Безопасный секс

Скалли беззастенчиво лапает его задницу, просовывая пальцы под пояс его нижнего белья, когда бумажник бесформенной кучей падает на пол гостиной, вытолкнутый силой их страсти из заднего кармана его джинс, и предстаёт перед ними в открытом виде. Слишком поздно Малдер понимает, что заставило Скалли приостановить свои похотливые действия и замереть в его руках. Взгляд, встревоженный и одновременно вопросительный падает на распростёртый недалеко от них несчастный бумажник, в котором из отделения для визиток торчит блестящий гладкий квадрат "Магнума". Малдера охватывает секундное оцепенение. Он помнит, как три года назад, через несколько месяцев после их расставания, он напился в баре и переспал с незнакомкой в припаркованной в переулке машине. Всё действо заняло у него не более пяти минут, он слишком быстро кончил, не уверенный, что его спутница получила хоть какое-то удовольствие. Его же удовольствие было мимолётным, и совсем не приносящим облегчения всей той душевной боли, что поселилась в нём, прочно пустив корни. Всё, что он помнил о той ночи, так это жгучее чувство стыда смешанное с привкусом желчи во рту, когда он блевал в том же самом переулке получасом позже. Но даже эти чувства не шли ни в какое сравнение с тем ужасом, который он испытал, осознав, что не предохранялся. Малдер лишь отчасти помнил, как его затолкали на заднее сидение и оседлали его колени, ни словом не обмолвившись о презервативе, по-видимому, находясь примерно в той же стадии опьянения, что и он. Алкоголь снял запреты, стёр негативные эмоции из его крови, но вместе с тем и заставил его здравый смысл замолчать. И теперь, сутки спустя, избавившись от похмелья, Малдеру предстояло вести борьбу с кое-чем другим. Не забеременеет ли случайно эта женщина, имя которой он помнил настолько смутно, что не уверен в правдивости показаний о том времени в принципе. То ли Дженни, то ли Джесси. А главное, не наградила ли она его такими вещами, как сифилис... гепатит... ВИЧ? Было бы самой глупой шуткой во вселенной то, что он воскрес из мёртвых, чтобы подохнуть в итоге от СПИДа. Поэтому он, промучившись ещё пару дней, решил обратиться в клинику, чтобы сдать кровь. Но он не мог это сделать под своим настоящим именем, так как Скалли по-прежнему оставалась его лечащим врачом и доверенным лицом, и последнее, что Малдер хотел, так чтобы она узнала о его досадном и смущающем опыте секса на одну ночь. Опять. Поэтому Малдер достал из домашнего сейфа поддельный паспорт, наличку и мужество пройти через это. Врач в клинике с понимающим видом посмотрел на него, заставив Фокса внутренне содрогнуться, как будто он являл собой пример чьего-то мужа, изменщика и неудачника, раз ему потребовался анализ на ЗППП. И если на неудачника он согласился бы без возражений, то изменщиком Малдер не был. Скалли ушла и продолжила жизнь без него. Жизнь, где у неё была стабильная работа, современная квартира в престижном районе и бойфренд по имени Шон, парень из её мира, врач-нейрохирург. Бойфренд, о существовании которого он узнал совершенно случайно, приехав к ней без предупреждения в больницу в конце смены и увидев, как её встречает высокий блондин на парковке, галантно открывая перед ней дверцу машины. Жест, чуждый в их отношениях, потому что Дана Скалли не такая, ей не нужна чрезмерная галантность и забота. Но в тот раз она так буднично приняла эту самую галантность, что Малдеру кровь ударила в голову. Конечно, он должен был совершить что-то импульсивное и необдуманное, а именно, подскочить и отпихнуть мужчину от уже закрытой дверцы, злобно прищуривая глаза. Парень даже не успел выкрикнуть: "Какого чёрта?!", когда кулак Малдера встретился с его физиономией. Зато Скалли не страдала от отсутствия красноречия, выскакивая из машины и отпихивая Малдера сильным тычком в грудь. Её гнев, в отличие от горящей лавы в его нутре, был подобен арктическому холоду, жалящему Малдера прямо в сердце. Но он и сам успел пожалеть о своей несдержанности, понуро опуская голову и слушая, какой он собственнический мудак, способный только на разрушения. В какой-то момент её спутник, прервал эту обличительную тираду, целью которой было