С наступлением ночи просыпаются желания
Точно знаешь, что ты хочешь и плевать на оправданья,
Как охотник – видишь цель и знаешь, что сказать заранее,
Одинокая мадам так жаждет твоего внимания…
Скорпиус жадно вглядывался в спину красавицы, ещё не увидев её лица, он уже был уверен, что эта особа окажется особенно привлекательной; она же тем временем села на барный стул вполоборота и изящно начала потягивать напиток из высокого бокала. Скорпиус же, решив не упускать такой сладкой возможности, осторожно подбирался к деве, в голове представляя скрытые взору – пока скрытые – изгибы тела, вырисовывая в сознание, как его руки красиво будут смотреться на них, поглаживая шелковистую кожу. Малфою понравилось представленное, и он с ещё большим воодушевлением, уже почти что спеша, что ему обычно не свойственно, ринулся к рыжеволосой. Однако, когда он был уже в метре от своего вожделения, то заметил кружащих рядом безликих парней, чьи горящие жадностью глаза впивались в красавицу, равнодушно осматривающую собравшуюся рядом с ней небольшую свору голодных псов. Скорпиус хмыкнул, решив немного понаблюдать. Прелестное создание качало головой из стороны в сторону, рассыпая отказ за отказом и вызывая тем самым разочарованные вздохи. Мужчины сменялись один за другим, но дева была непреклонна. Скорпиус удовлетворённо хмыкнул, сделал заказ той мути, что медленно потягивала его юная жертва, – вич соул, как подсказал ему бармен, со смехом наблюдавший за чередой неудавшихся ухажёров, и с двумя бокалами чёрно-зелёной смеси Малфой направился к девушке. Волнистые волосы покрывалом стелились по спине и плечам, сочно выделяясь на чёрном бархатном платья, верх и руки которого будто бы являлись второй кожей, обтягивая стройное тело; низ же был расклёшенным и для такого рода заведения являлся до неприличия длинным, но как успел приметить Скорпиус – спереди подол был гораздо короче, показывая взору изящные ноги в обрамлении винного цвета внутренней части наряда. Девушка, закинув ногу на ногу, ненавязчиво покачивала маленькой аккуратной стопой, сжатой бархатными шпильками с острыми носками. Внешний вид таинственной незнакомки навевал какие-то смутные образы о загробном мире и, наверное, по этой причине идеально вписывался в интерьер клуба, которое кишело обилием бархата и тёмных тяжёлых тканей. – Прекрасная леди, кажется, безумно устала он многочисленных поклонников, –Скорпиус облокотился боком о столешницу и чуть пододвинул вперёд бокал с ведьминым пойлом, и, наконец, впервые посмотрел в лицо соблазнительной девушки. Увиденное его потрясло, буквально заставило затаить дыхание на долгие десять секунд, которые он потратил на разглядывание ангельских черт, настолько прекрасных, что весь собранный до мельчайших деталей образ вдребезги разбился. Скорпиус предполагал увидеть остролицую девушку, с сильно выделяющимися скулами и, пожалуй, тонкими ярко-красными губами. Вместо этого перед ним сидело божественное создание, непонятно зачем нацепившее на себя дьявольскую одежду. Черты лица были мягкими, по-девичьи нежными, улыбка, которой его одарила маленькая жертва, явила взору прелестные ямочки, а широкие кукольные глаза заинтересованно поглядывали на самого Скорпиуса. Малфою вдруг стало жизненно необходимо узнать цвет манящих глаз, и он инстинктивно дёрнулся вперёд, сократив между ними и так небольшое расстояние. – Ты… т-то есть вы… вы так красивы, – парень мысленно взмолился всевышнему, не понимая, что с ним сейчас происходит, ведь никогда ранее он не позволял себе блеять словно овечка, приговорённая к съедению диким волком. – Я, кажется, совсем потерял голову, раз говорю такую очевидность. – Твоя голова всё ещё на месте, – правая рука поднялась вверх и длинными пальцами девушка провела по шеи Скорпиуса. По загривку прокатилась капелька пота, а самого юношу бросило в жар от такого мягкого невинного прикосновения. Малфою показалось, будто на лице девушки проступила лукавая улыбка и её хитрый прищур глаз сосредоточился где-то в области