Источник силы

      В этот раз тренировка не затянулась до заката и даже оставила студентам немного сил обсудить насущные проблемы по дороге через лесопарк.       − Так почему ты ходишь на тренировки бойцов, а, Винни?       Это противоречие Врана прямо-таки изводило: если она - пилот, то какое ей должно быть дело до тренировок Бойцовского? Своих не хватает, что ли? Девице, наверное, делать по жизни нечего... Вместе с тем, - подумывал он порой совершенно всерьёз, - если ей не возбраняется посещать занятия «самого крутого в универе факультета», то стоит ли попытаться ему заглянуть на стадион к крылатым?       − А тебе жалко, что ли? Видал, что ваше бычьё творит, – так чем же худо в форме себя держать?       − То есть, ты к нам вместо качалки зачастила? А что насчёт ваших, полётных тренировок? Прогуливаешь?       − Прогуливаю, скорее, не я, а тренер наш. Захворал, бедолага, – вот и нет у нас никаких тренировок сейчас.       − Один тренер на всю столицу? И подменить некому? Это, типа, шутка такая?       − Да какие уж тут шутки, друже. Пилотов в универе немерено – да никому из них без лицензии преподавать нельзя.       − А Ирсаю, получается, можно?       Вран лишь хотел разобраться с истоками её «ученичества» у старосты, которым он так хвалился в памятный вечер посиделок в их комнате. Если Ирсай - староста Неба, надо полагать, что летает он хорошо и технически мог на время заменить захворавшего тренера – раз уж у них там совсем беда с кадрами. Парень и не думал выспрашивать о чём-то сверхсекретном, однако реакция Винни только подлила масла в огонь:       − Ты меня вообще слышал? Говорила же: Ирсаю, без диплома и лицензии, учить никого нельзя, даже если олух-тренер уже чёртову неделю отлынивает от работы! − не знаю, что у него там за запой...       − Но он зовёт тебя ученицей. Или я ослышался?       − Верно: ученицей! А кто, как думаешь, на крыло меня поставил?       − В смысле, летать научил? Так ведь если нельзя ему?       Винни выдохнула тяжело, словно устала общаться с тугодумом, однако, если бы она догадалась объяснить всё толком и с начала, Вран не стал бы столь откровенно тупить.       − Там, откуда я, никакие другие полёты, кроме птичьих, не существуют. Но когда во мне пробудилась вся эта… сила – как бы назвать-то без ругани… – Рыжая выразительно указала на свою устрашающую пасть, оснащённую длинными и острыми, как в романах про кровососущую нечисть, клыками, - … надо было спешно что-то делать. Благо, у Айи в универе нашлись друзья, знакомые с такой бедой, - вот Ирсай и выехал по мою душу прямиком в Миртанию.       Вот теперь становилось более-менее ясно: поскольку в их дикой Миртании валорийские законы и условности не работают, а Ирсай и сам по себе показался Врану большим любителем нарушать правила, то не воспользоваться случаем он попросту не мог. Однако в рассказе Винни мелькнуло кое-что, не имевшее отношения к теме разговора, но отчего-то сильно задевшее Врана за живое:       − Постой, так это Айя вызвала к тебе в Миртанию Ирсая? А сама-то она что там делала? – Какой странной ни казалась бы Айя, она никогда не производила впечатления миртанки. Впрочем, сходу отнести её к какому-либо народу Валории тоже оказалось затруднительно.       − Воевала, что ж ещё? – выдала рыжая, не моргнув глазом.       − А? – Из-за простоты её тона, до Врана даже не сразу докатился смысл сказанного. – В каком это смысле, воевала?       − Слушай, ну ты совсем-то на голову обиженным не прикидывайся? Какие ещё могут быть смыслы у этого слова, а? Выходишь против ворога да рубишь, сколько глаз видит и рука позволяет. Ну, я не знаю даже, как такие вещи объяснять надо! Айя – боевой маг, вообще-то, воевать – ваша работа, иль нет?       