Andare Controcorrente

      Фрукты от Карен на столе покрывают белым мхом Rodialdaeey — мельтешатся, крыльями отгоняют соперников-Коллемболов, давятся сладким соком и складывают лапки на столе, переворачиваясь. Poslicelis грязными от чернил лапками топчутся по обложке тетради, блокнота, пачкают манускрипт и все вещи Мирты, забытые на столе. Podamyria шумно ползают вокруг тапочек, наспех отодвигая от коврика.       Прошел час с энтузиазма сделать домашку и просьб Люси отдохнуть, а Мирта все не смыкает глаз, изучая поведение насекомых. Ранее они не вредили ее имуществу и даже, можно сказать, слушались ее команд «увеличить свет в комнате», а теперь вдруг все отвернулись и осуждающе косятся.       По странному совпадению, началось все как раз после ухода Профессора Драма.       «Он взмахнул рукой и отгородил нас туманом… Или это был мираж? Почему они так злятся? Из-за его заклятия «скопления» в одну кучу?», — для тщательного размышления нужно остаться наедине с собой, потому держит теперь в голове траекторию на чердак Торренуволы — моросящий дождь из открытых окон придает свежести, шум воды приводит душу в покой, да и, в целом, ей нравилось застревать там часами, наблюдая за хранителями-совами и вслушиваться в их мерное уханье.       Мирта промаргивается, ощупывает вслепую тумбочку и надевает ремешок с часами, вытаскивает тихо из шкафа кофту с молнией и капюшоном, берет пояс с мешками для корма птиц, кладет в карман очки, с замиранием приоткрывает дверь, протискивается в небольшую щель и выходит в коридор, бесшумно запирая.       Все время, пока она добирается до платформы-остановки, — оттуда легче подняться по винтовой лестнице, тень падает на башню и скрывает от лишних глаз, — ее не покидает тревога и волнение из-за пропуска работы по больничному: Люси, скорее всего, позвонит, когда пройдет полдня, сама-то говорит с трудом — еще испугает коллег и придаст больше поводов для отстранения от коллектива.       Распахнув двери и прикрывая рукой лицо от стойкого дуновение ветра, Мирта замечает три фигуры в плащах; та, что по центру, взлетает на каблуках, раскидывает руки в стороны, заполняя удушающей темной энергией с проблесками наэлектризованных пузырей пространство. Дракон, подлетающий, насылает потоки крыльями, придавливая к полу всех присутствующих.       Мирта не успевает подумать об очередном фокусе Трикс, через силу и ломку в мышцах преодолевая расстояние. С запозданием касается плеча ведьмы, когда та стрелой летит вниз.       «Она же разобьется с такой высоты!» — У Мирты в запасе всего несколько секунд: она насылает мираж па́зори, отвлекая дракона, базовым заклятием вытягивает лестницу и выступы из здания для девушки. Та, заметив, что дракон и позабыл об их трюке «прыжка», стукается носками туфель друг об друга, подлетая вверх. Берется за протянутую руку Мирты, бросаясь на нее с упреками:       — Ну кто же тебя просил, тыковка, вмешиваться? — девушка скинула капюшон, афишируя свою персону — в бледной коже, лазурном блеске волос и аристократической походке угадывались черты Диандры де Диаденн. — Мы с Чешуйкой каждый раз проворачиваем этот трюк, а ты чуть не угробила меня.       Мирта растерянно пожимает плечами — откуда она вообще могла знать? Они знакомы всего пару-тройку недель с момента первой пары, не что, чтобы ведьма из Диаденн хоть чем-то про себя делилась.       — Мы на работу сейчас полетим, так что его лучше не баловать, — Эдеравиола кормит дракона с руки яблоком, гладит по челюсти с присущим ей спокойствием.       — Мы раньше остальных едем, пока сумрачно и погода позволяет, — поясняет вдумчиво Руколла — на плече квакает ручная лягушка. — Диандра нас подвозит теперь, раньше дольше ехали.       — За то, что отвожу их, они разрешают мне помогать на кратере, — Диандра сладко потягивается. — Хочешь с нами, тыковка? Или у тебя другие планы?       Руколла и Эдеравиола, кажется, не возражают — видимо, не хватает рабочих рук.       Мирта на предложение соглашается — шанс пообщаться с сокурсницами, пока представляется возможность, нельзя упускать — тем более с Диандрой. Вот только неловкое топтание сменяется шарканьем карандаша по блокноту с просьбой позвонить в салон и сказать о больничном. Все-таки, самой тяжело пока — голос совсем осип.       — Давай на автоответчик, — Руколла набирает номер, деловым тоном оставляет голосовое сообщение и сбрасывает вызов, подставляя Мирте руку. — Залезай.       На плечо садится жаба, перепрыгивает в карман кофты и греется от тепла больной ведьмы. Эдеравиола вручает респиратор, толкуя о побочных действиях цветка, который они собирают по заказу мистера Солиманте ежедневно — срезают по десять-тридцать цветов, у части выжимают сок, которым смачивают жемчужины, дальше отвозят в Магикс, и через Вербену передают выполненную работу. Что там делают с ними дальше им неизвестно, да и не интересуются — опасное это дело.       