Шагнем через край

Сейчас. Ольга       Широкие полосы света проникали сквозь не зашторенное окно, освещая туалетный столик, кровать и спящего на ней молодого мужчину. Шкаф и пара удобных кресел оставались в тени. В одном из кресел сидела девушка. Она сидела, поджав ноги к груди и положив на колени подбородок, рассматривала спящего. Тяжелый шумный выдох сорвался с девичьих губ, заставив прижать ко рту ладошку – будить спящего полицейского Оля не собиралась. Их отношения продолжались уже два года, и девушка была счастлива. Просто неприлично счастлива и любима. Их история любви начиналась словно в каком-то романтическом фильме – сначала Оля сделала кучу неправильных выводов, потом Ваня расставил все приоритеты и точки над «Ё», сделав еще счастливей. И даже слишком близкая дружба Ивана и Тани не смущала официальную «вторую половинку» капитана Дудина. Татьяна оказалась совсем не такой, как выглядела – простая и дружелюбная, никакого пафоса и понтов…       А потом случилась трагедия… Ужасная и болезненная для всех, но для Тани…       Оля улыбнулась, правда улыбка получилась горькой… Именно тогда она начала терять любимого человека, сама не подозревая об этом. Ваня замечательный, добрый, отзывчивый…и как оказалось — все еще влюбленный в Танюшку. Последнее открылось не сразу, гораздо позже, и вероятно только для нее – влюбленной дуры.       Ольга закрыла глаза и вернулась воспоминаниями в такую же ночь… По какой-то причине начало конца запомнилось четко, в деталях, словно произошло совсем недавно. Телефонный звонок, недолгий разговор с девушкой, которую считала подругой. Очередная улыбка, переходящая в нервный смешок и снова пришлось прижимать ладошку ко рту — будить Ивана все еще не хотелось.       «Наверное, нужно полуночничать на кухне…» - вполне логичная мысль пришла в голову доктора Тимофеевой, но она осталась сидеть, рассматривая очертания тату на спине парня. Она очень любила его. До сих пор. Даже зная, что уже давно ее Ванька не только ее, но соперничать с Танькой она не могла. Оля ненавидела девушку, презирала… И, наверное, восхищалась ею. Глупо! Глупо и пошло… Олина романтика превратилась в дешевую и пошлую драму. И пришло время снова ставить точки над «Ё», но теперь уже ей.       «А может не нужно?» - как же хотелось обмануть себя. Обмануть и закрыть глаза на происходящее, оставить все как есть, ведь в конечном итоге это «все» как-то разрешиться. Рассосется.       Оля не замечала слез, которые катились у нее по щекам – сидела, смотрела и страдала. Хотя имела полное право бить посуду или лицо неверному Ивану. Она имела полное право также проредить и пепельный блонд Татьяны, но никогда в жизни не сделает этого. Она никогда не опустится до таких низких поступков. Слишком хорошо воспитана, слишком гордая. И слишком ущербная… Никчемная, пустая, бесплодная. Пустоцвет, как говорила когда-то ее бабка о дальней родственнице. А теперь и сама Ольга Павловна Тимофеева стала пустоцветом… Тогда. Татьяна/Иван/Ольга Просыпаться капитану Дудину не хотелось. Часть дня он с ребятами провел в СИЗО, потом помчался на доклад к руководству — все-таки целого майора убили, хотя Ваня имел на этот счет свое мнение, но Танюшка любила ублюдка. Перед собой Иван был честен – Романовский был ублюдком, пусть не по рождению, но по натуре. Но раз Таня выбрала его, то он, Ваня, должен принять этот выбор. Даже если ему это претит… - Ванечка, — снова в его сон ворвался тихий голос Оли, теперь девушка еще и трясла его за плечо. - Ванечка, Таня звонит… Упоминание имени подруги быстро выдернуло капитана из крепких и надежных объятий сна. Он резко сел, потряс головой, провёл раскрытой ладонью по лицу, словно стирая остатки сна и взял из рук девушки телефон. - Танюша? – одно слово, но в нем столько беспокойства, что у Оли невольно сжалось сердечко. Она сжала свободную ладонь молодого человека, стремясь показать ему свою поддержку, но он тряхнул рукой, сбрасывая девичью ладошку. – Спуститься? Ты где? – парень резко вскочил с кровати и в два шага подошел к окну. – Конечно, сейчас. Дудин на ходу сбросил звонок, без объяснений набросил на голые плечи куртку и как был, в пижамных штанах и домашних тапках, быстро спустился по лестнице – Оля несколько долгих секунд слушала торопливые шаги, прежде, чем закрыть дверь, Ваня об этом даже не подумал. А потом подошла к окну, встала так, чтоб ее точно не было видно. Бросив короткий взгляд на часы, она отметила время – одиннадцать минут второго ночи. Таня сидела на одной из скамеек напротив дома. Утром их занимают всезнающие стражи покоя жильцов дома – старушки и мамочки с детьми разных возрастов. Но сейчас, глухой ночью, двор был пустым и мрачным. Танюша не единожды была здесь в дневное время и прекрасно знала, что район этот благополучный, двор тихий и тенистый. Даже автомобили были припаркованы согласно всем правилам, не причиняя неудобств жильцам. Просто образцово-показательные и дом, и двор. «И жильцы, наверное, такие же…» - горько подумала блондинка и повернула голову на звук открываемой металлической входной двери парадной, которая выпускала нужного ей сейчас человека. Сонный и помятый, одетый в пижамные штаны, куртку и домашние тапки, Ваня торопливо приблизился и опустился на скамейку рядом с девушкой. - Ванька, это она... – едва слышно произнесла Таня после длинной паузы. Молодые люди просто молча сидели рядом, думая каждый о своем и об одном и том же одновременно. Их мысли занимала гибель майора Романовского и виновная в этом Екатерина Полевых. - Она. Без вариантов она… - Дудин согласился сразу, и даже не стал спорить, как того ожидала Таня. Слишком правильный Иван всегда старался следовать правилам и протоколам. А еще он был проницательным. Или просто мог читать ее, как открытую книгу, Таня не определилась с этими качествами друга. Да собственно ей было сейчас и плевать… - Танюша, сейчас второй час ночи. Ты живёшь в другом районе… Что заставило тебя мчаться ко мне? – он чуть развернулся и внимательно посмотрел на подругу. Девушка собиралась с мыслями, подбирала слова и это было очень хорошо заметно. - Ваня… — Васильева отвернулась от молодого человека. То, что она собиралась спросить и попросить было ужасно и мерзко. Но в данный момент необходимо ей. – Ты можешь… Есть способ, чтоб решить все... радикально? Самым радикальным, из всех возможных способов? – голос девушки дрожал, каждое слово давалось с трудом. Иван оказался не готов к подобной просьбе. Таня сумела удивить его, неприятно удивить. Танюшка всегда была светлой и легкой, а эта просьба… Он встал, отошел на несколько шагов от скамейки, запустил руки в волосы и взъерошил их. В этот вот конкретный момент времени Ванька готов был убивать. Мстить за то, что убитая горем девушка пришла к нему с этой ужасной просьбой. Только вот человек, которому хотелось мстить, был уже мертв. Если бы это было в силах капитана Дудина, Танюша и не вспомнила бы Романовского. Хотелось взять ластик и стереть Кирилла Дмитриевича с их жизней и памяти. Но это невозможно, Иван не волшебник, а Таня любящая женщина, которую лишили смысла жизни. Тот факт, что Романовский любил ее в ответ — Ваню неимоверно раздражал. - Понимаешь, о чем просишь? А ты подумала, как с этим будешь жить? Его не вернешь, и себе жизнь сломаешь… Устроить, то что ты просишь – это самое простое. Сложно будет потом. Тебе сложно, Танюша. Потому что отвечать придется прежде всего перед собой, — о том, чем рискует сам Иван, если ввяжется в эту сомнительную авантюру, он даже не думал. Сейчас важно было помочь Тане. Сделать для нее хоть что-то, но при этом не сломать окончательно. - Предлагаешь оставить это просто так? Простить? – девичий голос почти сорвался на крик и где-то залаяла собака. Это немного отрезвило Таню, и она приблизилась к другу, подошла почти вплотную и положила руку на спину. Ваня вздрогнул – ткань куртки была недостаточно плотной, чтоб скрыть это легкое, но такое