Чисто-чисто

Оставлять Крисанию одну в башне даже на полдня Рейстлин страшно опасался. Но его присутствие требовалось в Библиотеке, а лишний раз спорить с Астинусом маг Маджере не решался. Разгадать в вечном писце воплощение бога равновесия Гилеана было несложно. Куда сложнее оказалось прогнать из памяти далекое отражение какого-то чужого мира, которым рассерженный бог однажды в него буквально швырнул. Рейстлину потом неделю снился в кошмарах он сам, стоящий на коленях перед другим – вечно юным – воплощением Гилеана. Причем стоящий со вполне определенной целью, и это было далеко не вознесение молитвы. Поэтому, да, ссориться с богом Рейстлин дальновидно не хотел. Как не хотел и оставлять без присмотра Крисанию. В конце концов, в башне были опасны даже дверные ручки, любившие под настроение откусить кому-нибудь палец. А становиться вдовцом, едва побыв мужем, Рейстлин не хотел категорически. Крисания, после свадьбы согласившаяся хотя бы на три дня в неделю оставить свою привычку рано вставать, сонно выслушала длинный список мест, куда ей ходить нельзя, и всего один пункт, где пребывать разрешалось – собственно, в спальне. Покивала, глядя, как Рейстлин зачаровывает тумбочку, чтобы еда с кухни появлялась прямо здесь. Отловила мужа за край развевающейся от быстрых нервных шагов черной мантии, заставила наклониться к себе и поцеловала. Коварную подсечку Рейстлин успешно предугадал и уронить себя обратно на кровать не позволил. В противном случае визит в Библиотеку так и не состоялся бы. А это уже грозило какими-нибудь новыми подробностями из бурной личной жизни других воплощений мага Маджере. С великими трудами, но из Башни в то утро Рейстлин все-таки выбрался, успев напоследок накрутить уши подслушивавшему под дверью Даламару и погрозить вовсе оторвать оные, если с Крисанией что-то случится. Сердце все равно было не на месте. Как оказалось, не зря. Возня с очутившимися в Библиотеке книгами Фистандантилуса отняла неожиданно много времени. Кое-что из этих трудов Рейстлин с боем вырвал для себя. Астинус недовольно покачал головой, но спорить дальше не стал, взяв обещание, что если Рейстлин возьмется-таки за эксперименты, хотя бы половина Ансалона уцелеет. В Башне горел свет. Нет, не так. Башня светилась вся, будто подсвеченная тысячами мощных магических ламп. В свете догорающего летнего дня это смотрелось настолько неестественно и страшно, что шагнувший из портала Рейстлин едва не споткнулся и вытаращил глаза на дивное явление. Несколько минут понадобилось самому могущественному черному магу Кринна, чтобы понять. Палантасская Башня Высшего Волшебства больше не была черной. Она сияла чистой и кипенной белизной, будто только что отстроенная. С ограды исчезла бесформенная черная тряпка – все, что осталось от прошлого хозяина. Рейстлин, помнится, сперва оставил ее, чтобы другие боялись. А потом попросту забыл. Дверь оказалась распахнута настежь, а изнутри неслись странные шкрябающие звуки, перемежающиеся неизвестной природы шипением и бульканьем. Рейстлин, позабыв о магии, бегом бросился внутрь, мимоходом радуясь, что седеть дальше ему уже некуда. А вот сердце стучало в груди, как сумасшедшее, и грозило остановиться в любой момент. Что, Чемош побери, могло случиться за неполный день, пока его не было? Врата рухнули? Фистандантилус все-таки пролез в этот план бытия? Драконье око решило, что слишком давно не буянило? Живцы разбежались и теперь доедают… Кого именно доедают живцы, Рейстлин сообразить не успел, все-таки очутившись внутри. По стенам горели никогда на его памяти не работавшие магические лампы, явно запитанные от какого-то неизвестного источника. Винтовая лестница – страх и ужас всех впервые попавших в башню – сверкала черными и белыми плитами, в которых отражался свет ламп. Рейстлин хлопнул глазами. Он был убежден, что лестница сложена только из черного камня. Маджере запрокинул голову, ища глазами давно прижившегося в небольшой нише над входом нетопыря. Несчастная тварюшка шебуршилась где-то в самом дальнем углу. Вместо вороха каких-то непонятных тряпок там теперь обреталась полноценная подстилка. И, кажется, стояло что-то вроде миски. Напугавшие мага звуки