Трудное распределение

До конца октября оставались считаные дни, а Робин так и не определилась с выбором: какой хогвартский факультет ей подошел бы больше? В этом году их компанию позвали на вечеринку, посвященную «Гарри Поттеру». Не то чтобы кто-то из них был фанатом, но идея показалась любопытной. Робин почти сразу придумала свой наряд — то маленькое, открытое черное платье, остроконечная шляпа и факультетский галстучек. Но на последнем пункте все и застопорилось. Да как вообще можно понять, куда бы ты попал в несуществующей магической школе? Вот Маршаллу, к примеру, повезло: он прекрасно вписывался в Хаффлпафф — настолько, что никто бы не поспорил. Лили, которая всегда носила парные с ним костюмы, тоже купила галстук и мантию этого факультета. Барни, к слову, такой ее изменой был смертельно оскорблен. Он так и написал в чате: «Лили, если ты предашь Слизерин, я к тебе никогда не подойду!!!» Сам Барни тоже безоговорочно мог называть себя слизеринцем, да еще и доказывать, что они там самые клевые. Ну, клевые или нет, но, судя по тем описаниям, что вычитала Робин, он вписывался идеально. Фокусы, планы-многоходовки, манипуляции, куча полезных связей и умение устроиться в жизни. И главное — крайне странная мораль, а подчас и вовсе ее отсутствие. Кроме того, Барни не хотел одеваться как все и заказал Тиму Ганну нечто похожее на костюм Малфоя-старшего. В общем, ни у кого не было проблем с выбором. Только у Робин. — Все еще сомневаешься? — спросил Барни, застав ее перед четырьмя разложенными на кровати галстучками. — Слизерин, Робин, Слизерин. — Барни, я сама хочу решить, кто я, — возразила она, хмурясь. — Хорошо, ладно, — кивнул он. — Лишь бы тебя на работу не вызвали. Робин покачала головой и убрала галстуки с глаз долой.

***

К Хэллоуину Робин начало казаться, что она прочитала о хогвартских факультетах слишком много. Изобразить на вечеринке маглу — очень неплохой вариант, ведь так? Иначе как определиться, она же не Шляпа! В общем, выкладки получались странные. Робин была смелее Барни, Маршалла и Теда вместе взятых, но борьба за справедливость никогда не входила в ее планы. Ее, без ложной скромности, отличало трудолюбие и желание всегда работать с полной отдачей, но все же это не исключало желание прославиться. Робин была достаточно амбициозной и эгоистичной, но предпочитала жить сегодняшним днем. Да и хитростью и расчетливостью, как у мужа, не могла похвастать. Конечно, ее работа позволяла ей много узнать и увидеть, но выбрала Робин ее не только из-за этого. И тут от рассуждений ее отвлек телефонный звонок. Кети? Впрочем, просьба сестры удивила Робин еще сильнее. — Мне нужен Барни, — заявила та. — А у него телефон выключен. — О, — только и проговорила Робин. — Он в Вестчестере, у отца. А зачем он тебе? — Мама сказала, что не прилетит ко мне на свадьбу. Робин понимающе вздохнула. Еще бы, она перед своим венчанием, кажется, полчаса без остановки проплакала, когда узнала, хотя обычно никогда не показывала слез на людях. Но она решила поддержать Кети. — Ты зря расстраиваешься. Мама обязательно будет. Ко мне все же прилетела, пусть и сильно боится летать. Кети скептически хмыкнула: — Да уж конечно, мечтай. Странно, что ты не знаешь. Это все Барни. Чем он там ее так пронял, непонятно, но сейчас он должен повторить. — Не может быть. Они ведь только познакомились, когда… — Да я сама слышала часть их разговоров. Но сил он явно не пожалел. Так что, завтра позвонить? И пусть не отмазывается. Робин согласилась передать просьбу, но, закончив разговор, осталась в смешанных чувствах. Она не ожидала, что мама на их свадьбе появилась благодаря Барни — он ведь ничего не сказал. Нет, было понятно, почему именно он промолчал — в том и весь смысл, хотя… Хотя, нужно было признать, за ним такое иногда водилось. Поначалу Робин думала, что он просто боится быть уязвимым и открыто проявлять заботу. Но нет, не только из-за страха. Барни помогал и поддерживал друзей — совершенно искренне и бескорыстно — ради них самих же. Потому, например, никто из друзей даже не догадался об истинном значении элексира Стинсона, хотя они и были знакомы на тот момент двенадцать лет. Саму Робин время от времени тоже догоняли такие открытия насчет некорых поступков Барни. Так, например, в их медовый месяц она нашла в его чемодане медальон, очень похожий на пропавший. Или Джессика-блестяшка на ее свадьбе рассказала, что Барни в свое время разыскал ее не только из-за костюма, а из-за самой Робин.

***

Когда вернулся Барни, Робин как раз держала в руках Хаффлпаффский галстучек. Барни озадаченно на него посмотрел, выразительно скривился, а потом спросил: — Что? И ты туда же? Я думал, мы будем с одного факультета, но… Но, знаешь, кем бы ты ни была, ты все равно клевая. Робин улыбнулась такому завершению фразы, а потом с торжеством заявила: — Это не для меня, это для тебя! — Несмешно, Робин. — Его словно передернуло от такой мысли. — Это настолько несмешно, что… Она покачала головой. — Мне сегодня звонила Кети. Просила, чтобы ты снова убедил маму прилететь. И не пытайся возражать, что ты тут ни при чем. — Ну, может, и при чем, но… — Что возвращает нас к Хаффлпаффу. Ты тоже не чистый слизеринец. И мне это очень нравится. Он вздохнул: — Когда их там распределяют? Слушай, в детстве я, может, и попал бы на этот Хаффл-как-его-там, но сейчас… Сейчас Тим Ганн подгонит мне шикарный костюм. И мы с тобой неплохо оторвемся на этой вечеринке. — Звучит заманчиво. Я вообще подумала, ну их, эти факультеты. — Робин, в таком платье ты можешь позволить себе что угодно. Хоть все четыре галстука. — А знаешь, это неплохая мысль. — Естественно, потому что это то, что мы больше всего любим. Ну, не больше, чем мы любим друг друга, конечно, но все же. — Любим отрываться? — уточнила Робин. — Отрываться и ломать шаблоны. Дай пять! После они обменялись улыбками, и она надела-таки все четыре галстука.