За закрытой дверью…

      Даша давно знала, что мозгов у нее маловато, а когда взяла трубку от абонента «Ася. Редактор Битвы», в очередной раз убедилась, что серое вещество отсутствует в темноволосой голове напрочь. С год назад ведьме удалось отвязаться от назойливых менеджеров и слиться с участия в двадцать третьем сезоне — не улыбалось ей снова растрачивать остатки нервов на множественных кастингах и испытаниях. Хотя если бы ей предложили обойти кастинг, девушка бы задумалась. Исключительно, чтобы еще больше не огорчать жаждущую внимания Морю.

— Давай сходим. Просто глянем на конкурентов. — демон носилась вокруг подопечной волчок, приводя тысячу и один довод «За». Чувствовала, что им точно стоит появиться на отборочной ширме.— Нет! В сотый раз тебе говорю, отстань. — дьволица разгневанно сверкает глазищами, но послушно замолкает. Сама идея вновь оказаться перед вездесущими камерами нагоняла на Волкову приступы паники. Она только недавно смирилась, что на улицах ее кто-то нет-нет, а остановит. Такая жизнь ей, конечно, нравилась. Кто откажется от медийности в современном мире? Но выставлять всю себя напоказ было слишком тяжелым для нелюдимой девушки, у нее из подруг то только демон, да соседка по комнате с детского дома. Внимание к скромной персоне ведьмы поспало только с выходом первой серии двадцать третьего сезона, когда зрители поняли, что им не удасться насладиться взрывоопасной девчонкой.

      В ту субботу сентября, Дарья запаслась всякими вкусняшками и после долгого перерыва уселась смотреть первую серию. Последний сезон, который она помнила был с Гецати, и только потому что стоило узнать, чего ожидать от собственного наставника. Смотреть Битву ей было не интересно, непроизвольно сила сама стремилась разгадать загадки и взглянуть со своего личного угла, не позволяя мозгу насладиться всеми прелестями отснятого шоу, а в первую очередь, это — шоу.       — Да я тебе говорю. Даже обычному человеку будет неуютно от ощущений тикающего механизма. — Моря показательно фыркнула, продолжая накручивать на длинный палец бесцветные волосы, — Не, ну ты глянь, че творят, и вот не жалко бедную зверушку?!       Женщина на экране хладнокровно отрезает белой мышке голову, пачкая пальцы в теплой крови и блаженно завывая то ли мантру, то ли молитву. Одна сплошная показушность, которая только на картинке смотрится красиво, а на деле живность зря душу отдала.       Не экологично однако.       С демоном было интересно наблюдать за чужой работой, она не скупилась на похвалу, но и в пух и прах разносила явных делитантов, нацепивших на себя атрибуты с китайского сайта. Волковой оставалось только посмеиваться с эмоциональной реакции подруги на такое пренебрежительное отношение к магии.       — Ну-ка подожди… — по девушка отвлеклась на очередное оповещение, Моря соскочила с насиженного места в любимом кресле и выросла плотной туманной дымкой перед телевизором, загораживая собой происходящее на поляне. Разглядеть картинку предстовлялось возможным только по тусклым очертаниям силуэтов. А если бы ведьма все-таки провела парочку ритуалов, напоив бесовщину своей энергией, Моря не отличалась бы ничем от неё самой — ну, разве что, видеть ее продолжала бы только Даша. Дьяволица была похожа на человека, даже слишком, нечисть в ней выдавали только заостренные черты лица, длинноватые пальцы, и хищно-заостренные зубы. Вполне себе типичная неформалка современного общества, никто бы и отличить не смог. Но она все-таки демон, ведьма на своем опыте убедилась в этом в день их знакомства…       …Обычный день холодного и дождливого ноября, который нагонял уныние на особо чувствительных личностей своим депрессивным наличием в календаре. Пятнадцатилетняя Даша как раз относила себя именно к этой категории людей, от того слишком поэтично расположилась на подоконнике своей обшарпанной комнаты, взирала на стекающие по стеклу капли и вслушивалась, как дождь тарабанит по крыше здания.       