обжигающее прикосновение. Он слишком резко развернулся к девушке, взял в руки ее лицо и посмотрел в глаза: - Я не говорю о прощении. И не предлагаю оставить. Ее вину мы докажем. Так или иначе, но докажем. Просто не торопись, подумай так ли важно получить сиюминутное удовольствие, а потом всю оставшуюся жизнь мучится виной. Тебе оно нужно? – Иван замолчал, словно искал правильные слова, хотя на самом деле просто тянул время. Глубоко в душе он понимал, что ей нужно именно то, о чем просила. Совсем другое дело правильно ли? Но однозначно необходимо. И важно чтобы Таня сама поняла, насколько чудовищно она ошибается в выборе мести. Парень провел большими пальцами по щекам, собирая капельки слез. – Кирилл умер. Его не вернешь. Умер у тебя на руках. Это больно, страшно и ужасно… Но ты продолжаешь жить. Вот тут – рука переместилась вниз, и раскрытая ладонь прижалась к ее груди – бьётся сердце. Твое сердце. Чувствуешь? Я – да! Ты можешь жить, дышать, смеяться, плакать, ненавидеть… И любить ты тоже можешь. Так живи! Ради него, вместо него или для него, но, блядь, живи!.. А ты что делаешь? – парень сгреб в охапку ее безвольное, словно тряпичное тело и прижал к себе. Девушка в кольце рук чувствовалась по-новому – остро, словно он прикасался к оголенному проводу под напряжением. Было не больно, но так остро волнующе, что Ивану на мгновение перехватило дыхание. Он вдруг пронзительно почувствовал все изгибы Таниного тела, то, что под тонким трикотажем футболки отсутствовало белье, и то… Ваня потряс головой отгоняя ненужные, опасные и крамольные мысли. Девушка пришла к нему за поддержкой и помощью, а не… «Черт!» - в этот раз ругательство удалось сдержать за крепко сцепленными зубами. - А что бы ты сделал?.. - Таня обняла его в ответ. Возможно слишком крепко, но ей необходимо было человеческое тепло. Впервые она почувствовала эту потребность с того момента как погиб Кирилл. Ванька дышал тяжело, и как-то надрывно. Под ее пальцами мышцы стали словно каменные, а весь парень как-то подозрительно напрягся. Таня даже почувствовала неловкость от своей назойливости. Но отпустить источник тепла не могла. Это было выше ее сил. Это было ей необходимо. - Честно? – Иван поднял голову вверх, пытаясь отвлечься от ненужного возбуждения. Небо было темным, звезды в городе редкое явление. – Убил бы… Но потом думал бы как с этим жить. Ты лучше других знаешь мою историю. Танюша уткнулась ему в шею, щекоча дыханием. Она стояла абсолютно расслабленная, полностью доверяя ему. А Дудин ненавидел себя за это ее доверие. Девушка понятия не имела, что сейчас он с упоением маньяка вдыхал ее аромат – смесь духов, мыла или геля для душа и еще чего-то, слишком пряного для ставшего вдруг слишком тонким и чувствительным обоняния молодого человека. Все сейчас для него было слишком… Ваня чуть повернул голову и невесомо прикоснулся губами к ее волосам. Если заметит – всегда можно притвориться что это был лишь жест дружеской поддержки. - Ваня… - имя сорвалось с девичьих губ или обоим это только показалось? Девушка подняла голову, и их взгляды встретились. Они стояли молча и смотрели друг другу в глаза, не в силах отвернуться. И каждый понимал, насколько это неправильно, гадко и низко… И что сейчас возможно только одно – разомкнуть эти неправильные объятия и разойтись. Иначе – возненавидят друг друга. Таня оказалась сильнее или же, что более вероятно, Иван позволил ей такой быть. Девушка торопливо освободилась из его объятий и не прощаясь ушла прочь. Дудин смотрел вслед удаляющейся девушке, пока она не покинула территорию двора, и испытывал в буквальном смысле физическую боль. Хотелось наплевать на все и броситься за ней, вот как есть – в куртке на голое тело и нелепых тапках – их Оля купила им парные, решила, что это весело. Воспоминание о девушке в квартире отрезвило Дудина, он обернулся и посмотрел на окна собственной квартиры – там за тонкой гардиной наверняка стояла Оля и наблюдала за ними. Не следила, для этого она была слишком честной и открытой, именно наблюдала. Это отрезвило и мгновенно выветрило всю блажь из головы. Наверняка девушка засыплет его вопросами и у нее есть на это право. А у него было время придумать удобоваримую версию цели этого ночного визита для возможной будущей жены, пока он поднимется к себе... Татьяна сбегала от Ивана. Потому что он напомнил ей, что она так старательно пыталась забыть и игнорировать. Она жива, а Кирилл нет. Но имеет ли она право предавать его память и мстить? Или нужно сделать так, как бы сделал Романовский – правильно. Правильно — означало что стерва будет жить. Пусть на свободу она выйдет очень и очень нескоро, если выйдет вообще, но сам факт того что эта женщина тоже живет, безмерно злил. Признавать не хотелось, но Ваня прав – этот поступок перечеркнёт все светлое в ней и поставит на одну ступень с Екатериной Полевых. А Таня сильнее и выше этого… А еще Ванька напомнил ей что она живая женщина, и это сбивало с толку, потому что прошло слишком мало времени и было слишком стыдно и перед живой Ольгой и перед мертвым Кириллом. И чертовски больно. Ее душу просто снедало чувство зависти, зависти к лучшему другу, который сейчас вернется к любимой девушке, обнимет ее и так уснет. А ей сталось лишь призрачное болезненное «счастье». Как Ваня и предполагал, Оля стояла у окна. Девушка даже не пыталась скрыть тот факт, что наблюдала за любимым и его подругой. - Все плохо? – беспокойство в голосе Ольги было настоящим. – Как она вообще держится? - С трудом, — придумать что-то правдоподобное Ванька не успел, а говорить правду не собирался. Это касалось только его и Танюши, и делиться с Олей было сродни предательству. – Она сильная, но всему есть предел. Таня к своему приблизилась слишком близко. - И что делать? – вместо ответа Ваня только пожал плечами. Девушка приблизилась и забрала из рук парня куртку. Раньше он делился с ней всем, сейчас же предпочел отмолчаться. Значит нужно прямо спрашивать: – Вань, а зачем Таня приходила? Почему не поднялась? Вопрос разозлил молодого человека настолько, что он едва совладал с собой, чтоб не ответить резко и грубо. В конце концов, Оля не виновата и имела право знать, что происходит. Пришлось снова врать. - Таня не хотела тебя беспокоить, вот и не поднялась. И очень сожалеет… - врать ради Васильевой оказалось на удивление просто. – Давай спать. Обещаю, больше никаких звонков до будильника, — короткий поцелуй и Ваня повернулся на бок. Сейчас. Ольга       Ольга сидела на стуле для посетителей и смотрела результаты анализов. Ее знаний с цикла гинекологии хватало, чтобы понять диагноз, поставленный в «родной» больнице окончательный. Она тупо смотрела на распечатку и понимала, что это конец… Больше она не будет мучить ни себя, ни Ваньку. Достаточно уже питать напрасные иллюзии, тем более что это заключение дал гинеколог, попасть к которому большая удача. Запись на месяцы вперед. - Оль, ну что ты… Медицина развивается, каждый день открывают новые методики и… - университетская подруга напрасно сотрясала воздух, пытаясь вселить надежду в блондинку. - - Ксеня, не стоит пытаться. Диагноз подтвердил сам Волчанецкий, — при упоминании светила медицины по щеке блондинки скатилась одинокая слезинка. – Ты же знаешь, он в мире акушерства и гинекологии последняя инстанция. - Говорят, в Израиле… - но подруга не унималась, пытаясь хоть как-то помочь. Хотя прекрасно знала, что это все бесполезно. Хоть в Израиле, хоть в Австралии, хоть в амазонских шаманов – диагноз окончательный и жестокий: своих детей у Ольги Тимофеевой не будет никогда. – Да, пожалуй, ты права, — под взглядом, полным боли, девушка осеклась. - Не я первая, не я последняя, — Оля торопливо рылась в сумочке, пытаясь найти салфетки и зеркало. Как назло, искомое затерялось внутри небольшой, но вместительной торбочки. Руки дрожали, а глаза застилали слезы. – Пустоцветы, это в нашей семье наследственное. - Какие пустоцветы? – не поняла