В пустоте найду себя

      Рейчел смотрела на меня, будто ожидала большего. Но я не могла ей рассказать, что за меня гильдию осмотрел Гажил, который теперь будет помогать мне.       — Мастер еще не вернулся, — произнесла Рейчел, сложив руки на груди и не смотря мне в глаза.       — Я слишком устала, плохо себя чувствую. Болит… — соврала я, склонив голову в наигранном бессилии. С каких пор мне стало нравиться, что за моей маской не было видно лица?       Рейчел бросила на меня взгляд, и мне показалось, что я увидела в ее глазах взволнованность. Сердце уколола совесть, и от груди по телу прошлась холодная, неприятная волна. Мне не хотелось использовать Рейчел, очень не хотелось.       — Такой слабачке ни в жизнь отсюда не выбраться, — пробурчала девушка и подошла к дверям, ведущим на нижний этаж гильдии. — А совсем недавно такая самоуверенная была. Я даже поверила.       Створки двери разъехались, когда Рейчел приложила большой палец к сканеру. Я задумалась, как работает эта система: она считывает отпечаток пальца или метку гильдии? Если верным было первое предположение, то ее можно перепрограммировать и занести в базу свои биометрические данные, чтобы свободно передвигаться между этажами…       Задумавшись, я не заметила, как мы прошли в коридор. Двери за спиной закрылись, и мне осталось только надеяться, что Гажил успел пройти через них и где-нибудь затаиться.       — Ты все еще хочешь вернуться к ним? — вдруг спросила Рейчел. Она шла впереди, в противном подобии света ее силуэт расплывался перед глазами. Я могла четко слышать только ее голос.       Я вдохнула воздух, чтобы произнести уверенное «да», но на секунду замерла.       — Наверное, да, — мой голос прозвучал тихо, я почти не слышала его. — Они нужны мне. Я хочу…       — Почему уверена, что это именно твои чувства? — спросила Рейчел перед тем, как оставить меня в моей зеркальной комнате одну.       Я не ответила на ее вопрос.       Оказавшись в окружении своих отражений, я сидела на кровати, боясь пошевелиться. Взор то и дело падал на маску, смотревшую на меня своими черными глазами из зеркала. Дрожащими руками я сняла ее и увидела Люси. Ее воспоминания с каждым днем становились все тусклее и расплывчатее, но образы Нацу и Наши были будто вырезаны на сердце. Я еще помнила многое из их с Люси истории: молодого и неудержимого огненного мага, покоряющего всех своей уверенностью и неугасающим стремлением к победе; сильного мужчину, который не жалел себя и был готов биться насмерть за друзей; несмышленого в любовных делах парня, который долго не мог осознать своих теплых чувств; страстного, совсем не нежного любовника; счастливого отца, по-настоящему любящего своего ребенка – смелого, искреннего, доброго Нацу Драгнила.       Все это видела и чувствовала она. Я же видела другую его сторону: разбитого тоской по жене мужчину; напуганного возможной разлукой с единственной дочерью отца; неумелого родителя, потерявшего время в постоянных поисках — одинокого Нацу, который не знал, куда деть свои чувства. С усилием отделяя свои воспоминания от чужих, я пыталась вглядеться в них и понять, что я чувствую к этому человеку.       Что я ощущала, когда он держал меня за руку? О чем думала, когда он поддерживал меня, обещал помочь той, кого знал всего пару дней? Что чувствовала, когда утирала его горячие слезы?       Сердце забилось так сильно, что я прижала руки к груди. Мне нравилось его грубоватое лицо, его серо-зеленые глаза всегда останавливали мой взгляд, мне так ярко запомнилась его довольная улыбка. Мне было жаль его, я была благодарна ему, я восхищалась его силой – восхищалась им! И когда узнала, каким был Нацу в прошлом, я до слез захотела помочь ему стать прежним. Я! Я захотела. Это была не та любовь, что принадлежала Люси, это была моя любовь!       