Последняя партия

Если вам скажут, что я, Олдус Прайд, ни в чем не виноват, не слушайте. В тот день я повел себя, как последний болван. Но давайте я начну с самого начала. Порядок — вот что важно, когда рассказываешь о невероятных событиях. Голос Джетта звонко разливался по площади, пока он в мундире посланников вышагивал по сцене. Его тон и интонации, все его движения были такими знакомыми, но такими ему несвойственными. Всё потому, что отличить его от настоящего Олдуса Прайда было практически невозможно. Он чувствовал себя на сцене так уверенно и раскованно, что даже его хромота, казалось, пропадала, не смея нарушать изображаемый Джеттом образ. А играл он потрясающе! — Генри! Сквозь толпу пробивалась Роза с раскрасневшимися щеками и озабоченным лицом. — Вот ты где! Я тебя обыскалась. Пойдём! Генри послушно поспешил за ней со словами: — Прости, прости! Я засмотрелся. Она только тихо рассмеялась и покачала головой. — Ты неисправим. Пойдём, скоро наш выход! Генри вытянул из кармана часы и рассеянно взглянул. Потом посмотрел на небо. И правда — уже вечерело. Они репетировали слишком долго, чтобы пропустить нужный час. Запах хвои наполнял воздух, кругом бродили люди в нарядных цветастых масках, а с неба крупными хлопьями сыпался снег. Снег не настоящий, сделанный руками даровитого мастера — Генри узнал этого человека: он уже видел его прежде, когда Сердце волшебства только было найдено. Только раньше он вызывал дождь. Люди уже замерли в ожидании под этим волшебным снежным потоком, когда Генри с Розой встали у основания площади. — Ты готова? — Спросил он. Вместо ответа она вытянула руки и размяла пальцы. Тогда он понял — пора начинать! Выступив вперёд, он опустил свою маску на лицо и, присев на корточки, медленно положил руки на снег — делать это было совсем не обязательно, но Джетт рассудил, что так выйдет более эффектно. И не прогадал. Все затаили дыхание. Генри улыбнулся. «Сейчас» — скомандовал он, и там, где его руки касались снежных бугров, появилось пятно голой земли. А потом резко, с быстротой молнии, оно начало расти и разрастаться, превращаюсь в широкую тропу. Секунда, и она разделилась и, огибая площадь, помчалась в разные стороны, пока в конце концов не обвела весь её периметр. Генри прижал пальцы сильнее, и холодная, мёртвая земля нагрелась под его прикосновением. Тогда он поднялся на ноги и широким приглашающим жестом подозвал Розу. Наступал её черёд. Её накидка взметнулась, а сама она умело, грациозно взметнула руками — рукава вспорхнули вслед её движениям, а из-под земли — прямо по краям новой тропинки — полезли извилистый лозы, на которых быстро-быстро распускались цветы. Эти лозы поднимались ввысь, а потом сплетались друг с другом, образуя прелестные арочные проходы. Вот так посреди зимы, они вдвоём создали цветочную аллею вокруг всей площади. — Хорошая работа, — похвалил Генри. Роза радостно кивнула. А потом её вдруг окликнули, и к ним подошёл красивый молодой человек. Он поклонился и протянул Розе руку. — Если вы закончили, ты позволишь? Она просияла. Теперь, когда она стала чаще покидать стены дворца, у неё отбоя от кавалеров не было, и что-то подсказывало Генри — довольно скоро и её роза озарит своими лучами ещё одну пару. — Мы хотим покататься