доносились, кажется, отовсюду. Потому что по стенам и потолку сновали какие-то щетки, тряпки и невесть что еще. −Страж! – рявкнул Маджере, запоздало осознав, что привратник куда-то подевался. На зов, подкрепленный магическим импульсом, никто не отозвался, хотя Рейстлин отчетливо ощущал присутствие этого паршивца, правда, почему-то на верхнем ярусе. Там, где располагались их с Крисанией покои… О посохе Рейстлин все-таки вспомнил. Как и о магическом коридоре. Правда, второпях слегка промахнулся и телепортировал не в спальню, а в большую гостиную. Гостиная тоже поразила блистающей чистотой. Куда-то успел подеваться толстый слой пыли и затянувшая окна и шкафы паутина. Правда, изрядная часть искомого обнаружилась на Даламаре. Вооруженный шваброй ученик балансировал на невысокой лесенке и гонял по верхам шкафов здоровенного, с его голову, паука. Паук сверкал на эльфа алыми глазами, угрожающе щелкал жвалами и явно собирался дорого продать свою жизнь. Даламар шипел что-то на родном языке и шваброй орудовал не хуже, чем Карамон копьем. Паук не менее ловко уклонялся. Оторвавшийся от ладони Рейстлина огненный шар превратил нацелившегося прыгнуть в открытое окно паука в кучку пепла. Пепел осыпался на невесть откуда взявшийся светлый ковер. Даламар взвыл не хуже прищемленной кошки. Обернулся, уставившись на Рейстлина дико вытаращенными глазами. −Вы что наделали, шалафи? – трагическим шепотом, как заправский актер уличного балагана, выдал эльф. – Ковер же только отстирали. Да госпожа мне голову открутит. −А я тебе уши откручу, если не объяснишь, что происходит! – сорвался на крик Рейстлин. – Где Крисания?! Обнявшийся со шваброй Даламар не сводил грустного взгляда с испачканного ковра. Уши плотно прижимались к присыпанной пылью и казавшееся наполовину седой голове. Гнева шалафи эльф, как будто, совершенно не боялся. −Госпожа в библиотеке. – все-таки соизволил ответить ученик. Рейстлин широко распахнутыми глазами смотрел, как ученик вытаскивает из какого-то угла ведро, полное непонятной пенящейся субстанции. Закатывает повыше рукава. Падает на колени перед испорченным ковром. Вылавливает из ведра тряпку, тоже всю пенную и белую, и принимается тереть испачканное место. Телепортировать в библиотеку Рейстлин не рискнул, даже отсюда ощущая странные возмущения магического поля. Пробежать пол-яруса показалось быстрее и надежнее, чем плести охранное заклинание. Отчищенный от вековой пыли и грязи коридор сделался совершенно неузнаваемым. На потолке даже обнаружился длинный изгибающийся мозаичный то ли змей, то ли бескрылый дракон, переливающийся всеми оттенками золота. То здесь, то там попадались призраки, сосредоточенно натирающие и без того уже сверкающие стены и крепления ламп. Рейстлин едва не споткнулся, узнав вдруг испускаемое ими сияние. Точно так же горел медальон Паладайна, который Крисания по-прежнему носила на груди. Посреди библиотеки обнаружилась причина магических возмущений. В центре пентаграммы обретался на редкость прочный и стабильный портал куда-то в преисподнюю. По крайней мере Рейстлин не смог бы сходу назвать мир, в котором текли бы реки жидкого огня. У зачарованной полки с самыми опасными книгами обнаружилась супруга – целая, невредимая и улыбающаяся. Медальон Паладайна светился мягко и уютно, как лампада перед ликом святой. Рукава белого платья были закатаны до локтей, открывая красивые изящные руки. Повинуясь взмахам этих рук, книги одна за другой вылетали с полок и отправлялись прямиком в огненную бездну. Мимо застывшего Рейстлина пронесся, клацая здоровенными клыками, бестиарий. Следом за ним пролетела еще одна дивная книжечка, имеющая паскудную привычку снимать кожу с воров. За ней отправились обретавшиеся в углу библиотеки напольные песочные часы. У них тоже была своя причуда – стоило какому-нибудь несчастному их перевернуть, как они тут же принимались отсчитывать время его жизни. А поскольку песка в них было на десять минут, жизнь эта становилась короткой и отнюдь не радостной. −Крисания… − сдавленно позвал Рейстлин, намертво вцепившись в посох. Жрица Паладайна обернулась на зов и улыбнулась так широко и радостно, словно солнце из-за туч