Отпущения грехов

Клементина сидит у него на коленях, когда Томми "просыпается". В помещении для обитания животных нет окон, поэтому он не может сказать, который час и как долго он здесь находится. Или когда вообще туда попал. (Разве он не был в своей гостиной? Он не уверен.) Но Кода сидит неподалеку, предлагая пушистого кролика кому-то ещё — судя по их воркованию, Ашидо. Есть и другой голос, на котором блондин не может сосредоточиться, так как он вне поля зрения и немного далеко. Вероятно, это Изуку. Немного расслабившись, он начинает гладить корову по голове. Какое-то движение прекращается. — Вы там в порядке, Томми? — спрашивает Ашидо. — Да, — ошеломлённо отвечает линчеватель, глядя на неё, — который час? — Примерно, э-э... — розовая поворачивается, чтобы посмотреть на что-то. На кого-то, — Мидо! Который час? — Э-э... — наступает пауза. — д-девятнадцать тридцать четыре?.. Нет-нет, я ошибся, извините — двадцать тридцать четыре! Двадцать тридцать четыре... Это было бы намного позже Спортивного фестиваля. (Что за это были за грёбаные виды спорта.) Должно быть, что-то отразилось на лице Томми, потому что Ашидо улыбается его выражению, лишенному веселья. — Да, они отменили церемонию награждения раньше, — говорит она, и её улыбка сменяется чем-то торжественным. Она продолжает гладить кролика в своих руках, заглядывая не в него, а в его чёрные глазки-бусинки, — это было похоже... как в середине дня. Спортивный фестиваль продолжался... в общем, около шести или семи часов? Что-то в этом роде. Обычно длится дольше. Персонал всё ещё общается с прессой, и всё из-за всего этого, гм, мероприятия, так что они нас отпустили. — Я, Кода, Мидория и Сато получили завивку, чтобы остаться и присмотреть за тобой, пока все в основном не уладится, или когда наступит ми... э-э, ночное время. Хагакуре тоже хотела остаться, но её родители запретили. Сато ушёл домой, чтобы разогреть остатки выпечки, и сейчас он привезёт товар обратно. Какая-то часть его ощетинивается; Правда, за линчевателя не нужно присматривать. Несмотря на это, он горько усмехается, всё ещё как в тумане, поскольку его разум сосредотачивается на совершенно другом. — Товар. Как наркотики, — розовая кивает, её лицо становится ещё серьёзнее. Однако уголки её губ подергиваются, так что всё это в шутку. — Как наркотики, — легко соглашается она, — я потребовала, чтобы во все, что у меня есть, клали весь сахар, так что буду чертовски возбуждена, — Кода, прищурившись, смотрит на неё. — Н̠е̠ с̠ю̠д̠а̠, - показывает он, — и̠д̠и̠ п̠о̠е̠ш̠ь̠ н̠а̠ у̠л̠и̠ц̠е̠, — Ашидо драматично прикладывает руку к груди, осторожно держа кролика в другой. — Э-э! Я не любительница беспорядочно есть! — Е̠с̠л̠и̠ к̠у̠с̠о̠ч̠к̠и̠ г̠л̠а̠з̠у̠р̠и̠ о̠т̠ п̠о̠н̠ч̠и̠к̠о̠в̠, к̠о̠т̠о̠р̠ы̠е̠х̠ т̠ы̠ п̠р̠о̠с̠и̠л̠а̠, п̠о̠п̠а̠д̠у̠т̠ н̠а̠ п̠о̠л̠, з̠д̠е̠ш̠н̠и̠е̠ ж̠и̠в̠о̠т̠н̠ы̠е̠ с̠ъ̠е̠д̠я̠т̠ е̠ё̠, а̠ з̠а̠т̠е̠м̠ в̠п̠а̠д̠у̠т̠ в̠ г̠и̠п̠е̠р̠а̠к̠т̠и̠в̠н̠о̠с̠т̠ь̠, о̠т̠р̠а̠в̠я̠т̠с̠я̠ или у̠м̠р̠у̠т̠, я̠ г̠о̠в̠о̠р̠ю̠ и̠м̠, ч̠т̠о̠ т̠ы̠ и̠х̠ д̠и̠л̠е̠р̠, — задыхаясь, Ашидо терпит поражение. — Хорошо, хорошо, — соглашается она с улыбкой, тоном отчитанного ребёнка, — я не буду есть здесь. Хотя было бы забавно стать торговцем сахаром! — Кода удовлетворённо кивает, возвращаясь к другим кроликам. Томми, который рассеянно прислушивался к их разговору, кладёт руку на голову Клементины. Она издаёт странный звук, прежде чем немного приподняться, это движение заставляет его руку подняться вместе с ней, и блондин так благодарен за существование Клементины. — Ваши родители знают или что-то в этом роде? — он спрашивает. — Конечно! — отвечает Изуку, его голос звучит ближе. Он попадает в поле зрения Томми, со вздохом плюхаясь на землю. Его одежда и руки грязные, — сначала они все волновались из-за церемонии, — говорит он, ядовито шипя последнее слово, — но мы все, гм, позвонили им и всё такое. Мама купила тебе немного кока-колы, — Томми оживляется, ещё немного туманности покидает его разум, пока он слушает. — Кока-кола?! О, чёрт возьми, да! — восклицает блондин, и громкость пугает Клементину, которая резко отстраняется. В одно мгновение внимание Томми возвращается к ней, теперь он шепчет бесчисленные извинения, когда она снова кладет голову ему на колени. — Что!? — Ашидо кричит, — он повидался с твоими родителями?! — Родитель, — поправляет зелёноволосый, указывая на Коду обеими руками. Они с любопытством смотрят на него, прежде чем их глаза расширяются, и довольно скоро в руках Изуку оказывается пара кроликов. Он прижимает их к груди, и его лицо расплывается в улыбке, — И да, он это сделал — примерно за год до этого, на самом деле. Выкуси. Ашидо громко ахает, на её лице появляется довольная улыбка. Иногда Томми забывает, что Изуку не маленький засранец на глазах у всех. — Фу, как несправедливо! — она шутливо надувает губы. Блондин только кивает. Дверь в места обитания животных со скрипом открывается. Томми может повернуть голову, из-за чего видно Сато, балансирующую несколькими коробками на одной руке. — Еда готова! — объявляет он, собираясь сделать ещё один шаг вперед. Кода, блять, телепортируется или что-то в этом роде, уже выталкивает его и пытается не опрокинуть коробки с десертами. — Н̠а̠ у̠л̠и̠ц̠у̠! И̠д̠и̠ в̠ з̠а̠л̠ Г̠л̠а̠д̠и̠о̠л̠у̠с̠! — он яростно расписывается после того, как Сато снова исчезает за дверью, а пекарь визжит: — Хорошо, хорошо! — затем, с безмятежной, мягкой улыбкой, Кода поворачивается к ним троим. — П̠о̠ш̠л̠и̠т̠е̠.̠ Ашидо смеётся, уже опуская кролика, которого держит в руках, и Изуку делает то же самое. Томми неохотно расстаётся с Клементиной, слегка машет ей на прощание, прежде чем покинуть место обитания дикой природы, его голова яснее, чем когда он пришёл в сознание.