заставить Малдера извиниться, мягко сжимая запястье Скалли и произнося: - Всё нормально, Дана, я, правда, понимаю. Мне не нужны извинения. Просто поехали домой. "Поехали домой", - слова полоснули его похлеще, чем любая пощечина, которую он, конечно, тоже заслужил. Скалли не просто встречалась с этим мужчиной, они жили вместе. Ему понадобилось почти десять лет, чтобы Дана согласилась разделить с ним своё пространство, впуская его настолько лично, хотя к тому времени они успели сблизиться множеством других способов. Её нынешняя крепость пала слишком легко и быстро, и Малдер почувствовал, как его гортань свело от еле сдерживаемых эмоций. А она вдруг вся как-то сдулась, устало опуская плечи, словно в знак поражения, переключая внимание на своего кавалера, поворачиваясь тем самым к Малдеру спиной, как невербальный знак, что он может убираться прочь отсюда. Удивительно, но он исполнил её требование неукоснительно, садясь в собственную машину и резко нажимая на газ. Дома Малдер открыл бутылку виски и ноутбук, начиная поиски с казалось самого очевидного, и не ошибся. Шон О'Брайен значился, как главврач отделения нейрохирургии. Да, Скалли всегда выбирала лучших в своём деле. После более детального поиска в сети выяснилось, что этот Шон чёртов О'Брайен на пару лет младше неё, получил степень бакалавра в Принстоне и пять лет, как разведён. После развода перебрался в Вашингтон из Нью-Йорка, оставив частную практику и солидную сумму денег бывшей жене. Их единственный сын Генри умер за некоторое время до этого, что, видимо, и послужило катализатором перемен в личной, а затем и в профессиональной жизни. Мальчик долго боролся с лейкемией, но так и не смог победить болезнь. Ему было 12 лет. Их со Скалли сыну тоже исполнилось недавно 12 лет, и то, что начиналось, как поход за ненавистью, вдруг неожиданно стало тропой понимания и сочувствия. Боже, какой же он жалкий человек, что в итоге сопереживает новому парню Скалли вместо того, чтобы возненавидеть его. Но зато теперь стало более ясно, почему они сошлись. Похожее горе, разлучившее Шона с женой, и отравившее их со Скалли отношения, стало мостиком между этими двумя людьми. Что ж, Малдер не посмел бы винить никого из них за такой исход. Отчасти вот почему он позволил себе однажды необдуманный трах, не способный смириться с тем, что обратного пути нет и как прежде уже никогда не будет. Это осознание чуть не уничтожило его. Его, лелеявшего, пусть слабую, но надежду, что Скалли вернётся к нему. Ей точно пошёл на пользу разрыв, в отличие от него. Зато это помогло Малдеру взглянуть на ситуацию со стороны, сидя и ожидая результатов анализа. К его счастью, врач в конце концов исключил большинство инфекций, кроме ВИЧ. Здесь требовалось больше времени на диагностику, поэтому Малдер должен был прийти через три месяца на повторную сдачу крови, а до тех пор молиться, чтобы результат и тогда оказался отрицательным. Но он, не являясь верующим в Бога человеком, вместо церкви пошёл в аптеку и купил упаковку презервативов. Ирония заключалась в том, что с момента покупки Малдер так ни разу и не воспользовался ими. Этот единственный квадратик путешествовал вместе с ним в его бумажнике уже около трёх лет, остальные валялись где-то в прикроватной тумбочке. Именно поэтому он сейчас отзеркаливает её приподнятую бровь, будто спрашивая: "Почему я должен оправдываться перед тобой за презервативы, если ты до недавнего времени жила два года с другим мужчиной?" Но Скалли невозмутима, как обычно. Она выскальзывает из-под него, вставая с дивана и поправляя одежду. - Послушай, уже поздно, а завтра ранняя встреча... - говорит она не совсем уверенным голосом, но явно давая понять ему, что их совместный вечер окончен. Малдер пожимает плечами, поднимая бумажник с пола и кидая его на журнальный столик, слишком спокойный для него в подобной ситуации. Что ж, он вполне может жить в состоянии постоянной изменяющихся обстоятельств, опыт жизни с ней и волшебные таблетки помогают держать частично его импульсы при себе. Скалли надевает куртку, застёгивает ботильоны на острой шпильке, поправляет волосы, оглядываясь за спину, продолжая изучать его реакции, и неопределенно