Прочувствовать

...В зале стоит возбужденное перешептывание; я поправляю воротничок и вновь поднимаю взгляд. Передо мною в нескольких рядах сцена, а точнее длинный подиум. Но не прямой — извивающийся, словно дорога в пустынную даль. Пожалуй, неплохо; я ощущаю запах дорожной пыли, не терпкий, не раздражающий, и запах ночного дождя. Острый и яркий, как молния, влажный озоновый аромат. Наверное, так пахнет магия. В зале темно. Глаза отдыхают, но слух ловит звук за звуком: вот кто-то кашлянул слева, кто-то шуршит справа юбкой. Голоса, тихие и назойливые. Почти не знакомые. Мне кажется, что нас заставляют ждать. Запаздывает представление, но не могу убедиться в этом, не вижу циферблата наручных часов... И стоит мне лишь подумать об этом, как вмиг появляется свет. И звук. И вокруг все стихает, отдаваясь объятиям пронзительной, нежной мелодии... Свет заливает подиум. Скорее всего, слишком яркий, так мы ничего не увидим... Но впечатление обманчиво: это просто глаза, только-только свыкшиеся со тьмой, приноравливаются к безжизненным лучам софитов. А мелодия все льется, набирает темп, обороты, взвивается ввысь, под самый потолок, словно ввинчиваясь в стены... До чего же красиво. И грустно. Эта легенда — грустная. Это грустное представление. Тихий стук, будто на пол ступил каблук — и оно начинается, действо. Я раскидываюсь поудобнее в кресле, чтобы малейшие мелочи не отвлекали меня от увлекательного созерцания. Почему-то первой выходит она, выпархивает на подиум из-за занавеса, словно беззаботная синица. Рыжие волосы в лучах кажутся совсем льняными, сверкают умильные карие глазки. Как же идет тебе, Милк Каллауд, юной девице, солдатская форма. Странно идет. Ненормально тебе к лицу. Бодрым шагом Каллауд движется меж уставившимися на нее взглядами из зала. Это не чеканка военная, это легкая походка человека, который всегда верит в лучшее. Все внимание приковано к ней: слева морщатся, справа улыбаются. Не всем нравится твоя несерьезность, маленький лейтенант. Подиум вьется перед Милк, и внезапно лицо ее застывает как маска. Ты идешь уже не так и уверенно: испугалась невольно? Боязнь сцены? Ты идешь, странно сгорбив спину. Губы шепчут что-то... Искренняя актриса. Почти добежала до краешка подиума, развернулась через плечо — побежала обратно, где ее уже ждут. Ждут доброй улыбкой, ждут гостеприимными объятиями. Словно малышка, ища поддержки, чуть ли не со слезами бросается Милк к Люку Стоккарту. Тот уводит ее со сцены за занавеску, подальше отсюда, от бед и невзгод. В зале полная тишина. Милк оборачивается на мгновение; вижу странную, грустную улыбку и устремленный вдаль взгляд. Страх отступил. Взгляд твердеет. Музыка делает новый вираж, и на сей раз мы видим: идут сразу трое. Под руки ведут короля. Золотые глаза серьезны, мудры, кожа лица словно светится. Сион Астал ступает гордой, уверенной походкой Короля-героя. В рядах сидящих явное оживление, много женских шепотков... Красота монарха и меня очаровывает — дьявольская красота. Они идут, как скользят по воде. За спиною Астала следует, словно тень, первый советник — Миран Фроаде. Под левый локоть держит он короля, коварный змий с темными чертами. Лик освещен самодовольной ухмылкой: в ней чудится подобострастие. Справа — явная противоположность генерал-лейтенанту, — плывет, не видя перед собой пути, бесконечно прекрасный Люсиль. Мне становится холодно от этой его улыбки самыми краешками губ. Подошли. Сион поклонился залу. Принимает из рук каких-то поклонниц цветы, но что же это? Обратно, той же дорогой, его уже просто несут на себе змей Фроаде и демон Эрис. Подхватили на плечи; монарх еле перебирает ногами. Сразу видно, как он устал. Вновь