____

Сладости, десерты, выпечка и всё остальное было действительно чертовски вкусно. Ему удалось попробовать глазированные пончики, мягкий моти и даже более нежный чизкейк и сладкие рулетики! У всех них были разные вкусы, и к тому же дерьмо! Сато позаботился о том, чтобы выбранная им выпечка не была ошеломляющей по вкусу, когда он её готовил, сделав всё так, чтобы Томми мог легко проглотить, не испытывая желания выплюнуть. Сказал, что в свежем виде они вкуснее, и, срань господня, Томми не терпится попробовать их такими. (И он смог съесть пять порций выпечки! Пять! Все ещё не так, как до Dream SMP, но это прогресс!) Хотя они и задержались ненадолго, в конце концов им всем пришлось уйти. Изуку и Кода устали, в то время как родители Ашидо и Сато все еще нервничали из-за всей этой ситуации. Это не имело значения; Томми всё равно получил от Сато чертову тонну выпечки, которую он запихнул в свой инвентарь. Также было достаточно того, что они вчетвером вообще остались. Теперь, что подняло бы настроение блондина ещё выше, так это если бы он добрался до своего дома и продолжил добычу полезных ископаемых вместо того, чтобы оставаться здесь на грёбаном собрании персонала. Все остальные ученики, блять, должны разъехаться по домам примерно на полнедели или ещё на какую-нибудь хрень, чтобы драма могла уладится, и всё же, поскольку Томми — признанный помощник учителя, технически он является частью персонала, что чертовски несправедливо! При напоминании о том, почему он вообще сейчас бродит по коридорам ООН, Томми фыркает и хмурится. Он смотрит на стеклянные стены здания, видит, что солнце всё ещё висит в воздухе, и фыркает ещё громче. Прайм, он не хочет идти... Собрания персонала — это скучно! (И он знает, что это ему не понравится.) Шаги приближаются к нему. Замерев, блондин резко оборачивается — чтобы ничего не видеть позади себя. Перед ним тоже ничего не было, так что это должно быть из одного из длинных коридоров этого здания. И человек... их ботинки стучат по полу, значит, это не обычная обувь. Довольно лёгкий, так что это, должно быть, герой. Кто носит высокие каблуки?.. О. Она. Томми не двигается, напряжённый, как натянутая резинка, готовая лопнуть. Он оборачивается и видит Кайю — Полночь, появляющуюся из коридора. Она выглядит измождённой даже в официальной одежде, которую носит. Её волосы в беспорядке по сравнению с её обычной дикой причёской. Её шаги замедляются. Возможно, у неё сутуловатая осанка и мешки под глазами. Когда Каяма поворачивается и видит его, глаза героини расширяются, и да, это определённо мешки под глазами. Она открывает рот, чтобы..! — Заткнитесь, — огрызается Томми. Поллночь делает это, просто наблюдая, как линчеватель проходит мимо неё. — П-подождите, — начинает она снова, — я просто... — Томми хмурится. — Заткнитесь! — повторяет он, его голос эхом разносится по коридорам ООН, его громкость едва ли идёт в сравнение с пиком его ярости прямо сейчас. Мальчишка поворачивается к ней, оскаливая зубы, чего он не делал с начала своего годичного пребывания здесь. — Просто промолчите нахуй! Блять, просто идите на эту чёртову встречу! Я не хочу слышать вас прямо сейчас! Меня также не волнует, что вы хотите здесь сказать! А если речь идёт о прощении или о чём-то подобном? Забудьте об этом. Он разворачивается прежде, чем Полночь успевает ответить, и умчался прочь. К счастью, есть несколько способов добраться до конференц-зала, поэтому Томми выбирает самый длинный путь, делая всё, что в его силах, чтобы избежать её громких грёбаных каблуков. (Какая-то часть его думает, что если Томми смог простить Эрет, то и он, конечно, смог бы простить её в своё время. Он должен будет увидеть...)

