Понимание

Коннор устало движется по коридору, придерживаясь рукой за стену, уже давно не доверяя столь рано одряхлевшему телу. Он спускается на тихое поскрипывание старого кресла в потайной комнате, в которой столько времени когда-то проводил, тренируясь с Ахиллесом, обучавшем его ассасинским навыкам. Его руки чуть дрожат. В предательском свете догорающей свечи ему кажется, что в комнате кто-то есть, но он никого не видит. Коннор тихо ругается и проклинает свои страхи и бессонные ночи. Он уже поворачивается, чтобы уйти, но взгляд сам падает на стену, на которой раньше висели портреты. Один из них принадлежал Хэйтему Кенуэйю. Его отцу. Тамплиеру. Спустя столько лет Коннор всё ещё зол на него, но каждый раз вскипающий гнев разбивается о чувство сожаления. Коннор вздрагивает. Он невольно вспоминает предсмертные слова отца, и в какой-то момент ему кажется, что он слышит за спиной шаги: тихие, неспешные, так похожие на шаги Хэйтема. Даже спустя столько времени Коннор не может забыть их. Старый ассасин резко оборачивается и от удивления шарахается назад. Хэйтем стоит, заложив руки за спину, чуть наклонив голову, и с разочарованием смотрит на сына. - Надо было убить тебя раньше. Слова звучат как пощечина, но Коннор не отводит взгляд. - Отец? Хэйтем исчезает, стоит Коннору моргнуть, и старый ассасин остается в полумраке почти догоревшей свечи совсем один. Всю дорогу до постели он пытается убедить себя, что затуманившийся от времени ум играет с ним злую шутку, но как же ярко воспоминание! Свеча гаснет окончательно, и Коннор чуть успокаивается, когда на стенах перестают плясать тени, а он сам забирается под одеяло. Лишь тихий звук шагов расхаживающего взад и вперед человека, не дает ему спокойно уснуть, и Коннор всеми силами борется с искушением посмотреть на нарушителя спокойствия. «Сколько же это может продолжаться?» - спрашивает он себя, отчаянно гоня мысли прочь. Старое тело не выдерживает и содрогается от беззвучного всхлипа. Всю неделю до этого Коннор старательно убеждал себя, что мерещившийся повсюду призрак отца был всего лишь плодом воображения, но с приближением того памятного дня, когда его клинок пронзил шею Хэйтема, призрак становился всё настойчивее: преследовал Коннора по ночам, тревожил сны старого ассасина и бередил затянувшиеся раны. Но никогда раньше он не проявлялся столь отчетливо. Коннор засыпает только под утро, а с приходом нового дня ему почти удается сбросить груз бессонной ночи и расправить плечи. Он осматривает старое снаряжение, чистит одежду и разглядывает клинок, которым столько раз уносил жизни своих врагов. - Я горжусь тобой. Ты проявил убеждение. Силу. Мужество. Благородные черты. Коннор крепко стискивает скрытый клинок и оборачивается. Хэйтем с трудом держится на ногах, зажимая окровавленную шею, но всё также не сгибает спину, словно внутри него есть невидимый стержень, стальной и прочный, как будто не способный сломаться ни под какой тяжестью испытаний. - Что тебе нужно? - Коннор старается контролировать свой голос, но тот все-таки срывается. Хэйтем не отвечает. Он медленно растворяется в воздухе, и чуть дольше на полу задерживаются пятна его крови. Коннор горбится, словно груз, который он пытался скинуть, стал только тяжелее. Он так надеялся, что хотя бы днем найдет покой, но теперь все потеряно. Он устало раздаёт инструкции забегающим к нему ученикам, комментирует их лазанье по деревьям, а после запирается у себя в спальне. Есть вещи, которые не вернуть. Поступки, которые не изменить. Коннор глубоко вздыхает и подходит к окну, чуть прищурив глаза на столь яркое солнце. «Отец, если бы только… Если бы…» - мысли обрываются, путаются, и Коннор просто бездумно следит за потасовкой мальчишек, дерущихся на деревянных мечах и применяющих запрещенные приемы. Ассасин, словно постаревший еще на пару десятков лет, только устало вздыхает и отворачивается. Если бы только отец остался тогда в деревне вместе с матерью. Если бы только Хэйтем не был столь упрям в попытках защитить Чарльза Ли и Орден Тамплиеров. Даже призрачный шанс на семью сдавливает сердце и заставляет его биться как сумасшедшее. Могло ли всё быть иначе? Коннор тяжело опускается в кресло, переплетая пальцы и упираясь в них подбородком, и невидяще смотрит в пространство. Столько раз он думал о вещах, которым не суждено было сбыться, иногда в сердцах ударяя кулаком по стене, а после борясь с накатившей болью. И только сейчас, почувствовав легкое касание по плечу, он чуть вздрагивает, поднимает глаза на стоящего рядом Хэйтема и ждет. - Я не стану рыдать и жалеть о несбывшемся. Уверен, ты поймешь. Глубокое чувство, которое Коннор гнал столько лет, наконец настигает его. Понимание. Коннор, не отводя глаз от чуть улыбнувшегося Хэйтема, медленно кивает и шепчет: - Прощай, отец. Теперь уже навсегда.