Сами цветы по описанию напоминают световые лилии, вот только свойство «дурманить рассудок» Мирту пугает — ей и так раньше хватало накручивать себя сценариями по Дарси и преподавателям, а тут буквально проваливаешься в вечный сон, — с кошмарами или мечтами, как цветы захотят, — если будешь вдыхать приторный аромат в течении трех суток: от часа работы с цветами забываешь о том, как очутился на Репенте, от трех — как добраться домой, от пяти — свое имя и происхождение, дальше — хуже.       «Если они попадут не в те руки…» — Мирта яростно мотает головой, подавляя негатив.       Как только Диандра садится впереди остальных, хлопнув Чешуйку по шее, Мирта от мысли возможного падения жмурится, подрагивая от ветра и легкого испуга. Ее держит сзади Руколла и шепчет: «расслабься, представь, что это просто карусель».       Ощущение полета дается нелегко, как вчера в стазисе сна: ноги щекочет от судороги и мурашек, в спину бьет хлесткий ветер — хотя бы не так сильно, как от крыльев, не дай Орг еще сильнее простудится, ее Змееуст повесит и сожрет целиком, — волосы липнут к лицу, с непривычки сидеть на драконе тяжело, отдает в копчик и пронизывает всю спину. Мирта от страха приоткрывает глаз, за ним — другой, и все неудобства отходят на дальний план.       Черный Лес, окутанный легким туманом и покрытый огоньками светлячков, напоминал ночные дороги по Залтору на микробиле: все мигает, разливается световыми лампами и неоновыми вывесками, деревья распускаются и фотосинтезом обретают оболочку гигантских фонарных столбов. В детстве вечерне-ночные прогулки с бабушкой были единственной отдушиной, после-       Они приземляются в пещеру, скатываясь по скользким протокам, минуют Озеро Плача и капающих сталактитов. Чешуйка опускается на каменную поверхность, Диандра достает из потаенного мешка мертвого кролика — удивительным образом ни разу не пачкает свои плащ и туфли. Животное довольно урчит с крольчатины, зубами откусывает голову, пережевывает с хрустом, пачкает морду в крови.       Руколла вместе с Эдеравиолой спешно поднимаются на поверхность кратера, скрывая отвращение. Мирта достает трясущимися руками блокнот, чиркает карандашом, — от темноты в пещере фиг увидишь, что пишешь, — отдает Диандре с вопросом, куда идти.       Ведьма из Диаденн с изяществом вытирает багровые пальцы платком дочиста, поправляет легким движением ребра прическу, указывает на небольшой выступ.       — Оттуда нужно пройти примерно пятьсот метров и увидишь поляну с цветами. Только, — она услужливо подает перчатки и вострый нож, — постарайся срезать аккуратней. Сок или пух от него сразу же подействуют на организм, пройдет побочка не скоро, — лукавые нотки в голосе деформируются от устройства.       Мирта кивает, с трудом натягивает на лицо респиратор, цепляется пальцами об камни, помогая себе подняться.       Ветер на Репенте не поднимался. Лишь мелкий дождь по краям застывшего вулкана отражал в лужах вибрацию от ходьбы ведьм.       Увиденное озадачивает: Лунные Цветы больше схожи с сорняком Ratacumxa , только размером с руку и более пышные. Отливают ярким блеском, кажутся мягкими на ощупь, но касаться остерегается.       Они отрезают не до корня, оставляя место для «созревания» — на Репенте цветы растут каждую неделю, все зависит от посещаемости места и их желания цвести.       Диандра в шутку признается, что в первый раз, прибыв сюда, она почувствовала необычайный восторг и отдохнула как следует от всех тягот и дум, от школы и ответственности нести бремя графини и верховной ведьмы первого ранга одновременно. На добавление Мирты подчеркнутым: «а зачем тебе тогда учиться в Торренуволе?» отвечает, что вынуждена идти по правилам ведьмовских сборищ, и для подтверждения квалификации необходимо иметь «диплом на руках», иначе могут наслать проклятий/конфликтов с соседними городами на планете.       «Но ведь Профессор Гриффин упоминала что-то про долг признательности», — Мирта собирает цветы в своеобразный букет, щурясь — лепестки едва не попали в глаза.       — Долг Признательности выполняют, во чтобы то не стало, но есть множество лазеек, как избежать наказания за неисполнение, — Диандра подмигивает. — В моем случае, скорее, спонсирование Торренуволы позволило мне войти в список первокурсниц, чем сам Долг. Да и Профессор Гриффин выгодно видеть нашу планету в числе союзников ведьм и Магикса, хотя и фей, насколько я знаю, предостаточно.       «Потому что… ?»       — Наши драконы способны на долгие межпланетные путешествия, без трясок, проблем с техникой и укачиваний, — они складывают цветы на камне у кратера, ставят пиалу для жемчужин и выдавливают из трех цветов нектар. — В Фонтероссе, например, куча выкупленных у нас ручных драконов. На них обычно перфомансы устраивают.       Жемчужины кладут в специальный мешочек, затягивают веревкой, цветам создают куполы и уменьшают магией, цепляя к ремням.       — Кстати, — Руколла оглядывает Мирту, — ты знала, что если смешать экстракт Лунных Цветов с засушенными Ntipórhacum, то получится тонизирующий напиток? Или что если добавить Gaorívunum lgáre, то выйдет хороший эликсир для крепкого сна? А если сделать духи из пыльцы цветов, то все будут тобой одурманены?       «Так вот что за аромат был у Диандры в первый день!» — догадывается Мирта, не решаясь уточнить, знали ли они друг друга раньше первой пары.       — В качестве благодарности за помощь в срезе цветов, можешь взять несколько себе, — покровительственно разрешает Диандра. — Используй только с умом, тыковка.       — И не бери много сразу, — поправляет взволнованно Эдеравиола. — Не то Цветы начнут увядать.       Мирта спрашивает, сколько примерно можно за раз, дабы не обидеть кратер. Руколла подсчитывает десять бутонов, но нужно взять точно один, иначе непочтительно посещать ведьме темный город, не сорвав хотя бы один стебель.       Мирта не жадина — ей достаточно и одного. Однако, то ли внутренний голос шепчет взять больше, то ли предчувствие чего-то неприятного, потому по глупости пишет число, аккуратно выводя на тонком листе.       «Восемь».

***

      До Магикса часть ведьм добираются уже «пешим» ходом: Диандра долетает на Чешуйке до Торренуволы, подбрасывая Мирту, в то время как Руколла и Эдеравиола через остановку в Адкуистесе на микробасе долетают до конечной за семь минут.       Сюрпризы на этом не заканчиваются — Диандра, отправляя щелчком пальца дракона отдохнуть в Черном Лесу, достает из небольшого мешочка жемчужину, даруя Мирте. На жест небывалой щедрости от графини пытается отступить, но ведьма из Диаденн непреклонна, подходит ближе и всосывает в руку Мирты.       — Мы так и не поблагодарили тебя за помощь с Заратустрой. Если бы она поставила пары, поверь, тыковка, работа на Репенте бы затянулась, и мы бы могли пролететь с сегодняшним заказом. Да и твои фантазии на «сама-знаешь-какую-троицу» впечатляют.       В голове щелкает прозрением. Она неверяще смотрит на ведьму.       «Воля на самовнушение», — Диандра довольно хмыкает, с гордостью сделав реверанс. — «У тебя тоже сила иллюзии или транса?»       — Мы изучали миражи, когда остальные первокурсницы только учились ходьбе, — Диандра фыркает. — У нас упор на силу внушения, просто методы использования разные. Кто-то отбивает ритмом и привлекает людей, кто-то — продает драгоценности. В моем случае, важно иметь натуральное обаяние и форму на отклик, а внушение достигается со временем. На каждого — своя методика.       Мирта от восторженности — «Ничего себе, ты будешь самой сильной ведьмой к выпуску», — вспоминает главный интересующий вопрос.       «Но как ты обратилась в Дарси?»       Диандра с грациозностью направляет палец на сжатый кулак Мирты с мокрым жемчугом.       — Достаточно вещи человека, в кого хочешь обратиться. Действует на пару часов, но побочка от него сильная: мышцы скручивает, неприспособленный организм устает от давления темной магии, и требуется отдых примерно на сутки. Мне как раз хватило. А тебе его лучше поместить в сосуд, воспользуйся им мудро.       «Ты — одна из сильнейших, но почему тебе не удалось вчера обмануть Профессора Драма?»       Ведьма внушения на секунду теряет былую властность, но быстро берет себя в руки.       — Он раскусил мой метод «внедриться в его сознание и скрутить», победив меня моим же оружием, — уклончиво произносит Диандра. — Влез в голову и стал давить на мое эго. Знал, куда бил.       Мирта думает об уханье сов и как хочет их услышать/полюбоваться ими. Диандра отводит ее на чердак, припадает головой к стенке, спрашивает как бы невзначай:       — А ты сдала его?       Мирта кивает, поглаживая одну из сов по перьям и подкармливая червячками из пакета.       — Как ты это сделала? — ведьма из Диаденн теперь не скрывает своего удивления. — Ты пробила брешь его сознания? Какое ты заклятие использовала?       «Скорее, показала свое безразличие к заданию сразиться с ним, и пока его эго металось, а он пытался словами давить на больное, параллельно с легкими иллюзиями-ловушками, делала поручение от Профессора Гриффин и опрыскивала деревья», — развернуто мыслит Мирта, робко улыбаясь. — «Поставил две восьмерки. Странно так, но все еще радуюсь этому. Ни разу не ставили так много положительных оценок, как за последние дни».       