____

Когда он добирается до комнаты, его гнев всё ещё немного кипит. Томми едва сдерживается, чтобы не хлопнуть дверью, вместо этого делает глубокий вдох, а затем делает ещё дюжину внутренних вдохов, открывая дверь и заходя внутрь. Тошинори, Айзава, Ямада, Чио, Цементос (о, блять, боже, неужели Томми тоже хочет наорать на него, потому что теперь, когда он это вспомнил, разве Бакуго не был прикован к бетонному столбу?), сам Недзу, Полночь... Есть ещё несколько человек, которых он не может узнать, но в основном присутствуют все, кроме тех, кто не связан со Спортивным фестивалем. Томми занимает последнее свободное место, к счастью, очень далеко от Каямы, и откидывается на спинку. — Хорошо! — Недзу хлопает один раз, на его лице пустая улыбка вместо весёлой, которая у него обычно бывает, — теперь, когда все в сборе, мы можем начать собрание. Вы все уже знаете, о чём эта главная тема, — продолжает он, — это конец Спортивного фестиваля этого года; или, более конкретно, то, что произошло на церемонии награждения, — Недзу не приукрашивает свой укоризненный взгляд, когда смотрит на Миднайт. Кажется, она вздрагивает от всего внимания, уделяемого ей, на этот раз не подлизываясь и не прихорашиваясь, — Каяма, — начинает Недзу, — не хотите объяснить? На мгновение воцарилась напряжённая тишина. А затем Полночь устало вздыхает, убирая с лица несколько прядей волос. Она не поднимает глаз, её взгляд прикован к краю стола. — Я... Это... — она снова вздыхает, — я хотела бы начать с того, что теперь признаю, что мои действия непростительны, — заявляет Полночь, — о, конечно, это не... искупает меня или что-то в этом роде. Я просто хотела бы, чтобы об этом стало известно, — при всей ненависти, которую героиня, вероятно, получает в социальных сетях, неудивительно, что она это знает. — Что касается всей идеи... заковать Бакуго в цепи... Я... Это разозлило некоторых из вас, я знаю, но чувствую, что стала нечувствительным к насильственным методам — если в этом есть смысл, — Каяма стыдливо замыкается в себе. — Я чувствовала себя нормально, делая то, что делала в то время. Я... я не думала о последствиях и не считалась с мнением Бакуго; все, на чём я сосредоточился — это внимание, которое он должен был привлечь, и то, как следовало показать и отпраздновать его победу. Наверное. Томми думает о криках Таббо, шраме и  о его мёртвом глазу. А Томми думает о панических глазах Техно, садистском ликовании и фейерверках. Что это было за грёбаном шоу, хах. (Таббо. Таббо, Таббо, Таббо, квазибрат Томми, вторая половина Томми. Сколько времени прошло с тех пор, как Томми думал о нём, о его благополучии? Он не может думать об этом. Не будет.) Голос Полночь возвращает его в настоящее. — Это может быть потому, что я, ну. Потому что мой костюм привлекает это. Внимание, — говорит она, — думаю, я начала, э-э... терять свою первоначальную цель быть героем, то есть помогать другим и вдохновлять других женщин брать под контроль то, чего они хотят, в свою очередь добиваясь внимания. Слава. Даже если это не моё собственное. Н-Но я никогда не хотела такого типа! — Полночь каким-то образом загибается ещё дальше, — это жалко, я знаю. Ещё раз прошу прощения. Томми почти говорит ей снова заткнуться. Почти. Вместо этого он подавляет свой закипающий гнев и начинает теребить рукава своей одежды. (У него щиплет глаза.) — Не извиняйся, — приказывает кто-то грубым голосом, но Томми пытается сморгнуть то, что, чёрт возьми, попало ему в глаза, его голова отвернута, и он не может видеть, кто это сказал. Это не Айзава, — ты не можешь сейчас так извиняться, — Недзу кивает, это видно, когда Томми поворачивает голову. — Хотя у меня уже есть представление о том, что делать дальше, я хотел бы услышать мнение всех присутствующих. — Обязательный отпуск и как герою, и как учителю, совершенно определенно, — тут же говорит Айзава. Его глаза, обычно затуманенные сном, совершенно бодры и внимательны, где-то там виднеется капелька боли. Он проделал хорошую работу, скрывая всё это, — хотя вопрос об отзыве у неё лицензии героя ещё обсуждается, обязательный отпуск обеспечит перерыв в психическом здоровье. Каким бы длительным ни был указанный отпуск, зависит от общего согласия всех остальных, а также от того, сколько времени, по её мнению, ей потребуется, чтобы поработать над собой. Кто-то с широкой фигурой и собачьей мордой кивает, поднимая руку, чтобы привлечь к себе общее внимание. — Я предлагаю заодно и терапию, — добавляет он с лёгким рычанием в голосе, — хотя это хорошо, что ты признаешь свои ошибки, Каяма, я уверен, что этого будет недостаточно. Я знаю нескольких психотерапевтов, которые непредвзято относятся к героям и их профессиям; я свяжусь с ними, посмотрим, есть ли у них свободное место, — Недзу мурлычет, складывая лапы вместе. — И то, и другое идеально. Что касается продолжительности отпуска Каямы... — его взгляд устремляется к Полночу, — твоё мнение? — Год, по крайней мере... — в конце концов, она отвечает. Недзу кивает с задумчивым выражением на лице. — Это верно, но я чувствую, что это должно быть расширено. Потребуются годы, чтобы ситуация действительно улеглась, когда пресса прекратит попытки заполонить Юэй, особенно учитывая, насколько масштабным и впечатляющим является Спортивный фестиваль, а также то, насколько он переплетен с имиджем Юэй. Мир этого не забудет, но со временем, возможно, они начнут прощать. Кроме того, Каяма уже несколько лет в мире героев; ущерб, нанесённый её познанию, не проходит в одно мгновение. Я говорю, что по крайней мере несколько лет — это нормально. — Не думаю, что лишать её лицензии тоже разумно, — неохотно добавляет Томми, уставившись на свои руки, а не на всех остальных, — каждый здесь должен знать о состоянии Тошинори. Если кто-то здесь этого не знает, то тебе действительно нужно, блять, знать, — Ямада кивает. — Все здесь знают, — подтверждает он, его голос непривычно тих, — и да. Я предпочитаю быть оптимистом, но... — каждый может сказать, что Тошинори слабеет. Всемогущий больше не может быть повсюду, — извините, но потребуется больше героев. — Всё в порядке, Ямада, — говорит Тошинори, улыбаясь ему. Это натянуто. Все его улыбки начинают быть, — но, э-э... а как же её учительская лицензия? — Это не в нашей власти, — быстро заявляет Недзу, — это решит Совет по образованию. Лучшее, что мы можем сделать со своей стороны, это уволить Каяму, но она всё равно сохранит свою лицензию. Скорее всего, нам придётся дождаться их указа. — Если она сохранит лицензию и продолжит преподавать здесь, — продолжает Айзава, — не меняйте расписание Бакуго. Я уверен, что это только разозлит его, — директор улыбается. — Принято к сведению. — Что касается преподавания Каямы? — вмешивается кто-то ещё, — будет ли ей разрешено выступать на будущих Спортивных фестивалях в U.A? То есть, при условии, что она вообще вернётся в U.A с лицензией преподавателя, — у человека чёрная кожа или, может быть, это было что-то вроде комбинезона? В любом случае, на нём также просторное коричневое пальто и широченная улыбка, которая могла бы побороться за нескончаемых альбомов Всемогущего. Томми узнаёт его; это учитель математики. Правда, у него так и не было имени. Недзу, кажется, поджимает губы. — Так и есть... сомнительно, — смутно решает он, — но, вероятно, это будет зависеть от представления о ней СМИ, а также от состояния психического здоровья самой Каямы. Однако, скорее всего? Нет, ей не будет позволено делать это в будущем, — человек в коричневом пальто кивает, замолкая, — Есть что добавить? — директор задает вопросы общему залу. Никто ничего не говорит. Это пауза, подходящая для перехода к новой теме, но Томми ни за что на свете не отпустит Цементос. — Погодите, блять, — прерывает он, — это дерьмо ещё не закончено. Недзу смотрит на него без недоброжелательности. — Да, — соглашается он, — я как раз собирался перейти к этому; этот вопрос ещё не окончен. Хотя действия Каямы являются одной из главных проблем, есть пара вопросов: откуда именно она взяла цепи, кожаные ремни и намордник, а также как всё это было установлено на подиуме. Легко определить её потенциальных помощников; в конце концов, Каяма и Исияма были людьми, которые в основном отвечали за работу стадиона благодаря своим способностям. — Более того, в стенах Юэя нет намордников или цепей, особенно ограничивающих Причуды, если только они не созданы на Курсах поддержки — строго для творений, а не для людей, конечно, — он приподнимает бровь, уставившись на Цементоса и учительницу, которую Томми не знает, — ну что, Исияма? Майджима? — Невтягивайте меня в это, — протестует неизвестный учитель. У него на голове какая-то странная экипировка, — механизм, ограничивающий выход из строя, был сделан не так давно, и не мной. Помнишь того парня — Соноду Такеши? Тот жестокий второгодник, которого ты недавно исключил, и который, вероятно, сейчас в тюрьме? Он сделал эту штуку. — Я собирался поместить всё это в печь, расплавить все металлы, которые он использовал, чтобы избавиться от всех причудливых эффектов, которые он на них наложил; Бог знает, как, чёрт возьми, он вообще достал эти металлы, — человек раздражённо фыркает. — Кто-то забрал их раньше, чем я смог. Либо Каяма, либо Исияма, исходя из того, на чём мы это основываем. Томми хмурится. Это... Если они исключили его, почему бы не исключить... Полночь снова привлекает внимание Томми. — Я... я это сделала, — признаётся она. Еще одна вещь, которая, блять, пополнила её список злодеяний. Цементос закрывает глаза. — Признаюсь, просьба установить шест на подиуме показалась мне подозрительной, — говорит он, — и для меня, как для героя, естественно было устать. Однако не придавал этому особого значения. Хотя я и не знал, для чего Каяма это использовала, я доверял ей. И поэтому подчинился, — он опускает голову, — это не очень хорошее оправдание, но это правда. Я приму все навязанные мне последствия. Томми кажется, что Полночь издаёт сдавленный звук отчаяния. Вопреки себе, он обнаруживает, что в её глазах собираются слёзы, и отводит взгляд. — Доверять Каяме — ну, любому вслепую — плохое решение, — в конце концов высказывается крупный мужчина с платиновыми волосами, — но я бы сказал, что его не следует отправлять в принудительный отпуск. Ишияма не знал, что сделает Каяма. Это не делает его невиновным, просто... что ж, других слов для этого я не могу придумать, потому что он невольный подчинённый, — Томми мог бы узнать этого человека, если бы подумал об этом чуть больше. Это классный руководитель 1-Б класса Влад Кинг, если он прав. — Я согласен, — хрипло говорит Айзава, больше ничего не предлагая. — Тогда, самое большее, официальных извинений было бы достаточно, да? — спрашивает Недзу, его глаза изучают реакцию всех учителей. Большинство из них кивают, включая Томми. При этих словах Недзу снова хлопает в ладоши. — Хорошо. В