О таких вот потрясающих перспективах трудоустройства он ещё не задумывался, хотя, исходя из названия факультета, это было крайне очевидно. Да и понятно теперь стало, почему Айя столь скептически отзывалась о валорийской армии. Сама по себе Валория ни с кем из соседей вооружённых конфликтов не вела, и армия, если верить рассказам очевидцев, усердно разлагалась. Однако за стеной кордона, в Миртании, дела обстояли ровно наоборот: миртанские провинции – земли – грызлись друг с другом за ресурсы и всякие столетние обиды без пощады и остановки, - чем весьма привлекали тех, кому не хватало острых ощущений на родине. То, что Айя принадлежит к таким вот «солдатам удачи», ещё толком не закончив университет, оказалось для Врана большим открытием.       − А, ага… - произнёс Вран, не выходя из ступора. – Так ведь она здесь… учится ещё?       − Можешь мне, очевидцу, поверить: всё, что на поле боя надо, Айя уже умеет. А тут она, друг мой, прошу прощения за мой миртанский, дурью мается.       «Приятно слышать», - язвительно подумал Вран, принимая безудержную рыжую критику близко к сердцу: как в отношении себя, так и в качестве заманчивых перспектив обучения на своём злосчастном факультете.       − Ну, а ты-то сама, очевидец, что на поле боя забыла? – Он даже попытался себе вообразить картину миртанского сражения с участием этой тоненькой леди. Получилось так плохо, что даже воображаемые доспехи не делали её фигурку более внушительной.       − Да так, - горящая азартом мордаха Винии слегка поугасла. – Навязалась, на свою голову. И вот в результате сейчас кукую тут и сражаюсь исключительно с крупным рогатым скотом, вместо того, чтобы помогать семье отстреливать волков...       «Ещё и недовольна, надо же!» - Зависть Врана приходилась исключительно на ту часть её биографии, которая предполагала умение летать. Впрочем, теперь он немного понимал тех, кто точно так же скрежетал зубами ему вслед и осуждал за недовольство Боевым факультетом.       − Так значит, летать ты умеешь. Покажи хоть, как это делается, если не слабо? Вран почему-то полагал, что поймать горячую миртанскую головушку на «слабо» будет проще простого, но Виния неожиданно упёрлась:       − Ты что, ослеп? Сумерки на дворе.       − Ну да, и что с того? – Вран даже осмотрелся, на всякий случай: не упускает ли чего.       − Ты ж южанин − должен и сам всё знать про законы своей страны!       − Так ты что, ночного закона боишься, что ли? Да не поверю ни в жизнь.       − Ничего я не боюсь! - немедленно вскинулась миртанка. – Да только нельзя нам по ночам летать, и всё тут!       − Да какая вам разница, когда летать? Мне кажется, государство слишком много на себя берёт. Никогда не понимал этого тупого закона.       − Ясен день, ты ж не пилот! А у нас, коль желаешь знать, с этим ух как строго! Очень-очень строго! Ирсай-сэнсею проблемы с полёт-контролем не нужны. Ясно тебе?       − Ирсаю? Так ведь он же сам…       − Да клин тебе в печень, ты у меня договоришься! Не такой Ирсай дурак, чтоб по ночам летать, а, тем паче, других за собой таскать!       Выпалено это было с такой категоричностью, что в памяти Врана сразу всплыла загадочная фраза Ирсая прямо перед комендантским часом: «Наш выход». Получается, что его деятельный сосед не только сам полетать под луной не дурак, но и молодёжь к запрещённым законом радостям приучает без малейшего зазрения совести. Тем бессмысленнее выглядели потуги Винни отпираться. Глазища Ирсая – обычно карие – в ночи светились жидким золотом, прямо как её звериные сейчас. Припомнив своего соседа прошлой ночью, Вран догадался о том, что значит их пилотский термин «ночная ипостась». Получается, что уникальная внешность Винии – явление отнюдь не уникальное, за исключением того, что звериный облик, который другие пилоты принимают только по ночам, она носит всегда.       − Сейчас ведь и не ночь ещё, а так, сумерки. Тебя с твоей вечной «ночной ипостасью» никто и не заподозрит.       Винни засомневалась. Было видно, что за долгий день вынужденного сидения в аудиториях, ей до смерти хочется размять крылья.       − Только недолго. На, - протянула она Врану свой рюкзак, - подержи.       