хмыкает. Конечно, он догадывается, что его со стороны расслабленный и безразличный вид напрягает её больше, чем она рассчитывала показать. Малдер галантно распахивает перед ней входную дверь, не удержавшись от усмешки, и Скалли хмурится ещё больше. Опираясь на дверной косяк, он стоит там, в расстёгнутой рубашке, спущенных на бёдра джинсах, открывающих её взору его пояс Адониса, с обворожительной улыбкой на губах, и Дана проклинает тот факт, как хорошо и съедобно он выглядит после всего того беспорядка, с которым она его оставила почти четыре года назад. Её взгляд невольно перемещается вновь к бумажнику, заставляя Скалли слегка прикусить губу, но по-прежнему смолчать. Малдер наклоняется к ней, оставляя невесомый поцелуй в уголках её полных губ, но тут же отклоняясь и кивая головой. - Спокойной ночи, Скалли. - Спокойной ночи, Малдер, - язык шевелится словно на автомате, формируя совсем не те слова, что вертятся на нём последние несколько минут. Она выдыхает ещё прохладный воздух зарождающейся весны и спускается по ступенькам крыльца к своей машине. Малдер остаётся стоять в дверях, делая короткий взмах рукой, после чего складывая их на груди и смотря, как Дана забирается в машину и включает зажигание. Стоит её внедорожнику скрыться из зоны видимости, оставляя после себя лишь далёкий свет фар, он заходит обратно, оглядывая гостиную и снова ухмыляясь. Её до смехотворного нелепая отговорка вызывает у него знакомое ощущение дежавю. Он знает, что обычно ранний подъём не является для Скалли столь весомой причиной, чтобы отказываться от секса, особенно, если она сама этот самый секс инициировала, а значит, её резкий отказ напрямую вызван обнаружением у него чертовых презервативов. Она думает, что он спит с кем-то, и теперь её терзают противоречивые чувства, потому что в её изначальном сценарии, когда она ехала к нему сегодня вечером не присутствовало никаких посторонних женщин. А также он знает, какой ревнивой собственницей она может быть, когда прекращает врать о собственных чувствах. Что ж...Малдер смотрит на часы. С её уезда прошло где-то полчаса, поэтому он идёт в душ, давая ей от силы ещё часа два к уже потраченному времени. Он не спешит, культивируя предвкушение, нарастающее внутри него. Выйдя из ванной и надев лёгкие спортивные штаны поверх голого тела, он вновь спускается вниз и плюхается на диван, хватая пульт от телевизора и немного нервно поглядывая на часы. Ему надо чем-то заняться, пока ожидание окончательно его не доконало. Терпение никогда не являлось добродетелью конкретно для него, кроме того единственного раза, когда Дана Скалли полностью завладела каждой клеточкой его тела, а потом выставила все возможные и невозможные ограничения, отчего Малдеру попросту пришлось набраться терпения, чтобы дождаться, наконец, момента снятия этих долбанных ограничений. Терпение убивало, но она того стоила. И всегда будет стоить. На одном из каналов идёт показ нового "Звёздного пути", и он решает оставить фильм играть, больше, как фон, даже не пытаясь проникнуться сюжетом. Все его нейроны, накалённые до предела, замирают на какую-то долю секунды, стоит Малдеру услышать звук, который нельзя ни с чем спутать. Шум двигателя сменяется стуком каблуков, и он вскакивает с места, устремляясь вперёд. Ещё до того, как она стучит, он толкает дверь, наплевав на холод с той стороны. - Ну привет тебе, - здоровается он небрежно, не пытаясь скрыть глупую улыбку. - Что-то забыла? В одно мгновение она пристально смотрит на него, а в следующее, со словами: "Заткнись, Малдер!", тянется к нему за поцелуем, встречаясь с его губами на полпути, когда Малдер подхватывает её и вносит в дом, совершенно не заботясь об оставшейся открытой входной двери. Между ними растекается знакомая сексуальная энергия, покалывая подушечки его пальцев, когда он подхватывает Скалли на руки и несёт обратно в гостиную. - Выкини их, - шепчет она ему в губы, опять освобождаясь от верхней одежды, и Малдер игриво ухмыляется. - Считай, уже выкинул, - произносит он, опуская свою голову в ложбинку между её грудей, прикусывая там чувствительную кожу и удовлетворённо выдыхая. - И чтобы ты знал, у меня не было секса больше