Ксения. Она обошла стол, достала из подставки одноразовый стаканчик и наполнила его водой. – Вот, выпей штучку – доктор положила возле стаканчика блистер с препаратом. Оля повернула и прочитала название – естественно рецептурное. - Да не смотри ты так, отоспишься… - Спасибо, Ксень, но я как-то без этого, — Оля отодвинула таблетки, но с жадностью выпила воду. – Живут же люди без детей… - Только не нужно сейчас вспоминать пресловутый стакан воды. Говорят, пить не охота тогда, — Ксения Леонидовна внимательно следила за подругой-коллегой и расслабилась, когда на губах той мелькнула слабая улыбка. Кризис еще не миновал, но пациентка уже держала себя в руках. Такие новости сообщать всегда сложно, а подруге – вдвойне. – Ивану скажешь? - Не-а, — Оля наконец-то нашла в сумке зеркало и салфетки и теперь осторожно вытирала чуть потекшую тушь. – Мы расстанемся, и не нужно ему знать это. - Чего? - Того… Расстанемся, говорю, — голос Ольги был слишком спокойный и Ксения испугалась за ментальное здоровье подруги-пациентки. - Думаешь, бросит в такой момент? – за свою короткую практику Ксеня успела увидеть разные реакции на столь неутешительный для большинства женщин диагноз. Те, кто по идее должны поддерживать, в скором времени сливались в поисках здоровой женщины для создания семьи и продолжения своего никчемного рода. - Вот скотина, а с виду и не скажешь, что такое чмо. - Ванька? Нет, он не такое чмо, Ксенька. Другое. Благородное и блудливое. Вот такой вот… забыла, — девушка щелкнула пальцами, — когнитивный диссонанс, во! - Оля, Оленька, ну что ты такое говоришь? – Ксения Леонидовна уже прикидывала что колоть и как действовать, но осмысленный взгляд пациентки Тимофеевой успокоил. - Я тебе говорю, что у Ваньки есть подруга, почти сестра. Близкая. Прямо ближе некуда… - Вот ни чихуахуа себе… - их пара была почти образцовой. Ксеня даже тихо завидовала подруге, и такие новости. Любая баба тут же порадовалась бы неприятностям подружки, но не в этом случае… - Сестра? Давно знаешь? Может несерьезно это у них… - Это более чем серьезно, дорогая. Более чем… Я не застала их, нет. Просто знаю. Чувствую… Догадываюсь, Ксюш. Только догадываюсь. - Так это ты накрутила себя. Пока не увидела, как говорят… – бумаги и карточки словно по волшебству переместились на другой край стола, уступая место коробке дорогих конфет в золотой фольге и бутылочке вина. Правда, вместо бокалов – пластиковые стаканчики. - Нет, не хочу я такое видеть. А самый кринжовый кринж – я с ней даже дружу. Хотя, наверное, все же в прошедшем времени… - Фи, Тимофеева, ты что не в курсе, что дружить с любовницей мужа жуткий моветон? – под пристальным взглядом молодого хирурга будущее светило гинекологии залпом хлопнула винишко и поспешила исправиться: - К парням это тоже относится. Или к сожителям… Подробности грязные давай…и фотографии тоже. Но грязных подробностей Олечка не знала. Зато знала историю Тани. Где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что нужно было бы остановиться, но обида пересилила, и Оля начала рассказ, запивая его вином с дорогим шоколадом и показывая фотографии. - Ванька с Татьяной дружили еще до нашего знакомства. Одно время я даже думала, что он женился на ней. Но ошиблась – это оказалась полицейская операция… Потом я с ней познакомилась, и знаешь…, — Оля уже не стеснялась, а сама наполнила пластиковую посуду почти до краев. Ксения посмотрела на подружку, но ничего не сказала, только порадовалась, что она последняя на сегодня. – Она нормальная, добрая… Приятная и легкая в общении. - Ольчик, — Ксения с тоской посмотрела на почти пустую бутылку, — приятные и легкие в общении почти сестры не уводят чужих мужиков. – А она и не уводила. Таня овдовела на следующий день после свадьбы. Муж умер у нее на руках, застрелили… - по щекам Оли снова катились слезы, в этот раз сочувствия. Как бы не относилась она к Тане Васильевой, но всегда сострадала. Редкое качество для хирурга. – Ваня тогда расследовал это дело и нашел и заказчицу, и исполнителя. Ради Тани он чуть не расшибся. Это было почти полтора года назад… - видя, что Ксения хочет что-то спросить, поспешила продолжить: - Нет, это не длится полтора года, последние месяца три… Я не знаю подробностей, но мой Ваня поехал к ней, сорвавшись внезапно. А вернулся уже не мой… Тогда. Татьяна/Иван С каждым днем Таня все отчетливей понимала, что нуждается в помощи. Она существовала в двух действительностях: повседневной жизни и в параллельной – с Кириллом. И медленно, но уверенно скатывалась в своё сумасшествие. Прошел год. Целый год и, наверное, стоило попытаться жить дальше, но не получалось. Девушка увязла в скорби, жалости окружающих и никак не могла найти силы выбраться из этой трясины. К ней все относились как к фарфоровой вазе эпохи Мин, Цин или еще хрен знает какой ..ин. Бабушка и друзья хоть и пытались вести себя естественно, словно ее жизнь не делилась на «до» и «после», но все же выверяли каждое слово и если вдруг слишком громко смеялись или еще, как-то проявляли чувства, то оглядывались на нее. И от этого хотелось выть… Ей не нужна была жалость, сочувствие. Таня нуждалась в нормальном, естественном отношении к себе. Чтоб принять и продолжить жить дальше. Вместо этого ее словно поместили в колбу, закрыли и поставили в специальную нишу – чтоб ненароком не разбить. Сначала это злило, потом угнетало, а потом… Таня просто оказалась на краю. А дальше … Либо шаг за край, либо соседняя палата с наполеоном, не имеет значения с тортом или коньяком. Перспектива так себе… мягко говоря – не радужная. Но Танюшка дала себе время, которое почти вышло... Единственной отдушиной был Ванька — рыцарь до мозга костей и ее вечный спаситель. Сколько раз за прошедший год он порывался приехать поговорить, выпить, просто помолчать, но Таня старалась обходиться телефонными разговорами, всеобщими шумными сборищами или короткими встречами на нейтральной территории. Во-первых, с их работой не оставалось времени на личную жизнь, а Ваня был не свободен, во-вторых – каждый раз, собираясь встретиться она возвращалась мыслями в ту ночь на скамейке во дворе дома Дудина. Таня не помнила, что ела на завтрак утром, но некоторые детали той ночи врезались в память на годы. И это пугало: и тогда и сейчас. С Олей Таня тоже свела общение к минимуму – их вечная занятость и взгляд олененка Бэмби. Васильеву это стало бесить. Таня не могла понять причины такой острой неприязни к девушке лучшего друга, но сочувствие Ольги буквально бесило. Наверное, все дело в ее глазах. По-прежнему в ее жизни было слишком много Никиты, но тут без вариантов, не просто коллега – напарник! Воронин сначала держал дистанцию, а потом, видимо, поверил в себя и осмелел. Но все равно оглядывался на каждое слово. Даже тогда, когда шутил на грани фола. Танюша смотрела на парня и не понимала, как можно быть таким полудурком. Хотя, плевать. На него, на всех остальных… Возможно, лучшим выходом было бы принять предложение Дудина и перейти к нему, в чужой отдел, где каждая доска не напоминает о Романовском. Но нет… Она была не готова. Еще не готова и не доверяла ни себе, ни Ивану. Кирилла Танюша, кстати, тоже возненавидела. За то, что никак не могла отпустить. Хотя и очень хотела. Ненавидеть не получалось только Ларчика. На нее просто злилась. За то, что создала культ деда, за то, что бросила себя на этот жертвенный алтарь, хотя могла бы быть счастливой. И за то, что ожидала такого же от внучки. Таня не могла отпустить Кирилла, потому что… Сама толком не понимала, почему так цеплялась за него. Было время, когда сделать вдох без него было подвигом. А теперь… Теперь каждый новый день подвиг. Она гребаная, мать ее, героиня! Однажды, в минуту особенного отчаянья Танюша даже почти решилась бросить все и поехать к матери. Не навсегда, на какое-то время… но вовремя одумалась. Поездка получилась бы очень короткой, даже чаю не попила бы. Прямо как в том известном