Братья-из-мафии

Танкхуну исполняется четыре года, и он совершенно не понимает, откуда в дом принесли маленький скрипящий сверток. Он задает вопрос отцу, и тот отвечает: - Это твой брат. Он только что родился, береги его. Сверток кряхтит и громогласно орет, и крадет маму, и плохо пахнет. Вот только мама счастлива, отец улыбается довольно, и ближайший месяц семья находится в состоянии радости, ясно ощущаемой всеми окружающими. Часто приходят гости, дарят подарки для нового Терапаньякула, да и Танкхуну тоже перепадает - новый конструктор, динозавр на радиоуправлении и набор гоночных машинок примиряют его с необходимостью делить маму и отца с маленьким Кинном. А потом словно кто-то наверху говорит - хватит. Танкхун приходит в себя в подвале, его тоненькие запястья небрежно перевязаны бечевкой, а голые ноги закинуты неизвестно кем под тонкий чуть влажный плед. Штанишки неприятно мокрые и плохо пахнут, вызывая желание как следует вымыться в ванной. Танкхун уже большой мальчик, и такие промахи его унижают... Он тихо хнычет, зарабатывая этим злой, но несильный подзатыльник. - Захлопни пасть, ублюдок, а то выдеру. - Я не ублюдок, - снова хнычет Танкхун. - Мама и папа женаты. Я не ублюдок. Он продолжает это шептать, даже когда гремят выстрелы, незадачливых похитителей раскидывают верные телохранители семьи, а самого Танкхуна передают в руки злого отца. - Я не ублюдок... не ублюдок... Он даже не плачет, только повторяет одну и ту же фразу раз за разом, пока мама не приносит свидетельство о браке. Вместе они разбирают красивые золотые буквы, обводят каждую, читая. Только тогда Танкхун вздыхает и долго-долго плачет у нее на руках. С маленьким Кинном интересно возиться. Они притираются почти полгода друг к другу, но потом Танкхун чуть ли не силой отбирает брата у мамы, таскает его на руках, предлагая подросшему уже малышу кусочки фруктов, овощей, рис и прочие вкусные вещи. Стремительно ползающий по дому Кинн и стремглав бегающий за ним Танкхун вызывают приступы ужаса и умиления у горничных, панику у телохранителей и сдержанную улыбку отца. Танкхун привлекает кроху-Кинна для театральных постановок для отца и мамы: тот очень хорошо изображает вопли гиен в африканской ночи. Активная парочка держит в веселом напряжении весь особняк, пока Танкхуну не исполняется семь, а Кинну - три. Танкхун уже ходит в школу, пока мама возится с младшим братом дома, и ему действительно интересно. Он любит узнавать новое, он любит общаться, он любит людей. Танкхун не очень любит, когда отец начинает рассказывать о величии их семьи, но слушает его всегда неизменно молча, задавая вопросы только после того, как обдумает всю новую информацию. Отец доволен его вопросами, и всё чаще дома звучит, что Танкхун - будущий наследник империи Терипаньякул. Поэтому еще одного младшего брата Танкхун принимает довольно смиренно. Его и так разрывают на части дела школы, проекты и друзья, лекции отца и маленький Кинн, а тут такая маленькая козявочка - словно ее и нет. А главное - никогда не было. Ким почти не плачет, он еще меньше Кинна в том же возрасте, спросите Танкхуна, он помнит лучше всех, а еще Ким почти всегда спит. И почти не ест. И мама постоянно плачет. Когда их вдвоем кладут в больницу, Танкхуна и маленького Кинна похищают. У Танкхуна почти стерлись воспоминания о первом подобном инциденте, но он уже много знает, он читал. Танкхун успокаивает маленького Кинна, уговаривает его сидеть тихо и не привлекать к себе внимания. - Я боюсь, - шепчет маленький Кинн, и Танкхун тыкается ему в щеку носом - связанные руки не дают пространства для маневра. Кинна даже не связали - трехлетнего испуганного малыша не считают самостоятельным и готовым на подвиги ради старшего брата и собственного спасения. Похитители - Танкхун узнает японскую речь и кривится от отвращения - нетерпеливы, старшего Терипаньякула бьют наотмашь, просто так, снимая на видео капающую из разбитой губы кровь, пока маленький Кинн пытается стереть ее ладошками, и кровь и его слезы смешиваются. Танкхуну больно, но больнее видеть испуганного плачущего брата. Их вытаскивает Чан. Его самого недавно приняли на работу в клан, парень потерял всё - и семью, и деньги, и готов пахать на новой должности до седьмого пота, и Танкхун действительно рад, что это он. Чан сравнительно