Спящая красавица

      — Шигараки-сан, — твой слабый голос едва слышен сквозь пронзительные ночные ветры. Ты хватаешься за бок и тяжело дышишь, когда кровь течет по твоему телу. Томура нервирует, видя тебя такой уязвимой, сломленной, когда ты стоишь перед ним, но сил едва хватает, чтобы удержаться. — Я израсходовала слишком много энергии.       Ты слабо улыбаешься и прихрамываешь ближе. Тебе просто нужно до него добраться, но ноги подведут первыми. Расстояние между вами двумя неизящно сокращается, когда ты спотыкаешься и падаешь в его нетвердую хватку.       — Ты дура. Я же говорил тебе не перегибать палку, — шипит он, но по-прежнему так бережно поддерживает тебя, что ты не можешь не застать его врасплох сияющей улыбкой-реакцией на его заботу, несмотря на то, что из твоей головы сочится кровь.       Бледные щеки краснеют от твоего яркого выражения, и ему кажется, что он может растаять на месте, когда жар его тела повышается вместе с учащающимся пульсом. Ты обнаруживаешь, что ровный звук его груди убаюкивает ещё больше, и понимаешь, что осталось не так много времени, прежде чем ты на самом деле отключишься.       — Ненавижу об этом говорить, но мне нужно впасть в спячку.       Томура усмехается.       — Впасть в спячку? Ты что, проклятый медведь?       — Мое тело должно восстановиться, мне нужно, чтобы ты присматривал за ним вместо меня. Пожалуйста, — умоляешь ты, когда глаза закрываются, а тело обмякает в его руках, прежде чем он успевает ответить.       — Глупая девчонка! Я не сказал да! — кричит он, прекрасно понимая, что в этот момент слова были не чем иным, как пустым звуком.       Томура вздыхает и берет твое расслабленное тело в объятия, словно тело принцессы. Твоя голова падает ему на грудь, слегка наклоняясь, пока ты мирно спишь, а на лице появляется легкая улыбка, когда спокойно выдыхаешь. Ты кажешься такой милой, такой невинной в его объятиях, что трудно поверить, что у тебя лицо злодея. Ты удовлетворенно вздыхаешь и бормочешь "спасибо", но Томура уверен, что ты ещё не проснулась. Ты можешь комментировать происходящее даже во сне?       Блин.       Тебе чертовски повезло, что ты ему нравишься. Если бы ты была каким-нибудь уродом, Шигараки, вероятно, оставил бы тебя там гнить.       Мотель, который он нашел для вашего отдыха, не отличается особой чистотой, но в нем есть ванна и кровать. Достаточно, чтобы закинуть туда твоё покрытое грязью тело и дать ему поспать в безопасном месте.       Томура включает горячую воду в душе, и пар быстро заполняет маленькую кафельную комнату. Следующее, что он делает, это поднимает тебя с кровати, довольно легко тащит до ванной, но потом останавливается.       Он должен раздеть тебя догола, чтобы принять ванну, как следует, верно? Томура не мог просто бросить тебя туда в одежде.       — Клянусь, от тебя больше проблем, чем пользы.       Он краснеет и нервно поглаживает хрупкую кожу на своей шее, глядя на тебя, сидящую на полу и прижавшуюся спиной к ванне с закрытыми глазами. Он не может лгать о том, почему это так трудно. Даже спящая и покрытая грязью ты была такой милой и пузатой, как пупс.       Дрожащими руками он цепляется за подол твоей рубашки и медленно поднимает её над твоей головой. Твои руки падают перед тобой, и он резко прикусывает нижнюю губу, глядя на твои груди, которые так привлекательно обхватывает кружевной красный лифчик. Они выглядели такими совершенными, такими маняще мягкими, что он мог бы просто дотянуться и потрогать их. Он качает головой и проклинает тебя за то, что ты так легко даешь ему повод для таких мыслей.       Томура отрывает взгляд от твоих сисек, хотя и с большим усилием воли. Он осторожно расстегивает твои шорты и стягивает их вниз по изгибу бедер, по бугорку на коленях и, наконец, срывает с лодыжек.       Теперь оставалось только снять с тебя нижнее белье... да...это все, что ему осталось сделать...       