анекдоте… Очень часто Таня приходила на детскую площадку. Садилась на скамейку, открывала книгу, которую брала для прикрытия и наблюдала за детьми и их родителями. Она иногда позволяла себе мысли о собственном материнстве, но с каждым днем все яснее понимала, что этого не будет. И это у нее забрал Романовский… Страшила сама мысль подпустить кого-то близко к себе. Вдруг все опять… как тогда… Таня боялась, хотя понимала, что это глупость. В одном из своих снов она кричала ему об этом, обвиняя во всем. Но в ответ получила только убийственно-спокойное: «Ты сама не хочешь меня отпускать. Сама, Таня. И я не виноват, в том, что ты не можешь совладать с собой». В тот раз Татьяна проснулась в слезах. Тогда же она прямо посреди ночи изрезала ножницами вещи Кирилла, которые так и не решилась убрать. Хотела сжечь и дневники, но сдержалась… … Сегодня дождь начался неожиданно. Дети разбегались, подгоняемые родителями, в спешке забывая игрушки, собачники спешили увести питомцев, только одинокая блондинка продолжала сидеть под ливнем. Она приняла решение – пусть трусливое и малодушное, но это ее выбор. Дальше так продолжаться не могло. Пришло время что-то менять! Решение принято, теперь осталось реализовать его. Но сначала телефонный звонок, всего один. Человеку, который заслуживает на объяснение… и прощание. В воображении все было так легко и понятно, а как только пришла пора действовать Таня словно окаменела. Руки дрожали, мокрая одежда неприятно холодила кожу. - Нужно переодеться, — дрожащими губами прошептала девушка и медленно на негнущихся ногах двинулась в сторону дома. Движения были словно в режиме slow-mo, но мысли неслись с космической скоростью. Казалось, целый рой гудел в голове, или это кровь стучала в висках. «Зачем переодеваться, если в конечном итоге санитары все равно срежут одежду? Зачем переодеваться в сухое? Боишься простудиться? Крыша или пилюли? А может теплая ванна и острый нож?» - хотелось закрыть уши и заорать так, чтоб перекрыть гул вопросов в голове. Вот и дверь подъезда, несколько этажей и она в безопасности квартиры. - Какой бред! – Васильева на ходу стаскивала мокрые тяпки, бросая их прямо на пол. Обувь, курточка, блузка, топ, брюки, носки, белье… мокрая дорожка вела от входной двери к ванной, а потом в спальню. Таня растирала кожу до красноты, словно пытаясь ее содрать. Из зеркала на нее смотрело обнаженное жалкое существо со свисающими сосульками мокрых волос и безумными глазами. - Тряпка! Тряпка!! Тряпка… - девушка села на кровать и уткнулась в колени. Посидела так минуты четыре, не более, а потом встала и сосредоточенно начала приводить себя в порядок… Телефон завибрировал, как только Таня вышла из ванной. С экрана на нее смотрел улыбающийся молодой человек, а сам абонент был лаконично подписан «Иван». - Рановато, конечно, но как есть. Выбирать особо не приходится, — хотя на самом деле девушка облегченно выдохнула, звонить самой и прощаться было сложно. И страшно. Таня планировала оттянуть этот разговор как можно дольше. Легкое касание, свайп в сторону и жизнерадостное: - Ваня, привет… … Домой Дудин вернулся раньше. Оля уже давно хотела тихий домашний вечер, пиццу на ужин, кино в обнимку и выключенные телефоны. Вечер только для двоих. С Ваней это было истинной роскошью. И вот наконец… девушка была счастлива, без конца что-то рассказывала, смеялась и постоянно касалась его. Сам же Ванька не мог разделить ее легкость. Он почти не слышал ее слов – его терзало странное, не поддающееся логическому объяснению беспокойство. - Ну Ва-а-а-аня, — противно протянула его имя Ольга, чего за ней, к слову сказать, ранее не замечалось. – Ты опять не со мной… – надутые уточкой губки смотрелись нелепо. – А я киношку выбрала, «Пункт назначения». - Хорошо, — безучастно согласился Дудин и нахмурился, Оля его отвлекла, и он снова упустил мысль. Вместо этого он смотрел на свою девушку и не мог понять, что сегодня творилось с серьезным доктором Тимофеевой. Кадры на экране плазмы менялись, и когда киношный полицейский выдернул девушку-истеричку из-под колес взбесившегося грузовика, тем самым нарушив планы некоего персонажа с косой, терпению Вани пришел конец. Он встал, не сказав ни слова объяснения Оле, взял ключи, телефон, куртку и вышел из квартиры. Ольга осталась одна. Она первым делом потянулась к телефону, звонить, требовать объяснений, но потом только горько улыбнулась и выключила триллер двадцатилетней давности. - Вечер удался… - протянула она и открыла коробку с еще теплой пиццей. Иван спешил к Тане. Интуиция или еще какая-то сила гнала его к дому Васильевой. С каждой минутой чувство тревоги возрастало, но Дудин не особо верящий в такие вещи старался сохранять спокойствие. Получалось едва ли… Он, не особо заботясь о дорожных камерах, спешил. И, о чудо, светофоры зеленели, а трафик радовал отсутствием пробок и тянучек. Ваня набрал Таню и слушал гудки, пока не услышал слишком радостное «Привет» - Танюша как дела? – ничего более умного он придумать не мог. Да и что придумывать, нормальное дружеское любопытство. - Замечательно. А у тебя? – на заднем фоне парень услышал, как что-то упало, но не разбилось, и Таня тихонько чертыхнулась. - Ты что там делаешь? – он улыбнулся, но пружина внутри затянулась еще на один виток. - Вещи собираю. Думаю, с мамой повидаться. Пришла пора выбираться из … - Таня шмыгнула носом, словно простыла. Или плакала. – Ваня… - голос из привычного стал деревянным и скрипучим, — я тебя попросить хотела… Когда меня не будет… присмотри за Ларчиком… Пожалуйста. Она и так со мной натерпелась… - Хорошо, — с улыбкой пообещал он. – Поездка к маме весомый повод. - но через минуту Дудина бросило в холодный пот, когда пришло осознание, что Таня с ним прощается. Она не собиралась к матери… Она собралась покончить со всем… Ваня свернул, нарушив пару правил, но сократил путь. Еще немного и он будет у дома, где живет сейчас Васильева. А пока нужно тянуть время и слушать. - Ты главное не дай себя уговорить бросить службу и перебраться к ней. А то что я буду делать без лучшей подруги и сырников Ларчика? – Ваня жадно вслушивался в каждый звук. Вот Таня налила воды и сделала несколько шумных глотков. Кажется, улыбнулась — упоминание сырников всегда вызывало у них улыбку. Время тянулось очень медленно… - Таня, ты меня слышишь? - Да, Ванька… Не уговорит. А ты куда, домой? Слышу уличный шум, — Таня прошлась по квартире, осматривая все в последний раз. Ее мокрые вещи грудой валялись возле ванной, зато она обула туфли на шпильке. Нелогично. Но кому она нужна эта логика, когда самое большее через двадцать минут будешь в буквальном смысле лететь камнем вниз. - Пока не домой. Нужно закончить одно незаконченное дело… - когда Дудин парковался, слышал звук закрываемой двери и цокот каблуков. Уверенности не было, но кажется Таня поднималась. - Сложное? – дыхание стало чуть тяжелее. Точно поднималась. Пока вбегал в соседний подъезд, просил все высшие силы, чтоб выход на крышу был свободен. Ну любят люди прихватизировать кусочек общественного. - Надеюсь нет. Просто очень важное. - Звучит так, словно речь идет о жизни и смерти… - Таня стояла на крыше и смотрела вдаль. Она не прислушивалась к собеседнику так как это делал он, и потому не сразу поняла, что звук в телефоне и вокруг нее идентичен. - А речь и идет о жизни и смерти… - Ваня дышал тяжело, но был собран. Пока девушка стояла далеко от края, но кто знает, что она сделает в следующий миг… - Снова спасешь меня? – Татьяна повернулась лицом к Ивану, но не сделала ни шагу. Ни к краю, ни от оного. В глазах стояли слезы… - Ванька, я так больше не могу… Слышишь, Ванечка? Ванечка слышал и видел все. Ему хотелось избить упрямую дуру. И поцеловать… Но прежде всего, стянуть с этой чертовой крыши. А еще он все понимал – Таня хоть и была окружена друзьями, но горе переживала в одиночестве. И дошла до грани... - Танюш, ты же понимаешь, что ничего не вернется? И