заключение, Каяма будет отправлена в обязательный отпуск как минимум на несколько лет, где будет проходить терапию у кого-то, рекомендованного Инуи, — о, так вот кто был этот человек, — Майджима не имел официального отношения к делу, и Цементос принесёт официальные, искренние извинения, — когда никто не возражает, Недзу улыбается. Он по-прежнему пуст. — Пока проводится это собрание, есть ли какие-либо вопросы, которые кто-либо из вас хотел бы обсудить? Томми поднимает руку. — Студент. Минета. Он в 1-А классе, — Недзу смотрит на него. — А, — говорит он, — он. Так и есть... довольно проблематично. — Да, — ни хрена себе. — Мы не можем его исключить, — вмешивается Айзава. Недзу поворачивается к нему, на его улыбающемся лице написано удивление. — О? Учитель ворчит: — Я полностью исключил то, что было бы 2-А ... — подожди, подожди, подожди, что? — И тайно повторно зачислял их, потому что это служит мотивацией становиться лучше. По моему опыту, это эффективный и самый быстрый урок, который я могу преподать, — урок, который учит их бояться Прайма, святое дерьмо. — Но Минета? Если бы я исключил его, но он вернулся, я сомневаюсь, что он изменился бы. То же самое с тем, чтобы не зачислять его повторно. Если бы его перевели на другой курс, это тоже ничего бы не дало. Он просто будет воздействовать на других студентов, — Айзава продолжает, — Его исключение, отстранение от работы или перевод тоже не совсем героичны по своей природе; скорее, нежелание помочь кому-то вроде него. Такие, как Сонода Такеши, которые представляют законную угрозу для окружающих, являются исключениями. Итак, консультанты и психотерапевты просто необходимы. Хотя у нас есть консультанты в виде Инуи и некоторых других, ни один из них не стал обязательным для тех, кто в этом нуждается, особенно для 1-А. Могу я узнать почему? Недзу кладёт сцепленные руки на колени. — Инуи — школьный психолог; однако он также и Гончий пёс, — начинает он, — вы это хорошо знаете, — Томми делает паузу, хмуря брови; это тот парень, которого Айзава подталкивал класс увидеть... он думает. Он уверен процентов на восемьдесят. Так что Инуи, должно быть, парень с собачьим лицом. — Точно так же, — продолжает директор, — другие консультанты, нанятые здесь, в Юэй, также являются сторонниками героев. И как сказал Ямада: " учитывая состояние Всемогущего, а также инцидент с USJ, который привел к росту преступности, я, к сожалению, сомневаюсь, что мир, установленный Всемогущим, продлится долго". Будет сложно — и это уже происходит — согласовать расписание консультантов с расписанием студентов, особенно когда дело доходит до принятия решения о том, должны ли они ставить во главу угла жизни других людей или психическое состояние наших студентов. Решение довольно очевидно, не так ли? — Просто наймите психотерапевтов и консультантов, непредвзятых к героям и злодеям и прочему дерьму? Которые сами по себе не герои? — предлагает Томми, — вроде того, что сказал Инуи, — однако Инуи слегка качает головой. — Трудно найти тех, кто непоколебим в своём беспристрастном правосудии, — говорит он, его челюсть заметно сжимается. — Вдобавок ко всему, то, что они непредвзяты, ещё не означает, что на них нельзя повлиять деньгами, страхом или другими подобными вещами. Иметь потенциального "крота" в таком месте, как Юэй, нехорошо. Один из самых простых способов быть частично уверенным в том, что кто-то не коррумпирован или не является своего рода двойным агентом — это если он профессиональный герой, но даже это сомнительно. Томми поджимает губы. — О... — Более того, — продолжает Недзу после короткой паузы, — я считаю, что студенты, посещающие терапию — это выбор, который они должны сделать сами, если только их воздержание не представляет опасности для окружающих. Если наши студенты действительно хотят выздороветь, навязывание им терапии не поможет решить их проблемы; скорее, это может привести к их обострению. Они будут менее охотно участвовать, рассматривая терапию как внеклассное мероприятие, а не как место для свободного обсуждения своих проблем. Чёрт... Он прав. Никто из них — особенно такие, как Изуку, Бакуго и Тодороки — не стали бы говорить о своих проблемах. Они почти не жаловались после USJ, хотя видели, как был ранен их предполагаемый Символ мира, и чуть не стали свидетелями смерти их грёбаного учителя. Всё это чертовски глупо, но верно, и это ужасно. Айзава, кажется, соглашается с тем, как он вздыхает, устало закрывая лицо руками. В конце концов он поднимает руку, чтобы убрать большую часть жирных волос, которые упали ему на глаза, и почему-то выглядит более измученным, чем обычно. — Верно, — бормочет он, вероятно, в основном самому себе, — потому что всё это поколение самоотверженно и страдает эмоциональным запором. Томми, однако, чувствует себя более внимательным, чем он думал. — Вы говорите, что верите, что класс должен ходить на терапию самостоятельно, если только их нежелание ходить не опасно или что-то в этом роде, верно? — он неуверенно повторяет, продолжая, как только завладевает вниманием Недзу. — Но разве Минета не ведет себя так, будто это угроза психическому здоровью девочек? Я могу представить, как они напуганы, честно говоря. Быть не в состоянии спать из-за страха, что кто-то копается в твоём дерьме или возится с твоим телом, постоянно быть параноиком из-за того, сколько кожи ты показываешь, чтобы люди вроде Минеты не пялились на тебя, быть настороже, потому что ты боишься, что кто-то вроде Минеты сделает с тобой, если ты этого не сделаешь... — Томми теребит бинты на своих руках. Странно, но всё это похоже на его изгнание, только гораздо менее извращённое и одинокое. — Я бы подумал, что это то дерьмо, которое кого угодно сведёт с ума. И да, мы постоянно ловим его на всякой ерунде, но, похоже, это ничего не меняет. Студенты тоже на него наседают по поводу всего этого, но Минете просто... всё равно? —Томми хмурится, его пальцы теребят край рукава. — Я не знаю. Это странно. Всё это так. Инуи задумчиво напевает. Это единственное, что наполняет неожиданно задумчивую, тихую атмосферу комнаты. Наконец, Недзу слегка откидывается назад. — Если Минету убедят пойти на терапию, тогда он останется на курсе "Герой" — или в школе в целом — ради шанса искупить свою вину, — решает он. — Если нет, то рано или поздно, если его действия станут более экстремальными или жалобы учащихся, боюсь, мне придётся его исключить, — он делает паузу, — несмотря на это, я начну предупреждать другие школы героев о его поведении, чтобы ограничить — или даже исключить — его шансы стать героем в любом другом месте. Это удовлетворительно? Как, чёрт возьми, Томми и Айзава собираются убедить Минету сделать это? Он не очень близок ни с кем, кроме Каминари, но он, вероятно, не хочет общаться с Минетой так долго, как может. Если Каминари будет вынужден, Минета может просто трахаться... разозлиться? Как будто его лечение было единственной причиной, по которой они снова сблизились или что-то в этом роде. Томми хмурится. Он неохотно кивает, отгоняя мысль о том, как это вообще может сработать сейчас. Он будет импровизировать или ещё что-нибудь в этом роде, всё будет в порядке. Все остальные, должно быть, тоже кивнули, потому что Недзу снова наклоняется вперёд и говорит: — Если никто не будет протестовать, эта тема будет закрыта. Есть что еще обсудить? Тишина. Директор улыбается. — Тогда ладно! Я от себя хочу кое-что добавить, и тогда это собрание будет распущено. Томми, — начинает Недзу, — как ассистент учителя, я полагаю, что Айзава, Ямада и Каяма с самого начала проинформировали вас о вашей роли? Если нет, то вы должны помогать учителям с их занятиями. Хотя это было назначено специально для 1-А из-за недавних инцидентов, это не означает, что это относится исключительно к нему. И, как все остальные знают, студенты курса "Герой" пройдут стажировку героя, — Стажировка героя? Мальчишка не может долго размышлять над этим, особенно когда Недзу объявляет. — Таким образом, когда они начнутся, вы будете назначен на Вспомогательный курс до окончания этих недель. — Что?! — Томми кричит, практически вскакивая с того места, где он сидел, откинувшись на спинку стула. Он приглушенно бормочет извинения, морщась от того, насколько громко он говорил, но не может удержаться и снова немного повышает голос. — Подождите... Не 1-Б или что-то в этом роде? Зачем поддерживать? Человек в головном уборе выпрямляется на своем месте. — Эй! На курсах поддержки царит хаос, но не такой, как в 1-А! — Студенты героического курса пройдут героическую стажировку, — повторяет за ними Недзу. — Это включает в себя 1-Б, если вы забыли, — Томми падает духом. Мальчишка совсем забыл об этом. — Хорошо... — в конце концов отвечает он, с ворчанием выпрямляясь, — да-да, чёрт возьми, я сделаю это, конечно. Тогда что ещё? — Что почти ежедневные тренировки, которые проходили все в классе 1-А, будут сокращены до каждого вторника и четверга, — отвечает директор. — Я боюсь, что непрерывное истощение их Изворотливости и физической мощи вызовет слишком сильную нагрузку на их организм, и, учитывая повышение уровня безопасности в Юэй, я думаю, было бы неплохо уменьшить это. Более того, это даёт больше времени для их реального образования. Айзава думает об этом всего четверть минуты, прежде чем кивнуть, вероятно, ставя во главу угла физическое здоровье своих учеников, а не их силу атаки, но слова Недзу заставляют Томми заёрзать на своем месте. Паранойя засела в глубине его сознания, царапая его разум, как будто напоминая ему, что это безопасное место, и что если его ученики будут здесь, они научатся сражаться любой ценой, пока... Они не смогут сражаться, если уже умрут от истощения. Но, черт возьми, "повышенная безопасность" в Юэй? Для этого в хранилище Пандоры было предпринято около тысячи грёбаных мер, и все же посмотрите, где Томми. (Томми кладёт руку ему на запястье, щупает пульс, чтобы напомнить себе, что все это дерьмо реально и он жив.) Хотя какой у него выбор? Юэй — практически лучшая грёбаная школа героев в Японии, не считая своего конкурента — чёрт, что это было... Шике-что-то вроде. Что бы это ни было, Томми не думает, что это может провести что-то столь грандиозное, как Спортивный фестиваль в Юэй, или спроектировать это на национальном уровне. У Юэй больше прибыли, поэтому, если кто-то и может купить, изготовить или усилить самые строгие меры безопасности, то это будут они. Тихо вздыхая, Томми откидывается на спинку сиденья, проводит рукой по волосам. Внутренняя сторона щеки болит; он что, прикусил её? — К чёрту это, — говорит он, его рука перемещается от волос к повязке на глазу. Просто теребит её, не снимая. — Да. Ладно, сделайте это. Несмотря на то, что все началось с легкого обеспокоенного взгляда в сторону Томми, Недзу улыбается, показывая слишком много зубов. — Хорошо! Тогда я объявляю, что эта встреча окончена!