на коньках, — воскликнула Роза, бросая взгляд на замёрзшее озеро. Уже радостно принимая руку молодого человека, она оглянулась на Генри и спросила: — Ты не пойдёшь с нами? Генри покачал головой. Вместо этого он оставил их одних и вышел в центр площади туда, где теперь стояла вырезанная Злыднем статуя — она изображала двух братьев: Сиварда с горящем пламенем в руке и Ингвара, царственно держащего корону. Статуя была маленькой и, быть может, не такой искусной, какой могла бы быть та, что делалась древними мастерами, но её сделал новый мастер, и она ознаменовала Новое начало. За спиной послышались выстрелы, и небо озарилось сотнями ярких красок. Генри невольно вздрогнул — именно по ним он раньше определял день Угрозы. Вдохнув поглубже морозный воздух, он легко подавил тревогу. Теперь всё иначе. Он больше не живёт в лесу близ Хейверхилла, и за ним больше никто не охотится. И один только взгляд на статую помогал разрастаться этому приятному чувству. Чувству безопасности и умиротворения. Да. Теперь всё хорошо. С каждым выстрелом статуя окрашивалась во всё новые и новые цвета, а Генри всё глядел и глядел, не в силах отвести взгляд. — Пообещай, что когда-нибудь… — прошептал он, сжимая руку в кулак, –… когда придёт время, ты будешь помогать ему или ей. Жар вспыхнул внутри и мягко обдал грудь. Огонь неуверенно завозился — они привязались друг к другу слишком сильно, чтобы думать о чём-то подобном. Но когда ответ всё-таки последовал, голос Огня был непоколебимым: «Обещаю» Генри выдохнул и протянул руку — сотни факелов, точно праздничные огни, зажглись по его указке и осветили всю площадь. «Но если это будет какой-нибудь идиот, то я за себя не отвечаю» Генри усмехнулся. Он не сомневался — Огонь поступит правильно. Вдруг счастливый радостный смех и возню толпы порезал злой рык. Детский и раздражённый. Генри обернулся. У одного из домов сидел маленький мальчик и с досадой смотрел на свой снежный замок. Генри узнал ребёнка мгновенно — это был тот самый мальчишка, что когда-то дал ему свой платок. А уж замок не узнать было невозможно — это был королевский дворец. Но рост мальчика был не очень велик, и он всё никак не мог достроить свои башни. Генри подошёл к нему. — Хочешь, я тебе помогу? Глаза мальчика загорелись, он кивнул, и вместе они завершили работу. — Ну как, нравится? — Выпятив, подбородок спросил мальчик. — Работа настоящего мастера! — Не мог не улыбнуться Генри. Тот удовлетворённо кивнул и, ещё с секунду полюбовавшись своим творением, резко развернулся, шагнул к ещё одному бугру снега и начал колдовать над ним. — Ты что, ещё что-то строить собрался? — Подскочил к нему Генри. Мальчик кивнул и придирчиво оглядел пространство. — Ну нет! — Генри ловко подтянул того к себе и заявил: — Сегодня Зимний день! — Я знаю, — нахмурился мальчик так, будто не мог понять, чего это Генри от него надо. — Сегодня положено веселиться! — Не отступал Генри. — И не делай такое мрачное лицо! Даже юным мастерам нужен отдых. И он быстро выудил одну из масок на ближайшем прилавке. — Вот, — натянул он её на голову мальчика. — А теперь иди веселись! Тот без особого энтузиазма потопал к остальным детям на площади. А Генри присел на корточки и собрал пригоршню снега — у него был потрясающий план.