время не остановится… И это не выход… - шаг за шагом, медленно, но он приближался к девушке. – А еще я рад, что вовремя тебе позвонил… - Как ты так быстро добрался? Был неподалек-ку? К-как вообще оказался здесь так быстро? – Таню трясло, зубы стучали словно от холода, хотя было душно и парко после дождя. - Нет, я специально ехал к тебе, — голос спокойный и еще несколько шагов. И ещё… Вот Ваня уже стоит почти вплотную к ней. - З-зачем? – вдруг понимание всей чудовищной глупости поступка накрыло ее девятым валом. - Спасти тебя, идиотку. Или сигануть вместе… Выбирай, Танька. Я готов к любому развитию сценария… - выражение «этого спектакля в театре абсурда» повисло в воздухе невысказанным. - Ваня… Ванька… - она надрывно хрипела, словно курильщик с изрядным стажем. – Я сломалась. Все… - Нет, не все… Иди сюда, маленькая моя… - Таня почувствовала, как мужские пальцы сжимают плечи, слишком сильно. Останутся синяки. Иван резко и излишне грубо развернул ее, сжал в ладонях лицо, вынуждая смотреть прямо в глаза. И сам… До безумия. Отчаянно. Испуганно. - Ты что собралась делать, идиотка? – в ее зеленых глазах стояли слезы. В его голубых – тоже. – Зачем? - Что зачем? – они разговаривали как два душевнобольных человека. Или таковыми и являлись… - Зачем напялила шпильки и вечернее платье? Чтоб красивше на асфальте казаться? – вместо ответа Таня только пожала плечами, а Ваня прижался к ее губам. Сначала легко, словно спрашивая, а потом все смелее… Их первый поцелуй получился соленым и сладким одновременно. Приправленный горечью... - Что мы делаем? – прямо в мужские губы, такие необходимые сейчас. - Целуемся… Все правильно делаем… … Таня проснулась словно от толчка. Рядом спал Ванька, но даже во сне его рука сжимала ее талию. Они целовались на крыше, пока снова не пошел дождь. А потом бежали домой. Где снова целовались… и не только. Всё и все остались где-то в другой реальности. Как и их телефоны, пока Ваня не отключил оба. К черту всех!.. А еще они говорили… вернее говорила Таня, а Иван слушал, и понимал, насколько близко был к тому, чтоб потерять ее… Таня рассказала все: и о снах с Романовским, и о дневниках, даже предложила прочесть, на Иван отказался. Понимал, что это слишком личное. И его не касается. А также, что физически не могла позволить себе близость с кем-то. Хотя пару раз пыталась – в клубе, случайный одноразовый секс. Не получилось. До Ваньки… Уже нависая над ней, Дудин попросил смотреть ему в глаза, «чтобы ты точно знала кто с тобой, и что это не сон.» Таня имела полное право обидеться, но понимала, что таким образом он стирает с ее души и тела воспоминания о Кирилле. И заменяет их собой. Жестоко? Не более того, как она жила последний год. - Мило. И вполне ожидаемо, — от голоса за спиной по всему телу встали волоски. - Кирилл?.. - нужно было повернуться, но тогда проснется Ваня. - Лежи уже… Ромео своего разбудишь… Это все? - Да. Все… - Наверное пора. Не самый плохой вариант, но и благословлять не буду… Прощай, ангел души моей. У тебя все будет хорошо. Пусть и с ним… Теперь Таня знала, что Кирилл ушел окончательно. Больно не было, отболело уже. Просто стало спокойно. Она повернулась, чтобы убедиться, что в комнате они с Иваном одни. Вполне ожидаемо, что ее активность разбудила Ваньку. - Танюша? В чем дело? Снова?.. – молодой человек приподнялся на локте, оглядываясь, словно мог видеть призрачного соперника. - Нет, Вань… Все в порядке, прости что разбудила, — Дудин не отвечая притянул ее к себе. Желания, да и сил, на интим не было, а вот просто обнимать ее было приятно. Объятия сильнее обычного, но это тоже было приятно. Неприятно было осознавать, что это счастье они воруют. – Ты думал о завтра? - под «завтра» Таня имела в виду неконкретно завтрашний день, нет… - Еще нет. У нас с тобой есть сегодня, а о завтра я подумаю позже. Сейчас есть ты и я, остальные – лишняя суета. Потом… - снова поцелуи и прикосновения, одно дыхание на двоих и одна подушка на двоих… … Оля отбросила в очередной раз телефон. Абонент не абонент, уже в который раз за вечер. Один раз даже Тане набрала – тот же результат. Не хотелось нагнетать, но очевидные выводы напрашивались сами собой. И как спасение от ее медицинской феи-крестной, строгой руководительницы ее практики – приглашение на двухмесячную стажировку в клинической больнице на другом конце страны. Решение нужно принимать быстро. Так о чем тут думать?.. Сейчас        Лариса не любила поезда, особенно поезда дальнего следования. Воспоминания той давней поездки все еще были живы. Пусть время сгладило острые углы, притупило боль, но воспоминания все еще были живы… Воспоминания… Все, что осталось у молодой Ларочки… Вроде и годы прошли, отболело уже, но все равно на вокзале становилось грустно. Ларчик посмотрела на внучку – Таня сидела и с улыбкой смотрела в телефон. Лезть в душу старшая Васильева не собиралась, но кто бы не был причиной изменений в поведении внучки, Лара Андреевна была ему безмерно благодарна. То, что в жизни Танечки появился мужчина, не стало для Ларчика неожиданностью. Она была безмерно благодарна незнакомцу за одно то, что вытащил ее девочку из скорби. Вернулась ее Танюшка, та девчонка, которую Ларчик вырастила и воспитала. Единственное, что огорчало – Таня не спешила знакомить ее с таинственным молодым человеком. Или не очень молодым, какая разница, если ребенок счастлив. - Ларчик, о чем задумалась моя старушка-веселушка? – оказывается, Таня уже в третий раз звала бабушку, но безрезультатно. Она склонила голову на бок, как часто делала и улыбнулась. – Мы уже почти приехали. Надеюсь, наши встречающие не опоздают, иначе не знаю, как мы будем выбираться… … Бабушка с внучкой провели чудесные полтора месяца в мягком морском климате. Таня не тяготилась обществом бабушки, наоборот, словно наверстывала год, прожитый без нее. Длительный отпуск девушки женщины провели в разговорах и воспоминаниях. Один раз к ним на несколько дней приезжали Ваня с Никитой – уж очень красочно Танюша описывала ребятам отпуск… … То, что началось на крыше, осталось между Иваном и Таней. Они без оглядки ухнули в водоворот, но не учли «подводные камни» - Ваня состоял в отношениях с Олей, Таня же для всех была верной памяти Романовского. Дудин прямо с утра пораньше порывался выяснить отношения со своей девушкой, но Татьяна попросила не спешить. Не потому, что сомневалась. Просто испытывала стыд. Меньше всего предательства заслуживала Оля. Хотя, вранье тоже не выход. Ситуация дурацкая и пошлая, и самым правильным было бы признаться во всем, но нет… Проще было оставить все как есть, на самотек. Изменник и разлучница, как ребята сами себя назвали были везучие – Оле совершенно неожиданно предложили стажировку в одной из ведущих клиник страны. Слишком далеко от столицы. Очень своевременно и удобно. А еще Таня пошла к психологу. Открывать душу Ване было просто, делать то же самое незнакомому человеку – невероятно трудно. Осторожно, слой за слоем, девушка снимала с себя все накопившееся чувства: злость, скорбь, страх, неуверенность. Она не поделилась только мыслями о суициде – ребята предпочли думать, что это была глупая выходка. Возможно не самое разумное решение, но в сложившейся ситуации — самое правильное. А еще Таня целых десять дней провела с матерью. Ближайшими подружками девицы Васильевы не стали, но и обычного для них противостояния характеров не было. Возможно, Алена Викторовна наконец поняла, что ее дочь взрослая самостоятельная женщина… Когда состав медленно тянулся по подъездным путям к станции, Лариса поправила и без того идеальную укладку. В отражении зеркала женщина увидела, как скривилась Таня и поспешила бросить в рот крохотную мятную конфетку. Лариса нахмурилась, но сейчас не место и не время задавать неудобные вопросы. - Ба, смотри, вон они – Таня с энтузиазмом ребенка высматривала в окне ребят. Каштановая шевелюра Воронина словно сверкала, и определенно, парня