____

(Томми хлопает себя по лбу посреди зала, сгорбившись и со стоном закрывая лицо руками. Лучший гребаный чёрт возьми, он забыл спросить, почему того второгодника исключили, но Бакуго не исключён, несмотря на его ясность... негероическое поведение.)

____

К счастью, это была единственная встреча, на которой Томми пришлось присутствовать в тот перерыв. Все остальные были о прессе, средствах массовой информации и прочем дерьме, и поскольку Томми не должен быть на виду у общественности, его все это не должно волновать. (Тем не менее, ему очень, очень жаль Айзаву; Тари сказала, что он стал её самым ранним посетителем (например, стоит у двери, когда открывается кафе), что он выпивает около десяти чашек кофе сразу и выглядит ещё более измученным с каждым проходящим утром.) Прямо сейчас Томми осторожно касается ложечкой мягкой пастельно-коричневой пены на чашке кофе, наблюдая, как она колышется. Это новая вещь, которую пробует Тари, вся эта штука с искусством пенообразования. Она сказала, что это должно было быть похоже на лицо "Пикачу", но все, что Томми может видеть — эту странную мышиную штуку. С другой стороны, он не знает, что такое, чёрт возьми, "Пикачу", а навыки новичка Тари не помогают имиджу. Изуку сидит перед ним, жуя какую-то выпечку и одновременно листая в телефоне другой рукой. На данный момент кофе Тари стал для него чем-то вроде заведения для завтраков или второго дома. (По крайней мере, Томми так думает. Тари упомянула, что Изуку - его второй самый ранний клиент, так что.) Они пришли сюда, чтобы просто расслабиться, отвлечься от всей этой драмы и дерьма, ничего особенного. — В любом случае, о чем была встреча? — спрашивает Изуку, отрывая взгляд от экрана своего телефона, чтобы посмотреть на Томми. Блондин моргает, и вскоре брови задумчиво хмурятся. Можно ли ему рассказывать ему это дерьмо? О, чёрт возьми! Томми действительно думает о том, чтобы придерживаться невидимых правил, из всех возможных? Кем он стал?! Томми перестает ковырять "Пикачу" ложкой, его рука застывает в воздухе. — Э-э, — начинает он так красноречиво, низким голосом, — просто... что-то о том, что делать с Миди. И ещё больше школьного дерьма. Видимо, скоро будут стажировки героев или что-то в этом роде, так что я буду посещать курсы поддержки, пока это не закончится, — глаза Изуку расширяются. — Вспомогательный курс? — Да, — Томми откидывается назад, кладёт ложку и кладёт руки, чтобы откинуть голову на подголовник своего кресла. Он вздыхает, — 1-Б входит во всю эту историю со стажировками. Может, удастся провернуть какое-нибудь дерьмо с этой целой сделкой, — на волосок от смерти. Если Изуку и заметил промашку, он этого не показывает. — Но ты же вернёшься в м... К-класс 1-А, когда все это будет сделано, верно? — Я думаю, что да. Вероятно. Изуку кивает, переводя взгляд обратно на свой телефон с того места, где его большой палец подсознательно прокручивал. Он останавливается, хмуря брови. Взгляд Томми останавливается на его большом пальце, которым он, кажется, прокручивает страницу, на которой он находится, обратно вверх. Это тоже прекращается, и Томми бросает взгляд на лицо Изуку как раз вовремя, чтобы увидеть, как оно переходит от замешательства к абсолютному грёбаному ужасу. (Он, блять, ненавидит это, чувствует, как это обжигает его кожу, как удар клинка ворпала в грудь или взрыв на безлюдной равнине. Он не хочет снова видеть ничего подобного на лицах своих учеников, только не после этого гребаного Спортивного фестиваля.) Томми снова наклоняется вперед. — Эй, - тихо окликает он, — что за хуйня творится с... — Я... на Ингениум напали...? — голос Изуку звучит тихо, потрясённо и недоверчиво, как будто он сдерживает свой страх или слёзы. Его большой палец что-то делает, и свет, отражённый на лице зелёноволосого, на мгновение вспыхивает — может быть, обновляет страницу? Несмотря на это, глаза Изуку только расширяются. Его большой палец, по-видимому, постукивает по чему-то, и в этот момент Томми начинает нервничать. Он сжимает пальцы в рукавах своей майки, сопротивляясь желанию трахнуться — он не знает, вырвать телефон Изуку или что-то в этом роде? Вместо чего-либо подобного Томми делает вдох, выдыхает и перенаправляет свое внимание. Ингениум. Ингениум... Где он слышал это имя раньше? О, наверняка где-то во время одной из извилистых тирад о героях Изуку, но в чём была его причуда...? Тари подбегает к ним, когда Томми задумчиво хмурится, касаясь губами её собственного лица. — ы в порядке? — спрашивает она, глядя на Изуку, — ты выглядишь как-то... мрачновато, — когда он не отвечает, всё ещё уставившись в свой телефон, Тари наклоняется, чтобы пробежаться глазами по тому, на что он смотрит. — О, — тихо выдыхает она, её губы теперь постоянно приоткрыты, — чёрт, только не ещё один... Томми буквально больше не может выносить это дерьмо. Он встаёт и оборачивается, легко выглядывая из-за плеч Изуку и Тари при его огромном росте.

.....

Эро: Ингениум, также известный как Иида Тенсей, столкнулся с Героем- Убийцы: Stain всего пару дней назад. Конечно, как Герой Японии № 16, все возлагали большие надежды на то, что он одержит победу; однако на данный момент, к сожалению, это не так. После жестокой битвы между ним и Стейном, Ингениум был тяжело ранен, став 24-й жертвой Героя-Убийцы. В настоящее время Ингениум находится в стадии восстановления, и...

.....

О. Так вот откуда Томми его знает, думает он, чувство пустого отчаяния затуманивает его разум (потому что он чувствовал это слишком много раз, возможно, он становится чувствительным к этому, и Томми не знает, что хуже: эта безнадёжность или то, что он забыл, как это чувствовать). Это брат Ииды, тот, о ком Изуку однажды упомянул, что Иида любил говорить больше, чем о ком-либо другом.

____

Сегодня не совсем плохой день. Этого достаточно, чтобы Томми почувствовал себя не в своей тарелке, но не до такой степени, чтобы не думать ни о чём другом, кроме того, какой он дерьмовый. В этом смысле проливной дождь как нельзя кстати. (Хотя это действительно отстой, потому что у Томми не было зонтика, и ему пришлось, блядь, заказывать его в Юэй, он все же, блять, промок.) Томми лениво перебирает всё в своём инвентаре, раскладывая доспехи и оружие, которые он сделал, вместе со всем остальным, что в нём есть. Он берёт чашку кофе, который Тари приготовила специально для Айзавы, игнорируя пару любопытных взглядов, устремленных на него. Морщась от нескольких порций эспрессо, которые, вероятно, были внутри, Томми протягивает его Айзаве, который, вероятно, спит стоя. — Спасибо, — в конце концов бормочет Айзава, забирая напиток из рук Томми и, по-видимому, выпивая половину за один присест. Он что-то напевает в ответ, продолжая на самом деле сортировать свой инвентарь. В какой-то момент входят Изуку и Иида. Томми рассеянно, вяло машет им рукой, поднимая глаза только для того, чтобы увидеть лицо Ииды. Не выглядит затронутым, несмотря на новости, вышедшие несколько дней назад; что-то определенно происходит. В любом случае, мальчишка сделал не так уж много оружия, кроме посоха бо, поскольку у него есть Топор Мира с почти полной прочностью, но есть пара мечей, занимающих несколько слотов в его инвентаре. Есть также набор алмазных доспехов, которые он выстраивает в линию, тот, который он только вчера сделал. (Количество алмазов в этом мире чертовски велико.) У него тоже есть под рукой несколько золотистых яблок и немного амброзии, на всякий случай. (Вход в Преисподнюю по-прежнему закрыт.) "Одна странная вещь в этом сервере, — лениво вспоминает Томми, и его рука на мгновение замирает, — это то, что нашёл не так много лазурита, как думал." Там избыток алмазов и прочего дерьма, но не лазурита. Эх, это всё равно не имело бы особого значения; могло бы просто закончиться, как ситуация с золотым яблоком. У него были бы материалы для зачаровывания, но это не сработало бы. В любом случае, здесь, вероятно, ничего не написано по-галактически — по крайней мере, в Японии. Рука Томми зависает над досками и маркерами, расставленными там для сегодняшнего мероприятия. Предполагалось, что этим займётся Полночь, но она в отпуске, так что Недзу сказал, что это может сделать Томми. Айзава дал ему всё это не так давно. Линчеватель поднимает взгляд, когда чувствует, что количество взглядов увеличивается, и его глаза останавливаются на больших, широко раскрытых глазах Цу. Он замирает, глядя в ответ слишком долго, пока не замечает, что Аояма, Хагакуре, Урарака и Ашидо тоже смотрят на него. — Что? — он хмурится, его рука всё еще висит в воздухе, в то время как его неуверенное настроение немного портится. — Всегда странно, когда вы используете свою Причуду, — говорит Цу, прикладывая палец к губе, — похоже, вы ни к чему не прикасаетесь. Как это работает, керо? — Томми моргает. — Я никому из вас не говорил во время похода по магазинам? — Нет! — восклицает Хагакуре, выталкивая букву "п", — вы только что сказали, что можете нести всё для нас с помощью своей Причуды, и мы, конечно же, воспользовались этим! — А как насчёт, например, во время тренировки? Ну, знаете, Сапожники, Саженцы и прочее дерьмо? Например, когда я строю стены из булыжника или что-то в этом роде, чтобы разделить вас всех? — Об этом тоже ничего не говорили, — вставляет Урарака. О. —  Ну, — начинает линчеватель, бросая взгляд на голограмму инвентаря, чтобы выбрать что-нибудь наугад, — это инвентарь. Но это также как — э-э-э... Я могу скрафтить всякую хрень, если у меня есть материалы. Например, не так, как в случае сборки всего с нуля, но если у меня есть детали, я могу собрать это дерьмо вместе? Мне не нужно для этого работать. По крайней мере, не так сильно. И я могу строить всякую хрень из определённых блоков. Кстати, всё вроде как из блоков, — Томми вытаскивает блок из дубовых досок, подбрасывает его в воздух и мгновение спустя ловит. Прайм, даже бросать это казалось вялым и странным. — Во всём этом есть ещё кое-что, но я не думаю, что это важно, — ну, это могло бы произойти, если бы одна из причуд людей, которые нокаутировали его в качестве линчевателя, проявилась вновь. Но, да, он разберётся с этим, когда придёт время. — Оооо! — щёлкая пальцами, Ашидо с улыбкой указывает на него, — как в песочнице!

