Однажды в Смоленске

      Кривич долго не хотел прощать графиню Воронцову за то, что она посмела нарушить его планы. Жан приводил деду доказательства того, что Милу все равно было не спасти, и Ольга не смогла бы стать причиной ее смерти, если бы это не было уже предрешено свыше. Черная тучка над головой девяностолетнего вампира в теле ребенка была весомым аргументом, но Кривич устал от выходок графини. – Жанчик, я твой развод уже восемьдесят с лишним лет наблюдаю в своей квартире. Пожалей дедушку! Выгони ты её к чертовой бабушке раз и навсегда, – вразумлял француза Святослав Вернидубович. – А где Ольга будет добывать кровь? – Так ей же теперь и не надо. – Зато теперь надо Сергею, – кисло ответил Жан Иванович. – Дааа. Это ты умудрился себе ещё одну проблему найти. Пусть студентик один к нам приходит, без язвы своей. Ты уж ей растолкуй, по-семейному. А то я за себя не отвечаю. Могу и шею свернуть ненароком.       Жан согласился и обещал деду, что позаботится о Барановском. Но забрать у Ольги ключи от дедовой квартиры так и не решился, поэтому графиня и сидела сейчас вместе со всей семьёй в гостиной.       Кривич за два столетия успел достаточно изучить характер маркиза и не слишком удивился, когда услышал голос Ольги Анваровны в своем доме. Мудро рассудив, что ничего не поделаешь, раньше надо было Жана от графини спасать, дед начал рассказывать о новых легендах и переменах, постигших все смоленское сообщество вампиров. – Жанчик, ты значит будешь теперь у меня в больнице хирургом, ты, Серёженька, студентиком нашим будешь. – Интерном, – подсказал Жан. – А что по-русски уже нельзя? Значит Барановский будет вместе с Жаном, а родственницу-рецедивистку мы запрем в пожароопасной библиотеке. Чтобы в случае чего сразу спичку бросить и гори-гори ясно, Ольга Анваровна! – усмехнулся Кривич. – Я отказываюсь работать в такой обстановке. Так и передайте хранителям, – графиня приняла оскорбленный вид.       Ольга Анваровна сыграла так идеально, что на мгновение всем присутствующим стало стыдно. Но вампиры быстро опомнились и даже Андрей Петрович, который почувствовал невольное расположение к Ольге Анваровне, понял, что не стоит быть слишком доверчивым. – А Борису Феликсовичу мне что передать? – тихо спросил Кривич.       В комнате повисла пауза. – К-какому Борису? – выдавил из себя Барановский, все ещё привыкая к странному семейству, частью которго он неожиданно стал. – Стиляга? – догадался Женёк. – Он самый, Женечек.       Кривич ласково погладил Женю по голове. Нейронные связи между головой и новым телом Дятлова уже восстановились, и парень стал таким как прежде, но Святослав Вернидубович все ещё обращался с ним как с ребенком. И продолжал воспитывать парнишку, уверяя остальных, что из него обязательно выйдет толк. Хотя ума и не прибавится, но не это, в жизни главное. А будет деда слушать, не пропадёт. – Открыл теперь этот хлыщ свое фотоателье в Смоленске, – постукивая когтями по опустевшему стакану, объявил Кривич, – Да ещё и своих уральских притащил, целую труппу бродячих артистов. Видели Шапито на площади? Вот как раз они и есть.       Это и была та неприятная новость, которая не давала покоя Святославу Вернидубовичу. С больницей и новыми легендами ещё можно было разобраться, а вот появление новых вампиров сулило много неприятностей. – А эти бродячие знают о нашем договоре с людьми? – спросила Аннушка и тревожно посмотрела на Андрея. – Знают, но соблюдать не собираются, – вздохнул Кривич. – Значит в случае нападения на людей будут арестованы за убийство. И лучше, вообще, профилактику провести, – посоветовал Андрей Петрович. – Вот ты и займись. А мне уже и так профилактику провели. Я отвечаю вот за эту убивцу, – дед указал когтем на Ольгу, – и за мальцов.       