Соседка давно убежала на свидание с новым кавалером, оставив только предупреждающую записку, что будет поздно, но до отбоя обязательно вернется. Ну, вот. До отбоя осталось ровно тринадцать минут, а Волкова до сих пор в гордом одиночестве пялит редкие вспышки молний за окном.       Юная девушка тяжко вздыхает и сползает с подоконника на кровать, подкладывая под спину застиранную перьевую подушку, приступая к еще более веселому развлечению — считать куски облупившейся краски на стенах. А Светка наверняка опять в какой-нибудь подворотне с очередным деревенским пареньком обжимается, значит ждать ее стоит только ближе к полуночи, помогая влезть в предусмотрительно незакрытое окно.       «Что за жизнь такая?» — стабильно, раз в неделю, Даша ловила себя на желании поддаться уговором соседки и вместе с ней податься до местного клуба. Ясно, что Света там не книжки читает, её уже один раз избавляли от последствий этих «побегов», но эта история заставила девицу только усилить меры контроля над возможными последствиями, а не совсем исключить из рациона вкус свободы. Может Волковой тоже стоит попробовать?       По коридору разносились грузные шаркающие шаги дежурной воспиталки, Витальевны, женщина наводила порядок перед отбоем, выкручивала уши особо буйным малышам, обещая на парочку дней отправить их в подвал к крысам, и причитала о том, за какие грехи ей досталось такое испытание.       Учиться надо было, а не стадо пиздюков рожать.       Толку-то от них? Все пятеро детей Витальевны сбежали в город от тираничной матери, и поспешили забыть дорогу в их глушь.       — Светлана! Это что ещё такое? Опять блядствовала?!       Девушка скривилась как только голос пролетел по коридору, а быстрые шаги сигнализировали о приближении соседки к спасительной комнате. Улыбчивая Светка, с растекшимся по лицу макияжем, влетает и тут же захлопывает дверь, едва не вдаривая по сунувшейся к ним голове Витальевны.        — Волкова, ты не поверишь. Никиту помнишь? Ковалёв который. — темноволосая кивает, а горло сдавливает от болезненных воспоминаний. Несостоявшийся брат, как же его не помнить. Подруга отжимает рыжие волосы, создавая на полу приличную такую лужу, отпинывает подальше мокрую обувь, и стаскивает сырую одежду, кидая ее тяжелым комком на стул около кровати. — Я сегодня с ним танцевала, и даже не один раз! Он меня довез, привет тебе передал. Блин, он такой забавный, обнял просто на прощание, хотя уже с месяц крутится тут.       Светик запрыгивает в кровать в одном нижнем белье и тут же посильнее укутывается в одеяло, пытаясь согреть продрогшее тело. Сейчас она была больше похожа на рыжую толстую гусеницу, и, не выдержав, Даша несколько раз хихикнула. Кто бы сомневался, что любвеобильную соседку сумеет обойти хотя бы один из сыновей дяди Коли, первые парни на селе же. Девки за высокими широкоплечими красавцами табунами бегают, а Светочка во всём любила быть первой: будь то веселые старты, или галантный домашний мальчика, — как только по заднице от тетки Маши не получила полотенцем. Женщина до сих пор детский дом стороной обходит, и детей своих на пушечный выстрел к прокаженным не подпускает.       Не углядела.       Старший сынок втрескался в рыжую бестию по уши, и наплевать ему на гуляющие слухи.       Светлана не зря считалась первой красавицей детского дома: худенькая, с детским миловидным личиком, которое украшали яркие веснушки, огромные зеленые глаза, обрамленные густыми ресницами, — она походила на ведьму гораздо больше своей подруги. Лет с четырнадцати девушка стала привлекать к себе внимание мужского пола, причем самых разных возрастов, и быстро смекнула — этим точно стоит пользоваться. Одноклассники не могли противиться чарующему взгляду и подменяли ее на дежурствах, старшие классы же пользовались ее женской красотой. А когда уж впервые Света увидела парней с «воли», понеслась гуляй рванина, девушка быстро смекнула, что физическое удовлетворение вполне себе может заменить моральное, его же принесет только материальное.       