Что?..

— Это... игра в песочницу? — Разновидность видеоигры, керо, — отвечает Цу, — вы их не знаете? Томми вопросительно наклоняет голову, глядя на них. — Там есть грёбаные видеоигры, связанные с созданием дерьма?! Каминари, который в данный момент стоит в другом конце проклятого класса, внезапно поворачивает голову в их сторону. — Ч... Вы не слышали об играх в песочнице?! — он практически кричит, вскоре быстро извиняясь более низким голосом, в то время как Томми сдерживает вздрагивание. Но он всё равно подходит к ним с решительным блеском в глазах, — обычно это не мой тип игр, но! Есть много действительно хороших! О боже, я должен купить вам одну... — Успокойтесь, — приказывает Айзава, его голос прорывается сквозь пустую болтовню в комнате. Каминари замолкает, шаркая обратно на своё место, как и все остальные, кто стоял вокруг, но он одними губами говорит ему "подожди до завтра". Томми только кивает, оставляя свой инвентарь открытым и глядя на подпольного героя. — У нас сегодня особый урок информатики для героев, — начинает Айзава. Нервное, напряжённое ожидание мелькает на лицах большинства студентов, и если бы это не был почти плохой день, линчеватель бы разразился лающим смехом, — ...Кодовые имена. Сегодня вы будете придумывать имена героев. Как только до них всё это доходит, в основном все приветствуют их, поднимая кулаки в воздух и улыбаясь на лицах. Томми не может сдержать лёгкой улыбки на своём лице, когда Айзава требует, чтобы они снова замолчали, демонстрируя свою Причудливость, их чистое возбуждение заразительно. Отключив свою причуду, Айзава продолжает: — Это связано с выбором на драфте профессиональных героев, о котором я упоминал на днях. Всерьёз заниматься черновиками начинают на втором и третьем курсах, после того как студенты наберутся опыта и смогут стать непосредственными помощниками профессионалам. Другими словами, для них распространение предложений на таких первокурсников, как вы, показывает, что они заинтересованы в вашем будущем потенциале. Эти предложения часто отменяются, если этот интерес угасает к окончанию учёбы. — Взрослые такие эгоистичные... — бормочет Минета, слегка ударяя кулаком по столу. Это игнорируется. — Значит, нам придется проявить себя, когда нас выберут, да? — риторический вопрос Хагакуре, заинтересованно наклоняясь вперёд. Айзава кивает. Поворачиваясь к доске позади себя, герой андеграунда поднимает крошечный бледный пульт дистанционного управления на ладони. — Вот итоги для тех, у кого есть предложения, — говорит он, нажимая что-то на устройстве. Вскоре на зелёной доске проецируются полосы с названиями на одной стороне, полосы разной длины. Томми смотрит на них с любопытством, как и остальные ученики; он не мог видеть ничего из этого. У Тодороки, срань господня, четыре тысячи с чем-то, у Бакуго — три тысячи, у Ииды — тысяча, у Токоями — триста... Томми борется с желанием надуть губы, просматривая глазами весь список. У Изуку около полусотни предложений, что смехотворно мало для такого тактичного человека, как он, но это... что-то. — Имея в виду эти результаты, —говорит мужчина, — независимо от того, обращался ли кто-нибудь за вами или нет, вы все будете проходить стажировку у профессионалов. Большинство студентов выглядят удивлёнными. Когда взгляд Айзавы, предположительно, падает на невозмутимое, но взволнованное лицо Изуку, он бросает на Томми слегка сердитый взгляд. Ну, у него нет никаких чёртовых доказательств, что Томми что-то сделал, так что это не считается. Томми отводит взгляд и тихо пытается свистнуть (и ему это почти удаётся) в любом случае. Учитель вздыхает. — В USJ, хотя и непреднамеренно, вы уже получили опыт сражений с настоящими злодеями. Добавьте к этому наши тренировки с оружием и рукопашным боем, и некоторые из вас, возможно, подумают, что готовы встретиться с миром точно так же, как вы это делали тогда, — выражение его лица становится серьёзным, брови хмурятся, когда он обводит взглядом комнату и каждого студента. — Я скажу вам прямо сейчас: этого недостаточно. И всё же для вас было бы лучше увидеть, как работают профессиональные герои, своими глазами. Сато низко взмахивает кулаком. — Так это объясняет имена героев! Следуя за ним, Урарака весело улыбается, принимая предполагаемую позу готовности. — Внезапно всё становится намного веселее! — Ну, эти имена героев всё ещё временные, — возражает Айзава, — но если вы несерьёзно относитесь к этому... Томми фыркает, достаёт из инвентаря три доски и в одиночку раскладывает их веером. — Возможно, вам потом придётся здорово поплатиться. Эй, поймай и передай их обратно. Он небрежно бросает пять досок ученикам в первом ряду, слегка посмеиваясь, наблюдая, как они возятся с предметами. — Думаю, это потому, что многие имена героев, которые используют студенты, будут признаны обществом, — теоретизирует Томми, подсчитывая разделенные стопки маркеров в своём инвентаре. По пять человек в колонне... итак, по пять маркеров в каждой. Когда доски расставлены, он бросает маркеры и в первый ряд. — Если вы будете долго придерживаться названия, с которого начинали, будет слишком поздно менять его, особенно когда становитесь профессионалами — Ты прав, — подтверждает Айзава, наблюдая за Томми с притворным раздражением. — В любом случае, мы вдвоём убедимся, что с вашими именами всё в порядке. — Что? — Джиро трубит, её наушники подсознательно двигаются от удивления, — подождите, но Томми, по-моему, не герой, а если и герой, то у него нет героического имени. Учитель... вашего героя зовут Ластоголовый. — Эй! Я великолепен в названиях дерьма! — протестует Томми, его лицо становится более серьёзным, — и, эм... Да, возможно, здесь должен быть настоящий герой, но... — Полночь должна была наступить здесь, — заканчивает Айзава. Атмосфера мгновенно меняется, сгущаясь до такой степени, что Томми мог бы разрезать её ножом. Все ученики напряжены, их глаза отведены от передней части класса. Он громко откашливается, снова привлекая внимание класса. — В любом случае, — говорит линчеватель, ничуть не сменив тему, — это будет больше похоже на то, что я буду заниматься всем этим дерьмом. Айзаве нужна грёбаная кома; держу пари, кофеин уже вышел из его организма или что-то в этом роде. Герой андерграунда кивает в знак полного согласия, уже натягивая свой фирменный жёлтый спальный мешок. — Когда вы придумываете имя героя, — начинает он, — вы получаете более конкретное представление о том, каким вы хотите быть в будущем, и вы можете приблизиться к нему. Вот что это значит, когда люди говорят: "имена и натуры часто совпадают". Как, например, "Всемогущий". (Изуку вздрагивает. Томми молится грёбаному Прайму, чтобы Айзава этого не заметил. С его навыками, он, вероятно, заметил.) — Проследи, чтобы никто не поджёг класс дотла, — советует он, зарываясь в свой спальный мешок. Томми одаривает его взглядом, который кричит: — Никаких обещаний. А потом этот человек, блять, вырубается. Томми вздыхает. — Откупоривай фломастеры и думайте. Включите музыку, если это поможет, но наденьте наушники и не включайте это дерьмо слишком громко.

