Last chance

Два месяца спустя Последние лучи солнца завораживали тем, как красиво спадали и освещали тьму, в которой сейчас пребывала девушка. Свежий воздух перебивался запахом горелого трупа и проникал в легкие. Карие глаза безразлично взирали на мертвое, почти не имеющее ни одного живого участка, тело. Когда подобная картина стала чем-то, сродни искусству? Быть может в день, когда потерянная душа Гермионы Грейнджер обрела идеализированный покой? Возможно за то, что она стала одной из тех, кого презирала, должно было что-то всколыхнуть в ней, но на деле было лишь безразличие. Да, стоя тогда рядом с Реддлом и отпуская прошлое, позволяя ему забрать всю свою человечность до капли, она понимала, что теряет краски, но не могла и предположить насколько это будет странным. Гермиона элементарно, вкушая самые великолепные яства, не ощущала вкуса. Не то, чтобы совсем. Нет, ее рецепторы не отмерли, но наслаждения не несли. Обычные человеческие ощущения больше не были ей знакомы. Когда касалась чьей-то кожи, не чувствовала должного тепла. Когда слушала любимые музыкальные шедевры, не испытывала восторга, не проникалась. Она не чувствует ничего, что когда-то хоть в коей мере шевелило измученный организм. Девушка часто прогуливалась по маггловским паркам, слышала, как незнакомые дети смеялись, но не могла даже повторить эти звуки. Ее смех был порой притворным и неискренним. Улыбка никогда не касалась глаз, которые уже не блестели. Внутри не срабатывает. Не реагирует. Не откликается. Самое ужасное во всем этом то, что ей все равно. Ей все равно, что ей все равно. Бред. Даже в эту самую секунду, когда она убила ни в чем неповинного человека, мановением легкой руки. Заклинание Адского пламени, которое раньше требовало большого сосредоточения и контроля слетело с ее губ так просто и легко. Смотря на то, как мужчина корчился от не воображаемых мук, сгорая заживо, не ощущала ни единого чувства вины и скорби. Запах смерти уже приклеился к ее телу, ходил за ней везде, как бы напоминая о всей чудовищности, пытаясь достучаться. Вроде такие болезненные, громкие мысли, но не отдаются абсолютно ничем. Гермиона пытается вспомнить, какого это чувствовать. Воспоминания проскальзывают как картинки и вот вроде пробивается напоминание, но ускользает. Все произошедшее обесценилось за одно чертово мгновение. Пустота. Все мертво, как будто между ребрами одно сплошное кладбище. Кажется, есть какой-то еле ощутимый рывок, но если не быть сосредоточенным, не почувствовать этот глухой отголосок. Недостаточно. Выдохнув, Гермиона прикрывает глаза и тотчас же аппарирует, оставляя после себя очередную чью-то погибель. Клубы черного дыма возносят ее вверх и с такой же легкостью опускают недалеко от темного особняка, в котором умерла ее душа. Ей нравится так думать, ведь именно это позволяет ей помнить, кто сделал это с ней. Точнее кому она позволила сделать это с собой. Она послушно выполняет приказы, делая это изысканно и утонченно. О ней уже распространились слухи далеко за границы ушей Пожирателей. Вероятно те, с кем она сражалась в прошлой жизни тоже в курсе того, кем стала Символ Британии. Врачевателем. Убийцей. Носительницей смерти. Том может ей гордиться, он создал дьявола. Проходя по тропинке вдоль шумевших деревьев, которые будто тоже тянулись к ней, моля прекратить, опускали свои ветви и падали листьями к ее ногам, а после сдаваясь возвращались на исходную. Возможно, она просто себе все это надумывала и это самый обыкновенный ветер, просто иногда хотелось верить, что все еще не потеряно. С ней не потеряно, но все равно остановиться не сможет. Быть может кто-то скажет, мол, если хочешь, то просто остановись. Глупцы. Гермиона давно себе не принадлежит. Дубовая дверь в сотый раз скрипнула, впуская холод вслед за ней. На пути, как и всегда ее встречает один из Последователей Тома, имя которого ей просто-напросто лень запоминать. Этот мужчина в черном, не скрываясь за маской, как и прежде остается для нее безликим, как и все, кроме Реддла. - Мисс Грейнджер. - Безликий в очередной раз при виде нее, слегка опускает свою голову в знак приветствия и уважения, на что она в очередной раз закатывает глаза и не удостаивает ответом. Не теряя времени, она направляется по тусклым коридорам, освещенным парой тройкой подсвечников, дальше к кабинету Тома. За дверью слышатся чьи-то пересуды, но ей все равно, поэтому она в наглую входит. Не здороваясь, не извиняясь. Перед ней стоят люди в мантиях и задранных ко лбу серебристых масках. У них с ней были даже отличия в одежде. Он носила обычную черную мантию, просто накидывая на себя длинный капюшон. На ее руке не было омерзительной метки, да ей это было и не нужно. Думать о том, почему Том все это ей позволяет ей не