Доверяю

Бриллинг схватил меня за руку и отвёл в сторону. — Она тебя убьёт. — Там малышка, её спасать надо. — Не пущу, — с отчаянием, — пусть кто-то из них пойдёт. — Мария требует меня. Вань, — взяла за руку, — всё нормально. — Нет! — Бриллинг, я должна. Он не хотел мириться с этим, но выбора не было. — Хорошо. Мы подстрахуем. Где пистолет? — Здесь, — приподняла подол, — я вооружена. — Аккуратнее, умоляю, — целует в лоб. Выдохнув, я всё же вышла к сестре. — Изменилась, — оглядела меня с ног до головы, — сестрёнка. У неё безумный взгляд. Словно, внутри происходит какая-то вакханалия. — Отдай мне принцессу и мы спокойно поговорим. — Нет, — прижала ближе к себе, — она мне нужна. Удивительно, но Яра спокойно сидела у неё на руках. Заметив меня, девчушка улыбнулась. — Это моя страховка. — Никакой страховки у тебя нет. Ты не покинешь территорию дворца живой. — Тогда, — улыбается, — она тоже. — Ребёнок тебе ничего не сделал. — Но смотри, я убью девку, Амалия и император вас возненавидят, что вы не спасли их дочь. Одни плюсы. — Мария, нас так не воспитывали… — Плевать. Понравилось быть в бегах? — Интересный опыт. Зачем ты убила Мэй? — Ох, — поджала губы, — я знала, что она сдаст меня своему брату, а тот вам. Наслышана о сотрудничестве. Мне пришлось себя защищать… — Это зверский поступок. На такое смотреть страшно, а ты… Ты собственными руками превратила её тело в фарш. — Я была очень расстроена. Не люблю предателей. — Она была живой! — крикнула, — всё чувствовала! — Мне тоже было больно! — рявкнула. — А мама? Мама с Сашкой тебе что сделали?! — голос мой предательски надломился, выдавая слабость. — Ну-у-у, — задумалась, — мама поддержала отца, по поводу передачи корпорации Бриллингу. Не слишком жирно? — Ты знала об «Азазеле» и молчала? — Конечно знала, ведь папашка, сначала сказал, что я наследница всего дела, а потом, обманул меня. — Почему? Скажи мне, почему «Иордан»? — Я обидчивая. Вместо того, чтобы помочь мне, отец отправил меня в дурку! — А тебе там и место! — Конечно, у нас же только Женечка свет в окошке! Я специально убила мать и Сашку, чтобы ты подыхала от боли, я знала, что ты увидишь тело Мэй, знала, что спать по ночам из-за этого не будешь! Вы с Александрой подружились, верно? — Тебе какая разница? — В тот день, когда я пришла к ним, Саша говорила, что ты отомстишь за них. Она видела, как я убиваю маму. Моя Сашенька… — Значит, дело во мне? — Нет! Дело в папе. Я с наслаждением наблюдала за тем, как два его любимчика: ты и Бриллинг, мучаются. Вы его уязвимое место. Над нами появился вертолёт, на борту которого был Бриллинг с автоматом. — А вот и наша звезда! Наш отец выбрал корпорацию, и теперь, его жена, дочки, одна за одной оказываются в могилах. Ты будешь последней. — Только после тебя. — Меня бесит этот звук! — указывает на вертолёт, — скажи, чтобы улетел, иначе, — направила пистолет на малышку, — моя рука не дрогнет. Посмотрев вверх, одним взглядом попросила Ваню улететь. — Схуяли? — Умоляю, — одними губами. Я всё ближе и ближе подбиралась к Марии. Надо выхватить Яру. — Наконец-то… — Мария! Отец выстрелил ей в колено. За долю секунды я оказалась рядом с ними, схватила принцессу, за что получила пулю в плечо и упала. Сестра подлетела ко мне, перезаряжая пистолет. — У тебя была возможность убить меня. — Я не убийца… От моей руки никто не погибнет. — Дура… — Не убивай хотя бы её, — закрываю малышку собой, — она ребёнок. — Ты этого не увидишь, — нацелилась. Я прижала Ярочку к себе и зажмурилась. Выстрел. Открыв глаза, увидела лежащую Марию с пулей в сердце. Папа опустил пистолет, и провёл рукой по лицу. Кажется, он не понял, что сделал. — Пап… — Всё хорошо? — протянул мне руку, — вставай давай, Евгеш. — М-Мари…