поверх мужской ключицы, но нет – это была лишь игра света и его сумасшедшего воображения, ведь, когда рука красавицы вернулась в прежнее положение, лицо её выражало ту же скромность и кротость, с которой он столкнулся двумя минутами ранее. Скорпиус, находясь в шаге от маниакального состояния, жадно проследил за рукой с тончайшим запястьем: стакан с допитым коктейлем был отложен в сторону. – То, что я всё ещё стою перед тобой, а не ухожу с позором прочь, даёт шанс на то, что мой облик впечатлил тебя чуть больше, чем внешность других? Раздался тихий смех и две ладошки взметнулись вверх, прикрыв рот своей обладательнице. Девчоночка склонила голову набок и огненные волосы тут же проследовали за этим движением, скрыв часть лица. – Лили, – незнакомка вновь улыбнулась, и Скорпиус разглядел на её лице едва заметные маленькие веснушки, – и спасибо за угощение, – она аккуратно обвила пальчиками длинный бокал и немного пригубила алкоголя, нижняя губа, чуть более пухлая, чем верхняя, сразу же заблестела от влаги. – Это имя… оно очень идёт тебе, – Малфой застыл, промелькнула мысль, что познакомиться с очередной девушкой, имя которой носит название цветка, это явная насмешка судьбы, ведь все его предыдущие пассии представлялись именно такими, цветочными именами или близкими с ними. Даже его нынешняя истеричная девица носила имя «Камелии». Захотелось возвести глаза к потолку и рассмеяться в голос от абсурдности ситуации, но вместе с этим желанием возникла и другая мысль, что Лили – не очередная девушка, она особенная, лучшая из всех тех, кто был до неё. Сравнивать прелестницу Лили с остальными – верх глупости. – Меня зовут Скорпиус, как южное созвездие. – Скор-пи-ус, – Лили по слогам произнесла названное имя, и улыбка её стала шире, – чудесно, Скорпиус. – Что именно чудесно? – Всё, – девушка плавно соскользнула с высокого стула и неожиданно для парня взяла его ладони в свои, вызвав бешеный отклик в юношеском сердце, – эта ночь, это место, музыка и ты тоже, Скорпиус, – первый слог имени она растянула, последний же зашелестел, утопая в гуле чужих голосов. Лили мягко потянула Малфоя, продолжая удерживать его руку в своей, они проплыли в середину танцплощадки, оказались прямо под зеркальным шаром, и множество световых пятен тут же заплясали в густых волосах Лили. Малышка, оказавшаяся на голову ниже парня, позволила расположить широкие руки Скорпиуса у себя на талии, а сама прикрыла глаза и прильнула к его груди, едва уловимо покачиваясь в такт музыки. Время, кажется, и вовсе остановилось, чувство лёгкости и счастья захлестнуло с головы до ног. Скорпиус купался в лучах тепла этого юного нежного создания, аккуратно проводил пальцами вдоль линии позвонков и вновь возвращался к тонкой талии, уже представляя, как он раздевает свою пленительницу. Не хотелось ни видеть ничего вокруг, ни слышать посторонних голосов и звуков – лишь чувствовать мягкость рыжих локонов и тихое дыхание снизу. Перед закрытыми глазами мелькало множество девичьих образов, будто смешиваясь воедино, цветочные имена утопали в переливчатом смехе, горящие золотом волосы то пропадали из мутного сознания, то снова возникали, принося с собой нежное «Лили…Лили…». Скорпиуса замутило.Капельками пота рисовать узор по коже
Вы знакомы только час, но боже – как же вы похожи
Не запомнил её имя, в голове играет ветер,
Боже, как же ты влюблён! Она исчезнет на рассвете…
Волны томной музыки проникали под самую кожу, сладкой дрожью проходились вдоль линии шеи и медленно спускались ниже, клубком собираясь внизу живота. У Скорпиуса закружилась голова, перед глазами замельтешили красные отсветы ламп, горячее тело, прижатое к его собственному, взволновало каждую клеточку кожи, последующий вдох и выдох становился лишь тяжелее и невыносимее. Малфою захотелось взять всё под контроль, он сам не до конца понимал, что именно значит это «всё», но ощущение чего-то неправильного, непривычного подталкивало к тому, чтобы где-то глубоко внутри вновь зародиться звериному возмущению. Молодое