Доверяю

Вечер

Относительно выспалась. Щека горела и болела так, что в глазах рябило. И да, лицо слегка отекло. — Евгения, — Сэм зашёл в комнату, — Эштон скинул результаты. Нам бы съездить в офис. — Да, — киваю, — конечно… В лаборатории тишина. — Если сказать прямо, то, — выдыхает, — у вашей крови и крови, которую вы мне дали, одинаковый код в ДНК. — И? — У меня есть предложение, что это кровь вашего близкого родственника, скорее всего, сестры. — А волос? — Женский, крашеный. То же самое, Арадия. Внутри все упало. Я моментально осела. Мария… — Ты была права, — Сэм. — Да… Я на минутку. С трудом набрала папин номер.

— Пришли результаты.

— Так… И?

— Кровь почти одинаковая. Моя и та, которую нашла. Это кровь Марии. Я говорила!

— Невозможно. Она в пансионате! Ты же видела её!

— Да насрать кто кого видел. Мари убила маму с Сашей, а потом соседку с семьёй опоила и решила дом спалить.

— Зачем?!

— Следы заметает. Мы с Сэмом общались с этой женщиной. Её внучка, Лили, сама разговаривала с Марией.

— Это ничего не объясняет.

— Перестань, пап. Открой глаза, и посмотри на правду. Доказательства уже перед тобой, хочешь ты того или нет, я открываю сезон охоты на Марию.

— Я так не могу! — рявкнул, — она моя дочь, как и ты. Мне тяжело в такое поверить, что Мария убила собственную мать и одиннадцатилетнюю сестру!

— Кайн тоже Авеля убил! А эта сука примкнула к Иордану!

— Прекрати!

— Нет, это ты прекрати! Сам же все прекрасно знаешь.

— Что вы с Бриллингом заладили? Мария! Мария!

— Мы оба правы. Хоть раз поверь в мои слова, папа. Я сегодня же вылетаю во Францию и еду в ту дурку.

— Женя!

— Всё сказала.

Аж руки сводит от напряжения. — А что-нибудь, — возвращаюсь, — известно про ту имя и фамилию? — Таких куча в базах. Зайдя в кабинет, Сэм дал мне успокоительного и поставил чайник. — Ты как? — Убить её хочу… — Не греши, — подошёл к окну, — оставь это дело другим. — Не понимаю, — передёрнуло, — как рука поднялась? Ладно, это вопрос второстепенный. Лечебница. — Находится на территории «Тим Тао», если мы туда явимся с оружием, то считай, объявим войну. У меня есть идея, — прищурился, — имя главного врача помнишь?