***

Врагов было много. Пять…девять…двенадцать. Они наступали со всех сторон. Генри рассмеялся и живо юркнул в сторону, а маска немного съехала в бок. Год назад он убегал от шквала стрел, спасая свою шкуру, а теперь носился по площади уклоняясь от снежков. — Так нечестно, вас не переиграть, Генри, сэр! — Возмущенно протянул Петер, когда все выдохлись. — Ага! — Вторила ему Тильда, опуская занесённую руку. И вот же момент, будто в опровержение их слов, затылок Генри окатило ледяной волной, а куски снега завалились за шиворот. Он резко обернулся. У прилавков стояла Агата и задорно подбрасывала в руке ещё один снежок. Быстро-быстро Генри взлохматил волосы, сбрасывая остатки снега, и подошёл к ней. Она протянула ему перчатки — так же, как когда-то давно у пепелища дома всех вещей — и стянула с него маску. — Дракон? — Ухмыльнулась она. — Надо хоть раз в год почтить их память — с нарочитой небрежностью пожал он плечами и забрал перчатки. Руки покраснели и немного покалывали. И было что-то приятное в том, чтобы носить перчатки из-за холода, а не из-за страха ненароком что-нибудь сжечь. Позади вновь раздались радостные крики и смех — это дети продолжили свою игру. — Что чинила? — спросил Генри, стирая большим пальцем краску с щеки Агаты, не сумев удержать счастливой улыбки. Она только повернулась и указала пальцем ему за спину. Улыбка стала ещё ярче — ему нравилось, как она иногда всё ещё предпочитала жесты словам. Тем, что она чинила, оказалась карусель. Двое молоденьких парней задорно раскручивали её, заставляя хихикать детишек на лошадках. — Ты молодец, — взяв Агату за руку, прошептал он, и они неспешно зашагали рядом. — Освальд с Джоанной на праздник не приедут? — Спросила она. — Нет, я так не думаю, — покачал головой Генри. — Может быть, весной. Но он прислал мне подарок. Агата заинтересованно склонила голову. Однако Генри не спешил отвечать — лишь загадочно пожал плечами. Им с Агатой было всего по семнадцать, и со свадьбой они решили подождать ещё хотя бы год. Но сейчас он не мог украдкой не ухмыляться, когда думал о том, что отец прислал ему два древних кольца вместе с запиской, которая гласила: «Оказывается, если не пытаешься захватить власть, в голову приходит множество хороших предсказаний» Теперь Генри точно знал — всё у них с Агатой будет хорошо. Эта мысль невольно напомнила ему кое о чём. — У меня есть кое-что для тебя! Он сунул руку в карман и вытащил маленькую коробочку, перевязанную бантиком. Вышел он кривым и уныло свисал на бок, потому Генри поспешил оправдаться: — Извини, получилось не очень красиво. Но я до встречи с тобой вообще о бантиках ничего не слышал, так что… И тут он заметил, с каким ошеломлением Агата на него смотрит. — Сегодня же зимний день, так? — Пояснил он, — Эдвард сказал, теперь все должны делать в этот день подарки. Этот — мой. Тогда она скованно взяла коробочку в руки и открыла. — Это же… — Ага, медальон-защитник. В нём я хранил свои золотые нити. Я попросил Рудольфа, ну, помнишь, нашего бывшего конюха, нарисовать наши портреты. По-моему, получилось похоже. — Очень похоже, — она любовно провела по рисункам внутри. А потом с сияющими глазами пролепетала: — Спасибо Генри! Резко щёлкнув медальоном, она внезапно хитро сощурилась и с силой рванула Генри за руку и потащила за собой. — Оу, Агата, куда мы идём? Но Агата тоже умела быть загадочной, а потому ни словечка не вымолвила, пока они пробирались через толпу на площади. — Вот, посмотри! — Остановилась она наконец и ткнула пальцем в высоченный шест весь увитый разноцветными лентами. Вокруг него стояло немало охотников с луками в цветастых полушубках — все они осматривали шест хмурыми оценочными взглядами. Всё потому, что