Какой девушке неприятно получать дорогие подарки?       Да никакой.       Выросшие на горькой редьке, детдомовцы были рады и самой простенькой дешевой шоколадке, Света же приносила огромные коробки сладостей и приторно-пахнущие букеты с очередной дискотеки. Волкова пару раз скромно вставляла, что парочка кавалеров уже подходили к предпенсионному возрасту и имели собственные семьи. «Жена не стена — подвиниться.» — Света мечтала о настоящей любви, но реальность слишком жестока, а молодость коротка, чтобы размениваться на глупые выдумки писателей дешевых романов.       Волковой эта позиция в сердце не отзывалась, но и осуждать единственную подругу не хотелось. Каждый из них нуждался во внимании: кто-то получал его от воспитателей за крысятничество и «хорошее поведение»; кто-то наоборот, падал во все тяжкие и крепил на себе клеймо отброса; а третьи, такие же как Света, сбегали и подавались во все тяжкие.       Одни возвращались обратно, идти-то было некуда, другие уезжали как можно дальше в попытках начать свою жизнь заново, вдали от неприятных воспоминаний, но большинство просто умирали в самом крайнем доме на последней улице их села. Наркоманы знали, что этих волчат искать никто не будет, подсовывали молодым людям препараты за символическую плату, а те пачками глотали таблетки, чтобы вкусить неизведанное, отрываясь за всю свою никчемную жизнь.       Знали ли об этом работники интерната?       Конечно, знали. Сложно не заметить пропажу ребёнка, когда он восемнадцать лет мозолит тебе глаза.       Боролись ли они с этим?       Формально — да.       Но согласитесь, закрыть глаза гораздо проще, чем бороться с утопающими. Их спасение — их дело. На этом все заканчивалось, а опознанные трупы хоронились на местном кладбище в безымянных могилах, на самом отшибе. Был ребенок, нет ребенка, никому из жителей села дела до этого нет.       Зато как только появляется новая сплетня, её разнесут по всей округе и перемоют несчастным все кости.       Дети погибали, а охранники все также выпускали их за бутылку водки. «Дядя Коля никогда бы не выпустил…» — события почти семилетней давности отражались в сердце Дарьи глухой болью. Она до сих пор помнила доброго мужчину, который попытался подарить ту беззаботность, которая должна присутствовать в жизни ребёнка. Помнила и слова его жены.       «Ведьма» — презрительный взгляд. Взгляд, который она запомнит на всю жизнь. Как-то не вязался образ злой старухи с бородавкой на носу, и маленькой девочки чьи волосы были заплетены в коротенькие косички и перевязаны обычными канцелярскими резинками. Она не старая, горба у неё нет, да и ведьмы умеют колдовать, а она только редкие случайные голоса слышит. Она скорее больная, так врач сказал, но никак не ведьма.       — …высокий, красивый, и такой, блять, правильный. Эй, ты меня слушаешь вообще? — брюнетка сдавленно ойкает, когда лицо встречается с твердой подушкой. Серые глаза вспыхивают, а Светка тут же начинает смеяться, когда постельная принадлежность прилетает обратно, выплюнув из себя несколько перышков.       — Слушаю-слушаю. — еще несколько перекидок тяжелой подушко, и Волкова устало откидывается, прижимаясь спиной к холодному камню стен.       — Дашка, ты знаешь какие у него ямочки на щеках красивые… — рыжеволосая мечтательно рассматривает трещины на потолке и по-глупому улыбается, заражая соседку своим нетипичным романтичным настроением. Какая псина её покусала?       — Кажется, ты влюбилась, — Света поворачивает голову в её сторону, а грусть тенью ложится на веснушчатое лицо.       Да какая влюбленность?       Детдомовская шалашовка не имеет права влюбиться в обычного парня — её удел те самые наркоманы из домика на отшибе. Правда в этих словах была, но исключительно по бесперестанно судачащим старухам в селе. Они чуть ли не плевали в след рыжей красавице, не заботясь о том, что не смотря на ранее взросление, Света во всем своем поведении демонстрировала обиженного ребёнка.       