хотелось. Опять же, ей было плевать. - Том, я вернулась. - Озвучила девушка, плюхаясь сбоку от него в кресло, закидывая ноги на подлокотник. Многих изрядно бесила манера ее поведения, ведь другим такое своеволие было недоступно, если конечно этот кто-то не хотел умереть долгой и мучительной смертью. Реддл отвлекся от разговора со своим Последователем и махнув рукой остальным, выгнал их всех прочь. Только сжатые челюсти и блики в черных глазах сигнализировали о его раздражении. Когда в кабинете не осталось никого, кроме них, Том заговорил. - Мне не нравится, когда ты так беспардонно врываешься ко мне при моих людях. Кажется, мы уже не раз говорили об этом, Гермиона. - Он налил себе янтарной жидкости и сел напротив, скидывая ее ноги на пол. Гермиона на это только хмыкнула, забрала его стакан и вернула ноги на место. На лице мужчины снова вспыхнули яркие огни, пока он внешне спокойно изучал ее выражение лица. Том часто так делал, словно искал в ней что-то, что сам забрал, даже смешно. Пустая трата времени. - Так накажи меня, ведь я не перестану, Том. - Смотря прямо в глаза, она осушила стакан и вернула ему в руки уже пустой. - Мы оба это знаем. В тоже мгновение, как последние слова слетели с ее губ, воздух в кабинете стал тягучим и вязким, словно обещающим наказать девушку за непозволительную дерзость. Звук стекла раздался где-то со стороны двери. Гермиона даже не повернула головы, чтобы увидеть, как еще секунду назад целый стакан, превратился в несколько прекрасных осколков, никому ненужных, валяющихся на полу. Еле слышный хмык был оборван жестким захватом за горло ледяных рук. Она знала, что выводит его из себя своим поведением, но не могла остепенить свое безрассудство и злорадство. Держа около себя так близко, лишая возможности вернуться к свету, Том все еще не может контролировать ее. А что может еще вывести из себя человека, помешанного на собственном величии, контроле, если не прямой вызов и игнорирование его желаний? Как оказалось, такие мгновения могли бы стать уникальным наркотиком. В последнее время, Том стал мягче по отношению к ней и это было замечено не только ей, но и его соратниками. Мало того, что ей было позволено больше, чем самому близкому его подручному, так она еще и имела власть над ним, которую не имел никто. Он прислушивался к ее мнению, рычал ее имя во время кульминации, злился и ревновал. Слабел. Беллатриса билась в истерике каждый раз, когда дверь за Гермионой и Томом закрывалась. Все знали, чем были заняты эти двое, но ни у кого не хватало наглости сказать что-то против своему Лорду. Однако, план девушки срабатывал как надо, ведь теперь все его ПСы начинали сомневаться в своем предводителе, который не только принял в свои ряды грязнокровку, но и спал с ней. Как минимум, это уже давало Гермионе чувство упоения от собственной призрачной победы над ним хоть в чем-то. Ей нравилось видеть, как он терял из-за нее контроль не только над эмоциями, но и над своими людьми. Да, она разрушит его улей изнутри, даже если никогда не вернется к себе прежней. Сквозь шелест мантии, скрип кровати и тяжелого похотливого дыхания, Гермиона возводила пустой взгляд к потолку. Пока Том доказывал кому она принадлежит, чем является в его руках, при этом целуя ее шею так, словно задыхался без запаха ее кожи, на ее лице была безумная улыбка, тихо обещающая месть. **** Гермиона смотрела, как Беллатриса пытает бедную девушку уже больше пятнадцати минут и не чувствовала угрызения совести за собственное бездействие. Они вместе с несколькими Пожирателями аппарировали в Косой Переулок к одному владельцу таверны. По некоторым сведениям, стало известно, что он тайно сливает Ордену информацию, когда здесь появляются люди Тома, а появлялись они здесь часто. Естественно, его решили наказать самым жестоким способом для любящего мужчины, а именно, мучать на его глазах жену, в которой он души не чаял. Муки и страдания в глазах мужчины когда-то привели бы девушку в дрожь, но не сейчас. Сама Гермиона не помнила этого человека среди Орденовцев, поэтому ей было так даже легче что-ли. Нет, это не значит, что у нее пробилась совесть, просто намного проще не видеть в людях разочарование от подобных поступков. Выкинув лишние мысли из своей головы, Гермиона встала с кресла, на котором сидела все это время, и кошачьей походкой подплыла к мужчине. Его взгляд все еще неотрывно следил за действиями Пожирательницы, а слезы текли не переставая, в то время как он даже не мог кричать. Силенцио и никаких истошных криков, остолбеней и никаких порывов спасти любимую. Одна сплошная беспомощность. Жестоко? - Очень. - Твоя память все еще подводит тебя, Диксон? - Гермиона присела рядом с ним на корточки и палочкой приподняла его подбородок, чтобы его взгляд