Реабилитация

Вместо брачной ночи Кимберли до утра просматривала записи Бетси. Она почти всё сохранила, на всякий случай. «Какая же ты сумасшедшая», — думала Ким, перебирая личные записи. «Неужели ты всегда была такой?» — задавалась она вопросом, но ведь как-то же умудрилась выйти замуж, родить ребёнка и теперь сама Кимберли происходит от неё. «Сумасшествие у меня в крови…» — с горечью думала она. Бетси сохранила свои девичьи дневники, которые вела с четырнадцати лет и в своё время взяла слово с дочери, что она не выбросит, а будет бережно хранить. Оливия сдержала слово. Ни одна тетрадь не пропала, и сейчас Кимберли читала их запоем, потому что воспоминания до вселения Мэри, были недоступны для неё. Этот уголок спокойствия и разума сохранился только в бумажном виде. Тогда она была другой, может чуть заносчивой, иногда высокомерной, но не садисткой. Чтение прошлого Бетси, до её безумия, не приносило никакого облегчение, скорее наоборот нагнетало тоску и печаль. Оказывается, так просто разрушить свою жизнь и жизни других людей, просто, как щелчок пальцев. Она так увлеклась чтение, что не услышала, как в спальню вошёл Питер и только когда он тихо позвал её, Кимберли оглянулась.       — Не спиться? — спросила она, выдавливая из себя улыбку.       — И тебе тоже, — ответил он. — Что-то интересное читаешь?       — Историю своей семьи, — обтекаемо ответила Кимберли.       — Что дальше, Ким? — Питер пристально смотрел на неё.       — Я собираюсь просто жизнь без паразита в своём теле, — улыбнулась она. Четыре года назад эта женщина стала для него почти сестрой, и он никогда бы не подумал, что будет переживать за неё, как за себя. Их первая встреча не произвела на него особого впечатления. Питер уже тогда знал, что о ней говорят в больнице: умная, талантливый врач, но увы, лишена доброты и сострадания, путается с законченным интриганом Майклом Манчини. Питер даже подумывал выкинуть их обоих из «Уилшир Мемориал», однако доктор Шоу действительно оказалась очень неплохим врачом, да и вообще не особо его нервировала. В отличии от Майкла — вот уж кто оказался прохиндеем и шантажистом. Кимберли по-прежнему была неинтересна ему. До одного случая. Она свихнулась в прямом смысле. Взорвала жилой дом, мучимая галлюцинациями, и глядя на то, в каком Ким состоянии, у него что-то щёлкнуло в душе. Она так похожа была на его старшую сестру, которую он любил больше всех на свете, и которая в какой-то момент сошла с ума. Ей он не смог помочь, поэтому поставил перед собой цель: спасти Кимберли. На какое-то это время у него получилось.       — Когда ты уезжаешь? — спросила она, убирая дневники Бетси в ящик прикроватной тумбочки.       — Через пару дней, — ответил он. — Ты уверена, что всё будет хорошо?       — Конечно, — кивнула Кимберли. — Но в случае чего, я знаю твой номер. Питер обнял её, крепко прижимая к себе, и пусть они не виделись два года, но она по-прежнему дорога ему. Их платонические узы, которые оказались на удивление крепкими Кимберли чувствовала тоже самое. Хотя поначалу у неё был лёгкий романтический интерес к Питеру, но это было всего лишь бегство от своей любви к Майклу. Она хотела забыть его, выжечь из сердца, но не получилось, и до сих пор не уверена, что когда-нибудь получиться.       — Я теперь знаю какого цвета тоска, нет, не серого. Она меняет свой окрас, если угодно, это хамелеон, — шептала Кимберли, обнимая Питера.       — Немного не улавливаю твою мысль…       — И не нужно, — улыбнулась она. — Просто я немного сумасшедшая, но знаешь, что? Мы все с приветом. Кто-то больше, а кто-то меньше. Всё будет хорошо, теперь точно. Кристиан проспал до утра. Он теперь очень много спал, теперь как будто существуя только в мире грёз. Там, в своих сновидениях, Кристиан был снова свободен, ему казалось, что у него крылья за спиной. Белоснежные с парочкой тёмных перьев. Он мог взмахнуть ими и взмыть ввысь, чувствуя свободу и свежий ветер, всё то, чего был лишен в реальном мире. Его телесная оболочка превратилась в темницу. Вне грёз, уже была не жизнь. Он отчаянно хотел вырваться на свободу, но не мог, то что с ним сделала Бетси, превратив в существо без разума, эмоций и чувств, кроме базовых, вроде голода. Кристиан не хотел просыпаться, однако спать вечно не мог. Вся жизнь теперь проходила во сне. Это не было похоже на то, что испытывала Кимберли. Хоть она и спала два года, но легко проснулась стоило только ей немного помочь — позвать. Кристиана же было звать бесполезно. Слишком серьёзно Бетси повредила мозг. Иногда