тело в его объятиях прижалось ещё сильнее – хотя кажется, что больше некуда, оставило на шеи целомудренный поцелуй холодных как сама смерть губ, а после эти же губы двинулись вверх, прочерчили скулу, острый язычок облизал мочку уха, и тут же раздался шепот: – Идём… Идём, Скорпиус… Перед глазами сплошное размытое пятно, кто-то схватил его за рукав и вроде бы даже что-то спросил, но юноша не смог сконцентрировать внимание ни то, что на голосе – он вообще не мог сосредоточиться ни на чём. Внутреннее эго противилось происходящему, желало отвоевать бразды правления, но практически уже разбуженный дикий зверь внутри Скорпиуса снова свернулся клубком и начал мурлыкать себе под нос, убаюканный сладострастным шёпотом. Резкий свежий воздух ворвался в лёгкие и голова немного прояснилась. Под ногами – отражение ночного города, за спиной – вибрации музыки. Скорпиус оглянулся, увидев немногочисленные компании из двух-трёх человек, никто из них не обратил внимание на парня и его спутницу. Девушка же неподвижно стояла, склонив подбородок чуть вниз, лёгкий ветер касался рыжих волос, глаза внимательно изучали Скорпиуса. Малфой молчал, лишь глубоко вдыхая, чувствуя утихающую дрожь на кончиках пальцев. – Я… Девушка сделала шаг вперёд, обхватила его запястья, не дала договорить, но и сама не произнесла ни слова, лишь смотрела… смотрела… смотрела… Испытывающе, чувственно… У неё насыщенного зелёного цвета глаза, зрачки расширены больше обычного, и Скорпиусу вдруг чудится, будто они пульсируют. Он тут же пытается отвести взгляд, но… что-то удерживает, заставляет и дальше беспрерывно вглядываться в драгоценные изумруды. Девушка отпустила его руки, медленно отошла на несколько шагов назад, но так и продолжала беспрерывно смотреть в лицо юноши. Расцвела улыбка, и когда секундой позже тень упала на лицо красавицы, растянутые в дружелюбии губы обернулись оскалом. Сердце бухнуло, воздух как будто бы пропал из лёгких. – Ну же… идём со мной… Она развернулась, а ноги Скорпиуса начали сами передвигаться, хотя затуманенное сознание продолжало вопить. Рыжие всполохи волос словно маятник дёргались из стороны в сторону, пока их хозяйка шла известной только ей дорогой. Они остановились между бетонными стенами длинного проулка, девушка обернулась, плотоядно облизав губы, и глаза парня заволокло похотью. Скорпиус сделал выпад вперёд, жёстко обхватил тонкую талию и сжал её, предпринимая попытку взять контроль над разворачивающееся ситуацией; толкнул рыжеволосую вперёд, но результатом его действий стал лишь смех, сразу же подхваченный ветром. Шею прострелило болью и Скорпиус вскрикнул, или ему лишь показалось, что он вскрикнул, и это чей-то другой голос резко разорвал наступившую пугающую тишину скрытого между высокими зданиями переулка. Что-то горячее потекло в той области, где медленно разрасталась пульсация, Малфой попытался вырваться из рук, которые с нечеловеческой силой прижали его к обшарпанной стене, – ровным счётом ничего, лишь мышцы заныли от напряжения, но та, кто держала Скорпиуса, даже и на миллиметр не сдвинулась – наоборот, лишь сильнее прильнула к напряжённой плоти парня, вонзила длинные ногти в его плечи и с наслаждением втянула воздух, уже пропитанный металлических привкусом. Скорпиус запоздало отмечал все эти детали и скривился, до боли стиснув зубы, когда его начало подташнивать, но продолжил вяло сопротивляться, а после встретился взглядом с Артемидой, и в этот же момент переулок на несколько секунд просветлел от фар проезжающей мимо машины, но это стало достаточным, чтобы погрузиться на самое дно зелёных омутов и… Малфой чётко осознал, что больше не может противиться: его воля порабощена и полностью капитулирована. Внутри Скорпиуса разрослась ошеломительная волна наслаждения, пронеслась от головы до пят, натянула все нервные окончания и сорвала несколько протяжных глубоких стонов. Уверенность в том, что они созданы друг для друга, достигла своего апогея.Откуда идет эта тёплая боль? Почему голова так кружится?