И Наши, милое дитя, я хотела помочь и ей. Подарить ей тепло материнской любви, которой она не успела напиться; холить и лелеять ее, оберегая от опасностей и тревог; помочь ей вырасти в смелую, добрую и честную девушку, такую же, как ее папа; увидеть, каким сильным волшебником она станет и сколько хороших друзей сможет обрести. Я бы так хотела, чтобы у меня была такая же дочка, как Наши… Чтобы мы с ней хотя бы стали друзьями.       Перед тем как упасть спиной на кровать прямо в черной накидке, я обратно надела на себя маску. Пусть это не мое тело, но внутри него – Сара Ридлвей. И это только ее чувства.              ***              Гудки.       Руки до сих пор дрожат. Горло сдавливает застрявший в нем крик. Больно.       Гудки.       Я не чувствую холодных капель дождя: все тело онемело. Лишь душа все разрывается на части от невыносимой тоски. Страшно.       Гудки.       Мимо пробегают люди, пытающиеся скрыться от дождя в своих домах. Я стою на пороге больницы и плачу вместе с небом. А куда теперь бежать мне? Я все потеряла, я все…       Телефон выскальзывает из рук и тонет в грязной луже. Я медленно опускаюсь на колени, чтобы поднять его – скорее всего, уже не жильца… Живот пронзает холодная стрела боли, и я закашливаюсь, давясь горькой рвотой. Хватаюсь за живот. Пусто.       Хриплые гудки прерываются.       — Слушаю, — голос мужа звучит из забитых водой динамиков, словно из сломанного громкоговорителя.       — Я… я была в б-больнице. Милый, наша малышка…       — Родила? — эхом звучит Его голос, и я вся сжимаюсь, словно из меня выкачали жизнь.       — Да… И нет.       Кто-то вздыхает: то ли захлебывается телефон, то ли что-то говорит муж. Сквозь помехи я хочу услышать его обещания, что все будет хорошо, что он со всем разберется, что он поможет мне. Хочу слышать, что он будет рядом, что мы будем пробовать еще. Что наша малышка вернется к нам. Что мы наконец станем настоящей семьей.       — Все закончилось, так что возвращайся в институт. — Шум дождя стихает, страшное хрипение из динамиков проникает в привычно безэмоциональный голос мужа и сливается с ним. Я слышу только его слова. — Дорогая, ты же знаешь, мы должны подготовить выпускной образец к понедельнику. Возьми такси: ты нужна мне здесь сегодня. Настоящему ученому ничего не должно мешать служить науке. Больше не забывай об этом.              ***              Из лихорадочного сна меня выдернул Гажил.       Мужчина, судя по всему, долго пытался меня разбудить: в его глазах читалось нескрываемое беспокойство. Дрожащими пальцами я коснулась его лица. Он волновался за меня?       — Спасибо… — беззвучно произнесла я, не в силах освободиться от парализующих объятий страха и тоски.       Как я могла забыть об этом? Этот ужас, только мое горе…       — Ты как, черт побери? — спросил Гажил, усадив меня на кровати. Я прижала колени к груди, сжалась в ком. — Ты тряслась, как сумасшедшая: ходуном ходила, рыдала без умолку и не просыпалась. И давно тебя так колбасить начало?       — Это было воспоминание из прошлой жизни, — беззвучным голосом произнесла я. Мне нужно было глубоко подышать и досчитать до ста, чтобы прийти в себя. — Сейчас я встану… И отведу тебя в амбар.       Я попыталась свесить ноги с кровати, но вряд ли бы мне удалось устоять на них. Гажил положил свою огромную ладонь мне на плечо, останавливая.       — Дура, куда ты собралась в таком состоянии? — прозвучал его недовольный низкий голос. Я прикусила губу, меня вдруг накрыла волна стыда. Чертово тело, почему оно так дрожало? Будто она понимает мою боль.       — Ляг уже. Тебе нужно отдохнуть. Не знаю, что тебе привиделось, но, кажись, было чертовски страшно.       