На следующий день Франция

— Вы? — женщина не ожидала увидеть меня в собственном доме. — Доктор Ланкастер, — киваю, — здравствуйте. — А в клинику нельзя было приехать? — Нет. Там куча ваших людей, а наш разговор должен быть приватным. — Кажется, я вам всё рассказала. Больше мне о Марии сказать нечего. — Врёте. Я знаю, что она на свободе, но некоторые детали нужно прояснить. — Ничего не скажу, — усмехнулась, — я вас не боюсь, Евгения. — Меня боятся не нужно. Подойдя к ней, показала фотографию. Женщина побледнела. — Знакомый домик? Кажется, ваша дочь совсем недавно родила. Роды были тяжёлыми, а сам ребёнок очень долгожданным. — Вы не убьёте младенца. — Я — нет, а для группы «Дагон» это пустяк. Сотрудничая с Иорданом, — прикусила губу, — ваши люди допустили убийство моей мамы и младшей сестры. — Не могу. Я лишь исполнитель. Сказали — сделала. — Мадам, уберите сумку. Я знаю, что там пистолет. — Чёрт… Лучше убейте меня, но не трогайте дочь и внучку. Они не виноваты. — Мои близкие тоже не были виноваты. Советую говорить мне правду, и тогда, все останутся живы. Одно сообщение, Оливия. Текст зависит от вас. — Евгения, — рявкнула, — вы не понимаете. — И не собираюсь. Как Мария оказалась в двух местах одновременно? — Отпустите их. — Информация вперёд. — Как только ваш отец привёз Марию, то в клинику сразу же приехал Николай с подкреплением. Они где-то нашли девушку, которая похожа на вашу сестру. Все разговоры — изменённый голос. Я всё это время выдавала её за Марию, ибо, выбора не было. — Защищали беременную дочь? — Верно. Эта беременность единственная, которая закончилась удачно. Единственная из семи. Поймите, я не участник «Тим Тао». Меня перевели из городской больницы в эту клинику. Обычный врач-психиатр. — Вам известно куда они увезли настоящую Марию? — Нет. Умоляю, не выдавайте меня… — Если вы мне соврали, то я вернусь в плохом настроении. — Ваши разборки — не моя головная боль. Хочется жить спокойно. — Всё в ваших руках. Всего доброго. — А Хлоя? — А за ней мы присмотрим. На всякий случай. Так скажем, это гарант правдивости ваших слов. Мама сказала правду — дочь и внучка живы. — Евгения, хочу предупредить вас. Мария действительно опасна для окружающих. У неё ярко выраженный маниакально-депрессивный психоз. Она часто бывает в состоянии аффекта и не отдаёт себе отчёт. Считает, что неуязвима, и наказание к ней не относится. — Спасибо, — киваю. Выйдя из дома и пройдя несколько улиц, села в машину, где меня ждал Сэм. — Ну? — Отзывай ребят. Она всё рассказала, — отправляю отцу запись диалога, — теперь, осталось подождать. — Ты хорошо держишься. Молодец. — Я с самого начала знала, что это дело рук Марии. Кстати, — вспомнила, — ты не знаешь, что случилось с Бриллингом? — Должен? Расскажи… — Его хорошенько отлупили. Сотрясение, сломан нос, рука, синяки, рассечена скула. — Впервые слышу… А что? — Хочу пожать этому человеку руку. Бриллинг перестал доставать меня. Тишина и спокойствие, — улыбаюсь, — никаких назойливых сообщений, звонков. Сэм молча протянул мне свою руку и отвёл взгляд. — Жми. — Серьёзно? — опешила, — вот тебе и Эссен. — Виноват. Жалеть о чем-то не стану, как и оправдываться. Считай, что я — возмездие от лица всех женщин, которых он обидел. — Ты его чуть не убил. — Я не собирался его убивать, лишь выместил свой гнев за все годы. Бриллинг нужен мне живым, ибо у нас с ним есть один маленький секрет. С его помощью Абаддон становится для меня удобным. — Манипуляция? — В чистом виде. Не удивляйся, даже такими можно управлять. Нужен лишь способ. — Не ожидала, Сэм. — Он рассказывал тебе про меня, верно? Я хорошеньким казаться не хочу, да и не буду. — Значит, ты хитрее, чем есть? — Евгения, — усмехнулся, — я профессиональный убийца, наёмник из высшей лиги и отличный охотник. Есть определённого рода навыки, умения, и всё это сказывается на характере, манерах. — Охотник… Вспомнив слова Бриллинга, почему-то, расстроилась. — Но, — взял за руку, — это не значит, что моя работа должна пересекаться с личной жизнью. К счастью, я умею ограничивать одно от другого. Пойми, участие «Азазеля» в моей жизни не могло пройти бесследно, как и в твоей. — Он твой второй шанс. — Верно. Как и ты, — улыбнулся, — мы с Абаддоном в чем-то похожи, но это относится лишь к службе. — Поняла. — Ты устала. Поехали в отель. Пока МакАллистер договаривался о встрече с представителями корпорации «Тим Тао», я решила сходить в душ и сменить повязку. Как же хочется обратно. В то время, когда единственной проблемой были экзамены, а мама звонила каждое утро, рассказывая обо всем на свете, и Сашка постоянно в трубку что-то кричала. Я во виню лишь себя… Возможно, если бы не вернулась домой, а осталась в Германии, всего этого получилось бы избежать. Как минимум, я бы не познакомилась с Бриллингом. Жалею об этом. Сразу же было понятно, что ничего дельного не выйдет… Сэм сказал, что всё нормально. Интересно, почему же чувство стыда и ненависти к себе не исчезает? Мария… Сестра, почему ты так поступила? Дороже друг друга и семьи для нас ничего нет. Мне казалось, что я знаю её на все сто процентов, а на самом деле, мы незнакомцы. Это же сумасшествие какое-то, из-за обиды так сделать… Неужели, Ваня так ей был нужен, что она решила убить маму и сестру? Боже, я бы отдала его со всеми трусами, лишь бы не терять близких… Иногда мне снится Саша. Мы гуляем с ней по парку, кушаем что-то очень вкусное, и смеёмся. Она улыбается как может, пытается укусить или ущипнуть меня, шутит. Я была к ней несправедлива, и к сожалению, поняла это поздновато… В последний раз, когда была на их могилах, ещё зимой, хотелось остаться рядом с ними. Я просидела в сугробе до ледяных ног. Свалилась перед плитами и всё, подняться больше не смогла. Редко кому-то говорю о своих чувствах. Надо исправляться. Одна из моих серёжек — гвоздик-звёздочка. Александре эти серьги очень нравились, и видимо, в спешке, потеряла одну. Я нашла её после похорон. Да, как специально, наступила на неё. Не знаю, от чего тогда полились слёзы. От обиды, боли или горя. Входящий звонок вывел меня из раздумий. Надеюсь, это папа. Только он остался у меня, не хочу портить отношения. — Блять, — закатила глаза. Бриллинг. — Это правда?