Несколько часов спустя

С наследницей Российского престола всё хорошо. Малышка в шоке, но это поправимо. Папа обнимал тело сестры, гладил её по волосам и тихонько плакал. Я этого не хотела… Всё равно Марию любила, моментами, пыталась её понять. — Дайте ещё минутку, — остановила сотрудников скорой помощи, — пожалуйста. Она его дочь. Его кровь. Папа любил нас особенной любовью. Так любят лишь своих детей. После того, как мне наложили повязку на плечо, я поднялась, и подошла к нему. — Папуль, — присела на корточки, — людям надо работать. Пойдём? — Пошли, — вытер слёзы, — где же я упустил тебя? — оставляет поцелуй на лбу, — Мария… Я заслужил эту боль, я виноват, я и закончил. — Ты не виноват, — прикоснулась к нему, — идём. Уже в больнице мне достали пулю. Как же болит плечо… — Слава Богу! — Бриллинг бежит ко мне, — Женя, не пугай меня так! — обнял. — Больно… — Прости, — сморщился, — поймали ещё нескольких Иорданцев. — А Карницкий? — Свалил, сука. Он обещал помочь только с Марией, а о другом мы не договорились. — Значит, решили одну проблему? — Уже прогресс. Всё, едем домой. — А папа? — Дядя Миша попросил оставить его одного. — Ладно, — вздохнула.

Прошла неделя

Как бы это грубо не звучало, но я запретила отцу хоронить Марию рядом с мамой и Сашей. Он это понял. Похороны сестры прошли на старом кладбище. Нас было только двое. Я и папа. Здесь же похоронен наш дед. — Смотри, — указал на памятник, — папашка мой. Тоже из «Иордана». Святоша, блять. — У вас были сложные отношения? — У нас их не было. Он бил меня всем, что попадётся под руку и прикрывался Богом. Мария была очень похожа на него характером. Николай поблагодарил нас за спасение дочери, и пообещал, что СМИ не узнают личность нападавшей. — Ты как? — Плохо, но отойду со временем. Она всё равно была мертва… У нас ещё осталась проблема. — Федералы. — Да, — кивнул, — с вас надо снимать обвинения. — Доказательств нет. — Камера все зафиксировала. — А что с тобой будет? — Я действовал по протоколу, защищал императорскую семью. Ничего не будет… Жень, хочу предупредить, вас все равно будут судить за побег. — Знаю. Бриллинг что сказал? — Что надо добровольно сдаться. — Так и сделаем.