Томура выходит из себя, когда понимает, насколько ты обнажена перед ним. Это был не первый раз, когда он видел полуобнаженную женщину, но ты определенно была зрелищем, на которое стоило посмотреть. Такая молодая и энергичная, и прямо перед ним. И он раздевал тебя. Всего через секунду он мог увидеть тебя обнаженной, и это должно было свести его с ума.       Он приближается к тебе, заводя руки за спину и опускает пальцы на бретельку бюстгальтера. Он нервно расстегивает первую застежку, и всё одеяние слегка ослабевает. Его сердце колотится, и только когда он думает, что всё получилось, у него сдают нервы.       Томура неловко подхватывает тебя на руки и опускает в ванну ногами вперед, не снимая нижнего белья. Ты хнычешь и корчишься от боли, когда струя воды касается кожи. Он судорожно хватается за душевую лейку и поворачивает её к стене. Черт. Металл покрывающий её обжигает жаром. Он быстро включает холодную воду, прежде чем снова отрегулировать напор.       — Лучше... — стонешь ты и чувствуешь себя более комфортно при такой температуре, и Шигараки вздыхает с облегчением.       Он рыщет по ванной в поисках хоть каких-нибудь следов мыла. Похоже, кто-то оставил гель для тела. Он нюхает его, чтобы убедиться, что это действительно то, что написано на этикетке, прежде чем вылить всю бутылку на тебя. Он сглатывает, смотря на желтую жидкость, стекающую по щекам, между грудей, по обнаженному животу и ногам. Томура догадывается, что нужно втереть её, и его руки чешутся по бокам. Легче сказать, чем сделать. Он хмурится, стараясь выглядеть так, будто ему очень не нравится идея прикасаться к твоей жирной, влажной коже, несмотря на то, что ты совершенно не в себе... ну... вроде того.       Сначала он прижимает пальцы к твоей голове и осторожно смывает кровь с пореза, который отступил назад к линии волос. Рана глубже, чем он думал, и твои брови сходятся во сне, когда его пальцы проводят по всей длине пореза. Он отстраняется и гладит твои щеки, покрытые грязью. Ты расслабляешься и киваешь головой, прислоняясь к его ладони, отчего Томуре приходится поспешно отдергивать пятый палец, пока ты блаженно вздыхаешь во сне. Ты чувствуешь себя такой теплой и легкой, какой и была твоя личность.       А Томура никогда не был так счастлив, что убил кого-то, как сейчас. Ведь просто как кто-то посмел обидеть что-то столь милое и драгоценное?       Его пальцы нависают над твоей грудью, и он проводит ими по обнаженному декольте, чтобы стереть пот и грязь. Теперь он жалеет, что у него не хватило смелости полностью снять с тебя одежду, потому что сейчас Шигараки хотел видеть всю тебя, обнаженную и покрытую грязью. Он берет насадку для душа и направляет её на все твое тело, позволяя остаткам крови и грязи стечь со струями воды, пока ты не станешь абсолютно чистой.       Томура берет полотенце, поднимает тебя из ванны и вытирает насухо. Работа не очень хорошая, но, по крайней мере, с тебя не капает вода. Он стягивает с себя толстовку и накидывает её на твоё тело, продевает руки в рукава и вновь припадает к тебе, чтобы сначала расстегнуть мокрый лифчик, а потом до конца одеть тебя в то немногое, что у него есть.       Черный балахон покрывает достаточно. Хотя твои изгибы определенно заполняют его лучше, чем самого Шигараки, он немного не доходит до попы. Но не это заставляет Томуру задыхаться. Дело в том, что ты выглядишь так естественно в его одежде... черная ткань обнимает твои формы. Он не может не любоваться этим зрелищем. И чем дольше он смотрит, тем больше напрягаются его брюки. Эта чертова штуковина хочет действовать прямо сейчас.       Он ругается и снова берет тебя на руки. Томура укладывает тебя на кровать и натягивает одеяло на твое тело, благодарный за то, что самое страшное наконец-то позади. Ты утверждала, что тебе нужно поспать, пока тело не восстановится, но он не знал, сколько времени это займет. Час? День? Может быть, недели.       