Я медленно повернулась к мужчине. Гажил сидел на маленькой для него кровати, уперев руки в колени, а зеркала вокруг заполнились лишь его силуэтом. Его белесые линзы просвечивали, глаза казались розового цвета, а лоб пересекли две морщины. Этот мужчина не смотрел на меня с осуждением. Он… правда волновался.       — Необязательно делать это сегодня, — качнул головой Гажил. — Когда тебе станет легче, попробуем еще раз.       Горячая слеза обожгла щеку. Потом еще одна. Лицо горело, под маской стало нечем дышать. Я судорожно вздыхала, мутным взором наблюдая, как Гажил снова начал метаться, не зная, что делать. Голос прорезался горьким плачем. Я закрыла рот маске руками, поджимала губы, чтобы не было так громко, но это плохо помогало. Я согнулась пополам, уперев лоб в свои колени, и почувствовала неуверенные похлопывания по спине. Почему? Почему я не слышала этих слов от Него?       Печальный пазл моей прошлой жизни начал наконец складываться. И теперь мне стало казаться, что соберется совсем другая картинка и я увижу то, что раньше не замечала.              — Так что тебе такого привиделось? То есть что произошло в твоей прошлой жизни, раз тебя так колошматило? — спрашивал Гажил, когда мы шли по мутному коридору в сторону тупика. Я шла впереди и спиной чувствовала присутствие большого и, как бы он этого ни скрывал, доброго мужчины, который поймал бы меня, если бы я начала падать от бессилия. Это ощущение делало меня сильнее и счастливее – такие друзья были у Нацу, такие волшебники состояли в «Хвосте феи»: способные и желающие помогать любому, кому требуется помощь.       Я восхищалась ими. Я хотела стать им другом. И хотела стать такой же сильной.       Поэтому, как только мне удалось прийти в себя, мы продолжили двигаться согласно плану.       — У меня был муж, и у нас скоро должен был родиться ребенок, — начала я, проглатывая острый ком в горле. — Я так ждала его, подготовила все, что нужно было для его жизни, для нашей жизни. Я мечтала о нем. Ты ведь знаешь, какое это счастье? Дети, семья. — Я обернулась на Гажила, и тот кивнул, не сумев сдержать улыбку. — Но… я ее потеряла. Наша дочка – мне нельзя было забывать о ней.       В душном коридоре повисло тяжелое молчание, был слышен только глухой звук шагов.       — И что твой муж?       — Он был занят делом. Я помогала ему, то есть это было наше дело. Всю беременность… Кажется, для него была важнее работа, чем наш ребенок. — Я горько усмехнулась, вспомнив свои надежды вернуть его сердце в семью с появлением дитя. — Он хотя бы заметил, что я была беременна? Заметил ли…       В голове все крутилась его последняя фраза, что я слышала в тот день. «Ничего не должно мешать»... Если вспомнить, он всегда смотрел на меня с осуждением, когда мне становилось плохо на работе из-за беременности. А один раз мы сильно поссорились из-за того, что я пожелала выйти из нашего проекта на время, пока не рожу. Его лицо все еще было перекрыто мутным пятном в моей памяти, но я хорошо помнила ощущение его злого взгляда на себе. На своем животе…       — Несладко тебе пришлось, — цокнул языком Гажил, когда мы подошли к тупику, за стеной которого скрывался проход в амбар. — Да разве это семья, если мужчина не защищает своих родных? Ничего не может быть важнее этого! Долг любого мужа быть опорой для своей жены, а этот придурок Головеш… То есть твой муж должен был постоянно находиться рядом и заботиться о тебе и вашем ребенке. Если оно было не так, значит, он вовсе и не любил тебя. Не нужна ты была ему. — Я вздрогнула и обернулась на мужчину, будто он только что ударил меня в спину. — Черт возьми, я разочарован в нем.       — Нет, — замотала я головой, прижимая вдруг задрожавшие руки к груди. — Я была нужна ему! Он всегда говорил, что без меня он бы не смог закончить его работу… В конце концов, он же женился на мне и мы стали семьей!       Гажил подошел ближе, и мне пришлось задрать голову, чтобы увидеть его хмурое лицо.       — Брак не всегда создает настоящую семью. Обещания под вонючей цветочной аркой ничего не значат, если ваши души будут чужими друг другу – без колец на пальцах или с ними, — холодно отчеканил мужчина, и из моих легких вышел весь воздух. — Настоящий муж не проигнорировал бы горе жены. — Гажил наклонился так, чтобы наши лица были на одном уровне. — Говоришь, помогала ему? Любовью своей, или ему нужно было что-то еще от тебя?       Я сорвала кожу с нижней губы зубами, и ее защипало от горячей крови. Перед глазами рябящими урывками пролетела история моей первой любви.       Мы познакомились с ним, когда я была первокурсницей, а он – аспирантом. Для создания курсовой работы мне нужна была лаборатория – там я впервые встретила его: подающего большие надежды ученого-инженера, работы которого однако все никак не хотели замечать. Тогда, увидев его разбитый вид, я прониклась жалостью к нему и заглянула в его проект, а после несколько ночей думала, как его улучшить. Мне хорошо запомнилось чувство теплого ликования, когда он радостно рассмеялся и погладил меня по голове после того, как я поделилась с ним своими идеями и его проект наконец приняли в разработку.       С тех пор мы часто проводили время в лаборатории, делились знаниями и работали над проектами. Вскоре начали встречаться, после университета – поженились. Муж к тому времени стал достаточно известен благодаря своим изобретениям, более никто не мог недооценивать и игнорировать его. Я была искренне счастлива за любимого, ведь его наконец признали. А вместе с ним и я постепенно развивалась и становилась в научной сфере. Муж всюду вел меня за собой, мы всегда работали в паре и никогда не разлучались во время работы в институте. Это было для меня самым значимым доказательством его любви и привязанности.       Я повернулась спиной к Гажилу, уперев взгляд в пол. Может быть, этот мужчина был в чем-то прав. Ведь постепенно наша жизнь с мужем становилась похожа на сожительство двух коллег, которые, приходя домой, лишь молча ложились спать.       — Нужно найти тут кнопку, — пробубнила я и провела рукой по холодному камню. Шершавая стена в одном месте показалась мне теплой. Нажав на это место, я увидела знакомый алый свет, и тайный проход резко открылся.       Впереди была недружелюбная густая тьма, но она больше не сможет напугать меня сильнее, чем приходящее осознание всего того, что происходило в моей прошлой жизни.              — Пахнет железом, — прозвучал откуда-то из темноты голос Гажила. Я упорно шарила по стене руками, чтобы нащупать выключатель. — Ты сейчас грохнешься.       Не успела я удивиться его словам, как обо что-то споткнулась и упала, больно ударившись коленями. Послышался металлический звон, будто что-то отлетело от меня вглубь амбара.       — Ты видишь в темноте? — догадалась я, слепо посмотрев куда-то, где, по моему мнению, должен был быть Гажил. Однако его голос прозвучал с другой стороны.       — Да, издержки поглощения магии теней. А ты чего? Призови какого-нибудь духа, пусть посветит тебе.       — Я не могу. Во мне нет магии, — произнесла я то, что иногда очень удручало меня. Ведь гильдия «Хвост феи» была домом лишь для волшебников.       — Кгхи-хи, чушь какая, — странно рассмеялся Гажил где-то впереди. — Такого не может быть, ты же Люси. То есть у тебя ее тело. Если захочешь, все у тебя появится.       На самом деле, мне бы хотелось, чтобы все было именно так, как говорил Гажил. Но за три года, как бы я ни старалась, я не могла повторить тот же фокус, что показывала мне Рейчел, а ключи звездных духов совершенно не желали отзываться на мой зов.       — Иди сюда, — позвал меня Гажил. — Тут какой-то рычаг, но он, походу, не работает.       