Месяц спустя Соединённые Штаты Америки Вашингтон Верховный суд США

Мы сдались сами. Уже в аэропорту нас ждал конвой. Пока ехали, то Бриллинг на всю орал «Владимирский централ». Чётко и на русском. — Ты учил? — Да! Под стражей провели почти три недели, прежде, чем состоялся суд. Показания никто не менял. Тюрьма — это камера пыток. Поместили в одиночки, с одним окном и туалетом. Не было книг, журналов, просто сходила с ума от тишины. Кормили средне. Первые несколько ночей я не спала, лишь думала о маме, о Сашке, о сестре. И конечно же, переживала за Ваню с папой. Адвокаты сказали, что нам ничего не грозит, максимум штраф, так как никто из нас не причастен к серии убийств. Проблема была с Бриллингом. Ольховские. Они являлись гражданами США, и судить Ваню будут на территории этой страны. Для преступлений, караемых смертной казнью, таких как убийство, не существует срока давности. И опять же, доказательств, кроме записи с видеокамеры нет. Выносить решение будет суд присяжных. На этом настояли наши адвокаты. Судебное заседание выдалось очень жарким. Адвокаты чуть не перегрызли глотки прокурорам, и наоборот. Судья только успевала молотком стучать. Мы с Ваней сидели в наручниках и в разных камерах. — Пиздец, — прошептал на русском. — И не говори… Практически два часа выносили решение. За себя я не переживаю. Вопрос другой: что будет с Бриллингом? — Подсудимые, прошу встать, — женщина потерла глаза, — миссис Бриллинг Евгению Михайловну, признать виновной по статье кодекса штата Вашингтон тридцать один точка шестнадцать, или побег из мест лишения свободы, в данном случае из-под ареста, и назначить наказание в виде штрафа в размере десяти тысяч долларов. Спасибо, что хоть убийства не повесили. — Мистера Бриллинга Ивана Францевича, также признать виновным по статье кодекса штата Вашингтон тридцать один точка шестнадцать, или побег из мест лишения свободы, в данном случае из-под ареста, по статье кодекса штата Вашингтона одиннадцать точка сорок два, или же, разбойное нападение на сотрудников государственной власти, и назначить наказание в виде трёх лет лишения свободы условно, и штрафа в размере пятидесяти тысяч долларов. Наказание вы будете отбывать на территории своей страны. Что касаемо обвинения в убийстве семьи Ольховских, — перевернула страницу, — Мистера Бриллинга Ивана Францевича, признать невиновным по убийству первой степени, в силу отсутствия доказательств совершения преступления. Ну, хоть так.

Российская Империя

Проводил и встретил нас, опять же, конвой. Отныне, мы не можем с Ваней занимать высокие должности и работать в правоохранительных органах. Оба судимы. Две подписки о невыезде за территорию страны, два штрафа. — Я уже могу петь шансон про тюрьму и купола? — Ваня, — пихнула его, — смешного мало. — Мне надо каждую неделю ходить и отмечаться? — Да, — кивнул отец, — это обязательно. Папа начал отходить. Это меня радует. — А Ольховских я убил, — улыбается, — и ничего мне за это не было. — Радуйся, идиот, так бы пришили и всё. — А кто теперь будет начальником управления? Мы с Женей уволены. — Юлька так и останется. Скажи спасибо, что меня из-за вас с поста не попёрли. Дочурка и зять были в международном розыске! — Почему вас с Карницким и МакАллистером не прижали? — Без понятия. — Кстати, а где был Сэм во время спасения Яры? — Ой, — рассмеялся Бриллинг, — его же вырубили. Разбили статуэтку об голову, где-то недели две назад в Берлин вернулся. — Я что-то вообще про него забыла с этим кордебалетом. — Сказал, что больше не поедет в Россию. — Слушай, Жень, а клёвый у нас медовый месяц. — Боже упаси повторить его ещё раз. Я обратно в тюрьму не хочу. — Но мы отдохнули. Три недели ели и спали, спали и ели. Курорт, ёпта… Приехав домой, поддались гневу Велиара. Кот максимально злобно мяукал. — Бросили тебя, — глажу, — какие суки… — Дело в другом, — открыл дверь в туалет, — срать хочет. Я забыл дверь открыть… Спрыгнув с рук, он галопом побежал в туалет. — Завтра же иду стричься и краситься… Это, — смотрит в зеркало, — огромные отросшие корни. Ужас! — Соглашусь, — подошла к нему, — кошмар, да… Выглядели отвратительно. — Так, у нас осталось только одно. — «Иордан». — Верно, но, — улыбается, — это может подождать, тем более, ситуация утихла… — И чем займёмся? — Предлагаю следующий план: прямо сейчас мы заказываем еду, я достаю свой лучший ликер, а потом всю ночь напролёт трахаемся: в спальне, на кухне, в кабинете, во всех ванных комнатах, в машине, завтра мы повторяем то же, что и сегодня, а уже послезавтра занимаемся делами. — Мне нравится. С чего начнём? — А давай начнём с разминки? Бриллинг закинул меня на плечо и шлёпнул по заднице. — Ох, хороша!