Иначе

      Клетка оказалась хуже Ада. По крайней мере, там он имел пространство, демонов и некое подобие свободы.       Где-то далеко и одновременно близко, за вспышками пламени, сидели Михаил с Адамом; с ними говорить не хотелось. Они были ему неинтересны: что нового могли дать брат, которого глаза б не видели ещё тысячу лет, и его подопечный, явно живой и невредимый? Люцифер не обращал на них внимания. Его волновал несостоявшийся сосуд, чья судьба была незавидна. Поначалу он посчитал того обычным человеком, потом фанатиком, а когда воспользовался приглашением и угодил в разум и тело, то с ужасом понял, что тому, кажется, не повезло тоже. По крайней мере, Отец не влезал в его жизнь в Аду, но стоило попробовать отделиться, как сразу же возникли проблемы.       Пока Люцифер разбирался в старых воспоминаниях, новые были запрятаны далеко в закоулки мозга. До плана с великой жертвой во имя мира и человечества он дошёл только в Клетке, отчего почувствовал себя обведенным вокруг пальца (а всё желание выстроить логичную цепочку событий, чтоб его!). Оставалось надеяться на помощь верной Мэйз наверху и смягчать условия, как это только можно сделать в филиале Ада.       Сэм не верил ему. Прошёл день, второй, десятки попыток объяснить, что ему не хотелось Апокалипсиса, что на Земле были прекраснейшая еда, дивные виды вечерами из Люкса, клубы и люди, но он словно разговаривал со стеной, отвечающей скупо, односложно, напуганной, не верящей ни единому слову. Михаил, каменным изваянием сидевший где-то в полумраке, своим безмолвием совсем не помогал. Один-единственный раз Люцифер предложил перейти к его брату, чем, кажется, больше напугал. Вбитые на подкорку правила охотника не доверять нечисти соседствовали с обычным человеческим страхом перед дьяволом. Отблески пламени отражались в широко раскрытых испуганных глазах, мышцы были напряжены, человек напротив него застыл и не двигался, прикладывая невероятные усилия. Нагретая стена Клетки была горяча для тела, но тот по-прежнему продолжал вжиматься в неё, предпочитая физическую боль вере.       Если бы Сэм всего лишь не доверял ему, это было бы полбеды. В конце концов, потолок Клетки распахнётся и они разойдутся по разным уголкам страны, если только Винчестерам не придёт в голову преследовать дьявола. Однако до свободы оставалось порядочное количество времени, и всё оно грозило пройти в молчаливой панике, которая была абсолютно лишней. Люцифер не знал, как сосуд планировал проводить мнимые остатки дней.       Свобода воли обернулась самой плохой стороной. Свобода не доверять, изводить себя, приносить в жертву и проживать — существовать — каждую минуту в ужасе? Нет уж, не это ему хотелось. Вселенная вдоволь посмеялась над ним, загнав в безвыходную ситуацию. Речь, величайшее приобретение человечества, тоже не помогала.       Неделя подходила к концу. Ничего не работало, и, впервые за много лет, Люцифер чувствовал себя беспомощным; разумеется, не сравнить с волной дикого страха человека, но это не устраивало. Он хотел совсем иного, и неужели на его месте кто-то осудил бы единственное желание пленника Клетки?       Раз люди прозвали его королем лжи, может, стоило оправдать титул?       Люцифер обманул Сэма старым трюком, которому научил Габриэля: соткал иллюзию себя, подошёл вплотную и дотронулся до головы, прерывая бесконечный ужас, отправляя в сон. Что-то внутри заскреблось, то, что у людей называется совестью или чувством неловкости — в самом деле, ему не хотелось менять сознание человека, отбирать свободу воли, но он не справлялся. Ему не верили. В нём видели изверга и главного врага, обманчивое зло, так неужели стоило позволить этому растянуться на недели или месяцы? Столько вопросов оставалось без ответов.       Но когда лицо человека расслабилось, когда тот наконец обрёл спокойствие, сомнения рассеялись. Так стоило поступить раньше, когда они летели в пропасть, а не пытаться доказать правдивость слов.       Настал блаженный перерыв без тревог. Заключение показалось чуточку лучше, можно было перевести дух, лишь периодически контролируя соседей, и подумать много над чем.       Нелюбимого сына окончательно Отец бы не убрал. Бетмену нужен Джокер, а Богу — тот, на кого можно свалить грехи человечества, и надзиратель в одном лице. Это было изначально понятно. Но виток с заключением врагов бок о бок — совсем иное дело. Болезненный для всех них. Пугающий для людей, которые боятся всё сверхъестественное. Ограничивающий свободу архангелов. Даже Адама не пожалели, выдернув после смерти из Рая.       Они должны были оказаться в Клетке, Сэм — пострадать, а Люцифер — чему-то научиться, не зря ж Отец разыграл партию. Когда-то Он, если верить Его священной книге, принёс Иова в жертву и вознаградил за верность, убрав болезни, приведя в мир новых сыновей и дочерей вместо умерших. Это показалось злой шуткой: как можно заменить одних детей на других? Видимо, можно — принести жертву не только того несчастного, но и сосуд, чтобы что-то доказать. Чтоб до осознания Люцифер впал в ярость и мучил невинную душу.       Однако он не смог бы пойти на такую несправедливость, о чём знал с самого начала.       — Спасибо, доктор, — Люцифер наконец распутал клубок, захохотал от озарения. Михаил шевельнулся в углу, изумлённый. — Надо же, оказывается, это не мне, это я доказал, что падший ангел способен больше заботиться, чем совершенство Вселенной.       Умиротворение, которое настигло его, стало искупившей с лихвой расплатой за тюрьму. Ничего, они вчетвером подождут, выйдут на волю, а пока Люцифер наполнит сны человека самыми яркими, насыщенными, хорошими воспоминаниями о своей жизни на Земле, и кто его осудит за некоторые высокорейтинговые сцены в них?