Было достаточно глупо просто сказать мне это и замолчать, ведь я до сих пор не видела ни зги. Поэтому я терпеливо попросила поговорить со мной еще, чтобы дойти до мужчины на звук его голоса.       — Странно. — На ощупь это был обычный рычаг, который должен был что-то включать. Однако когда я опускала его, ничего не происходило. — Но он щелкает. Значит, просто электричество не поступает… То есть, магия, наверное.       Я попросила Гажила осмотреть рычаг, и мужчина вскоре подал мне в руки источник проблемы: оборванный конец провода. Как сказал волшебник, продолжение этого провода он не нашел. Это был тупик. Без энергии мы не сможем включить свет и как следует осмотреть амбар.       Я ничего не могла сделать. Снова была бесполезной.       — Что это за звук? — насторожилась я, вдруг услышав железный скрежет. — Гажил!       — Ф-то, кх-х? — раздался невнятный ответ слева, будто мужчина что-то жевал.       — Это ты шумишь? Что ты ешь? — без толку крутила я головой.       — Ну а фто тутдх делат-КХМ… еще? — странно отвечал Гажил. — Столько железок, хоть поем нормально. Все равно не понимаю ничего: какие-то столы, палки, коробки. И никого, кроме нас, тут нет.       Я постаралась перестать представлять, как Гажил ест железные инструменты, аргументируя для себя этот бред воспоминаниями Люси о сущности его магии, и стала старательно размышлять над словами мужчины. Нет, такого не может быть. Луна должна быть где-то здесь, иначе где еще ей быть? Нельзя было просто уходить отсюда, ни в коем случае.       Необходимо включить свет.       Я сжала в руках провод. Если бы я смогла найти запасной генератор, мне бы хватило простого паяльника, чтобы подвести ток к этому рычагу. Но в этом мире не было электричества, все механизмы работали на магической энергии вместо него. Гажил рассказал, что без специального наручника, вытягивающего из волшебника чистую магию, он тоже бесполезен. Но только этот мужчина мог передать магическую энергию рычагу.       — Расскажи, как работает этот наручник, как выглядит и как его создать, — потребовала я у Гажила. — Я его соберу. Здесь должно быть все необходимое для этого.       Гажил шумно выдохнул и все-таки начал рассказывать все, что знал об этом приспособлении. Информации я получила преступно мало. Почему столь сильные волшебники ничего не знали о магических артефактах, которыми полон этот мир? Хотя и было понятно, что таким, как Гажил, не нужны были эти изобретения.       Отчаяние постепенно проникало в мою душу. В воспоминаниях Люси мне тоже не удавалось найти хоть что-то про устройство магических артефактов, пусть она и использовала их. Эта ситуация вызывала во мне какое-то злое недоумение. В этом мире еще сильнее, чем в моем, рушилась система потребления: высшая каста – волшебники – использовали магические артефакты, как игрушки, а обычные люди и вовсе были не способны ими пользоваться без дополнительных и, судя по всему, очень дорогих источников магической энергии. Все это, вероятнее всего, привело к тому, что изобретателей, казалось бы, таких полезных и нужных каждому человеку вещей недостаточно ценили. Вот что тормозило развитие науки в этом мире – отсутствие потребности у людей, полагающихся лишь на волшебство.       В душе я прониклась сожалением к здешним изобретателям и ученым. Даже исключительный ум и неоценимый багаж знаний, что было высшими ценностями в моем мире, здесь не были способны сделать обычного человека равным волшебнику.       — Ладно, нужно пробовать! — помотала я головой и хлопнула себя по маске, где должны были быть щеки.       Подозвав Гажила к себе, я начала с настойчивым упорством расспрашивать его о том, как работает наручник, вытягивающий магическую энергию. В голове уже рисовалась примерная схема изобретения, а в амбаре, помнилось, было все нужное мне оборудование.              ***              Не вышло.       