в Японию, но толку от этого было мало. Разве что парень приобрел знание английского языка и умение говорить на нём абсолютно свободно.  Музыка для Лорена не была детским несерьезным увлечением, тяга к ней не проходила, а наоборот, всё усиливалась с годами. Сынджу прекрасно понимал отца, он не был неблагодарным сыном. Но он не мог переступить через себя, не мог связать свою жизнь с тем, что его совершенно не интересует. Лорен всегда уважительно относился к женскому полу и придерживался феминистических взглядов. Поэтому он надеялся аккуратно, в мягкой форме объяснить родителю, что видит себя совершенно на ином поприще, а вот его сестра - девочка очень способная, пробивная, она ничуть не хуже брата, а может даже лучше во многом. Почему не передать бизнес ей? Сынджу не сомневался, она справится в возложенными обязанностями лучше, чем кто-либо другой. И как-то вечером этот разговор произошел. Именно с того дня отношения Лорена с отцом были окончательно испорчены, даже более того - разорваны. Всё закончилось скандалом, ибо будущий музыкант стоял на своём, хоть и видел, какую боль причиняют отцу своим выбором. С этого дня началось свободное плавание Сынджу, его история. Оставшись практически без средств к существованию, без связей и без поддержки семьи, Лорен зарабатывал, как мог, перебиваясь с хлеба на воду. Играл в клубах, ресторанах, на всяких мероприятиях богачей. Никто из этих людей не знал, что парень принадлежал их кругу, ведь его отец оборвал с сыном все связи, будучи в гневе. А сам парень не имел типичных щегольских замашек. Хотя, если приглядеться, за его небрежным рокерским стилем можно разглядеть аристократические черты. «Если ты не откажешься от всей этой ерунды, то знай, дверь сюда для тебя будет закрыта и ты мне больше не сын. Решай, Сынджу». И Сынджу решил. Материальные трудности, с которыми предстояло столкнуться, не пугали так сильно, как занятие делом не по душе. Полное одиночество? Ну что ж, Лорен - от слова Loner, и так одиночка. С матерью они не были близки, всю свою любовь и заботу она отдавала младшей сестре(почему же?). Сестре Сынджу - Хэ Рин, сейчас, должно быть 23, да. Разница между ними - 4 года. Во взрослом возрасте это не ощущается, но тогда, когда Лорену было 20, Хэ Рин было всего 16 - самый пик пубертатного периода. Уход брата из дома её неустояшаяся психика восприняла болезненно, но не потому, что девочка так любила брата. Скорее, с его уходом она связывала начало черной полосы в её жизни, потерю прежнего спокойствия. Порой она ненавидела Сынджу. Её характер был взрывной, она была довольно капризной особой. Однако Лорен никогда не считал её плохой, но и особой привязанности и нежных чувств не испытывал. В целом, они сосуществовали мирно. А мать…больная тема. Ещё одна. Отношения с мужем, буквально потерявшим СВОЕГО сына, стали ещё холоднее, чем были. Он стал чаще срывать на женщине злость. Её жизнь, сказать вкратце, была хуже ада. ..За пару дней до этих событий.. — Я такой красивый, что ты пялишь на меня уже минут 5? — Да, знаешь, ты мой тип. — А то. Чем я хуже Дженни? - приподнимаясь на локтях сказал небритый парень в помятой футболке AC/DC*. — Давно не спишь? — Я ещё не напился в хлам, чтобы спать младенческим сном, пока мне орут чуть ли не в ухо. Не хотелось открывать глаза и опять смотреть на этих уродов. Дай мне глянуть на что-то красивое, типа Джису. — Ещё не успел обзавестись фотокарточками, забьешь потом в Pinterest’e.  — А лично не познакомишь?  — Хён, хочешь опять влюбиться и бросить меня со всем этим дерьмом, да? Кому потом будешь изливать душу? Вставай, послушай это лучше. — Дай мне секунду, бошка кружится. - Хён Ын помассировал виски, достал сигарету. Кое-как ему удалось подняться с дивана, сбив пару банок пива как кегли. — Не хочу тебе врать, бро, но выглядишь отстойно. Лучше тебе пока не подкатывать к девушкам.  — Сегодня я не в форме, это да. Но пиво просто отпад, я испытал оргазм всеми вкусовыми рецепторами. — Тебя, надеюсь, хватит ещё на оргазм для ушей. - ухмыляется Лорен, предвкушая реакцию друга на его творение. — Ну давай, попробуй возбудить меня своей шнягой. - зевая произнес Блу. Сынджу включил запись, над которой провозился пол вечера. На самом деле даже больше, потому что чем бы он не занимался, его мысли возвращались к работе на музыкой для песни. Лорен правда был перфекционистом: взялся за что-то - сделай это идеально, или вообще не берись. — Опа-опа, а неплохо так. По-девчачьи, но и не прям чтоб хочется срать розовыми блестками. Им зайдёт, сто процентов. Ты выстрадал это дерьмо, наконец. — Всё потому что это не рок. Не в коем разе. Это чертовски непривычно звучит. — Ты красавчик. Что с лирикой, это они уже без тебя? — Да, тут они уже сами. Мне было бы плевать, что они там накарякают, хотя ясно, что ничего оригинального. Но, блин, будет так обидно, если они испоганят мою малышку тупым текстом, знаешь. — Ой, не надо оно тебе, братка. Ну напишут девочки о несчастной любви, о разбитом сердечке, рэпчик, туда-сюда. Поэкспериментировали и хватит, лучше вовремя соскочить с темы. Пошли уже, курить хочу, не могу. Что ж, наверное, Хён Ын прав. Он ещё никогда фигни не советовал. Мудрец. И правда пора заканчивать. Подумал бы Лорен ещё какой-то месяц назад, что будет сочинять музыку для женской группы, поющей в жанре поп, который парень не жаловал? Пусть даже сами BlackPink. Это как заставить Оливера Сайкса плясать под дебильные песни Псая или что-то вроде того. Что ж, Лорен будет считать это интересным опытом. Представит свою работу руководству YG, поработает ещё над аранжировкой, может, всё-таки глянет, из простого любопытства(но и некоторой тревоги за своё детище), что получится в итоге. Так-то BlackPink ему до лампочки, пусть поют себе. Срубить немалые деньги и разойдись как в море корабли.  В конце концов, что тут ему ещё делать?