какие-то проблески сознания были, в основном когда рядом была Кимберли, не до такой степени, чтобы что-то сказать или самостоятельно приготовить себе сэндвич, нет, скорее мимолётные мгновения, всполохи, которые не удавалось уловить. Настоящие чувства существовали во сне. Иногда он видел своих родственников и дом, в котором вырос и был счастлив; своих школьных друзей и даже Терезу — свою первую любовь. Во сне она была всё такой же милой и немного застенчивой, а потом они целовались во дворе школы, и он был счастлив. Эти же чувства переполняли Кристиана, когда снился университет и его знакомство с Николя и Этьеном. Они быстро нашли общий язык и подружись, а потом как-то легко и просто сыгрались в одной группе. Музыка — это то, что снилось Кристиану чаще всего. Она доносилась ото всюду, то лилась рекой, то журчала весенними ручейком, а иногда бушевала подобно океану, но никогда не замолкала. Потом появилась Джоанна. Техасский ураган, влюбивший в себя бесповоротно. Она яркой кометой пронеслась по его жизни, даря минуты радости и счастья, но и боли тоже. Они всегда могли причинить друг другу страдания, а потом бурно мириться. Их пара существовала на грани, на разрыве аорты, которая рано или поздно, но должна была прорваться, что и произошло. Глупый и никчёмный роман с Линдой, окончательно добил их. Только ничего этого Кристиан не видел во сне. До недавнего времени. В его сон пришла она. Сероглазая незнакомка с красивой, фарфоровой кожей и лёгкой улыбкой на тонких губах. Она появилась неожиданно, врываясь вихрем в его ночную грезу. Кристиану тогда было пятнадцать, и снова ждал Терезу на школьном дворе, но вместо неё явилась другая. Она ничего не говорила — лишь улыбалась, а потом также неожиданно пропала. Кристиан решил, что это ему просто привиделось, пока она не явилась снова. Они с Джоанной самозабвенно целовались в гараже поздно вечером. Репетиция была давно окончена, как лекции в университете — это было сладкое время для себя, когда можно побыть наедине и заняться любовью. Кристиан как раз стаскивал с Джоанны её безразмерную красную футболку с надписью «Хьюстон», когда явилась сероглазая в вечернем платье чёрного цвета. Она иронично смотрела на них сверху вниз, как будто нависая над влюблённо парочкой. Парень машинально скинул с себя девушку.       — Кри-Кри, что с тобой? — недовольно спросила Джоанна.       — Ты разве её не видишь?!       — Кого? — огляделась по сторонам Джоанна. — Кроме нас с тобой здесь никого нет.       — Она прямо перед нами! — продолжал настаивать Кристиан с ужасом смотря на ухмыляющееся лицо сероглазой.       — Ты, что опять начал употреблять?! — Джоанна подскочила с дивана как ужаленная. — Я думала, что всё понял и завязал!       — Я клянусь, что ничего не принимал! — воскликнул Кристиан и попытался дотронуться до женщины в чёрном. Она рассмеялась и растворилась в воздухе. Картинка сменилась на притон в предместье Парижа. Кристиан только, что принял дозу и валялся на куче грязных одеял на полу. Перед глазами мелькали разноцветные пузырьки, когда женщина с серыми глазами снова явилась. В этот раз она села рядом с ним и дотронулась до его плеча.       — Ты кто? — открыв мутный глаз, еле ворочая языком, спросил он.       — Кимберли, — впервые ответила она. — Но ты меня всё равно не запомнишь.       — Кимберли? Ты не француженка. — Кристиан постарался придать телу горизонтальное положение. — Подружка Джоанны? Нет? Скажи, чтобы катилась! Я люблю! Очень-очень люблю, но она бы не осталась ни за что! Не могу! Просто не могу! Из парня полился бессвязный поток слов, пока Кимберли гладила его по голове. В этот раз в её глазах не было ни капли иронии — только сочувствие. Парень прижался к ней, утыкаясь лицом в плечо женщины. Его снова раздирала боль, тоска и отчаяние. Действие дури прошло практически мгновенно.       — Ты мне поможешь? — спросил он, продолжая обнимать Кимберли.       — Я постараюсь, — успокаивающим голосом прошептала она. — Впереди тебя ждёт тяжёлое испытание.       — Какое? Кимберли не ответила. Она, как в прошлые разы, просто растворилась в воздухе. Только в этот раз Кристиан чувствовал, что как будто знает её, только не мог вспомнить, откуда именно? Он проснулся среди ночи, чего с ним не бывало уже очень давно. В комнате отчётливо слышалось тиканье часов и стрекотание цикад. Этот удивительный сон в брачную ночь, каким-то удивительным образом повлиял на мужчину. К Кристиану не вернулся разум, но что-то внутри него медленно, очень медленно, стало меняться.