трёх лет, - предупреждает она с понятным намерением, помня, каким самозабвенным любовником может быть Малдер с его неукротимой страстью, распространяющейся и на постель. Он с нескрываемым изумлением поднимает на неё глаза, словно не веря тому, что услышал секундой ранее. - Что? - Скалли деланно изумляется в ответ, хотя и подозревает, как Малдер терзался, пока она была с Шоном. Вот только он совсем не догадывался, что переспав однажды, Дану охватило сожаление в то мгновение, которое стоило потратить на понимание того, что Шон не более, чем замена, и она не имела никакого морального права обманывать и обманываться. Оказалось, что Шон до сих пор тосковал по жене, и использовал её в схожей ситуации, что окончательно привело к тому, что секс перестал входить в сделку. А то, что это являлось не более, чем сделкой, Малдеру тогда знать было не обязательно. Они вообще привыкли, что любые личные разговоры были не обязательны. Но сейчас Скалли внезапно по-другому смотрит на данное условие. - У меня тоже, - сознаётся Малдер, прежде чем прожечь её до предела раскалённым взглядом. Она удовлетворённо кивает, веря ему. Им, наверное, всё-таки придётся поговорить позже, чтобы двигаться дальше, не культивируя бесполезных обид и не теша себя очередным разочарованием. Секс вовсе не гарантия, что завтра Дана соберёт сумку, прервёт свою аренду и вернётся к нему, и он прекрасно это осознаёт, несмотря на надежду, сверкающую в глубине его расширенных зрачков. Но она так устала противостоять собственным эгоистичным желаниям, ссылаясь на тысячу ложных причин и страдая в одиночестве своей идеальной на первый взгляд жизни. В большинстве случаев Малдер совершенно невыносим, буквально до скрежета зубов, но он единственный, кто заставляет чувствовать её живой, а не марионеткой в руках окружающего Дану общества. И этот необходимый глоток воздуха намного более ценный, когда всё, чем она занималась последние несколько лет, это задержка дыхания. - Милая, я собираюсь сегодня вытрахать все мысли из твоей головы. Дана по-смешному наклоняет голову в бок, недоверчиво глядя на него. Смысл сказанного доходит до неё с небольшим опозданием. Она, и правда, порой слишком много думает. Но Скалли усмехается его выбору слов. Они оба достигли того уровня, когда какое-либо стеснение отходит на второй план. Её не удивить грязными разговорами в постели, а он с пониманием относится к тому, что в спальне Скалли тоже любит командовать, не уступая ему ни на йоту. И они по-прежнему сохраняют чудесную синхронизацию. Иначе, как ещё объяснить, что ощущения от его ласк такие же острые, как и в первый раз. Малдер стонет ей в рот, целуя её с неугасающим за годы энтузиазмом, пробираясь руками под блузку и умело расстёгивая бюстгальтер. Она запрокидывает голову и хихикает, когда его пальцы вызывают у неё непроизвольную щекотку. - Эти грёбаные штуки слишком сложны в снятии, - сетует он, просовывая большие пальцы под нежнейшее кружево и щёлкая по её соскам. - Зачем ты вообще его носишь.. - Будь твоя воля, я бы появилась на пороге дома голышом. Он плотоядно улыбается, полностью подтверждая сиё утверждение, и она прикусывает нижнюю губу, представляя, что это было бы за зрелище, пусть и только в её воображении. Кажется, Малдер не далёк от того же самого представления, судя по тому, как его угольно-чёрные зрачки затопили радужку. - Я не имею ничего против каблуков и чулков. - Извращенец, - она больше не стремиться контролировать свой тон, слишком прерывистый и ласковый для ругательства, и что примечательно, он без труда улавливает верную интонацию. Но предпочитает оставить остроумные комментарии на потом, концентрируясь на её губах, окуная их обоих в водоворот наслаждения. Они так долго топтались на месте, боясь сойти с тропы, но теперь, наконец-то, делая этот шаг друг к другу, Малдер уверен, что у них ещё будет много времени вместе, в том числе и на любые разговоры, включая и неудобные, и шутливые, и особенно его любимые - грязные, а сейчас он хочет погрузиться в неё в головой, и если её ответные всхлипы о чём-то и говорят, то Скалли разделяет с ним одно желание на двоих. Так было и будет всегда. И даже смерть не разлучит их.