встретился с ее. По выражению лица этого человека, она прочитала презрение и глубочайшую ненависть, однако, переведя беглый взгляд на жену, Диксон покорно опустил голову и кивнул. Гермиона мысленно содрогнулась, но спустя секунду привычный холод и безразличие снова вернули безумную улыбку на ее лицо. Хмыкнув, она повернулась к Пожирательнице и приказала остановиться, вот только мерзавка сделала вид, что не услышала ее, продолжая мучить и пытать. Клубы тьмы закружили вокруг ореола Гермионы, когда она вскочила на ноги и метнула в Беллу жалящим заклинанием. Пробираясь между молчавших ПСов, она подошла ближе и схватила за черную, кудрявую гриву. Как же ей нравилась власть над такой сворой, как эта женщина. В ней все еще горели воспоминания их личной истории, пусть и эмоции были притуплены, это не значит, что мстить ей могут запретить. Молодая Лестрейндж в этом времени была гораздо слабее, чем в другом, поэтому Гермиона из раза в раз заставляет эту истеричку чувствовать себя никчемной. Интересное совпадение, ведь после каждого подобного показательного наказания в глазах Лестрейндж загорается огонь безумия. Возможно, в этой временной петле именно она станет причиной того, что эта женщина полетит кукухой? Почему-то эта мысль приводила девушку в немыслимый восторг. - Я сказала, прекратить. - Прошипела прямо в лицо Гермиона. Привычное безумие и бурлящая ненависть загорелась в темно-синих глазах. Эта картина взбудоражила и удовлетворила Гермиону. Отпустив Беллу и вернувшись к мужчине, она сняла Силенцио и стала ждать ответы. Спустя несколько минут особняк уже горел адским пламенем, которая вызвала Белла. Даже для опустошенной Гермионы было дико смотреть, как эта психопатка прыгала и смеялась из-за того, как яростно и угрожающе горит огонь, забирая с собой невинные души. Внезапно, ей стало не по себе от мысли, что то безумие, в которое она стала погружаться от легкой руки Тома, может привести ее к такому же состоянию Беллы, от которого саму когда-то в дрожь бросало. Задержаться на этой мысли ей долго не дали, так как неожиданно прямо перед ними стали появляться члены Ордена. Сириус появился первым и сразу начал отбивать заклинания летящие в него, однако, когда Гермиона попалась ему на глаза, то чуть не пропустил одно из них. В следующее мгновение перед ними уже стояли: Лили, Ремус, Аластор, Долгопупсы. Самым последним появился Джеймс... **** Джеймс сидел на кухне на штаб-квартире, когда появился Аластор и сказал, что на Косой Переулок напали. Когда весь Орден стал носиться и собирать необходимое, а так же под полный хаос растворяться в воздухе, сердце Поттера пропустило удар. Схватившись за него, он почувствовал что-то странное. Когда странная смесь ощущений прошла, Джеймс трансгрессировал вслед за остальными. С диким грохотом он опустился на землю, рядом с горящим домом. Вокруг были слышны звуки сражения, повсюду летали проклятия. Зеленый луч чуть не прилетел в Римуса, но Джеймс успел вовремя отбить его. Когда он стал искать того, кто пустил его в спину Лунатика, то заметил кудрявую голову Беллатрисы, которая обезумевшим взглядом смотрела на него. А потом с растекающимся по лицу злорадством перевела беглый и жадный взгляд вправо. Не совсем понимая ее поведения, он послушно перевел взгляд и почувствовал, как земля уходит у него из под ног. Сбоку от нее стояла Гермиона. Их Гермиона, которая пропала почти три месяца назад, конечно до них доходили слухи, что она теперь с ними. Но как же было легко опровергать их, ведь все они были уверены в том, что эта девушка никогда бы не встала на сторону Волан-де-Морта добровольно. Кто угодно, но не Гермиона, вот только видеть ее здесь, среди них было словно удар в спину. Он искал ее везде. Скучал. Не спал ночами. Сходил с ума. А она стоит здесь. Смотрит так отстраненно, словно ей все равно. В ней нет ни вины, ни печали, ни сожаления. Взгляд пустой. Ни одна эмоция не пробилась сквозь эту железобетонную стену на ее лице. Что с ней стало? Следующее, что он увидел привело его в еще больший ужас, ведь, когда в нее полетело проклятие, Гермиона не глядя отбила его и безразлично отправила убивающее в ответ. Тело его товарища упало наземь, оставляя горечь на кончике языка от безжалостного предательства любимой. Его пары. Сердце стало трескаться. Ему казалось, что он отчетливо слышит, как оно лопается и осколками разлетается по поле бою к ее ногам. Невыносимо. Прямо перед тем, как повернуться к нему спиной и раствориться в черном дыме, в ее глазах вспыхивает что-то похожее на осознание и ужас, но в следующее мгновение маска возвращается на место, словно и не слетала никогда. И именно в этот момент осколки, как-будто поднимаются и возвращаются на место вместе с пониманием, что Гермиона не в себе.