выглянуло. −Рейст, ты быстро. Я тут прибираюсь немного. Ума не приложу, как можно жить в такой грязи. Да вы с Даламаром и правда черные маги, если развели здесь такой кошмар. Свободной рукой Рейстлин потер глаза, но портал никуда не делся. Крисания проследила его взгляд и пожала плечами. −Весь этот хлам давно пора было выбросить. Рейстлин перевел глаза на зачарованный стеллаж и все-таки обнаружил привратника, который на этом плане бытия существовал в виде плавающих в воздухе глаз и клыкастого рта. Бедолагу вплавило в защитный контур, как муху в смолу. Видимо, горевшая трудовым энтузиазмом Крисания повелела стражу открыть контур, а поскольку страж формально не был ни живым, ни мертвым, ни чужим, ни своим заклинание так и не решило, что с ним делать. −А портал откуда? – слабым голосом спросил Рейстлин. −Даламара попросила. – отмахнулась Крисания и провела рукой по воздуху, словно корешки книг перебирала. С полки медленно и величаво вылетел какой-то из трудов Фистандантилуса. Рейстлин вскинул посох, не давая бесценной книжке сгинуть в пламени. −Сдается мне, ты слегка увлеклась, любовь моя. Несносная жрица ласково погладила медальон на груди и сверкнула глазами. −Не знаю, как ты, Рейстлин Маджере, а я не могу допустить, чтобы наш ребенок рос в таком ужасном и небезопасном окружении. −Ребенок? – растерянно повторил Рейстлин. −Да, ребенок. – медленно, как маленькому, растолковала Крисания. – У всех вступивших в брак рано или поздно рождаются дети. И я хочу, чтобы наш малыш рос в уюте и безопасности. −Ты ждешь ребенка?.. – все еще нетвердо выговорил Рейстлин. – Но ведь… Серые глаза прищурились внимательно и угрожающе, заставив отступить на шаг. −Рейстлин Маджере, ты так удивляешься, словно забыл, когда и как все впервые случилось. О нет, Рейстлин прекрасно все помнил. И ручей, и щебет соловьев над головой, и далекий издевательский смех Такхизис. Крисания тогда застонала так тихо и сладко, что все остальные звуки разом перестали иметь значение. Весь мир перестал. Осталась только она. Отброшенный в сторону посох обиженно звякнул. Крисания, охнув, ткнулась носом в плечо обнявшему ее Рейстлину. Зажатый между их телами медальон вспыхнул ярче, но черного мага не обжег. −Я помню. – прошептал Рейстлин в пахнущие чем-то сладким черные кудри. – И я рад… Ты не представляешь себе, как я рад. Крисания ничего не ответила, только тихо и счастливо рассмеялась. Потом слегка отстранилась. Узкая изящная рука с обручальным кольцом легла Рейстлину на грудь. От кольца неожиданно отчетливо потянуло незнакомой магией. −Это что, артефакт? – недоуменно свел брови Рейстлин. – Почему тогда я его не чувствовал? О том, что кольцо принадлежало матери Крисании, Рейстлин знал. Понимал, почему Крисания захотела, чтобы на их свадьбе именно оно стало обручальным. Но магии в нем он никогда не ощущал. −Оно требует специальных слов. – Крисания опустила голову, разглядывая тонкий золотой ободок с единственным прозрачным камнем. – Матушка рассказывала, что это кольцо передавалось в ее семье поколениями. – в голосе жрицы послышалась улыбка. – Единственный верный помощник по хозяйству – так матушка о нем говорила. Рейстлин припомнил натирающих полы и стены призраков, зашуганного Даламара, летающие щетки и книги и рассмеялся, прижимаясь губами к волосам жены. −До тебя моим единственным и совсем не верным помощником по хозяйству был Даламар. Признаться, вреда от него было больше, чем пользы. Но на книги он не покушался. −Почему? – крепче прижимаясь к мужу, спросила Крисания. −Тот бестиарий, что ты выкинула, едва не откусил ему пальцы. – рассеянно отозвался Рейстлин, скользя ладонями по крутому изгибу талии. Повинуясь хозяину Палантасской Башни, портал за спиной Рейстлина схлопнулся. А сам маг наклонился поцеловать весело улыбающиеся мягкие губы жены. В гостиной Даламар вскинул голову, недоуменно глядя на сияющий чистотой ковер. Невыносимое выматывающее желание наводить чистоту исчезло без следа. Темный эльф брезгливо стащил зацепившийся за кончик уха клок паутины и сердито выдохнул. Кажется, с появлением у Палантасской Башни не только хозяина, но и хозяйки его жизнь станет в два раза веселее. И в три раза насыщеннее.