на самом верху шеста примостилась крохотная металлическая птичка. Догадаться, зачем она там сложностей не вызывало — её нужно было подбить. Такой конкурс Генри уже видел. — Так и зачем мы зде… Что?! Ты хочешь, чтобы я сыграл? — неверяще спросил Генри, наконец, заметив выжидательный взгляд Агаты. Та кивнула. — Ты же не предлагаешь мне использовать огненный лук? — Усмехнувшись, вскинул брови он. «Отчего бы и нет? — раздался в голове голос — Давай покажем этим лопухам!» «Правило номер…» «Шесть. Помню-помню, не использовать силу по пустякам, но сегодня ж праздник!» Но у Агаты, кажется, был свой план. Она отпустила его ладонь и, на мгновение скрывшись в толпе, выскочила из неё уже с луком руках. С самым довольным и немного взволнованным видом она протянула его Генри. — Это мой подарок. Я купила его у девушки из деревни на западе. Её зовут Марта, она охотница. Я подумала, что лук, сделанный её руками, подойдёт тебе лучше всего. Генри неуверенно взял его в руки и замер. Агата уже давно копила деньги на что-то, но каждый раз стоило Генри спросить об этом, как она тут же замолкала. Она не уехала из дворца и не купила себе дом в столице, и этого уже было достаточно, а потому Генри перестал спрашивать. Но теперь, зная, на что она потратила свои деньги, он чувствовал себя… странно. И судя по всему выражение лица у него было не шибко красивое, потому что Агата раздражённо фыркнула. — В таких случаях принято говорить спасибо. Генри знал это, но вырвалось совсем другое: — Я люблю тебя. Он помнил, как Роза старательно пыталась вытянуть из него эти три слова тогда, когда он и сам едва понимал, что это значит. Но сейчас он был уверен, и эти слова вышли из него сами собой, точно их толкала невидимая сила, прямо у него из груди. — Просто я думал, ты купишь что-нибудь… для себя. — Мне не за чем, — лишь пожала плечами она. — У меня есть всё, что нужно. Дом, еда, друзья рядом. И благодаря нашей помолвке место, чтобы сбегать от мамы. — Генри прыснул. Это было правдой: Агата теперь всё время пользовалась домом Тиса, если Эмма начинала ей докучать. — И кроме того, мне хотелось сделать тебе этот подарок, ведь… я тоже тебя люблю. Генри опустил взгляд и вновь позволил себе восхититься, с каким мастерством был создан этот лук — он был точно таким, какой сделали бы они с отцом, и Генри просто не мог поверить, что снова может обладать чем-то подобным. Чем-то подходящем ему. С наслаждением он натянул тетиву. И выстрелил. Стрела со свистом прорезала воздух. Под ликующие возгласы горожан она подбила птичку. — Поглядите! — Какой точный выстрел! — Прекрасно, прекрасно! — Но кто же наш победитель? Все как один развернулись в сторону Генри. Который, однако, их совсем не замечал — он только мягко улыбался Агате. Пока величественный звучный голос не пророкотал: — Этот выстрел не в счёт! Только тогда Генри невольно прыснул под тихий смешок Агаты. — Ваше величество! — пролепетали люди, склоняюсь в поклонах. К шесту подошли Эдвард и Лили. Оба в роскошных шубах и с лёгким румянцем на щеках. Волосы Эда отрасли до прежней длины и теперь были аккуратно зачёсаны назад. Что-что, а его щепетильность в отношении внешности никуда не делась. — Его воля, и он бы обыгрывал вас хоть каждый день, — встал он рядом с Генри. — Это правда, — не стал отрицать тот, убирая лук за спину, — Я уже выигрывал в прошлом году. Да и приз мне не к чему. Пожалуйста, продолжайте игру! Нерешительный рокот прокатился по толпе, и Эдвард одним лишь жестом руки дал понять, что сомнениям это не подлежит — люди вернулись к игре. — Как там в дворце? — спросил Генри. Эдвард страдальчески, драматично вздохнул: — Карл и Уилфред всё пытаются оттащить отца от пианино. Мне, конечно, нравится, как