Она так красива была, но ты не уверен, что что-то получится
Ты допиваешь последний бокал, она слушает молча, не перебивает
Красивая вышла игра, но только кто тут с кем играет?
***
Громкие шаги и шуршание пакетов лишь на пару мгновений вырвали Скорпиуса из блаженных рук Морфея, юноша перевернулся на другой бок и вновь провалился в приятную теплоту сновидений. – Три часа пополудни, Малфой! Тяжёлое одеяло беззастенчиво сорвали, и Скорпиус недовольно промычал. Не разлепляя глаз, он пытался нашарить заветный комок ткани. – Подьём, Скорпиус! Подъём! Звонкий девичий голос вновь разорвал сонное пространство, грубо и нагло растормошив сознание парня, одарив тупой болью в висках. – Да сколько можно спать! Тонкие ладошки ударили по оголённым плечам, совсем не принося никакой боли, но Скорпиус всё равно почувствовал, как чужая кожа неприятно прошлась холодом по его разомлевшему телу. – С-сейчас, не ори только, я тебя умоляю. – Умолять будешь своего отца, когда он вышвырнет тебя из дома за распущенность и разгильдяйство! – Ненормальная. Девушка лишь демонстративно хмыкнула и начала ходить по спальной комнате, с особым ей наслаждением топая пятками по полу. Очередное шуршание принесло Скорпиусу вспышку раздражения, он выгнулся в спине, медленно сел и сонно прищурился. – Это что, лилии? Скорпиуса пробила дрожь, в глазах помутнело, и он даже не обратил внимания на тон подруги, пронизанный недовольными нотками. Малфой рвано выдохнул и медленно повернул голову в ту сторону, откуда только что раздался вопрос, и вновь замер. Юноша жадно вглядывался в рыжие волосы, ловил отблески солнечных лучей, что золотом выделяли отдельные пряди, а в сердце его расцветала невыносимая тоска и безысходность. Смешливый взгляд Розы, единственной его подруги, сменился неуверенностью и настороженностью, она пристальным взглядом вцепилась в Скорпиуса, но терпеливо продолжала ждать от него пояснений; юноша же даже не разомкнул губ, лишь безостановочно шарил глазами по фигуре и – особенно – по лицу и волосам. Сидел какой-то ломаной куклой на разворошенной постели, белизна которой могла легко посоревноваться с цветом кожи самого парня, а серые глаза наполнились чем-то мучительно печальным. Роуз передёрнула плечами: ей вдруг стало до ужаса неуютно, она встряхнула головой и, не зная, что же ей делать, схватила изящную стеклянную вазу, вода булькнула, а изящные яркие оранжевые цветы с маленькими тёмными пятнышками всколыхнулись. Девушке хотелось оборвать тишину, встряхнуть самого Скорпиуса, привести его в чувства и вернуть ту беззаботность, что всегда блуждала на его лице. Роза нервно усмехнулась. – Я, конечно, знала, что ты эстет, но скажи на милость, на кой тебе цветы? Ещё и лилии! Ненавижу лилии! – она демонстративно вытянула вазу перед собой и поморщилась от насыщенно-тяжёлого сладкого запаха, успев подметить, как Малфой отмер и по его лицу прошлась тонкая ухмылка, такая знакомая и привычная. – Конечно, две цветочные королевы не переносят соседство друг друга. – В тебе умер один садовод, клоун. – Ты уже определись, клоун я или садовод, – странное чувство потерянности уже отступило и Скорпиус встал с кровати, не стесняясь своего полуголого тела: они с детства знакомы с Роуз и привыкли к друг другу настолько, что даже нагота