было сложно не заметить. Тем более он держал в руках объемный букет с любимыми цветами Ларисы Андреевны. Но Танюшу интересовал не он, а совсем другой человек. Торопливый взгляд по толпе встречающих и наконец Таня заметила его… Как всегда, занятый и слишком серьезен. Нахмурился и сосредоточенно разговаривал по телефону, хмурится, брови сведены домиком… Не Ванька, а только капитан Дудин! - Красавец! – негромко произнесла Лариса, и Таня послушно кивнула. Она очень соскучилась… - И, кажется, стал еще лохматей… - Что? – не поняла Таня и даже посмотрела на бабушку, отвлекшись от созерцания Ивана, который лохматым определенно не был. Но Ларчик любовалась Никиткой. – Да, ты права, давно пора стричься… Когда почти все немногочисленные пассажиры спального вагона вышли, ребята поднялись. Проводница попыталась возразить, но была остановлена невероятно харизматичным Ворониным, который в действиях и лицах очень убедительно изобразил, как соскучился по бабушке и сестренке, и как рьяно хочет помочь девушкам с их вещами… В общем, устоять под натиском Никиты Юрьевича было сложно. - Лара Андреевна! Танюша! – шумно приветствовал их Воронин, по очереди обнимая. Ларчик смеялась как девчонка, прижимая к груди букет, а Таня лишь слабо улыбалась. Все ее внимание было приковано к Ивану. Тем временем деятельный лейтенант обнимал Ларчика уже по второму кругу, тогда как Дудин не мог подойти и на первый. - Лара Андреевна, прекрасно выглядите, — комплимент у Ваньки не столь цветистый, как у Воронина, но искренний. Он поцеловал женщину в щеку. Ларчик по девичьи хохотнула, и снова отвлеклась на Никиту, который умудрился в тесном пространстве вытащить один из чемоданов. - Вы, может, уже пойдете? – возмущённая проводница маячила у двери купе. Лариса охнула и неторопливо пошла к выходу. - Конечно – конечно, прекрасная, но строгая женщина. – Никита вытащил чемодан и покатил его к выходу. Проводница последовала за ним. - А Вам кто-нибудь говорил, что Вы само совершенство?! Как жаль, что мы не встретились раньше! – осыпая комплиментами женщину далеко не хрупкой комплекции Воронин покинул вагон, оставив Таню и Ивана наедине. Времени у них было катастрофически мало, а сказать хотелось так много… - Привет, — Ванька быстро коснулся губ Татьяны и потерся носом о кончик ее носика. Потом снова короткий поцелуй. – Держи… Таня взяла букет и вдохнула тонкий аромат, пока Ваня извлекал второй чемодан. Уже когда молодой человек почти вышел из купе, Танюша дернула его за руку, увлекая назад и прижалась к губам. Поцелуй получился торопливым и в то же время бесконечно нежным. - Скучала по тебе, Ванька… И ты – тоже, — Дудин улыбнулся и кивнул. Таня права — он тоже скучал. И был безумно рад видеть ее такой счастливой. … А еще через несколько дней самую младшую Васильеву догнала реальность… - Таня, у тебя случайно не будет прокладки? – Инга говорила тихо, словно смущаясь. – У меня форс-мажор… Таня застыла, словно наглядное пособие к выражению «громом пораженная» и не мигая смотрела перед собой, чем удивила брюнетку. - Тань?.. - Извини, задумалась. Есть, конечно, — девушка наклонилась и из самого нижнего ящика стола достала упаковку. – Держи… Инга торопливо выдернула из ослабевших пальцев Тани пакет и поспешила к выходу, оставив подругу в раздрае. Последние критические дни были… и это все, что Таня точно помнила. А ведь по ее циклу можно было сверять часы. Быстро открыв приложение, она сверилась с календарем и закрыла глаза. Перед отпуском она посетила косметолога, хотя вне зависимости от времени года следила за наличием излишней растительности на теле. Сначала визит к маме, потом поездка с Ларчиком к морю… Обалдеть… - Как же мы так-то? – Таня принимала таблетки с Кириллом, потом бросила за ненадобностью. Естественно, ни она, ни Ванька не думали о контрацептивах и теперь без сомнений Таня пребывала на ранних сроках «интересного положения» - Просто капец, какого интересного… - вслух выдала она в пустоту. - Че? – раздалось за спиной, заставив Танюшку подпрыгнуть. Оказывается, в уголке сидел и сливался с мебелью Тимофей. - Ничего Тимох, так вспомнила кое-что… - Таня поспешила из кабинета, ей вдруг срочно потребовалось посетить акушера-гинеколога. И, к счастью, на завтра было окошко… Словно в насмешку, удача ей сопутствовала. … Ксения Леонидовна зашла к коллеге за консультацией, но пока та выписывала направления и заполняла карту, разглядывала сидящую девушку. Она определенно видела эту блондинку, вот только где?.. Вдруг она вспомнила… сбивчивый рассказ Ольги и ее отчаянье и фото. А также выпитую бутылочку вина… - А это не… - когда Таня покинула кабинет, Ксения назвала имя одной из своих пациенток, словно узнавала и диагноз. Это было не этично, но рискнуть стоило. - Нет, это другая девушка, и у нее беременность восемь недель… Что там? – доктор отвлеклась, но доморощенная шпионка увидела и узнала все что, хотела. И как только выдалась свободная минутка, даже несмотря на разницу во времени, позвонила Ольге. Скрывать правду не собиралась, но и просто так вывалить новости было неудобно. Промолчать? Сказать? Ксения хоть и была сволочью, но подругу любила… - Ксеня, чего тебе? - после дежурных приветствий и обмена любезностями поинтересовалась Ольга. - Когда вернёшься домой, Оль? - Ты пугаешь меня, — в голосе слышалась улыбка. - Что случилось, моя шебутная? - Я тебе скажу одну вещь, но ты меня можешь возненавидеть за это… - Говори, а то решат, что главная язва вдруг стала косноязычной. - Я не хотела… - услышала Оля и пожала плечами: если бы не хотела – не начинала этот разговор, подумала она. - Таня Васильева беременна. Срок –восемь недель…– ну вот, правильно говорят, что слово не воробей… Слушая тишину, Ксеня похолодела – Оля? Ты в порядке? - Да. Просто считала... Домой я вернусь через несколько дней. Увидимся тогда… - Надолго? Домой… - Ксения вдруг поняла, что влезла в чужую жизнь. Действительно, благими намерениями… - Не знаю, дорогая. Но спасибо… Оля отложила телефон и посмотрела на сидящего напротив мужчину. Он не подслушивал намеренно, просто слышал. И должен бы смутиться и отойти, но даже не подумал сделать ничего подобного. И не сожалел. - Константин Владимирович, вы же в курсе, что подслушивать это не красиво? – девушка поправила шапочку и зевнула, прикрыв рот ладошкой. - Ты уезжаешь? – мужчина словно не слышал мягкого упрека. Да его и не интересовали такие незначительные детали, как правила поведения. Он привык достигать поставленной цели, а методы и средства дело третье. - Да, — лаконично ответила Оля и все же взяла вилку. Этот мужчина не умел принимать отказы, а она дважды отказалась с ним ужинать. Третьего приглашения не последовало, он просто привез еду с собой. - Как я понял, в столице тебя уже ничто не держит… - Константин Курков никогда не выбирал легких путей. И в любви тоже. Сорокалетний отец-одиночка и по совместительству владелец немаленького и прибыльного бизнеса, мог очаровать любую женщину. Но хотел эту. Молодую хрупкую блондинку, которая едва доставала ему до плеча, но отчитывала как сопливого юнца за тайком пронесенную воду в палату сына. И хорошо, что он не успел дать пить ребенку… Костя тогда для проформы огрызнулся, но докторша пригрозила ему охраной. Ему!!! Да и откуда было знать только несколько дней назад приехавшей Ольге Павловне, что он за человек? - Родители?.. – попыталась возразить Оля, но мужчина только отрицательно покачал головой, давая понять, что все о ней выяснил. - Тебе будет легче, если у них будут неприятности? - вопрос, заданный таким будничным тоном, не удивил. Оля уже достаточно узнала отца пятилетнего мальчика Артема, которому спасла жизнь, чтобы понимать: скажи она да, и никакие связи не помогут ни Ивану, ни Татьяне. – Но тебе это не нужно. Ты благородная дура, Оля. - Костя, ты прав – я благородная дура. Но надеюсь, все у них будет хорошо. Пусть будут счастливы. Я не обладаю столь гибкой совестью, как ты. - А