____

Томми снова бросает взгляд на парты учеников. Похоже, почти все закончили писать. Он не может толком разглядеть тех, кто сидит сзади, но их плечи не двигаются, так что это должно что-то значить. Уловив движение боковым зрением, Томми немного поворачивает голову, чтобы проверить Айзаву, который всё ещё спит. Он мысленно качает головой. — Верно! — восклицает он, хлопая в ладоши. Айзаву это не разбудит, он это знает, — давайте начнём это дерьмовое шоу! Эм... Думаю, большинство из вас закончили. Итак! Они будут представлены — Прайм, не смотрите на меня так, блять, это ваши имена героев. Герой. Имена. Публичное дерьмо. Привыкайте к этому сейчас или когда ими воспользуется публика. Чёрт, это, должно быть, немного подло. Томми взволнованно вздыхает, на мгновение прикрывая глаза рукой. — Извините, — бормочет он, — сегодня дерьмово. Эээ... Начнём с первого ряда — да, вот с этого ряда с Аоямой. Вы готовы? — Oui! — отвечает Аояма, сияющий, как всегда. Линчеватель почти съёживается; он не может справиться с этим дерьмом прямо сейчас. Он всё ещё подзывает ученика подняться на маленькую трибуну или что-то ещё перед классом, отходя в сторону, чтобы позволить Аояме представить свою доску. Размашисто Аояма поднимает его высоко в воздух. По-английски с акцентом он объявляет: — Сверкающий герой: я не могу перестать мерцать!

Ну что ж...

— Неа, — мгновенно отвечает Томми, наблюдая, как лицо Аоямы вытягивается с лёгким раскаянием, — хороший английский, но это чертовски длинно. Вы что, хотите, чтобы каждый человек сказал: "О, это Сверкающий Герой: я не могу перестать мерцать?" Мой парень, это шесть грёбаных слов, плюс это звучит немного эгоистично. Я думаю. Чёрт. Он выглядит совершенно убитым горем. Томми ворчит, задумчиво прикрывая рот рукой, соединяя большой и указательный пальцы под носом. У Аоямы... Французский, верно? Фил как-то рассказывал ему об этом. Сказал, что это часть "романской ветви" в области языков или что-то в этом роде... Линчеватель резюмировал, что это более стильно, чем английский, например, звучит так, будто кто-то говорит курсивом. Это соответствует всему... блестящему творчеству Аоямы, так что... — Если во французском есть слово, — медленно начинает Томми, — которое может объединить всё это дерьмо в одно, то можешь ли вы использовать его вместо этого? — его взгляд перемещается на Аояму, который задумчиво смотрит на свою доску, которую сейчас опустил, — вы ведь говорите по-французски, верно? — Верно... — рассеянно отвечает Аояма, постукивая кончиком маркера по доске в равномерном ритме, — Хм... — внезапно приходя в себя, Аояма поворачивает голову к Томми с блеском в глазах, — а как насчёт Magnifique? Томми ухмыляется. Он пытается, чтобы это выглядело менее напряжённым, чем кажется на самом деле. — Это, блять, больше похоже на это! "Сверкающий герой: Великолепно!" Звучит намного лучше. Аояма практически прихорашивается. — Спасибо, месье, — говорит он, слегка кланяясь в его сторону, прежде чем вернуться к своему столу.

____

Ашидо, не теряя времени, подскакивает к подиуму следующей. — Моя очередь! — восклицает она, взволнованно кладя доску лицевой стороной вперёд, — Имя героя: Королева пришельцев! Томми на мгновение задумывается об этом, подсознательно склоняя голову набок. Он действительно думает о существах в космосе, когда думает об инопланетянах, но... "Королева пришельцев" в некоторых случаях звучит круто? И немного дружелюбным? Может быть? — Я бы сказал, что это вкусно, —заканчивает он. Ашидо расплывается в улыбке, кивает, прежде чем вернуться на свое место с той же легкомысленной улыбкой.

____

Имена следующей пары на самом деле не нуждаются в изменениях — по крайней мере, так думает Томми. "Фроппи" звучит дружелюбно, чего, вероятно, и добивался Цу, а "Красный бунт" намного охуенно круче, чем "Багровый бунт". Джиро поднимается следующей после того, как подразнила Каминари по поводу того, что у неё пока нет имени героя, выставляя своё перед всеми. — Слышащая героиня: разъём для наушников, — объявляет она с лёгкой улыбкой. Томми, с другой стороны, хмурится. — Звучит немного банально, — прямо заявляет он, — типа, это всё, что вам нужно? Просто разъём для наушников? Фроппи звучит весело, Красный бунт — круто, а Magnifique — классно... Не знаю, звучит немного не так. Хотя Джиро выглядит немного удрученной, она кивает ему. — Я буду иметь это в виду, — отмечает она, возвращаясь на своё место.

____

На самом деле Томми ничего не может изменить с помощью Тентакол. Предлагать Кракена было бы немного по-злодейски, а Томми на самом деле не может придумать подходящего синонима для слова "щупальце", так что приходится использовать "Тентакол". Целлофан звучит круто, так что всё в порядке. Но Томми, блять, не может справиться с "Хвостмэн" без того, чтобы не надорваться от смеха, хотя сегодняшний день немного не тот. — Роль Героя боевых искусств прекрасна! — восклицает линчеватель, пытаясь подавить смешок, когда думает о "Хвостатом", — Просто... само имя не такое. Как для Джиро, это всё, чем вы будете? Хвостовым? Это очень отстойно. Используй вместо этого... э-э, я не знаю... Хлыст? Потому что ваш хвост похож на кнут и всё такое. Может быть, несмотря на вашу внешность или что-то в этом роде, вы умеете держать удар. Оджиро делает паузу, серьёзно обдумывая это, прежде чем кивнуть. — Конечно, — соглашается он, — я могу выбрать Хлыстовая травма. Герой боевых искусств: Удар хлыстом... — Томми снова кивает, — я могу это сделать. Хотя, что такого было в моей внешности? Томми моргает, многозначительно кашляет, а затем прогоняет Оджиро прочь.

____

— Герой сладостей: Сахарник! — Томми поджимает губы. — Это звучит так, будто вы раздаёте сладости детям, а не настоящему герою, — без колебаний заявляет он, отводя взгляд от отвергнутого выражения лица Сато, — сделай что-нибудь ещё, чувак. Например, вы потребляяте сахар, так, может быть, назовёшь себя в честь одного из них? На самом деле я не знаю названий других сахаров, но, пожалуйста, ради всего святого, измени это. Через мгновение Сато выпрямляется и с решительным видом направляется обратно к своему столу.

____

В Каминари удивительно много всего продумано. Единственное, что Томми говорит на это? — Chargebolt чертовски крут, чувак, — потому что это действительно так. Теперь... — Героиня-невидимка: Девушка-невидимка!

...с другой стороны...

— Прекрати это делать! — линчеватель фыркает, ущипнув себя за переносицу. Он отдёргивает руку, как будто она обожгла его, потому что, чёрт возьми, он не просто сделал то, что делают старики и герои андеграунда (то есть Айзава). Он слегка хмурится, полностью стирая это, когда смотрит на Хагакуре, — прекрати просто записывать свои причудливые названия и всё такое дерьмо! Девушка-невидимка — это просто то, кто вы есть, а не то, кем станете в будущем! Идите, придумайте что-нибудь другое! Хагакуре надувает губы, он знает, что это так. — Да, сэр, — игриво протягивает она и со вздохом возвращается за свой стол.

____

Джиро снова поднимается, на этот раз говоря: — Пульсирующая героиня: усиленная. Сокращенно усиленная. Томми обдумывает это мгновение, затем ещё немного, прежде чем окончательно кивнуть. — Всё в порядке, — заявляет он, и Джиро возвращается на свое место со вздохом облегчения.

____

Креативи хорош, по его мнению, так что Томми пусть будет так. Тодороки просто выбрал... Шото, его первое имя... И Томми сомневается, что сможет заставить его изменить это в ближайшее время, поэтому он попытался превозмочь боль, даже когда это прозвучало как вздох и... — Следующий, пожалуйста. Хотя...! — Цукуёми звучит эпично!. — линчеватель фонтанирует, одаривая Токоями ухмылкой. Он отводит взгляд, но под его рубашкой проступает Тёмная тень. Это вызывает у Томми широкую птичью ухмылку и поднятый вверх большой палец, так что он, должно быть, воспринял комплимент гораздо лучше, чем Томми думал. Он тоже поднимает большой палец вверх, отводя взгляд, когда Токоями вопросительно смотрит на него.

____

— Как насчёт Сахарного героя: капитана Новолина? — взволнованно рассказывает Сато. Томми на мгновение замолкает. — О, так намного лучше! — восклицает он, — да, чёрт возьми! — Сато гордо выпячивает грудь, возвращаясь к своему столу.

____

— Свежесобранный герой: виноградный сок! — Ладно, всё в порядке, просто иди уже сядь. Хагакуре усмехается, откладывая доску. — Невидимая героиня: Ультрафиолет! — Это тоже хорошо! Кстати, на хрена ультрафиолет?