Сколько бы времени я ни потратила на то, чтобы объяснить Гажилу, какой инструмент мне нужен и как он выглядит; сколько раз бы я ни заставляла его описывать то, что я держала в руках и что делаю; сколько бы я ни пыталась разобраться в механизме работы этого артефакта, сравнивая его то с пылесосом, то с капельницей – все пошло коту под хвост. В какой-то момент Гажил даже взбесился и решил выбить ворота амбара, чтобы впустить хоть луч света для меня и освободить себя от пыток, но я заставила его остановиться, не шуметь и сосредоточиться на, как он говорил, безнадежном деле. Мужчина матерился, но слушался: паял провода магией, разрезал ткань своей железной рукой, которая, по его словам, могла принять форму ножниц, шил также иглой. На ощупь изделие было похоже на то, как я его представляла – что-то вроде рукава тонометра с присоской и проводом, соединенным с рычагом. Гажил убедил меня, что устройство для нагнетания воздуха было не нужно, а эти провода были специально сделаны для передачи магической энергии. И, может быть, он не соврал, но, когда мужчина надел рукав, рычаг все так же щелкнул.       — Надо подождать? Ты что-нибудь чувствуешь? — осыпала я нетерпеливыми вопросами Гажила, смотря на его еле заметный силуэт: за столь долгое время пребывания в темноте мои глаза немного адаптировались к ней.       — Это все бесполезно, — умирающим голосом в очередной раз произнес эту фразу волшебник. — Не работает твоя штуковина. Я вообще не вдупляю, как ты ее собрала. Хотя и похоже, но не то.       — Конечно, не то! У меня нет ни проектов, ни образцового экземпляра, ни материала о похожих приспособлениях! — взорвалась я, разрываемая злостью от того, что у меня ничего не получилось. — Да разве возможно вообще скрещивать волшебство и науку?! Как оно могло работать, я просто не понимаю. Что такое эта магия ваша!       Я села на пол и вцепилась в маску, пытаясь ровно дышать, успокоиться, чтобы придумать выход и новый способ. Оно работало. Оно могло работать: Люси и Гажил видели такое и даже пользовались им. Но почему я не понимала, как? Что я упускала?       — Надо подсоединить насос и заменить ткань…       — Нет, все, харе, угомонись! — прервал мой шепот Гажил. Он встал во весь рост, наверное, и потопал куда-то в сторону. — Поднимайся, валим отсюда. Ничего не выйдет, мы просто время теряем. Оторвись ты уже от этой железяки!       Нет. Нет. Нет, я не сдамся.       Я пошарила по полу, нашла и надела на себя рукав и крепко прижала его к руке. Я та, кто подчинил себе железо, та, кто придумал, как объединить в единый механизм живого человека и мертвую сталь. Я помогала в создании стольких изобретений, что столь простое и распространенное в этом мире устройство не может не поддаться мне. Мне! Столько лет я стремилась, я не сдавалась, я создавала, я желала изобретать! Оно заработает, я все сделала правильно!       Мое сердце бешено забилось, и вдруг я ощутила легкость во всем теле. По венам будто бы потекло что-то прохладное, и сначала мне было неприятно, но вскоре это ощущение стало успокаивающим, и я подумала, что сейчас и вовсе взлечу. Шумно дыша, я прикоснулась к проводу, идущему от рукава: он стал теплым, а когда я сжала его в руке – почти горячим. Не веря себе, я потянулась к рычагу, мои пальцы дрожали. Мне казалось, что какие-то еле заметные частички света опутали мою руку, когда я прикоснулась к выключателю. Эти крупицы начали собираться в столь тонкие линии, что подобное видение можно было счесть за простое помутнение зрения от перенапряжения. Но я видела, точно видела, как они все разом проникли в рычаг, когда я опустила его.       Противный треск разрезал тишину. Помещение ангара замигало, а затем осветилось ярким светом.       Гажил стоял поодаль и смотрел на меня как на сумасшедшую, и мне казалось, что так оно и было.