Этот ребёнок избегал компаний, предпочитая нацелено окучивать только одну жертву. Он хлопал по тянущейся к водке руке, он заставлял девушку держать контроль над любой ситуацией, нервно сжимая в кармане подаренный старшеклассниками нож-бабочку. Да и удар у всех воспитанниц был поставлен четко — прямо кулаком в челюсть, а для особо настойчивых еще и каблуком на яйца. Взрослые воспитанники Свету за глаза осуждали, но слишком силен стайный инстинкт — за девчонками следили сразу несколько пар глаз выпускников, которые решились остаться в их глуши. И у каждого на руке были вырезанны писанные кровью правила.       «Сначала товарищ, а потом только ты!»       Удивительно, что в этом рассаднике зла дети действовали одной сплоченой бандой. Местный участковый не рисковал даже носу из кабинета высовывать, когда директор заявляла об очередной группе сбежавших воспитанников. Жить-то еще хочется. Старшие вырастали стеной за спинами маленьких, а те в свою очередь прикрывали задницы разбуянившихся подростков. К новичкам относились с теплой осторожностью, но если те пытались развалить устаканевшееся спокойствие им быстро показывали их место.       И повезёт, если это окажется бочок унитаза в мужском туалете на втором этаже.       «Бухаешь? Бухай. Колешься? Колись.»       Делать это разрешалось только за территорией, в тихую. Торчков не терпели, особенно, когда они гасились в интернате. Нещадно забивали до полусмерти, наглядно демонстрируя малолетним детям, что с ними будет, если на территории окажется запрещенка.       Воспитатели не выдерживали столь тяжелых условий, сбегали, а детдомовцы даже не успевали запомнить отчество очередной надзирательницы. Все они — будущие уголовники, проститутки, алкоголики, и наркоманы. Их невозможно полюбить, их невозможно отогреть, и невозможно погладить по взъерошенным волосам. Хотя, по правде, никто из женщин даже не пытался подарить волчатам каплю заботы и нежности.       Не достойны.       Стрелка часов приближалась к полуночи, холл давно погрузился в гробовую тишину, а с первого этажа доносилось редкое шарканье половой тряпки и причитания о живущих здесь свиньях. Ветка растущего дерева монотонно ударялась о карниз, ливень давно прекратился, оставив после себя глубокие лужи и перепаханные хлюпающие тропинки. Сквозь сон Волкова слышит скрежет стекла от слишком сильных порывов ветра, температура воздуха медленно опускалась к минусовой отметке, сигнализируя — зима близко.       Резкий порыв ветра, и плотно закрытая форточка с грохотом ударяет о стену, кажется, что задребежащее стекло сейчас рассыпится прямо на голову подскочившей Даши. С соседней кровати то на нее, то на открытое окно, смотрит не менее испуганная заспанная Света.       — Кажется, я забыла повернуть ручку на форточке, — темноволосая встает с кровати и подходит к окну. Рука касается железной ручки, а глаза непроизвольно смотрят на детскую площадку, расположившуюся прямо под окнами их комнаты.       Там, на веранде, в небольшом чуланчике хранятся игрушки, с которыми играло каждое новое поколение ребят. Сейчас же дверь была распахнута и нагоняла лишней жути.       «Витальевна же замок на нее повесила.» — в голове всплыла четкая цветная картинка, как воспитательница закрывает дверь и поворачивает ключ в большом замке. Из чулана в лучших традициях фильмов ужаса выкатывается футбольный мяч. Даша нервно сглатывает — каждую прогулку дети собирают мячи в сетку, из которой им самостоятельно не выбраться, да и висит она в самом дальнем от выхода углу на кривом гвозде.       Девушка прикрывает дверцу форточки, и чтобы наверняка, прижимает её двумя руками, опуская крючок затворки. Вернувшись в кровать, она тут же укуталась в одеяло, оставив на воле только торчащие волосинки. Где-то за спиной закопошилась Света, соседке тоже боязно, всякие страшилки из поколения в поколения передаются от воспитанника к воспитаннику.       