вокруг тишина изумленная. Рядом со мною сидящий парнишка мотает головой, быстро-быстро, словно очнулся от морока. Трио скрывается за занавесом. Их тут же сменяет... ах, вот и наша красавица. Вскинутый подбородок божественен, поступь верна, плечи ровно расправлены. Юная мечница идет медленно, давая зрителям полюбоваться её красотой. Но что-то нет восхищенных вздохов, обстановка в рядах накалилась. Феррис Эрис это совсем не смущает, она шествует, словно императрица. Нет, словно икона: холодная и бесстрастная, молчаливая, безответная. Это отталкивает... но как же притягивает. Каждое движение Феррис я ловлю глазами. И к тому моменту, как она дошла и собралась повернуться обратно, я вижу в прекрасном лице... растерянность? В синих глазах красавицы словно скользит вопрос. Ошибка? Почему я здесь, что я такое? Будто вмиг позабыла все, будто резкая вспышка лезвия отрезала память. Ненужную память. Она идет к занавесям все быстрее и быстрее, стремясь догнать что-то, кого-то, может быть, само время догнать... Боже, да она плачет. Многие привстают с кресел, желая поближе увидеть, как сотрясаются хрупкие, изящные плечи. Но тут же, застыдившись собственных слез, Феррис встряхивает челкой: навстречу ей из-за занавеси показывается другая девушка. Феррис и Кифар проходят друг мимо друга, скосив глаза. На их лица словно упала тень. Скрываясь от света софитов, Феррис резко, рассерженно запахивает за собою занавес. И — пропадает. Кифар стоит на самом краю, вглядываясь... Ее взгляд обращен не на зрителей. И даже не в стену напротив. Алые влажные очи созерцают кого-то там, в самой глубине зала... Повинуясь стихийно возникшему чувству, все сидящие оборачиваются: там восседает само величие. Рифал Эдиа нежно улыбается застывшей на сцене девушке. Та не спешит ответить улыбкой. Неровным шагом уходит прочь, то и дело оглядываясь. Люди, что сидят на одном ряду с Эдиа, пододвигаются ближе, стремясь прикоснуться к нему, притереться бочком... Рифала словно бы забавляет, но он непривычно холоден, и вскоре все взгляды устремлены туда, на сцену, где вот-вот должна появиться звезда... где вот-вот должно стать еще светлее. Райнер Лют. Как ему и положено, постоянно зевает, плетется, заплетаясь ногами. Ссутуленный, мрачный, но какой обаятельный... И он не один: рядом с ним, плечо к плечу, не отходя ни на шаг движется Феррис. Она уже спокойна, как и всегда, собрана и прячет за спину недоеденную палочку данго. Эти двое выглядят так, словно не хотят и думать о том, что идут совсем рядом, словно не видя, не зная... Можно видеть, как девушка тыкает в бок напарника. Кое-где среди зрителей слышен смех, но кое-кто и насупился. Кое-кто совсем не ждал эту Феррис. Они идут. Переглядываясь, порой перемигиваясь... порой взгляд отводя. Сильнее слышен запах дождя и пыли. Музыка становится чуть тише... вместе с нею — и звуки вокруг, и даже общее дыхание затаилось... Они идут и вот, останавливаются. Похоже, тоже забыли, как нужно дышать. ...Райнер спрыгивает с подиума, пробирается между рядами. Музыка обрывается. В тишине он исчезает в двери. Феррис. Одна. Глядит вслед пусто и долго. Словно статуя императрицы. Гаснет свет. ...Выходя из театра, я вижу их. Идет дождь, всюду видны разноцветные зонтики. Люди разбегаются кто куда, обсуждая, смеясь, недоумевая и переспрашивая. Райнер и Феррис стоят у дверей, беззащитные под дождем; она плачет, он говорит ей что-то. Потом — замолкает. Берутся за руки. Рифал Эдиа недалеко у колонны; закуривая, косится в сторону этих двоих. Я улыбаюсь, на сердце становится легко-легко. Смутное чувство, заполонившее мысли, уходит. Я складываю пополам театральный билетик и кладу в нагрудный карман. На память.