Диандра поддерживает настрой улыбкой, с легким сочувствием оглядывая руки Мирты — они все почернели от внедрения яда в сосуды, вместо вен — смольные ветви с трещинами у кожи.       — Хочешь его отблагодарить? — ведьма из Диаденн прощупывает почву: ей кое-что нашептала одна из пчел Люси, хочет проверить слушок.       «Это его работа обучать нас, его Торренувола и так благодарит: и комнату вручила, и доступ к архивам дала, вон, преподаватели к нему относятся с почтением, так что обойдется», — презрение так и прет с Мирты. — «Да и мне нечего ему дать, у него и так все есть. Разве что душу или сердце оторву от себя и поднесу ему, как закуску, тогда да, надеюсь, подавится».       Диандра глумливо хихикает, прикрывая ладонью лицо. Мирта-язва ей нравилась гораздо больше, чем Мирта-стесняшка.       — Ты можешь подарить ему один из Лунных Цветов, — подкидывает идею ведьма внушения, хитро щурясь и смакуя мыслительный процесс и возмущение Мирты «с чего бы вдруг, лучше засушу и использую только в целях крайней необходимости». — С одного цветка ничего не убудет.       «Он может им воспользоваться с дурным умыслом», — Мирта рьяно протестует. — «Он опасный Змееуст и чуть не расквасил мне мозги, когда проникал в сознание».       — Вижу, — Диандра с притворством-осторожностью касается чужих кистей рук и по ошалевшей Мирте понимает — не замечала доселе. — Но, быть может, он тебе подсобит как-то скрыть эти попытки влезть в голову, потому что, судя по токсичности его сил, не всегда проходило у него успешно. А как оплата — Лунный Цветок. Он редко, где встречается в Волшебном Измерении, Профессор точно оценит сей жест.       Мирта задумчиво крутит в пальцах жемчужину, прячет в пустую стеклянную таблетницу, которую всегда таскает с собой, кивает на предложение.       «Если так только».       — Заодно и спросишь его, к чему готовиться к следующей паре, — Диандра заговорщически добавляет, спускается вниз, оставляет Мирту наедине с совами и пищей для размышления.

***

      Спустя пару часов терапии с совами, подремав на чердаке, ее выпинывает оттуда Дискорда недоуменным «ты что здесь забыла? У тебя разве своей комнаты нет?».       Мирта с грустью окидывает магический замок на дверцах — теперь путь на чердак ей заказан.       Жукотараканы на лестницах поедают остатки мусора, пыли, грязи с улиц и леса — доставляют хлопот, Мирта через прыжок обходит «живой пылесос», на последней ступеньке едва не разбивает лоб, но успешно отлетает к платформе.       Эдеравиола, видимо, ожидавшая ее, еще раз поздоровалась, попросила прощение за задержку ключа от библиотеки и, положив в свободную руку Мирты, поспешно удаляется.       Мирта складывает очевидные факты, удивляясь, почему Диандре так необходимо обретать чужие оболочки и отдавать-просить от лица кого угодно, но не своего. Старается не забивать голову этим, но предполагает «из-за ее статуса и скрытности».       На платформе, возле одной из статуй колдунов, у лестницы, затягиваясь трубкой, сидел Профессор Драм, выпуская дымовые кольца.       «Вы простудитесь, если будете тут долго сидеть, Профессор», — Мирта покачивается на пятках, поправляет спешно волосы за уши. Синяя прядь вылезает вперед, рассекает бровь и пол щеки тенью.       Рубео мутным взором оглядывает площадь, всматривается куда-то сквозь ведьму иллюзий пару секунд, прищуривается, на конкретику Мирты «я вас не заразила часом тогда, Профессор?» — хищнически блестит сионеклю.       — Ну что вы, Мисс Мирта, от простуды я вряд ли «свернусь», — он добавляет трав в трубку, поджигает спичками, дым впитывает с шумом. — Кошмарнейшего утра вам. Помните про завтрашний день?       Мирта потупляет взор, Профессор тяжко вдыхает струю пара.       — Завтра мы с вами встречаемся в Администрации, чтобы приступить к индивидуальным парам. Забыли?       «Да, вспомнила», — рассеянно бормочет про себя, сдерживаясь от обсценной лексики — не хочет омрачать утро. — «Вообще-то, Профессор, я вас искала».       — Вот как, — выдыхает через ноздри, будто дракон, струи облаков. — И что же вы хотели обсудить?       Она вытягивает руки, демонстрируя черные от яда вены.       «От этого можно как-то избавиться? Это пройдет или это на всю жизнь? Или мои руки обретут, как у Рисоси или части населения Хлорофиллеи, зеленый оттенок?»       Профессор поправляет очки, внимательно осматривает трещины на коже вокруг кровеносных сосудов, своим мыслям усмехается и заверяет:       — Пройдет через пару-тройку дней, вам не о чем волноваться. Если хотите — выпишу крем-эмолие , если достанут с расспросами.       «И ничего не нужно пить для лечения?» — Мирта не горит желанием еще раз вливать в себя дозы яда.       — Кроме воды, в остальном нет более необходимости, — новость о законченном принудительном процессе радует юную ведьму. — Могу после пар отдать вам крем, Мисс Мирта.       «Спасибо», — Мирта вытаскивает из-за пазухи заранее спрятанный цветок. Ему хоть бы хны — не помялся, приобрел пышность. — «Это вам, Профессор. За все».       Глаза Рубео заблестели, зрачки-эллипсы сузились.       — Мисс Мирта, — Профессор Драм, будучи в растерянности, с долей насмешки протягивает, высовывает язык, пробует ауру цветка и задыхается от пьянящей пыльцы. — Извольте поинтересоваться, откуда у вас один из редчайших цветов во всем Магическом Измерении? Вы ведь знаете о его свойстве забвения?       Ведьма иллюзий хрипло ухает.       «Там, где он обитает, скрыто солнце и потухла жизнь. Держите его при себе, на всякий случай», — Мирта старается скрыть сожаление: видимо, магия Диандры сработала, внушая выдать секретное растение Змееусту, — хочет расположить к себе Профессора? — против воли.       Рубео прислушивается к ответвлениям дум соратницы, берет кисть руки в свою, с нежностью кусая в ладонь, зубами пробивая заклятие графини. Из другой руки берет цветок, уменьшив его до размера талисмана, и складывает в карман.       От рассеянных чар и потери концентрации Мирта падает в руки Профессора, тут же отстраняясь и хватаясь за ладонь. От вида размазанной крови Драм чуть облизывается, с шипением оценив состояние студентки.       — Мисс Мирта, у вас есть аптечка в комнате?       «Да», — взволнованно бубнит, шаря по карманам в поисках пластыря. — «Думаете, это-»       Профессор шикнул, выпуская из трубки дым и окружая им всю платформу.       — Теперь нет лишних ушей, — Рубео раздраженно щупает глазами пространство, языком смакует воздух: кроме Мирты он не ощущает признаки Диандры де Диаденн. — С-с-серьезно, чем ты только думала, когда летела на Репент и взяла с с-с-собой этот цветок, притащив его в башню?       Мирта невольно кривится и хмуро зыркает на преподавателя по колдовской тактике и стратегии.       «Мы с вами не переходили на «ты», Профессор», — строго замечает ведьма иллюзий, на что получает колкое:       — Вот с-с-станешь думать головой, тогда и начну общаться с уважением, ес-с-сли ты по-другому не понимаешь.       Мирта давится с комментария, садится поодаль и изредка косит взгляд на сгорбленного преподавателя.       Рубео трет лицо, гладко вылизанные гелем волосы, очки об рукав рубашки, пальцами клацает по ступени.       «Думаете, она специально привела меня туда? И промыла мозги Эдеравиоле и Руколле? Но они ведь не поддались ее очарованию на первой паре».       — Не поддались раньше, поддались позже, — закатывает глаза Драм, выдавливая из себя ухмылку. — Лунный Цветок будет играть нам на пользу, только ес-с-сли мы его с-с-спрячем и прибегнем к нему при крайней необходимости.       «К ним», — тихо пищит Мирта, сипло выдыхая. — «Я взяла еще семь».       Рубео плотоядно усмехнулся.       — Моя любимая с-с-соратница, вот как знал, что на тебя можно положиться, — ерошит довольно красные волосы. Мирту корежит, она уклоняется, закрывается скрещенными руками у лица.       «Зачем ей нужны вы?»       — Любую ведьму интерес-с-сует влас-с-сть, кроме тебя, — шепеляво констатирует Драм. — На первой моей паре она не с-с-смогла одурманить меня пыльцой от Лунного Цветка, вот теперь и бес-с-сится. Даже Профессор Фумоакре и Профессор Заратус-с-стра повелис-с-сь на ее плохую игру и магию. Она объяснила, зачем вообще ис-с-спользует с-с-силы попус-с-сту?       «Она упоминала о причине поступления, и только», — Мирта задумчиво трет нос. — «Думаю, она нашла Репент и поляну раньше «первой пары» со своим драконом, и когда поняла, что Эдеравиола и Руколла там работают — втерлась к ним в доверие своей помощью с перелетом, или могла подсыпать в респиратор сыпчатую пудру с пыльцой Лунного Цветка», — строит гипотезу ведьма иллюзий. — «Но почему-то верится с трудом, что она, будучи графиней, кому-то служит или работает на кого-то. Скорее, сам Цветок ее одурманил, и теперь она не осознает, что делает. На каждого же свой эффект — ее метод мог обернуться против нее».       — Прямо как яд в вашей мудрой голове вчера побывал: и мыс-с-сль открылась вам, и с-с-стали вы мудрее в один день , — издевательски-приторно изрек Драм. — Но многое прояс- показывает извне, — берет себя в руки Профессор, клыками раскатывая яд по языку, убирая шепелявость на время. — Проясняет ее причудливое поведение и попытки влезть мне в голову. Да и в здравом состоянии она бы вряд ли преуспела.       «Почему вы так уверенны, Профессор? У нее ведь первая категория, она сильнее всех первокурсниц вместе взятых».       