уже не смущает. – Самовлюблённый павлин, – улыбка заиграла на круглолицем лице, а Скорпиус, не вовремя посмотревший на подругу, вновь растерялся, когда увидел маленькие ямочки в обрамлении веснушек, которые россыпью украшали и курносый нос, и румяные щёки. – Ты вчера перепил что ли? – Роуз подошла и, удерживая вазу уже одной рукой, второй помахала перед лицом парня. – Уж слишком заторможенный. Скорпиус нахмурился, уводя взгляд от лица девушки в сторону. – Подожди-ка… не угостил ли тебя случаем Асвель весёлым порошком? – Не гони, Роззи, – Малфой отодвинул девушку, которая продолжала с возмущением причитать о вреде наркотиков, уже уверенная в том, что они – причина странного поведения друга. Она по пятам проследовала за Скорпиусом, чья высокая фигура уже почти скрылась в ванной комнате, и тормознула лишь перед дверью, когда парень захлопнул ту перед самым её носом. Девушка пинком ноги нараспашку раскрыла дверь и с ещё большим возмущением воззрилась на юношу. Скорпиус продолжал мастерски игнорировать Розу, облокотился о гранитную столешницу раковины и пристально вглядывался в своё отражение. Слипшиеся неровными прядями после лака волосы хаотично торчали гнездом на голове, под глазами тёмные синяки, почти граничащие с болезненной зеленью, в белках красноватая сеточка лопнувших сосудов. Малфой занёс ладонь и прочесал пальцами волосы, пытаясь их разлепить. Шею неожиданно прострелило болью, и Скорпиус схватился за предполагаемое место, вызвавшее болезненную судорогу по всему телу. – У тебя там не то засосы, не то укусы, – меланхолично подметила Роза. Скорпиус медленно повернул голову вправо, снова скользнул взглядом по подруге, нахмурился, ведь голова в очередной раз начала неистово болеть, когда он попытался нащупать в своей памяти хоть какие-то осколки вчерашней ночи, но всё не мог никак понять, почему его начинало всякий раз триггерить, когда длинные рыжие волосы Роуз мелькали в поле зрения. – Избавься от этого, – Скорпиус подбородком указал на лилии. – Не помню, чтобы я вообще их покупал, – уже тише добавил парень и снова встретился со своим болезненным отражением: от страха, затаившегося в серых глазах, его начало мутить. Спустя час, который прошёл за сборами и лёгким завтраком-обедом, приготовленным на скорую руку Розой, Скорпиус сел в свою малышку Чентодиечи, Роуз плюхнулась в соседнее кресло, бурча под нос о безбожном опоздании и отрывании скорпиувской головы Малфоем-старшим. Девушка с садистским наслаждением добавила, что с удовольствием посмотрит на это, ведь она, Роуз Уизли, ни за что не станет оправдывать Скорпиуса в глазах мужчины. Никто из них двоих так и не узнает, что пять цветков роскошных лилий рассыплются пеплом в мусорном ведре, но каждый раз, когда Скорпиус мысленно будет возвращаться к той ночи, его грудь, прямо в том месте, где отчаянно бьётся сердце, будет простреливать странной тянущей болью, не поддающейся никакому медицинскому объяснению, а воздух в лёгких начнёт наполняться тяжёлым цветочным ароматом.Тайна не раскроется и память не вернётся
А машина мчит вперёд, пытаясь убежать от солнца
Не запомнил её имя – она испарилась первой,
Боже, как же ты влюблён! Охотник оказался жертвой
Туманный взгляд…
Педаль в пол…
Я просто что-то в ней нашёл,
Что-то в ней нашёл...