— О чём ты говоришь?

— Мария.

— Да.

— Понял… Как только поправлюсь, то начнём работать.

— А что с тобой? — сама невинность.

— Твоя лосяра чуть не сделала из меня отбивную, — прорычал.

— И правильно. Ты наконец-то понял простую истину, Ваня.

— Защищаешь?

— Мне надо прилететь и подуть на твои царапины? — прикрыла глаза, — извини, работаю, да и желания особого нет.

— Мстишь. Я же тоже тебя оставил.

— В планах не было.

— Держи свою лохматую псину на цепи, а то она на людей кидается.

— Давно ты человеком стал? — взбесилась, — Бриллинг, следи за своим базаром, нахуй.

— Ого, у кого-то зубки прорезались?

— Я этими зубками перегрызу твою глотку, если пиздеть продолжишь. Твою японку никто не трогает, следовательно, будь добр, завали своё хлебало.

— Карницкая, не дерзи.

— Что ты мне сделаешь? Ах, да, совершенно ничего.

— Эй, тормози.

— Всё. Отъебись.

Выдыхай… Он просто ебанутый. Надо было обе руки ломать, чтобы телефоном пользоваться не смог. — Ну, — выхожу из ванной комнаты, — есть новости? — Я договорился о встрече с господином Ли на следующей неделе. — Мы опять международные? — Да, — кивнул, — ты как? — Паршиво. — Скажу как есть. Евгения, ты прекрасно понимаешь то, что когда мы найдём Марию, то её нельзя будет отпустить. Придётся убить. — Понимаю. — Не пачкай руки и душу. Позволь разобраться с ней тем, кто знает как это делать. — Тебе? — Мне, или кому-то из спецотрядов. Мария больше не твоя сестра, а цель. Понимаешь? — Да. Осталось это донести до отца. — Люцифер всё понимает, но не может принять сам факт. Я только что с ним разговаривал. — И? — Ему тяжело. Это война, и победить можно только путем хладнокровным. Ты голодная? — переводит тему. — Нет, — держусь за голову, — как-то мне плохо. Кожа горит, рана тикает, да и самочувствие паршивое. — Интересно. Я вызову врача в номер. — Сэм, это переутомление. — Где телефон? Через тридцать минут в нашем номере появился врач. Как же жарко… — Дорогуша, — смотрит на градусник, — вы действительно горите. Тридцать восемь и шесть. А ваш порез, — приглядывается, — весь воспален. Вы обрабатывали его как следует? — Конечно. — Значит, инфекция успела попасть в организм. Вам необходима госпитализация, мадам Бриллинг. — Без этого никак? — Нет… — Хорошо, — МакАллистер, — в какой госпиталь или клинику ехать? Как мама… В больнице мне вообще дурно стало. Сердце как сумасшедшее, жарко до ужаса и головная боль усилилась. Сразу же взяли кровь и поставили капельницу, перед этим вколов жаропонижающее. Доктор сказал, что необходимо будет промыть мою щёку и ещё раз всё обработать… Пиздец. — Так, — Сэм протянул мне бутылку с водой, — я соберу все вещи и приеду обратно. Хорошо? — Зачем? — Буду вместе с тобой. Помогу тебе, да и сам подлечусь. — Я не хочу быть обузой. — Не будешь, — подмигнул, — палата у нас роскошная, да и за такие деньги, данная клиника, — усмехнулся, — должна нас креветками кормить. — А Китай? Нам нельзя отвлекаться. — Следующая неделя только через семь дней, а там разберёмся. — Мадам Бриллинг? — медсестра. — Да. — Пора на процедуры. — Блять, — на русском. Я же знаю, что это будет пиздец как больно и мучительно.