Он от усталости и отсутствия трехсуточной дремы скатывается к коленям Мирты, сонно-насмешливо ворчит:       — Потому что сила внушения только подразумевает иллюзию, но не создает ее. Ментальная грань у таких четко выстроена, и они не могут обмануть толпу людей, расстрачивая силы на конкретную жертву. Я не говорю, что это невозможно — просто специфика магии больше направлена на ближний бой. А прочитать мысли не сможет, потому что тут же сойдет с ума. У тебя, с вовлечением твоих сил и при полном их контроле, — чего сейчас не наблюдаю, — есть небольшой шанс меня одолеть в чертогах разума, — с закрытыми глазами, свернувшись в истинную форму желтоглазой кобры, Рубео Драм тихо засыпает на коленях студентки, отчего Мирта не способна пошелевиться.       Преподаватели в Торренуволе и не так чудили, нарушая личное пространство, потому подобное проявление слабости — наименьшее из всех зол.       Мирта, привыкшая ко многим причудам Профессоров, в последнюю очередь подумала бы о «таком» исходе диалога.       Вроде бы, и мешает, но бесить кобру-Драма и получить за это дополнительную порцию яда ей претит сильнее.       Туман целует в щеки, охлаждает кожу у шеи, мелкими каплями посыпает плечи, макушку, кроссовки.       Мирта, с несвойственным ей равнодушием к пресмыкающимся, водит руками по чешуйкам, наблюдает, как свет от них тускло мерцает и зеркалит ее пальцы, бездеятельно разглядывает «очки» на затылке и как ровно дышит змей, раздвигая капюшон от дрожащих касаний. У нее часто слипаются глаза, клюет носом, пока вслушивается в странное гудение, — это так сердце у Профессора бьется, — чуть не лишается фаланг от вялости и где-то после двух часов — она засекла — неподвижного времяпрепровождения и отека ног, попробовав их вытянуть вперед, будит Драма своей шумной возней. Он вспыхивает темным сгустком, трансформируясь обратно в человека.       «Так и знала, что вы не просто Змееуст, а буквально анимаг», — выдает девушка, от долгожданной свободы разминая ноги.       — Я могу рассчитывать на твое молчание? — впервые за все время он источал серьезность и, — где-то в воображении витает, — готовность придушить своим плотным хвостом.       «Как будто мне есть дело обсуждать вас за спиной», — мощится, пальцы на ногах хрустят. — «Вы ведь наставник, принимать надо, включая недостатки, все дела».       Рубео галантно подает руку, помогая подняться, уголки его губ вздымаются вверх в подобие улыбки.       — Я рад, что мы понимаем друг друга. Ступай к себе, пары уже скоро начнутся. Жду завтра у своего кабинета.       Мирта, наперекор его словам, доходит до своей комнаты под руку с Профессором, пребывая в сонном состоянии.       На просьбу пояснить, Драм бросает что-то про ее больничный, насчет завтра проговаривает короткое «быстрее телепортируемся вместе — меньше хлопот и неловких встреч».       В дверях Мирта сталкивается с встревоженной Люси. В дверях же Мирту и клонит в сон: она не чувствует ни то, как ее подняли, ни как уложили в постель.       «Отвратительно», — сознание сыпет соль на рану, когда она засыпает от пыльцы Лунного Цветка.

***

      Через пару часов в комнату ломятся Карен с Луниллой, будят и требуют пить больше жидкости. Мирта напрочь забывает, что жемчужина у нее на ремешке, как и цветы, и только через час снимает судорожно ремень на юбке, кидая в выдвижной ящик. На недоумение сокурсниц отмахивается — «давит на живот». Засранки посмеиваются — отличилась как всегда Лунилла со своим «худышке-тыкавке шота жмет. Че те там жать может, у тя и живота-та никакова нет».       Квинтетом — к ним присоединяется Лисс с соседней комнаты — обсуждают лекционные Стамиры Древней, пересказывая исторические события, изученные на прошлой паре, и перечисляя заклятия, которые лучше держать в мыслях.       — Мне вот интересно, — Карен уплетает нарезанные томаты с энтузиазмом, — почему фей, когда учат базе, не напирают на «магия действует только про себя»? У меня, вот, сестра когда звонила в прошлый раз, говорила, мол, у них это норма и так принято.       — Если норм — почему мы тогда свои не кричим? — Лисс тискает свою ненаглядную Rhidaephinolo, переворачивая страницу с заклятиями притяжения.       — А смысл? Над хитрить, панимаиш'? Они пока крикать бу’уд — мы успе’м накаставать еще дес’ть, — Лунилла гордится своей идеей и размеренными шагами обходит по кругу ковер. — Мы умнее феек. Над эт юзать.       Люси с Миртой на пару читают про себя, забив на окружение и какофонию из звуков — жужжаний инсектов, перепалки девушек, шум в коридоре — Руколла бегает с криками за своей лягушкой, и все время с характерным хлопком шмякается об пол. Люси соединением большого и мизинца просит о важном разговоре после пар. Мирта, искоса уставившись на подругу, соглашается жестом скрещения среднего и безымянного.

