Колыбель для дитя.

Джеми сощурился, крепко хватая собственную кисть и поправляя шарф. Мама научила его защищаться как раз к такому поводу, но даже он не мог предсказать что отец решит залезть к ним без разговоров. — Проваливай. — холодно окинув черного скелета взглядом, Папер сощурился, хмурясь. — Как ты недружелюбен, Папер. — Эррор оскалился, наматывая на пальцы нити. Джем зарычал, сжимая крепче кисть. — Мамы нет дома, проваливай! — рявкнув, взмахнул кистью, с лёгкостью выбрасывая противника за пределы дома. Папер помнил абсолютно все что было в детстве. Помнил как мать, пока он мирно лежал в колыбели, мучительно и бессмысленно страдала в одиночестве. Помнил ее друзей, которые угрожали ей. Помнил как они хотели отвести ее к отцу насильно, он все это помнил, несмотря на попытки матери оградить его от этого. Папер никогда не был обычным, у него мама — созидатель, а отец — разрушитель. Мама никогда не плакала, уверяя что отец точно его любит, но Папер уже давно знал правду. Эррор не признавал существование ещё одного разрушителя, особенно со способностями к созиданию и тем что он так сильно заботится о своей матери. Эррор был отвратительным существом, но к сожалению, его отцом. И Папер лишь немного сомневался в том что мать будет горевать, если он умрет. Есть у него подозрение что он возник отнюдь не из взаимности и не любви, как уверяла его мама. Возможно она не хотела чтобы он чувствовал себя одиноким и брошенным, но несмотря на то как смотрели на него дети на площадке, когда он говорил что он растет с мамой. Он не чувствовал себя одиноким. У него была мама. Самая лучшая в мире, самая прекрасная, самая талантливая и прекрасная. Она доверила ему душу, показала суть своей работы. Папер никогда не стал бы предавать свою мать. Не в этой жизни, даже после смерти. Он бы все равно был на ее стороне. Это его сыновье почтительство. Захлопнув дверь, подал магию в один из ключей на полке, запирая вселенную. Мама все равно сможет придти, а вот Эррор нет. Папер нахмурился, убирая ключ обратно и поправляя чтобы он лежал так же как и до этого. Его мама была прекрасной, и он не хотел расстраивать ее их взаимной ненавистью с отцом. Он не хотел чтобы мама плакала. Папер встретил маму широкой улыбкой и чистым домом, никак не намекающий на постороннее присутствие. — Мама! — Джеми спрыгнул со стула, обнимая засмеявшегося Инка. — Привет-привет, солнце. — подластившись к погладившей его голове, Джеми ярко улыбнулся, прикрывая глаза. — Я дома. Кто-нибудь приходил? — Нет! — Джем шире улыбнулся, почти скалясь. — Никто не приходил! — Странно, я была уверена что попросила сегодня посидеть с тобой Блу. — Папер пожал плечами, сжимая чужую талию сильнее. Блуббери ему тоже не нравился. Его было слишком много, он был слишком громким, лез не в свое дело и вечно изображал из себя защитника, что безмерно бесило Папера. Да, он был другом матери. Но Папер ни разу не видел его до этого дома и такое неожиданное появление? Джеми не любит тех кто пытается привязать маму к себе. — Может его брат не отпустил? — Инк охнул, улыбаясь и вздыхая. — Да, такое вполне возможно. Конечно мама ему поверит. Она безоговорочно верит только Паперу. — Ты что нибудь кушал? — скелет кивнул, широко улыбаясь. — Да, я поел то что было в холодильнике, все было очень вкусно, спасибо! — поцеловав ребенка в лоб, она прошла вперёд, умиротворенно кивая. — Молодец. Больше не буду звать Блу, ты достаточно вырос, сможешь справится самостоятельно, да? — Джеми широко улыбнулся, убирая руки за спину и покачиваясь на пятках кивая. — Конечно! Я уже большой! — мама посмеялась, улыбаясь. — Прекрасно. — она схватила кисточку, опираясь на нее рукой и улыбаясь. — Как насчёт сходить в дудл-сферу? Джеми засиял. Ему нравилось когда мама берет его с собой на работу, там было там много разнообразного. — Да, пожалуйста! Она рассмеялась, протягивая руку. Хватая родную ладонь, Джеми поклялся что никогда не позволит подобраться отцу к матери. Никогда. Иначе он ее заберёт. А этого Папер не позволит.