Тут уже переглянулись Сережа и Женёк. – Давайте, детки, я вас больше не держу, – Кривич выразительно посмотрел на Жана. – Ваше Сиятельство, – доктор Дешам подал руку Ольге. – Всем отвратительного осеннего вечера, – сказала Ольга Анваровна, а потом повернулась к Жану и перешла на французский язык. – Serge vient avec nous. – Je ne vivrai pas avec ton élève, mais grand-père le surveillera. – Pas mon étudiant, mais ton interne.       Сережа, Женёк и Аннушка с Андреем Петровичем переглядывались, абсолютно не понимая, о чём идёт речь. Но Кривич стукнул ладонью по столу и положил конец этому приватному общению. – Вы совсем уже из ума выжили, господа офицеры? Серж, интерн, что по-русски, что по-французски одинаково. Ну что вы как дети? Здесь он останется. А вы, геть отсюда, брюхатым бабам лучше дома спать, а не по гостям шлындрать.       Барановский с тоской посмотрел на Ольгу, а потом на деда. – Олечка, ты правда, иди с Жаном Ивановичем, – сказал Сережа, – Мне все равно надо читать учебник по хирургии, как раз здесь всё есть, и в библиотеку идти не надо. – Правильно, Серж. Нечего тебе в библиотеке делать, – тут же поддержал Барановского Жан Иванович. – Завтра увидимся на работе, – Ольга погладила Серёжу по голове и ушла вслед за Жаном.              Завтра наступило для доктора Дешама слишком быстро. И застало его в отделении реанимации. Жан Иванович изо всех сил старался вытащить несчастного с того света. Но иногда даже вампир с двухсотлетним опытом оказывался бессилен. Оставалось последнее и весьма дорогостоящее средство, за которое Жан в прямом смысле расплачивался своей кровью. Распечатав ампулу с панацеей, Жан ввел лекарство. Через несколько секунд состояние пациента стабилизировалось.       Доктор Дешам радостно выдохнул и пошел переодеваться. Надо было сменить халат. Обычно с этим ему помогала Марина, симпатичная сестра-хозяйка, с которой, как и с большинством коллег женского пола, у доктора Дешама были самые близкие отношения. Отутюженный, кипельно-белый халат уже ждал Жана Ивановича. Доктор привык к этим мелочам, которые скрашивали напряжённые будни. Казалось бы пустяки, но ощущение чистоты придавало сил, пусть на носу у доктора и не было позолоченного пенсне, а на жилете цепочки от часов и рубашки с запонками, как раньше. – Жан Иванович, у вас телефон в кармане звонит! – Марина заметила, что доктор витает где-то в облаках, не обращая внимание на жужжание своего мобильника. – Да, я в курсе. Телефон, – мрачно произнес Жан, прекрасно догадываясь, кому именно он мог понадобиться.       По плитке застучали женские каблуки.       Жан подобрался, готовясь к встрече с Ольгой лицом к лицу. Таким доктора Дешама здесь ещё не видели. Немного печальный и настороженный Жан Иванович был совсем не похож на улыбчивого и спокойного как удав Жана, постоянно отпускающего французские словечки.       Дверь резко распахнулась, и вошла графиня Воронцова. Много раз маркиз предлагал Ольге поработать сестрой милосердия в его больнице и всегда получал отказ. Представляя графиню в белом халатике, Жан и не мог подумать, насколько соблазнительно она будет выглядеть. Сердце доктора Дешама невольно дрогнуло, и влюбленная улыбка испортила весь боевой настрой. – Ты почему телефон не берешь? – с непередаваемой интонацией спросила Ольга.       Здесь был и нежный упрек, и неприкрытое обвинение, и намек на их близкие отношения, которые давали Жану не только обязанности, но и какие-то призрачные права. – Жан Иванович находился в отделении реанимации, – ответила медсестра вместо внезапно онемевшего доктора Дешама.       