Слегка размяв плечи, примерилась к одному из ряда фонарных столбов, обрамляющих аллею в лесопарке, легко взбежала по нему и выпрыгнула в небо. Зависнув в нём на миг, девица оттолкнулась от проводов ногой, сделала красивое сальто и поплыла в потоке ветра. Вран с открытым ртом следил за её плавными движениями, и отмечал про себя: она вовсе не играет, не ищет чужого восхищения, а просто искренне наслаждается полётом, забыв обо всём на свете.       Однако радостям полулегального воздухоплаванья не суждено было длиться долго. Откуда ни возьмись, из крон деревьев лесопарка в небо взмыла другая тень. За секунды оказавшись возле Винни, тень бесцеремонно сгребла девчонку в охапку и, с трудом удерживая на плече, приземлилась на асфальтированную дорожку. Буйство пленницы сложно было описать словами. Она извивалась на плече пилота так отчаянно, что промедление грозило бедой либо ей, либо плечу. Даже когда её поставили на землю, девушка не сразу пришла в себя и была готова выцарапать глаза любому, кто не так шевельнется.       В свете зажигающихся фонарей Вран смог рассмотреть в пилоте стриженого блондина спортивного сложения в чёрной майке и мешковатых камуфляжных штанах.       − А ведь меня предупреждали, − выдал, наконец, неизвестный пилот, – что ребенок трудный, но не настолько же… Она меня ещё и покусала, − сокрушенно вздохнул парень, предъявляя Врану прокушенную ладонь. – Вот зверёныш мелкий! Надо будет прививку сделать от бешенства.       Армейский вид пилота позволил Врану заподозрить в нём одного из работников полёт-контроля. Какой-то мутный договор Ирсая с государством подразумевал невмешательство органов контроля за пилотами в жизнь Винни в обмен на то, что Ирсай сам не станет спускать с неё глаз. Однако Ирсай перепоручил ученицу своему соседу – а тот, в свою очередь, лично уговорил её нарушить один из основополагающих законов крылатых магов. Расклад виделся Врану настолько провальным, что заготовленные оправдания про сумерки, вместо ночи, заранее выглядели нелепым бредом.       − Разве Ирсай не говорил о том, что одиночные полёты под вечер – не для пионеров, вроде тебя? - назидательно заговорил блондин. – Заиграешься, а курс выправить некому. Это ваше миртанское «год за пять» – ещё не повод торопиться в сторону палаты с белыми стенами. Слышишь меня, животное?       − Ты… кто? – прохрипело «животное», не разжимая клыков.       − Ещё и голова с вентиляцией, отлично. А я тебя на тренировках запомнил, Виния Вигморт: высоко взлетишь, если не слетишь с катушек. Стожар, − наконец, представился он, протягивая руку Врану, не слишком въезжающему в курс дела: - Третий курс Небесного факультета.       − Неужто земляк?– выдохнула Винни подозрительно.       − Отставить. Местного порта приписки, − улыбнулся пилот. – Родители назвали по-миртански, - в честь Путеводных Звёзд. Вы навигацию по звёздам не проходили ещё? Ну, в общем, теперь моя прямая обязанность – отбуксировать тебя домой.       Рыжая снова зарычала.       − Ей не нужны няньки, − перевёл Вран.       Не обращая внимания на сердито сопящую в спину Винию, Стожар выдвинулся к общежитию.       На сей раз быки решили взять выходной: по дороге домой никто не поджидал, что было, в общем, странно. Вран чувствовал невольное облегчение, хотя его гордость немало задевало подозрение, будто эту передышку они заслужили не своей вчерашней доблестью, а только лишь наличием пилота-старшекурсника. Все остальные причины выглядели слишком наивно.       У входа в общежитие Стожар засобирался домой. На удивленные расспросы, на каком он этаже, парень заявил, что на шестнадцатом – в своей уютной даррийской квартирке, щёлкнул по носу остолбеневшую от такой наглости Винни и отправился восвояси.       − Не-не-негодяй какой! – заголосила ему вслед рассерженная девчонка. – Так значит, он пошел с нами только чтобы убедиться, что мы дошли?! Да за кого он нас держит?! – Вдруг осеклась и мрачно развернулась к Врану. – А ты знал, да?       − Да откуда ж? Я тебе не ясновидящий!       − Не-ет, ты точно знал! Чирикал там с этим нахалом, как за здорово живёшь! И что это ещё за «год за пять»? Только от вас, южан и слышу!       Вран собирался было объяснить ей суть поговорки, заключавшийся, преимущественно, в том, что миртанцам всегда неймётся успевать больше всех, но передумал, уловив, что шумоголовая миртанка достигла точки кипения и теперь, в стремлении выпустить пар, на правых и виноватых ей плевать. Сделал несколько осторожных шагов в сторону от вахты и рванул по лестнице что есть силы. – Убью, поганец! А ну стой! Стой, говорю! – донеслось вслед.       Ворвавшись к себе, он с шумом захлопнул дверь и навалился на неё всем весом.       − Что у вас там опять, братцы-маньяки? – устало спросил Ирсай, не отрываясь от гитары. – Пожар?       − Хуже, − процедил Вран, едва сдерживая натиск двери, из-за которой лилась крепкая миртанская ругань.       − Впусти её, − попросила Миела, сидящая в козырном ирсаевском кресле за вышивкой. А вот Айя сегодня на посиделки упрямо не явилась, и одно лишь её красноречивое отсутствие породило в душе Врана кратковременную бурю, так и не нашедшую себе выхода.       Угадав момент очередного удара, он распахнул дверь, и рыжая буквально вкатилась в комнату, сшибив по дороге всё, на что наткнулась. Ирсай возвёл глаза горе, оценил разгром и снова вздохнул.       − Всё больше убеждаюсь, что педагог из меня так себе. И как я только буду воспитывать наших детей?.. – запричитал он, выразительно глядя на Миелу.       − Никак, − равнодушно отрезала целительница и снова углубилась в вышивку. А Винни продолжала концерт в надежде добиться от сэнсея хоть какой-нибудь справедливости:       − Путеводитель этот… Откуда он вообще взялся?       − Какой путеводитель? – не понял Ирсай.       − Да Стожар же! Только не говори, что его ты тоже просил за мной следить!       − А, Стожар. Заметила, как он классно летает?       − Делать мне было нечего, всяких нахалов рассматривать!       − Жаль. А я вот, между прочим, планирую оставить его следующим старостой Неба.       − Следующим? – подняла глаза Миела с некоторым подобием заинтересованности происходящим. – Стожара?       − Да, последний же год царствую, наслаждайтесь, пока я здесь!       В комнате повисла напряженная и слегка неловкая тишина. Вран не знал, что думала об этом Миела, проучившаяся бок о бок со старостой уже несколько лет, однако его самого – едва успевшего свести с Ирсаем знакомство, - мысль о том, что всего через один учебный год они, быть может, и не увидятся больше никогда, поставила в тупик.       − Но не переживай, любовь моя! Вот как пойду я в аспирантуру – так вообще никуда отсюда не денусь!       − Ну уж нет, третий год тебя терплю, так ещё и после выпуска не выкуришь!       − Как всегда, сурова, − огорчился наран. И тут же, как ни в чём не бывало, отложил гитару и поднялся. – Ладно, нам пора.       Винни и Миела без малейшего возражения поднялись вслед за ним, и вскоре комната опустела и впервые на памяти Врана погрузилась в настоящую тишину.       Впервые за время, проведенное в университете, ему приснился сон. Нельзя сказать, что из приятных.       Вран видел перед собой алую тропу, едва заметную среди клубящейся по обочинам тьмы, - и полз по ней из последних сил. Ни остановиться, ни свернуть. Слева угадывалась сухая и абсолютно безжизненная пустыня, утомляющая одним лишь своим видом. Справа – бездонная чёрная пропасть, откуда веяло не то холодом, не то жаром.       Но сильнее всего в память врезались яркие изумрудно-зеленые глаза – его собственные, – внимательно наблюдающие за ним сверху, из тьмы.       Образ этих глаз мучил Врана не только ночью, но и утром, парень долго не мог избавиться от их навязчивого присутствия – пока не вгляделся в зеркало и не проснулся окончательно, обнаружив их наяву – на своём положенном месте.