он играет, но признаться, это немного утомляет. В любом случае, — он обвёл взглядом площадь, — здесь гораздо интереснее. Генри вдруг увидел любопытство и детское предвкушение в глазах Эда. Он наверняка не бывал на ярмарках с самого детства. — Эдвард, скажи им уже! — Хлопнула вдруг его по плечу Лили с широченной ухмылкой. Генри с Агатой переглянулись. — Скажи нам… что? — Знаешь, Роб, у меня для тебя сюрприз, — блеснул глазами Эдвард и отошёл в сторону. — Сван! — едва успел радостно воскликнуть Генри, как тут же оказался в крепких медвежьих объятиях. — Как же я скучал по вам, ребята! Стиснутый крупными руками Генри не без труда постучал того по спине, и Сван, отпустив его, с не меньшим порывом обхватил и Агату. — Неужели ты уже вернулся из своего путешествия? — приглушённым голосом поинтересовалась она. Услышав её низкий голос, Сван тут же поставил её на землю и весь просветлел. Они безмолвно улыбнулись друг другу, и он ответил: — Волшебства на свете много, но нет чудес чудесней дома! Ничего правильней Генри никогда прежде не слышал. Но это не могло не натолкнуть его на одну мысль: — Вернёшься в Хейверхилл? Тот отрицательно замотал головой и смущённо произнёс: — Я думаю… дом там, где друзья. Генри улыбнулся ему. — Пожалуй, ты прав. — А я погляжу тут много чего изменилось, пока меня не было, — с грустной улыбкой заметил тот. — Сейчас мы тебе всё расскажем! — заверила его Агата. — А лучше всего это сделать за кружечкой чая, — посоветовал скрипучий голос. Тут и там в ряд выстраивались лавки скриплеров, за одной из которых хозяйничал Пал. За его стойкой уже сидел Олдус Прайд и болтал со скриплером так, словно они были старыми закадычными друзьями. Все вместе они подошли. Вот только мест было маловато. — Ух, триста лет такого наплыва не было, — прокомментировал Пал и стукнул своими корнями по лавке. Та тут же удлинилась в несколько раз. — Так-то лучше. — Забавно, Генри, когда я встретил вас в первый раз, — задумчиво заметил Олдус, — Тоже был Зимний день, и вы были с луком, вот прям как сейчас. — Я мог и бы и выстрелить в вас, — пошутил Генри, и Олдус рассмеялся. — Ну, садитесь, не стойте, Пал вам сейчас чаю нальёт. Все расселись, и каждому досталось по кружке ароматного согревающего напитка. Агата принялась рассказывать Свану обо всех новостях, какие могла вспомнить, и пролистывать альбом — она всё ещё пользовалась им, но только чтобы делать чертежи и пометки. Олдус перекидывался с Палом шутками, а Эд достал откуда-то шахматную доску и установил её на столешнице. Краем уха Генри слышал, как тот спросил Лили, умеет ли она играть, и как та призналась, что нет. — Ты быстро разберёшься, — пообещал он. — У тебя великолепный ум! И, наверное, они бы все так и болтали, просто попивая чай, если бы Пал не воскликнул: — Ну что, что будете? Апельсиновый мармелад, лимонный щербет или, быть может, овсяное печенье? — Всё вместе, пожалуйста! — Выкрикнул позади знакомый весёлый голос. — Джетт, разве вы не должны быть на сцене? — удивлённо вскинул брови Олдус Прайд. — Вы ещё минут пятнадцать не появитесь, — махнул рукой тот, выуживая одну из кружек на прилавке. — Как раз успею чайку хлебнуть. Он занял ещё одно место, а на стойке один за другим начали появляться угощения. Генри на них внимания не обращал, пока одинокая круглая конфета в блестящем фантике не подкатилась к его руке. — Мы, скриплеры, не только у людей ненужные вещи одалживаем, — со значением протянул Пал. — Возьми. И на этот раз Генри не отказался от знакомой конфеты. Но есть её не спешил. Он крутанул её в одну сторону. Потом в другую. Обёртка так и сверкала на свету. — Съешь, — подтолкнул его Пал. — Ему было бы приятно. Генри поднял на него взгляд