В любом случае, ему уже пришлось столкнуться с новой проблемой — твоей непрекращающейся дрожью. Ты сопишь и дрожишь даже под одеялом, твои полувысохшие волосы всё ещё цепляются за подушку. Ты хватаешься за одеяла, будто чтобы выжить, и зарываешься в них поглубже. Томура полагает, что мог бы пойти попросить ещё постельного, но у него нет капюшона, и он не хочет снова раздевать тебя, особенно когда под толстовкой уже ничего нет.       Всегда есть обнимашки. Вот что люди делают в таких ситуациях. Всё, что ему нужно было, это забраться в постель, обхватить тебя за талию и притянуть твое остывшее тело к себе — нет, к черту. Вот где он проводит черту.       Ему не хотелось ставить себя в ещё более неловкое положение только для того, чтобы ты не простудилась. Это была твоя собственная чертова вина, — думает он и сердито выходит из номера, чтобы успокоиться. Но не прошло и пяти секунд, как он с проклятиями врывается обратно в комнату, захлопывает дверь и нерешительно падает на кровать рядом с тобой.       — Клянусь богом, если ты проснешься, — прорывается смущение, когда он сердито бормочет себе под нос. Ты не могла ничего сказать, но это по-прежнему твоя вина, что он оказался в такой ситуации. Он просто заботится о тебе, как ты и просила. Вот и все.       Чтобы прикоснуться к тебе, требуется больше нервов, чем раньше, ведь одно неверное движение и для тебя все кончено. Пыль. Но ты тут же перестаешь дрожать, когда он обхватывает своим телом твое. Ощущение прикосновения его капюшона к коже было знакомым, но не ощущение гладкости твоего тела, изгиба твоей талии, идеально совпадающего с его рукой.       — Так тепло... — бормочешь ты с ленивой улыбкой, и он неловко придвигается ближе в ответ.       Томура прислоняет голову к твоей шее и глубоко вдыхает. Ты приятно пахнешь с головы до ног дыней и медовым соком. Ты теплая и приятная, как он всегда и думал. Гораздо лучше, чем подушка.       Ты поворачиваешься в его объятиях, ложишься на спину, а голову наклоняешь в сторону и смотришь на него. Твои глаза всё ещё закрыты, но его щёки снова приобрели цвет. Твоя грудь слегка вздымается и опускается при каждом вдохе, проходящем между твоими плоскими губами. Томура краснеет сильнее, его язык слегка облизывает потрескавшиеся губы.       Ты выглядишь так, будто тебе сейчас нет до этого никакого дела. "Пожалуйста, позаботься обо мне." Может быть, ты так спокойно спишь, потому что знаешь, что он держит тебя в своих руках. Должно быть, он тебе тоже нравится. Желудок Томуры снова скрутило от этого странного чувства, которое он стал испытывать всё чаще с тех пор, как встретил тебя.       Это было похоже на игры. Ты была такой мягкой, такой нежной, а он был тем, кто должен заботиться о тебе. Вот кем ты была. Его партнер, его принцесса, его маленькая спящая красавица.       Бросив осторожность на ветер, он пытается подтвердить свои чувства, прикоснувшись губами к твоим. Твоя кожа такая гладкая, такая податливая, и он прижимается чуть сильнее, наслаждаясь ощущениями в течение нескольких мгновений, прежде чем отстраниться, нахмурившись.       Это было не так волнующе, как если бы ты проснулась, чтобы почувствовать это в ответ, чтобы отдать это.       — Шигараки, — шепчешь ты, и если бы Томура не был так близко, он уверен, что не услышал бы твой голос. Вместо этого он смотрит на тебя и судорожно соображает, не разбудил ли. Твоё лицо расслабляется, а губы кривятся в счастливом выражении. Почему ты выглядишь так, будто тебе это настолько понравилось?       — Боже, — насмехается он и коротко почесывается. Если бы он думал об этом сейчас, то никогда бы не обрел покой.       Затем он вновь слышит твой голос...       — Ты мне тоже нравишься, — ты поворачиваешься на бок и прижимаешься головой к его груди, при этом даже не открывая глаз.       Ворчание, когда его щеки вспыхивают темным румянцем.       — Скажи это еще раз. — Когда ответа не последовало, он понял, что ты всё ещё спишь. — Черт возьми! Я знаю, что ты меня слышишь! Проснись и скажи это снова!       Затем ты начала сопеть.       Томура ворчит:       — Не думай, что этим ты отмазалась, — и крепче прижимает тебя к себе. Так хорошо будет ещё некоторое время, пока ты не проснешься.