молод, у него были младшие братья и сестры, его не испугать кровью или слезами. Но вместе с этим, Чан умеет успокаивать, умеет вселять уверенность, умеет унимать боль прикосновениями. Чан незаменим, и Танкхун хочет его себе. Мама и малыш Ким возвращаются почти через месяц отсутствия. Малыш Ким обзавелся хорошими ладными щеками, а мама свои наоборот потеряла в больнице и от слез. Ей не рассказывают, что ее дети были похищены. Она умирает, когда Киму исполняется семь, а Танкхуну - в два раза больше. Она умирает тихо, ночью, когда все спят. Утром, когда все трое, потирая глаза, приходят в ее комнаты, там уже простыл след от тела на постели. Ким снова заболевает, и отец решает пристроить его к делу, серьезному мужскому делу, чтобы укрепить здоровье, такое слабое с рождения. Когда Ким выздоравливает, его берут в оборот тренеры по стрельбе, борьбе и ментальной арифметике. По вечерам Ким засыпает, едва тронув подушку головой, и Танкхун действительно волнуется за него. Он пытается говорить с отцом - не слишком ли рано начата подготовка, ведь он сам и Кинн начинали в десять, не раньше, на что отец задумчиво смеривает своего старшего сына взглядом и осведомляется, кто ему давал право открывать рот. Через неделю на Танкхуна нападают на парковке у школы и увозят в неизвестном направлении. Три дня. Самые отвратительные три дня за всю, довольно короткую, жизнь Танкхуна. Вся его еда сдобрена хиной, вода отдает плесенью, железный барак нагревается за считанные часы на солнце. Танкхун изнемогает. При этом его не трогают и пальцем. Через три дня его, едва дышащего и мокрого от пота, выбрасывают на пороге особняка. Больше Танкхун не подает голоса. Он усваивает урок с первого раза. Отец гоняет Кима больше, чем их обоих вместе взятых, словно пытаясь вырастить из него сверхчеловека. Болезненный, худой как щепка, со слабыми сосудами и руками, Ким постепенно формируется, вытягивается и обрастает мышцами. Болезненная худоба становится изяществом, чертовски сложная диета помогает набрать вес, так чтобы отдачей не уносило к противоположной стене от одного выстрела. Но неожиданно для всех - кроме Танкхуна - Ким заболевает, уже музыкой. Сутки напролет он в наушниках, откуда гремит, звенит, орет, течет мелодия. Танкхун улыбается тайно - его маленький план удался. Раз больше нельзя открывать рот, он будет делать это молча, в нужный момент подкидывая брату темы для размышлений. Киму исполняется одиннадцать, когда Танкхун попадает в больницу после своего восемнадцатилетия, а оттуда его вывозят на окраину Бангкока. Его держат, прикованным к стене, неделю, пока кожа на его запястьях не стирается от металла наручников. Его почти не кормят, дают минимум воды. А еще его избивают. Профессионально, не оставляя следов - до определенного момента. На исходе недели Танкхуну кажется, что он изнутри набит окровавленной ватой, пропитанной бензином, - так сильно него отбиты внутренние органы, так сводит мышцы и суставы. Ему не дают спать, и почти не отпускают цепи, чтобы он мог полежать на обжигающе холодном полу. Свет в его темнице включают и выключают совершенно бессистемно, заставляя воспаленный и усталый мозг сбоить и заходиться в панических атаках. Когда Танкхун открывает глаза дома, в своей постели, с Кимом и Кинном, дремлющими вполвалку на диване напротив, он начинает кричать. Он кричит, пока ему не делают укол успокоительного. Танкхун больше не наследник. Танкхуна мучает совесть, панические атаки и содранная кожа на запястьях. Танкхун бегает по особняку, пугая горничных и телохранителей своими воплями. Танкхун покупает Киму первую гитару. Тайком. Танкхуну нанимают Пола и Арма - доверия отца больше нет для старшего сына, теперь он всегда под неусыпным контролем... Танкхун находит продюсера и помогает Киму создать Вика, его сценический образ. К Танкхуну приставляют нового телохранителя, Пита. Через месяц они все вместе едят острый карри бабушки Пита, рыдая над очередной дорамой. Пит не только выбивает десять из десяти на стрельбище, но и отлично делает уколы. Пит говорит только правду, ничего кроме правды, и умеет отворачиваться в нужный момент. ...И хоть Танкхуну и хотелось бы заковать Корна в те самые цепи и оставить на неделю-другую в заброшенном доме на окраине Бангкока, он всего лишь милостиво посылает пулю ему в лоб.