и, встретившись с доброй, тёплой улыбкой, медленно развернул конфету и всё-таки съел. Шоколад начал таять во рту, а на душе становилось легче. Может, конфеты у него тоже были лечебные? — Ну как, Генри, научился ты чему-нибудь на своем пути? — спросил вдруг Пал. Генри повернулся в сторону площади. Туда, где дети весело катались на карусели, где Петер и Тильда пили горячий шоколад и подкармливали Зяблика, где влюблённая Роза каталась на коньках. Где гудела весёлая толпа. Где не умолкая звучал счастливый смех. — Ты был прав, — тихим, сдержанный голосом произнёс Генри, проглатывая остатки конфеты, — Людей невозможно понять всего за месяц. Да. Это было то, чему Генри научил его путь. Но сейчас он смотрел на своих друзей и не мог не думать о том, что путь каждого из них, пожалуй, преподал им свой урок. Агата стала сдержанней. Быть такой открытой и разговорчивой как сейчас, она позволяла себе только с друзьями. А по-настоящему болтать без умолку лишь с Генри. Джетт стал свободнее. Сначала его сдерживала Земля забытых, потом долг, метка Освальда и снова нужда. Но даже когда все приключения остались позади, а Хью был побеждён, ему некуда было пойти — он стал заложником дворца: другого дома у него просто не было. Но теперь он, наконец, мог жить, как и где хочет. Не было ничего, что могло бы его сдержать. И то же, можно было сказать и про Свана — он стал таким зрелым. Таким независимым и что самое главное — по-настоящему счастливым. Он пережил тяжёлую утрату, которую, вероятно, никогда не сможет забыть или оставить позади, но он сидел здесь, в окружении друзей и громко заливисто смеялся. Он действительно вырос. И конечно, ещё был Эдвард, теперь являющийся настоящим королём. Возможно, не все уроки, через которые ему пришлось пройти, были приятными, но именно они взрастили в нём задатки истинного правителя. Генри страшно им гордился! Даже сейчас, когда тот без зазрения совести умыкнул целую миску с печеньем. — Эдвард, немедленно поставь на место! — Вообще-то, я король! Должны же быть у этого какие-то привилегии! — Ты и так живёшь во дворце и получаешь всё самое лучшее! — Пожурила Лили и вернула тарелку на место, но тут же вновь раздалось: — Ау! Агата, вот всегда ты так! Хватит щипаться! — Нечего забирать все пирожки из корзинки! — Ребята, не ссоритесь. Хотите, я кому-нибудь свою булочку отдам? — Не вздумай, Сван! Генри слушал их споры вполуха, пока Пал не привлёк его внимание скрипучим покашливанием: —Знаешь, Генри, мы ведь известны не только тем, что чай разливаем… Вот тебе один из моих мудрых советов — тебе лучше присоединиться к друзьям, не то тебе ничего не перепадёт. Ну этого Генри не сильно боялся… — Эй, нагревать тарелку нечестно! — Это Огонь! «Не впутывай в это меня!» — и вслух — Он всё врёт! Борьба за тарелку с печеньем не угасала, только теперь её сопровождал заливистый, наполненный радостью смех. И именно так, с этого звонкого смеха и наступало Новое время. Время мудрого правления короля Эдварда — время процветания королевства, когда строились больницы и школы, возводились новые мастерские, а люди с воодушевлением искали свои дары. Время, когда накапливалась сила, способная поразить нового врага, и когда, благодаря дару новой королевы, налаживалась связь с землями по ту сторону Предела. Те, от кого никто ничего не ждал, привели королевство к свету, а тот, кому в этой истории было предначертано стать чудовищем и злодеем, оказался благословением для всего народа. Это не моя история. И она даже не обо мне. Но именно мне выпала честь рассказать то, как она закончилась. А завершилась она там, где берут своё начало и находят свой конец все хорошие истории — в лавке у скриплера, за кружечкой чая.

КОНЕЦ