вот тут вы ошибаетесь, доктор Оля, у меня вообще нет никакой совести… Ешь! Ольга улыбнулась и послушалась. Есть ли смысл бороться с цунами? Вот и с этим мужчиной так же… абсолютно бесполезно. Константин привык, что перед ним лебезят. Подчиненные, чиновники, женщины. Но эта была другая… Маленькая несчастная блондинка, которая шипела на него словно ведьма – кричать в отделении хирургии она бы не решилась. И не собиралась растекаться лужей в угоду мужскому эго. Первое приглашение на ужин с продолжением, переданное через водителя она вежливо отклонила. Второе отклонила уже лично Константину Владимировичу. А для надежности кратко поведала историю своей жизни, чтоб не возникало желания приглашать в третий раз. А в ответ услышала только «Ну и что?» скучающим тоном. Так может не стоит противиться судьбе, а воспользоваться тем, что она так настойчиво преподносит? - Тебе так важно лететь? – Константин предпочел бы, чтоб Ольга Павловна никуда не летела. Но, пожалуй, впервые за очень долгое время поставил чужие желания превыше своих. – Хорошо. У меня тоже дела в столице… … Ваня только приехал на дачу, когда позвонила Оля. За два месяца их общение свелось к редким звонкам и переписке из разряда «так надо». Немалую роль в этом сыграла разница во времени в семь часов, но не ключевую. Их дороги словно разошлись, и случилось это еще до отъезда девушки. - Привет, Оль… - Ваня понимал, что расставаться по телефону или видеосвязи по меньшей мере оскорбительно. Да и не заслуживала Оля такого отношения. Поэтому и тянулись эти «отношения» до сих пор. – Как ты? - Привет, Ванька. Я прилетела… - Стоявший в стороне Константин только скептически приподнял бровь, а потом сделал неоднозначное движение, показывая свое отношение к происходящему. Ваня не спешил что-то говорить, так как был не готов к возвращению девушки. Оля не подгоняла его. Наверное, это дурное влияние Куркова, но девушка наслаждалась замешательством Дудина. - Почему ты не предупредила? – тон, которым был задан вопрос, получился все же резче, чем следовало. – Мы у Ларчика на даче. Давай я приеду, заберу тебя… Оля понимала, что меньше всего Ивану нужно ее присутствие в их компании на даче. Нет, Ларочка Андреевна приняла ее и любила, и несомненно будет рада присутствию девушки. Но два человека точно будут чувствовать себя неловко. И Ольга Павловна испытывала удовлетворение, предвкушая выражение на лицах изменщиков. Вот только гораздо больше ее в этот момент беспокоило выражение на лице другого мужчины, которое не сулило ничего хорошего ни капитану Дудину, ни его беременной любовнице. - Нет Ваня, не нужно. Я замечательно доберусь на такси. Ты лучше помоги Ларочке и Тане. Скоро увидимся… - Хорошо, Ольчик, — парень замолчал и посмотрел на подошедшую Таню. Он еще несколько секунд помолчал, а потом выдавил скупое: - Жду… - Это Оля? – Таня обняла себя руками, словно замерзла. Иван хотел обнять девушку, но только встал за ее спиной, закрывая собой. В глубине участка хохотал Никита, флиртуя с Ингой, которая сегодня была его парой. Они хлопотали над мангалом. Ларчик с Диной мыли овощи и неспешно беседовали. Юрий Николаевич со спутником Дины колдовали над мясом. - Да. И она едет сюда… Прости, Танюша. - Я понимаю… - она через силу улыбнулась. Вот и подошли они с Ванькой к краю. Таня вдруг засомневалась и в себе, и в Иване. Его долбанного благородства хватит, чтоб не расстраивать свою девушку. Васильева пожалела, что сразу не сказала ему последние новости. Теперь же это будет выглядеть как жалкая попытка удержать… - Я сразу с ней поговорю… - но Таня отрицательно покачала головой и повернулась – не хотела показывать слезы, если вдруг кто-то обратит на них внимание. Девушка оперлась спиной на грудь Дудина и откинула голову ему на плечо. - Нет, Вань, не нужно. Не будем устраивать сцену, слишком много зрителей... Не хочу, чтобы наши чувства обсуждали все, кому не лень. Даже если эти все — самые близкие. Хорошо? – Иван не спешил с ответом. Он прижался губами к ее волосам, выражая этим жестом полное согласие с желаниями девушки. – Ваня?.. - Конечно… … Спустя несколько часов за столом собралась веселая компания. Абсолютно не чувствовалась разница в возрасте, старшее поколение запросто могло дать фору молодежи по части шуток… И только два человека чувствовали себя неуютно, хотя и всеми силами пытались держать лицо. Оля сидела рядом с Ваней и улыбалась. Ей действительно было весело. Она наконец смогла принять и смириться. Видимо, в ней проснулся цинизм, присущий абсолютно всем хирургам. Или передался воздушно-капельным путем от Куркова, ведь иначе никак – они даже не целовались ни разу. Ванька сидел молчаливый и отстраненный, хотя должен был уделять все свое внимание «любимой» девушке, с которой не виделся два месяца. А Таня… Таня сидела не только молчаливая, но и бледная. Пока Ольга рассказывала о своей работе и делилась впечатлениями о городе, под вино и вкусную еду, Таня только ковыряла вилкой овощи-гриль. Хотя никогда раньше не страдала отсутствием аппетита. Под пристальным взглядом Оли было неуютно. А еще обидно, что рядом с Ваней сидит не она. Получается, сейчас она, Татьяна Васильева, лишняя… - Танечка, — Оля решила, что уже достаточно с нее этих посиделок. Хотелось напиться совсем в другой компании, более для нее предпочтительной. – Ты так ничего и не съела. Так невкусно? Так нет же, очень вкусно. Мясо так и тает во рту. А запах… Аромат просто божественный, — она с особым, жестоким, удовольствием говорила о вкусах и запахах, пока Таня не выскочила из-за стола прижав ладонь ко рту. Повисла пауза, и только Оля громко хрустела огурцом. Младшая Васильева вернулась минут через десять. Она была благодарна, что за ней никто не последовал… За время отсутствия девушки Оля не проронила ни слова, и словно не замечала злобных взглядов парня. Только обещание, данное Тане, останавливало Дудина от того, чтоб вытащить блондинку и поговорить наедине. - Извините, — девушка выглядела бледнее, чем раньше и руки мелко дрожали. - М-м-м, Танюшка, не извиняйся, — похоже злые Ванькины взгляды не впечатлили доктора Тимофееву и она продолжила свою гастроль. – Такое бывает при аллергии или при ранних токсикозах беременных, поверь доктору, пусть и хирургу. А насколько я знаю, никакой аллергии у тебя, дорогая, нет… Значит, можно поздравить? Кто счастливый отец? - О, если бы Оля могла сохранить этот бесценный момент на память… Немая сцена с «Ревизора», лучшая постановка! Лариса охнула и прижала руку к груди. Она смотрела на внучку, которая не поднимала головы. Дина прикрыла рот ладошкой, а вторую сжимал ее спутник. Ему было все равно от кого беременна девушка. Этих, по сути, не интересных ему людей он видел в первый, и скорее всего, в последний раз. Зуев только положил руку на спинку стула Ларисы. Инга с Никитой переглянулись, но комментарии оставили при себе. Тишину нарушил звук отодвигаемого стула и звон упавшего стакана – Дудин слишком резко встал. - Я! Я счастливый отец. Где поздравления? – такого Ивана за все время знакомства Оля видела впервые. И даже пожалела, что затеяла эту месть. Весь гнев Дудина сейчас был направлен на нее. - Ваня, не нужно… - Лариса переводила взгляд с молодого человека на внучку и обратно. – У Тани есть мужчина… - И это я! – он запустил пятерню в волосы и всколотил их. – Так что все-таки нужно, Лара Андреевна. - Че правда, что ль? – Никита справился с первым шоком и теперь прикинулся привычным для всех идиотом, просчитывая как спасти дурную Ольку от гнева Дудина. – Замутили тоси-боси… Когда только успели? – он посмотрел на Ингу, но та дипломатично предпочла молчать. - Браво! Браво, Ольга Павловна, — со стороны калитки приближался неизвестный высокий мужчина и хлопал в ладоши. – Гастроль удалась. А теперь, с позволения непочтенной публики я заберу звезду, пока ее не забросали томатами. Ольга? – он протянул руку, и девушка поспешила к нему. - Кто вы? – Лариса все