Только серые глаза закрываются, как раздаётся бой старых часов, висящих в холле лет так сто по их внешнему виду. Даша мысленно отсчитывает: «Раз, два, три…»       — Одиннадцать, двенадцать… — две соседки смотрят друг на друга из-под одеял одними губами отсчитывая время до начала бесовских плясок, так кажется полночь уборщица Зинки называла. Как только тяжелый молот отбил последний, двенадцатый, удар, форточка оглушительно распахнулась, а стекло не выдержало второго удара и со звоном разбившись о подоконник.       Залетевший ветер пронесся по комнате, взбудоражив тетрадные листы на письменном столе и закачав плафоны свисающих люстр. Светка не выдерживает первой и наглым образом прижимается к Волковой под ее одеялом,       судорожно постукивая зубами и жмуря глаза. «Апчхи» — чужой звук разрезал наступившую тишину в комнате, а подруги одновременно повернули головы в сторону его источника.       На полу, возле шкафа, сидело нечто. Почему нечто? Даша не могла разобрать очертаний силуэта, от того и понять пол ночного гостя не предоставлялось возможным. Как он сюда попал?! Нечто словно переливалось лунным блеском, оно не было плотным, скорее походило на утренний туман, позволяя разглядеть за собой дверцу шкафа.       — Призрак девочки из подвала… — очередная страшилка, о которой так некстати вспомнила подруга, одними побледневшими губами прошептав свои мысли.       — Будьте здоровы. — Дарья не сводила глаз с этого призрака, настоящего, живого, — насколько живыми могут быть призраки, — первый раз в жизни она видит его так близко. С неподдельным интересом рассматривает существо, пока рядом, как осиновый лист, дрожит соседка. Совершенно случайно вспомнились истории о её гаданиях одноклассницам: всё что показывали девочке карты, обязательно сбывалось. Будь то радость, то горе.       Память назло вернула на место воспоминание о мутном силуэте, который голос дяди Коли изредка разговаривал с ней. А вскоре участковый врач заставил её пить противные горькие таблетки и дядя Коля исчез. Словно действительно был всего лишь разыгравшейся фантазией маленького ребенка. Сейчас же Даша нисколько не сомневалась — это призрак, и охранник тоже был призраком.       Настоящим.       И она — ведьма.       Настоящая…       Нечто удивленно посмотрело на темноволосую. Ну, сама Волкова расшифровала движение дымки, как удивленный взмах головой, лица призрака так и не удавалось рассмотреть в темноте комнаты.       — Даш, ты тоже это видишь? — рыжеволосая крепко зажмурила глаза, вслух до десяти досчитала, пока Волкова неотрывно смотрела на растворяющуюся дымку, и в тот момент, когда Света распахивает глаза, на полу остается только пустота. Как будто и не было никого, а увиденный двумя девица призрак ничто иное, как разыгравшееся воображение. Ну, или галюцинации. — Нет, в кефир реально что-то подмешивают.       Брюнетка сдавленно кивает, не отводя взгляда от все еще находившегося здесь силуэта, но на этот раз видим он только ей.       Призрак продолжал сидеть, с интересом рассматривая обстановку в комнате в которой оказался. Лицо перестало выглядеть мутным пятном, на нём проявились аристократичные черты, две темные дыры заместо глаз сверкали синевой атлантического океана, а абсолютно белые бесцветные волосы теперь напоминали стрюящийся лунный свет. Такого в мире не увидешь, потому что этого просто напросто не существует.       Неживая красота.       — Дима давно говорил. — она не узнает свой собственный голос, а губы будто живут своей жизнью, повторяя движения губ мертвячки. Чертовщина какая-то. — Давай спать.       «Дар несущая. Однако поэтично.»       Тихий скрип форточки отвлекает дарьино внимание от довольной Невидимой, дверца самостоятельно закрывается, а её тело будто живёт своей жизнью: голова опускается на подушку, тело моментально расслабляется, а в памяти остается только смеющийся взгляд её личного ночного кошмара.       …Даша вынырнула из воспоминаний пятилетней давности, от слишком громких возмущений ее личного демона, все как и тогда, только Волкова стала старше, а Моря приняла истинный облик и показала всю свою сущность.       — Ты хоть и прозрачная, но не настолько. — в рот отправляется очередная печенька.       — Чтобы меня разорвало… — Моря не отрываясь смотрела в экран, на котором крупным планом показывали молодого парня с зеркалом в руках.       Даша кинула попкоринку в девушку и демон, наконец-то, отошла от экрана, открывая обзор. Сцена с колдуном сменилась комментариями очередной гадалки. Дойдя до середины багажника, Волкову начало клонить в сон, и пальцы нещадно нажали на кнопку пульта под возмущения демонессы. Слишком сильно было желание снова взглянуть на этого парнишку и присмотреться к его левому плечу.       — Не хочу больше смотреть. — ведьма встала с дивана, оставляя практически нетронутую пачку с любимым печеньем на столе. — ни одного достойного.       — Ну, не скажи, не скажи — Моря продолжает задумчиво всматриваться в черный экран, нервно почесывая длинным острым ногтем ворс дивана, — ну, вот эту Ольгу возьми. Сколько веков по земле вашей грешной брожу, а ко всей этой любовной херни до сих пор не привыкну никак.       — Любовь есть только в сказках. Остальное — чушь собачья.       Демон усмехнулась, развалившись на диване, наблюдала за готовящейся ко сну подопечной. За столько лет они не просто привыкли жить бок о бок, они буквально срослись друг с другом, переняв и повадки, и речь, иногда даже Волкова путалась в собственном отражении зеркала, коих в ее квартире практически не водилось.       Издержки дара, который одновременно стал и её проклятьем.       Было время, когда Дарья прятала Морю под своей кроватью в детском доме. Хотя от кого прятать невидимое существо? Вся проблема заключалась в одном единственном «но» — это, черты бы её побрал, существо было максимально неуклюжим, а неуклюжесть и маниакальное желание подшутить над кем-то смешались, привратив демонессу в сплошную ходячую бомбу замедленного действия.       Чего только стоили несколько десятков разбитых тарелок и стаканов. А ведь нечисть всего-то решила подшутить над заебавшей их директриссой. По итогу же промахнулась и вместо огромной тучной женщины зацепила стоящую на столе гору плоских тарелок. Ну, а дальше цепная реакция, и пара седых прядей на голове тети Зины.       На этом просмотр Новой Битвы закончился едва успев начаться. Девушку закрутил круговорот становления нормальной человеческой жизни. Магия магией, а образование должно быть вполне реальным. Именно такую, официальную, причину ведьма озвучила редакторам, именно в неё она сама поверила, предпочитая гнать мысли о том, что просто струсила. На экранах она казалась такой сильной, на деле же изнутри её давно поглотила бездна страхов, о которых не знала даже бесовская помощница, а если и знала, то предусмотрительно молчала, вспоминая о данной клятве предыдущему хозяину.       Волкова с головой нырнула в учебу и редкие приёмы, — деньги с неба не падают, даже те копейки, которые она указала в качестве оплаты за свои магические услуги, — ведьма морочила головы преподавателей, мечтая поскорее разделаться с навязанным обществом стандартом о важности какого-никакого образования.       …В десятый раз повторяющийся звонок телефона в такой поздний час раздражал не только хозяйку устройства, но и нечисть. Устав выслушивать непрекращающуюся трель, девушка снимает трубку.       — Дарья, добрый вечер, надеюсь вы меня помните. Это редактор Битвы экстрасенсов, — девушка на том конце провода тараторила, боясь что Волкова сбросит вызов, а она опять останется ни с чем, — мы приглашаем Вас на съемки нового проекта. Вы готовы выслушать наше предложение? — Моря резко села на диване и умоляюще посмотрела на подопечную.       — Добрый. Вы же не отвяжетесь пока не выслушаю, говорите…