***

      Под вечный гам и суматоху пары идут оригинально: каждая, словно по игре telefono senza fili , передает сообщение другой.       Взгляд падает отовсюду. Перешептывания оглушают, ее словно отдирают с кожей, мясом, отшлифовывают кости, изучают скелет с каким-то небывалым интересом.       Дарси сканирует затылок с тихой ухмылкой, пока остальные в открытую злословят.       Кто-то пустил слух об тайных отношениях с Драмом: она «любимица» у него не только из-за вечной зубрежки предметов, а потому что-       Дальше Мирта затыкала уши. В глазах застыли слезы даже не из-за грязной сплетни и чувства, будто ее облили ведром помоев, и не от осознания, что этот слух безоснователен и единственный в своем роде клевета, в сравнении с другими слухами Торренуволы, а оттого, что пустили его насекомые, какого-то Орга, Люси, и та им поверила, вместо попытки обговорить все на месте.       Горечь обволакивает горло, гаденькие смешки и просьбы «помочь с оценкой по Драму» отвращают и без того понурую натуру подбитой ведьмы иллюзий. Айси выдает язвительное: «он любит тебя любой, тыковка, и с синяком, и с глупой головой — надеюсь, ты ценишь нашего великодушного профессора». Сторми с желчью поддевает, говорит что-то про «разделение постели», не затыкается и захлебывается в смехе громче всех. Дарси также не смогла устоять: «он ведь талантлив во всем, тебя можно понять, тыковка. Ему трудно отказать».       Мирта хочет очистить свое имя от гнусной «интрижки», стереть кожу на плечах, зареветь от адинамии, послать сгореть всех в пепле к Оргову Фениксу и убить того, кто пустил эту мерзость, наслав «вечный кошмар».       Проходит две пары; на практике по Зельеварению вместо лекции Леди Фульвии, Фумоакре вызывает к доске Диандру де Диаденн и, ко всеобщему удивлению, спрашивает о зелии с Репента, знает ли о нем ведьма внушения и как его готовить.       Мирта приходит к двум неутешительным выводам: каждый следит за каждым и каждый докладывает о шаге каждого.       «Стукачи херовы».       Теперь все отвлекаются на графиню и ее неловкое толкование о Репенте и Лунных Цветах в сжатом объеме. Мирта решается на поиски виновного в распространении сплетни и пишет подробно объяснение Люси, не упоминая о яде: приходил, дал какой-то микстуры, наслал, должно быть, мираж, она с ним разберется, потому что «нет, Люси, встречаться с преподавателем — преступление, к тому же гнусное и самое противное среди ведьм. Я бы, скорее, голову ему отрезала, чем начала бы тайные отношения. Ты ведь знаешь, как он меня бесит, как ты вообще могла только подумать о таком?!»       Люси оправдывается, сообщает, что отнеслась первоначально с недоверием, — как инсекты могут подобное выдумать, — и блеет: «я не знаю, откуда они знают, честно, я хотела тебя спросить как раз после пар». Лисс виновато бьет себя по губам: ее целью было вовсе не очернить Мирту, а создать «сплетню на одну ночь», чтобы отвлечь всех от пар. Диандра де Диаденн, как только действие от опьянения пыльцой спадает, «внушает всем», что это была неудачная шутка и просит всех забыть.       «Это не так работает», — наперекор возмущению, все действительно как будто ежеминутно позабыли о коллективных насмешках.       Кроме Люси, Лисс, Эдеравиолы, Руколлы, Диандры, Луниллы и Карен — последние от событий офигевали молча.       По итогам расследования, Мирта обязывает Лисс каждодневной уборкой в их комнате и совместной «зубрежкой» предметов, а Диандра ограничивается изъятием Эдеравиолой и Руколлой остатков Лунного Цветка вместе с десятью жемчужинами — отдадут все заказчику, в «честные руки».       На пальцах разрастается и пульсирует негативный энергобол с насыланием «кошмарного сна». Мирта бьет себя по рукам, убирая миражную зону, со всей злостью отбивает костяшки, стучась в дверь к Профессору Драму — в нынешний кабинет под лаконичным названием «больничное крыло».       Дверь с щелчком отворяется. Мирта захлопывает за собой со всей силы — Рубео поднимает взгляд изумленно-игриво:       — Что-то случилось, Мирта?       «Что за мираж вы показали насекомым Люси? Какого Орга моя подруга думала, что я с вами тайно встречаюсь?!»       От ядовитого тона и крика в голове Профессор Драм раздосадованно подмечает:       — Я без малейшего понятия, о чем ты, Мирта, но склонен предположить, что тебя оклеветали.       «Верно!»       — Но при чем тут я? — от его усмешки Мирту передергивает. — Не я ведь пустил слух-       «Но вы способствовали этому!»       