же обрела дар речи. - Константин Курков, но вам это ничего не скажет. Так что лучше забыть… - Костя слишком пристально посмотрел на Таню и присевшего перед ней на корточки Ивана, хмыкнул и пошел в сторону выхода, держа Олю за руку. На полдороги остановился и негромко произнес: - Ключи… Оля достала брелок с ключами от квартиры Дудина и хотела бросить подальше, но остановилась и положила в корзинку одного из садовых гномов. Вслед за незваными гостями засобиралась и Дина с мужчиной. Она не хотела оставлять подругу, но понимала, что ей сейчас нужно поговорить с внуками. - Я завтра вернусь. Одна, — шепнула она на ушко провожающей ее подруге и поспешила прочь. Зуев, Инга и Никита принялись с наигранным энтузиазмом убирать стол – все равно их посиделки не удались. - Ванька, — Таня наконец посмотрела в лицо молодому человеку, — откуда она знает? - Младшая Васильева обняла молодого человека, который опустился перед ней на колени, ничуть не заботясь о чистоте светлых брюк. - Не важно, Танюша. Она уже в прошлом. Пойдем в дом? – он осторожно вытер слезы и встал. Таня сделала попытку подняться, но ноги словно запутались, и она снова села. Ваня хотел отнести ее, но быстро передумал – скорее всего Танюшка еще больше расстроится от этого жеста. Он просто приобнял ее за плечи и помог встать. - Не хочу в дом, давай в город поедем. К Ларчику домой, или в гостиницу… вдвоем. Сейчас… - Конечно, как скажешь… - Ваня впервые порадовался неожиданному возвращению бывшей девушки – он не собирался оставаться с ней на даче, как планировал ранее и потому не употреблял алкоголь. И сейчас мог спокойно везти свою беременную девушку в город. - А ведь теперь я могу обнимать тебя, и целовать. Сколько угодно и где угодно, не чувствуя себя при этом воровкой… - Таня остановилась и улыбаясь, сделала то, о чем мечтала. – Это глупо… Но поцелуи теперь другие! - Танечка, Ванюша… - Лара подошла тихонько и встала возле них. Ваня все же отпустил девушку, да и Таня как-то подобралась, все-таки бабушка — непререкаемый авторитет, — это не шутки? Все так странно, не ожидала такого от Оленьки… - Ба, не нужно ее упрекать. Мы с Ваней… - она замялась, подбирая нужные слова, Ваня и я… - как назло все нужные слова и словосочетания вмиг забылись. Хотя Таня не единожды за последние дни репетировала речь-признание бабушке. - Таня действительно в положении, — его рука обняла девичью талию, — и я действительно отец вашего будущего правнука... – Иван посмотрел на девушку, а потом прижался губами ко лбу, — Не вериться… - Бабуль, этот хитрец нашел способ стать твоим внуком, — Таню отпускали последствия пережитого дня. Она страшилась того момента, когда придется признаваться Ивану в последствиях их несдержанности, когда придется встретиться с Ольгой, когда все тайное станет явным… а оказалось, все намного проще. – Мы к тебе, хорошо? Лариса приподняла бровь и задумчиво спросила, самую малость растягивая слова: - А почему это ко мне? – и наблюдала как медленно меняется выражение на лицах внуков, и родной и будущего. – Это не к мне, это домой. Ясно? А то навоображали тут сразу, — женщина обняла их, а молодежь в свою очередь оставила по поцелую на щеках бабушки. – А теперь отправляйтесь, — она строго посмотрела на Ивана, — Ваня, ты теперь… - Должен беречь ее как зеницу ока. Уже берегу, а буду еще тщательней. Обещаю! - Эй, — возмутилась Таня, — я вообще-то стою здесь. И все слышу. - И хорошо, значит скорее поймешь, что выбрала заполошного, не всегда уравновешенного и упрямого… - Дудин, ты на комплимент напрашиваешься? Так вот и нет… дома все услышишь. Едем? – вместо ответа Иван усадил девушку, пристегнул и только потом запрыгнул на водительское место. Ворота медленно открывались, выпуская автомобиль и Таня помахала всем оставшимся рукой. Их свадьба прошла по всем правилам, писаным и не очень, потому что управляла процессом ее величество Теща. Алена Викторовна имела четкий план, которому следовали все, начиная с молодоженов. Пока им не надоело и, оставив маму со свидетелями, попросту сбежали. Рабочее и личное у них никогда не смешивалось, потому что Таня отказалась работать с Иваном, мотивируя тем, что начальник он отвратительный –требовательный, нервный. Зато лучший из мужей, да и отец прекрасный. А ей нужно только лучшее. С Ольгой они не пересекались. Девушка забрала свои вещи из квартиры еще до того злополучного визита на дачу, и уехала из столицы. Только через полтора года Танюша нашла свадебное фото, явно сделанное папарацци, где в невесте узнала Олю. Затеяв ремонт в Ванькиной квартире, который семейство Дудиных в основном в лице Ивана и временно усыновленного в качестве бесплатной рабочей силы Воронина, делали своими руками, молодожены жили в доме Ларчика, чему женщина была очень рада. Кроме Никиты, его Таня пустила жить в свою квартиру, когда Никитос попал в сложную ситуацию, а именно выселение из арендуемой жилплощади. Правда будущее семейное гнездо Дудиных несколько месяцев простояло с ободранными обоями, прежде чем была нанята бригада и ремонт закончили в течение месяца… Когда-то - Ваня, — Таня стояла у окна и наблюдала как их почти взрослый сын спешит через двор к той самой скамейке, где много лет назад ночью сидела сама Таня и ждала Ваньку. Сейчас там сидела девочка, в яркой бандане, мешковатых джинсах и абсолютно нелепых кедах. Она выглядела настоящей пацанкой, но Татьяна видела, как девочка неосознанно поправила волосы, выбившиеся из-под платка, при приближении их Ромки, — Вань, у нас ведь тоже все началось на этой самой скамейке… - Нет, Танюша, наша история началась не здесь, — если Таня с возрастом и рождением двоих детей практически не изменилась, разве что морщинки вокруг глаз, которые скорее украшали ее, то Ваня обзавелся очками и сединой на висках, немного набрал вес, однако это пошло ему на пользу. Иван Андреевич не утратил свое обаяние, но в его жизни были только две женщины: бесконечно любимая жена и лучшая подруга Танюша, именно так — сейчас и тогда; и дочь Варвара, умная, но все же тяготеющая к иностранным языкам. Лето она проводила с бабушкой, совершенствуя произношения и общаясь с носителями. - Не здесь? – мужские руки привычно сомкнулись на плоском животе, а губы коснулись щеки. – В отделе? Ну Ванька… - мужские губы, дразня, ласкали чувствительное местечко на затылке. - Наша история началась на кухне Ларчика, когда кое-кто зажал мне лишний сырник… Помнишь? – Таня помнила, пусть некоторые детали забылись, но улыбка… Тогда Таня была неуверенной в себе, а у Ваньки уверенности и самомнения было на троих. – А здесь мы просто приблизились к краю, за который через год шагнули вдвоем. Все могло быть по-другому, но одно трагическое событие изменило несколько судеб, переплетя жизни, соединяя крепкими узами. Таня всего несколько раз думала, как бы сложились их жизни если бы… Но история не терпит сослагательного наклонения, и все случилось именно так, как и должно было быть. И если за счастье быть женой Ивана и матерью его детей нужно было заплатить, то Таня сполна оплатила. Авансом… - Поздно уже заводить разговор о пестиках и тычинках с Ромкой? – Таня повернулась в кольце рук мужа и подставила губы для поцелуя. Она протяжно застонала и ухватилась за его плечи, выгибаясь, когда страстные, влажные, горячие губы, лаская ее, спускались по шее к ложбинке на груди. - Мы уже говорили с Ромкой и о пестиках, и о тычинках, и о прочих нужных в его возрасте вещах… И кстати, Никита тоже… говорил, – Ваня не собирался отвлекаться, но Таня вдруг остановила его. Где-то между поцелуями Танюша сообразила, что именно сказал ей муж… - Нет… - но улыбающийся Ваня утвердительно кивал головой. - Нет… - снова кивок. – Ему всего шестнадцать. А он уже… - возмущения потонули в следующем поцелуе. - Ему шестнадцать. И он уже… Таня, прекрати отвлекаться и прими тот факт, что наш сын вырос. И пока он со своей девочкой, не будем терять время на разговоры. Шагнем через край?..