Ольга нетерпеливо махнула рукой. Вечно эти глупышки-мотыльки пытаются встать между ней и маркизом, совершенно не понимая, куда вмешиваются. – Оленька, дорогая, я был занят. А что у тебя случилось? – спросил Жан Иванович. – Пойдем, я тебе сейчас все покажу.       Ольга явно не собиралась продолжать разговор при посторонних. Жан, не задавая больше вопросов, поспешил вслед за графиней. – Что это такое было? – произнесла Марина, оставшись в одиночестве.       И не долго думая, побежала искать, с кем поделиться новостями о новой сотруднице библиотеки.       Несколько часов спустя, главный врач больницы устал выслушивать жалобы об исчезновении доктора Дешама и вышел из кабинета на поиски загулявшего врача. Жана Ивановича никто не мог найти ни в морге, ни в отделении, ни в лаборатории. Кривич догадывался, где мог находиться Жан, но в библиотеку решил наведаться сам. Это было сугубо семейным делом.       Медперсонал смотрел на нового начальника с большим интересом. Никто ничего не слышал о статьях доктора Кривича, но врач имел высокие награды и научное звание.             Разумеется, все это была чистейшей воды липа, состряпанная хранителями. Однако коллеги Жана Ивановича были весьма догадливы и решили, что долгое время Кривич работал в сами-знаете-каком-ведомстве, а теперь вышел в отставку. Вот и отправили его на пенсию в Смоленскую тишь да гладь. По этой причине лишних вопросов новому главврачу не задавали. А так как нрав у Кривича на первый взгляд был мягкий и добрый, то решили, что наконец-то в больнице настала счастливая пора.       Трость в руках Кривича внушала уважение и придавала солидности седовласому мэтру медицины. А дорогой костюм и недюжинная сила (Кривич с лёгкостью удержал тяжёлый шкаф с картами болезней, когда тот чуть не упал на девчушку в регистратуре ) делали главврача настоящим Джеймсом Бондом в глазах всей больницы.       Святослав Вернидубович, постукивая тростью, не спеша шел по больничным коридорам и замечал хозяйским глазом, где требуется слегка подновить, а где латать уже не за что хватать и давно пора провести капитальный ремонт. В целом больница оставляла приятное впечатление. Но за красивым фасадом часто скрывались серьезные проблемы. Всё-таки старое, историческое здание больницы требовало особого отношения и немалых денежных средств.       Подойдя к библиотеке, Кривич постучал рукояткой трости по двери, прежде чем войти. Зная привычки Жана, вампир не хотел видеть ничего, что потребовало бы потом отбеливать глазные яблоки.       Ольга сидела на стуле и что-то быстро печатала на клавиатуре библиотечного компьютера. – Здесь он, здесь, – сказала Ольга Анваровна, не поднимая головы, и крикнула: – Жан, к тебе пришли.       Кривич не собирался вступать в беседы с графиней, и будь его воля, он бы и шагу не сделал в ее библиотеку, если бы француз не исчез в разгар рабочего дня. – А чего это он тут делает? Разве дело доктора книги разбирать?       К вопросам трудовой дисциплины Святослав Вернидубович относился очень строго и теперь собирался дать нагоняй забывшему о своих прямых обязанностях доктору Дешаму.       Жан вышел откуда-то из-за полок и чихнул. Книжная пыль забивалась в нос. – Я помогаю с инвентаризацией. Книги тяжёлые, да и пыль кругом.       Дед посмотрел на стопки книг и журналов на полу библиотеки и на Жана, закатавшего рукава до локтей. – Так может тебе студентика твоего на помощь прислать? Все равно он один в ординаторской мается без дела. – Серёжу? – Ольга красиво изогнула бровь и вышла из-за стола.       