____

Имя героя Кода, "Ласкающий герой: Анима", в основном соответствовало его застенчивой натуре, так что Томми это устраивало. Но потом... Бакуго, блять, с грохотом опускает край своей доски. Томми изо всех сил скрывает содрогание, готовясь к чему-то дикому. Например, он не знает "Короля убийства взрывов". Бакуго определённо похож на человека, способного на это. Однако вместо этого на его доске написано "Ground Zero". Боковым зрением Томми видит, как Изуку выпрямляется, его обычный широко раскрытый взгляд прикован к Бакуго. Однако его мучитель не обращает на него внимания, вместо этого повторяя то, что написано у него на доске, со значительно большей свирепостью, чем его почерк, который и без того достаточно хаотичен. Линчеватель понятия не имеет, что такое Ground Zero, но это определённо звучит лучше, чем "Король убийца взрывов", так что он, блять, согласится. Он кивает в сторону Бакуго, когда смотрит на него (но не в глаза; никогда не в его глаза). — Всё в порядке, — неохотно соглашается он, и Бакуго топает обратно к своему столу.

____

Томми на мгновение замолкает, прикрывая рот рукой и зевая. Прайм, как долго это продолжается? Он чувствует себя опустошенным. Уравити — милое имя для героя, поэтому Томми решил, что Урарака может оставить его себе. Теперь, когда с ней покончено... — Кто ещё остался? — спрашивает он, оглядывая их всех. Момо поднимает руку. — Я думаю, что это всего лишь Иида и Мидория, Томми, — заявляет она. Слава Прайму, что она существует. — Да, точно, — затем, больше для себя, он бормочет, — ещё два "н", потом моя очередь спать, — линчеватель рассеянно смотрит на Ииду, внезапно становясь немного более настороженным, когда видит тусклость в его глазах. О, что-то здесь не так, чёрт возьми. И всё же, когда Иида поднимается на трибуну, он записывает только своё имя. (Его рука дрожит.) Томми позволяет Ииде называть его по имени, всё это время устало наблюдая за ним.

____

Наконец, очередь Изуку. Линчеватель выдыхает, на мгновение ссутулившись, как будто он мог спать стоя, прежде чем снова выпрямиться с ворчанием. — Ладно, Здоровяк, — начинает он, — ваша очередь, — сам Изуку делает глубокий вдох, поднимается на трибуну и опускает свою доску. — Н-несгибаемый герой: Деку, — показывает он, его взгляд и поза решительны. Томми отшатывается назад, словно Изуку, блять, обжёг его, потому что это буквально похоже на то... Какого хрена, какого хрена — разве не этим именем Бакуго называл его целое грёбаное десятилетие, чтобы посмеяться над ним?! — Изуку, — говорит Томми, и, о, слава Прайму, что никто из других учеников по-настоящему не понимает всей глубины этого, несмотря на шок на их лицах и их собственные протесты, — самым добрым из возможных способов объясните, что на самом деле за дерьмо. Изуку смеётся немного застенчиво и немного самоуничижительно, поворачиваясь к нему. (Томми бросает быстрый взгляд за спину Изуку, чтобы увидеть реакцию Бакуго. Он... ужасно пустой.) — Сначала я хотела бы объяснить? — спрашивает он, и линчеватель кивает с пафосом, потому что ебать происходит в его голове прямо сейчас, — ну, изначально я собирался выбрать Valor в качестве имени моего героя. В конце концов, каждый может сказать, что Деку означает... что-то плохое, основываясь только на персонажах, но... — Изуку поворачивается обратно к общему классу, его пальцы теребят края доски. — Я... Меня слишком долго так называли. И, ну... эм... Я бы хотел изменить значение этого слова. Не хочу, чтобы это навсегда осталось за мной как насмешливое прозвище, хочется смотреть на это уродливое, интуитивное, отвратительное явление и быть... э-э-э... Г-гордиться этим? — Мидория кивает сам себе, — да. Думаю, это то, чего я хочу. Хочу смотреть на это с гордостью. Это часть меня, такая же, как шрамы, которые у меня есть, и все мои несовершенства. Я хочу принять это... — он замолкает, на его щеках появляется румянец. — Н-но, эм, в-всё равно! Пожалуйста, пока используйте это только во время работы над героем. Если бы кто-нибудь из вас назвал меня Деку вне "сегодняшнего дня" или "геройки", я бы, наверное, з-заплакал и разозлился. Если вы всё ещё сомневаетесь, называть ли меня Де-Деку, тогда, пожалуйста, используйте Доблесть. Так что. Д-да! Вот и всё. Изуку делает движение, как будто собирается вернуться на своё место, но замирает на полпути, вскоре возвращаясь и выжидающе глядя на Томми. Он всё ещё в состоянии шока, поэтому ему требуется время, чтобы составить рациональное предложение. Даже это сбивчиво. — Я... Ну... Уверен? — линчеватель плотно поджимает губы, теребя бинты, — я не буду мешать вам использовать это, из всех вещей. Но... Знайте, вас часто будут так называть, — Изуку улыбается. — Я знаю. — Если вы не измените это дерьмо как можно раньше, вы поймёте... Это останется с вами на всю вашу карьеру. — Я знаю. — Вы ещё раз переживёте те времена. — Я... я знаю. Линчеватель громко фыркает, откидываясь на стену класса, скрестив руки на груди и нежно, натянуто улыбаясь. — Значит, вы верны своему маленькому титулу: неумолимый. Ладно, вы можете использовать это дерьмо. Просто рассказывайте людям, когда не хотите, хорошо? Изуку победоносно ухмыляется, что вскоре переходит в оскорбленный оскал в конце. — Прошу прощения! Теперь у меня достаточно мужества, чтобы инстинктивно понять последнюю фразу! — А вы? Вы правда? — О, заткнитесь! — Мидория смеётся, возвращаясь к своему столу. Томми чувствует, что день становится немного светлее на его плечах, а улыбку легче растянуть на губах. Он отходит от стены и, видя, что большая часть внимания всё равно прикована к нему, делает небольшое приглашающее движение. — Маркеры, доски, — требует он. Однако он делает паузу, — вообще-то, оставьте маркеры себе, — говорит он с озорной ухмылкой, — а те, у кого их нет, придут и возьмут у меня. Мы собираемся сделать Айзаву самым красивым мужчиной в округе.

____

Шота просыпается от того, что что-то касается его щеки, и все вокруг хихикают. Его глаза немедленно распахиваются, в них сквозит его Причуда. Тем не менее, его зрение затуманено, и он мало что может разглядеть за оттенками кожи и размытыми чёрными пятнами, пока не становится слишком поздно говорить, кто есть кто, поскольку все вокруг него отступили. С тяжёлым вздохом (Боже, он всё ещё устал) Шота принимает сидячее положение в своем спальном мешке. Он расстегивает молнию, бормоча хриплым голосом: — Я полагаю, что со всеми именами покончено, Томми? — Д-да! — предположительно, отвечает блондин. Шота, нахмурившись, третий глаза и вскоре поднимает взгляд на Томми, у которого... в руке телефон Шоты, камера направлена на него, — здесь всё в-в-порядке! Не о чём беспокоиться! Ничего не сгорело! У нас есть все имена героев!" Шота прищуривает глаза. — Что ты делаешь, — его хмурость усиливается, когда он оглядывается вокруг и видит, что в основном все смотрят на него с ухмылками, — что кто-нибудь здесь делал? Томми всё еще улыбается в телефон Шоты. — Ничего, ничего! По крайней мере, ничего смертельного! И затем щелкает затвор камеры. На лице помощника сразу же появляется выражение отчаяния, а затем он лихорадочно что-то делает на нём. Шота кладет одну руку на своё оружие захвата, клочок ткани тянет его телефон к себе, даже когда Томми взвизгивает и бросается прочь.

.....

ЧАТ-КОМНАТА УЧИТЕЛЯ

11:46

<кофе - моя кровь> [aizsawafcedokdl, es.img] <кофе - моя кровь> ТОММИ, У МЕНЯ НЕТ ВРЕМЕНИ НА ЗАНЯТИЯ КЛАССА А <МЕГАФОН> СПАСИБО ТЕБЕ, МАЛЕНЬКИЙ СЛУШАТЕЛЬ! Я СОХРАНЯЛ ЭТО ТРИ РАЗА, НЕ ВОЛНУЙСЯ!! Я ЦЕНЮ ТВОЮ ЖЕРТВУ

.....

О... Шота инстинктивно чувствует, как вспыхивает его Причуда, в его голове уже идёт обратный отсчёт.