От неконтролируемого потока ментальной тирады и оскорблений в свою сторону Рубео сердито ломает перьевую ручку.       — Слепая ярость не придаст тебе сил, а только вымотает попусту. Я чувствую твою злость, но не я виноват в допущении самой гнусной сплетни, — Драм был бы и рад проникнуть в сознание девчонки, как следует на нее наорать, принизить ее достоинство, прислонить к дверце и раздразнить, пока ведьма отбивалась бы от него примитивными заклятиями, средними миражами и выкинула бы в конце фокус, — к примеру, размозжила бы ему мозги, — но он кошмарно устал и был занят всю ночь раскодированием одного из древнейших манускриптов. — Я не стал бы рисковать своей репутацией в Торренуволе и Администрации Магикса, а также портить авторитет в глазах коллег и студенток, только чтобы встречаться с тобой, пусть ты умнее других и лично мне импонируешь. И я точно не стал бы специально пускать допущение мысли о сплетне, поэтому я не знаю, что там могли представить эти насекомые.       У Мирты градус в голове падает — кажется, факты приводят ее в чувство.       — Tu cavarselata a buon mercato? — интересуется, откладывая злосчастный манускрипт на потом.       «Да, мне помогли. Диандра пришла в себя после Лунных Цветов, а Лисс призналась, что хотела оживить людей на парах, а не… оскорбить меня. Дурынды, обе, идиотки», — мысленно сплевывает Мирта. — «Но это не значит, что я поняла, откуда и с какого Орга пошла сплетня — все указывает на вас и что после вашего ухода инсекты рассердились».       — Мисс Диандре лично я бы предпочел не доверять, будь я на твоем месте, несмотря на фактическую причину ее поведения, — советует Профессор. — Как и громогласным ведьмам, как и всем здесь, впрочем. К той же Мисс Лисс, правда, приглядываться не помешает — быть может, на свою сторону склоните.       «Но… Все же, Профессор, что именно вы показали в мираже?»       — Твою левую руку, без напульсника, — Мирта замирает, только сейчас отметив его отсутствие на запястье. — Первое, что мне пришло в голову — проверить пульс на руке, и после — температуру тела. Глаза в очередной раз обманули их — похоже, под определенным углом комнаты я «целовал» руку, вот они коллективно и мыслили, поверив в то, чего не могло быть.       Мирта виновато бормочет извинения. Рубео небрежно машет рукой, призывая мысли уйти на дальний план, отдает банку с мазью.       — Постарайся не вестись на всех подряд, хорошо? И жду утром у себя — отправимся ко мне в Администрацию. Здесь невозможно заниматься хоть чем-то без посторонних глаз.       Мирта, утонув в своих думах, активно кивает, покидая кабинет.       Останавливается на полпути.       Разворачивается на носочках, распахивая дверь и ускоренным шагом добирается до рабочего стола «целителя».       — Верните мне мой напульсник, — выдавливает из себя хрипло слова. От усмешки Рубео, нахмурившись, повторяет. — Верните напульсник, я знаю, это вы его стырили.       — Ах, как некультурно, — сионеклю отражают лукавое озорство. — Обвиняешь преподавателя не только в распространении сплетен, но и в краже, Мирта, это низко с твоей стороны, даже для ведьмы.       Мирта не меняется в лице, стойко терпит издевательскую улыбку, втиснутым напульсником в руку ощупывает на предмет подозрительно-подкинутых вещиц, находит скрученные в мешочек зубы и колбу с ядом.       — Вы серьезно? — дополнительную дозу осуждения Рубео игнорирует емким:       — Яд для улучшения действия надо принимать порционно и каждодневно. Только так, Мирта, и никак иначе. Прими перед сном в обязательном порядке.       Выпроваживает возмущенную студентку, предлагая «наслаждаться кошмарами ночью, а не бродить по Репенту», и хлопает дверью прямо у нее перед носом.       Осадок обжигает, но вздыхает спокойно, пряча шрам на руке и заворачиваясь в свой личный кокон, с чаем от Люси, носками и прочими теплыми вещами от Карен, камнем-светильником от Луниллы и отобранным плеером у Лисс. Прячет колбу с мешочком в комод, предварительно глотает зуб уже, как таблетку, и запивает частью яда, наказывает предупреждения инсектам, прижимается на секунду лбом к бабушкиным часам и кладет под голову, засыпая.       Завтра предстоит тяжелый день — первая индивидуальная пара, но по какой-то причине, после череды событий, Мирта уверена: она будет морально готова ко всему.       Даже к пыткам от Профессора Драма.