Кривич увидел, как из распахнувшейся полы белого халатика выглянула кружевная резинка черных чулок. Жан тоже посмотрел на чулки графини и быстро ответил деду: – Серж нам не нужен, сам справлюсь. Пусть лучше поштудирует учебники. И полы помоет. Вот ему задание на сегодня, навести полный порядок во вверенном ему помещении. Ну и вообще, пусть привыкает к больничной обстановке.       Кривич молча посмотрел на Жана тяжёлым взглядом. – Дедуль, я сам сейчас схожу и ему все это скажу. И сразу вернусь. Тут работы непочатый край. – Ты совсем совесть потерял? Завтра все доделаешь. Поработать надо, Жан Иванович, – напомнил Кривич маркизу о его прямых обязанностях.       Ольга в бешенстве ударила по клавишам клавиатуры. – Это не компьютер, а допотопная развалюха. Он постоянно перестает работать и все данные надо вводить заново!       Кривич наклонился к монитору и пожал плечами. – И чего ты ерепенишься? Это же для молодежи. – Сейчас XXI, а не XIX век, компьютеры кругом, искусственный интеллект. Я не собираюсь обрастать лишайником в этом убожестве. И пришлите уже сюда уборщицу! Надо вымыть полы, стены. Поменяйте рамы. Дует так, словно их вовсе нет. И я не вижу кондиционера.       Ольга Анваровна с прищуром посмотрела на Кривича. – Вы записывайте, записывайте!       Святослав Вернидубович тяжело вздохнул. – Не рви ты мне сердце этой библиотекой, Оля. Тут и без тебя...       Жан подошёл к компьютеру Ольги и щелкнул языком. – Ай-яй-яй. Может проще из дома твой сюда принести? На новый не рассчитывай, у меня лежит какой-то планшет, в прошлом году выдали. Пару раз включал. Тоже ничего толком посмотреть нельзя. Удобнее ручки и бумаги люди пока ничего не придумали.       Уничтожающий взгляд на бывшего и теперь настоящего мужа сказал больше любых слов. – Сами же потом будете плакать, что здесь запустение и разруха. А как идти в ногу со временем, тысяча причин, чтобы ничего не делать. Я поняла, чем тебе так нравится эта больница, Жан. Ты здесь, как лягушка в трясине, на своем месте, – отпустила дозу презрения и яда Ольга.       Кривич насупил брови и стал похож на прежнего деда Славу. – Ты бы, Ольга Анваровна, поострожнее со словами. Я теперь главный врач этого болота. Выбирай выражения, если хочешь хоть какую-то премию раз в году получить, – предупредил графиню главврач. – Вот только не напоминайте мне размер моего жалования, – фыркнула Ольга, закрывая глаза рукой с перстнями, стоимостью в половину больницы.        – И одевайся поприличнее, – строго сказал Кривич, не обращая внимание на жесты графини, – Тут не ваша оперетка, в неглиже на рабочем месте строго запрещено появляться и за ценности эти, нажитые трудом рабочих и крестьян, больница ответственности не несёт. Так что оставьте их лучше дома, ваше сиятельство. – Это мне Жан подарил, – ответила Ольга, вытягивая вперёд руку прямо в лицо Кривичу, – Я в этом мерзком халате, который пришлось гладить целый час. Чего вам ещё нужно? Заставите маску носить? – Карантин осенью по ОРВИ объявят, все в масках ходить будем, – сообщил Жан с невозмутимым видом, – Ты Олечка, умеешь шить из марли четырехслойные? Я попрошу девочек, тебе тоже сделают. Главное потом прокипятить и будет как новая. – Очень мне надо, – фыркнула Ольга. – А мне, Жанчик, сделай, –сказал Кривич, похлопывая француза по плечу, – Я порядок уважаю, при советской власти пожил.       Ольга мученически закатила глаза. Жан задумчиво посмотрел куда-то в сторону, где лежала кипа иностранных журналов. Было непонятно на что рассчитывали хранители, назначая Костика в Минздрав. Но идея собрать в одной больнице сразу трёх вампиров оказалась блестящей местью со стороны разжалованного верховного хранителя Бредихина. Уж что-что, а делать гадости это семейство умело замечательно.