Колдовство и Языки Пламени

Замок лорда Даркара находился в глубинах одиноко скитающейся планеты. Это было даже не сильно похоже на обычную планету. Отделившись от материнского светила благодаря силам Феникса, кусок безжизненного камня бороздил просторы чёрного вещества, удаляясь всё больше и больше от своих прошлых соседей. Феникс не хотел, чтобы его могли найти, и не было лучше способа скрыться, как превратить свой дом в бесконечно меняющий положение в пространстве метеорит. На деле, планета, — меньшая по объёму, чем Магикс, в полтора раза, — под неприветливой ледяной коркой из каменистых пород и паров метана и водорода, скрывала отстроенный дворец, готовый и к обороне, и к пышным балам. Лорд тяготел к распущенности и вычурности. Хоть и вытесанный из грубого камня, но его замок изобиловал фресками, скульптурами, картинами и прочими предметами роскоши, кричащими о своей дороговизне, редкости и краденности. Где-то в глубине катакомб, было известно, владыка прятал знаменитую художницу с планеты Белладия, чтобы та без продыху рисовала для него ужасные пейзажи кончины мира, созданного Драконом. И судя по тому, что новые вызывающие ужас полотна продолжали появляться на кровавых стенах замка, художница пока ещё и правда была жива. Возле такой картины, изображавшего смерть Домино, и остановилась Гриффин. Ей не положено было находиться в высшей ложе, но близость к Валтору давала пропуск даже к тронному залу лорда Даркара. Облачённая в изысканное чёрное платье с обнажённой спиной, ведьма привлекала внимание баронов, собравшихся для важного заседания.  — Заседания…, — повторила Гриффин шепотом, смотря на напыщенную толпу разодетых герцогинь и баронов. — Надо скорее найти Валтора, пока этот фарс не свёл меня с ума. Сам лорд Даркар ещё не появился на своём троне, но судя по прошедшей дрожи по залу, он в любую секунду мог прийти, царственно, с громом и молнией. Ведьма была уверена, что за любовь к пустому показушничеству прародительницы были обязаны именно ему. Внезапно настроение присутствовавших вокруг Гриффин изменилось, и ведомая общим чувством, ведьма обратила внимание на появившуюся в дверях миниатюрную женщину. Её волосы были цвета золотого пшена, тронутого первым инеем, а кожа белая, словно снег. Сапфировые кристаллы глаз источали превосходный, но холодный блеск из-под длинных ресниц. Бледное лицо преисполнилось смесью безразличия и отвращения, которую женщина и не пыталась скрыть. Её сопровождал, ведя за руку, высокий мужчина, лицо которого было не видно из-под железной маски, отливающей кроваво-бордовым оттенком.  — Герцог Этте! — послышалось где-то впереди, и кто-то из баронов быстро поспешил поднести им бокалы. — Я боялся, что вас не увижу. Герцогиня Инария¹,— он поклонился, хотел поцеловать руку ледяной незнакомки, но герцог Этте не позволил. — Простите великодушно, право, давно вас не видел на вечере у лорда Даркара… Голоса растворялись в общем шуме толпы и начавших играть скрипках на балконе. Гриффин нутром почувствовала пристальное внимание и обернулась к Валтору, подходящему к ней с другого конца зала.  — Выглядишь превосходно, — подметила она, отставляя бокал на столик. — Сегодня здесь особенно много народу. Почти негде продохнуть. — Лорд предвкушает победу, — пояснил маг, беря свою спутницу под руку. — Совет снова превращается в буффонаду, так что сегодня мы будем только танцевать и пить. — Когда же будет реальная подготовка? — Завтра.  — Завтра они все не поднимутся с кроватей! — почти взвизгнула ведьма от возмущения. — За кого они держат королеву Домино? — За опытную воительницу, — сквозь зубы процедил маг, осматривая толпу. — Это не твоего ума дело, как ведёт наступление Даркар.  Она скривила брови.  — На что ты намекаешь? Если не хотел брать пешку с собой на бал для важных чинов, мог бы так и сказать. Я не хотела смущать тебя моим низким положением. — Остынь, Гриффин.  — Я ещё не разошлась, любимый. Если всё, что интересует лорда Даркара, это балы и пьянки, не удивительно, что мир ещё не покорён. Со спины кто-то прокашлялся. Гриффин обернулась, чтобы встретить взглядом скользкого на вид аристократа с моноклем и не в меру растянутой улыбкой на его гладко выбритом лице.  — Вы очень нетерпеливая, мисс… — Её зовут Гриффин, барон Эдокия. Бал хорош, как всегда.  — Не пытайтесь заговорить мне зубы, затрудняюсь-подобрать-ваш-титул… Валтор, я уже всё-всё услышал. Герцог Этте, что вы скажете на реплики нашей юной героини?  Мужчина в железной маске взглянул на них с Валтором сверху вниз, испещряя своим тяжёлым взглядом, и не проронил ни слова.  — Герцог Этте, — Гриффин поклонилась, перехватывая инициативу, — герцогиня Инария…, — как было кстати, что ведьма услышала их имена.  Женщина также ничего не ответила, повернувшись в сторону и невербально указывая сопровождающему её господину, что хочет уходить. Без лишней вежливости, Валтор коротким кивком попрощался с парой, но когда их взгляды с графиней Инарией сошлись, — буквально одна секунда контакта, — Гриффин почувствовал появившееся в воздухе магическое напряжение. Графиня не изменилась во взгляде и, буквально скользя по полу, не отрывая ног, прошла мимо мага и удалилась к лестнице, ведущей на верхние этажи зала. Валтор же остался с широко открытыми глазами, словно это минутное событие повергло его в замешательство, окатив морозной стужей после жаркого дня.  — Валтор? — от ревности её голос зазвучал выше. — Долго будешь смотреть другой женщине вслед? Ты вроде буквально на днях упрекал меня в возможной измене… — Это другое, Гриффин. Он оттолкнул её от себя и пошёл вперёд, будто хотел нагнать Инарию, но в последний момент свернул перед лестницей и штормом пронёсся мимо отдыхающих за столиками пар на балкон. Гриффин вздёрнула бровь. Гордость некоторое время не позволяла ей проследовать за магом, но беспокойство взяло верх. Она сделала два глотка и только успела шагнуть, как чья-то грубая хватка заставила её остановиться.  — Леди Гриффин, — прозвучало над самым ухом. — Госпожа Лилис желает вас видеть. — Но…, — хотя кем она была, чтобы перечить наставнице? — Ведите.  Неизвестный вывел юную ведьму из пропахшего алкоголем и духами зала и спустился с ней по узкой витой лестнице на несколько этажей вниз. Там, где начинался плохо освещённый коридор, Гриффин отчётливо могла ощутить присутствие магии Домино. Сопровождавший её колдун ничуть не выглядел настороженным, продолжая маршировать до самого конца коридора, где они упёрлись в металлическую дверь. Источник магии был за ней. Гриффин готовилась атаковать. Колдун отворил дверь и предложил девушке пройти в тёмное помещение. Она шагнула, дверь за спиной захлопнулась. Глазам требовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к темноте, но этих пары минут у ведьмы не было. Кто-то тут же налетел на неё справа и повалил на пол. Ведьма еле сориентировалась и оттолкнула нападавшего коленом в грудь, сбросила туфли и быстро вместо платья наколдовала боевую форму. Оттолкнувшись от земли, она бросилась вперёд, но пролетела полтора метра прежде, чем ударилась в стену. Кто-то в тот же миг схватил её за руки и пригвоздил к стене. Стальная хватка легла на хрупкую шею. Гриффин начала задыхаться, хватаясь за металлические пальцы нападавшего, пока её тело отрывали от пола. Она билась, ударяла коленями в нагрудник, но не могла освободиться. Перед глазами запрыгали огни, как воздуха стало совсем мало.  — Довольно!  Хватка ослабла. Гриффин, задыхаясь, рухнула на пол. Факелы зажглись, и юная ведьма увидела сидящую в кресле по центру комнаты наставницу.  — Ты даже не почувствовала моё присутствие, — с укором произнесла старшая колдунья, закидывая ногу на ногу. — За магию перевоплощения я поставлю тебе небольшой плюс, а в остальном это было твоё худшее выступление.  Гриффин держалась за шею руками, чувствуя, как ставший раскалённым воздух обжигал её горло, и ничего не могла сказать в свою защиту.  — Ты бы умерла, Гриффин, надеюсь, мне не нужно это тебе объяснять. Лилис встала со стула, сбросила скрывавший боевое кожаное облачение балахон и обнажила клинки. — На Домино живёт много магических существ, но не меньше пользуются магическим оружием. Ты не будешь участвовать в битве с хранительницей, и на тебя точно натравят нескольких стражников с увесистыми бердышами в руках. У них высокая магическая резистентность, особенно в отношении тёмных искусств. Ты так будешь встречать врага? Моля о пощаде на коленях?  Юная ведьма только успела вскочить на ноги, как наставница окатила её волной тёмной энергии, снова возвращая на холодный каменный пол. — Вы что-то говорили про то, что многие пользуются зачарованным оружием... — Но я разве сказала, что при этом они не умеют колдовать? В руке Лилис материализовался бердыш. Ведьма сама была высокой женщиной, но оружие почти в полтора раза превышало её рост. Тем не менее, когда она взмахом рассекла воздух лезвием бердыша, Гриффин не показалось, что наставнице будет трудно с ним управляться. Железная болванка, с которой девушка сражалась в темноте, теперь не казалась такой пугающей. Лунообразное лезвие мелькнуло в полуметре от Гриффин, но та успела трансгрессировать за спину наставницы и бросила в ту ядовитые клинки. Несмотря на массивное орудие в руках, Лилис ловко развернулось, отбивая атаку наручем свободной руки. Клинки с лязгом рухнули на землю. В закромах Гриффин оставалось ещё две пары.  — Давай же, девочка, это лучшее, на что ты способна? Гриффин никогда не видела Лилис такой. Впрочем, она в принципе редко видела наставниц в каких-то необычных обстоятельствах. Они всегда восседали на свои тронах или диванах, отдавая приказы, или, в крайнем случае, выступая в магической обороне или атаке. Но владение древковым оружием? Лилис почти зацепила ведьму острием, но той удалось увернуться. Гриффин скользнула по полу в сторону.  — Долго будешь убегать?  Ведьма не отвечала. В комнате было мало места, и почти любая точка оставалась в досягаемости бердыша. Металлическое лезвие высекало искры из камня, как прародительница делала очередной замах. Гриффин чувствовала, что любая ошибка, секундное промедление, может стоить ей ноги, руки и даже головы. Как одолеть настолько сильную противницу? Будь обстоятельства другие, Гриффин бы вовсе не стала вступать в бой. Увеличила бы дистанцию и обошла стороной, замаскировалась, а если не выходило, — усыпила бы ядами. Мысль о склянках на поясе поразила юную ведьму, и та тут же опустошила один пузырёк, держа наготове следующий. Зелье невидимости накрыло её, и та почти полностью пропала из виду. Почти. Лилис подняла бердыш и безошибочно угадала, где находилась ученица. — Слабо. От тебя разит магией. На Домино такое не пройдёт.  Удар пришёлся почти под ноги, и неопытная ведьма упала на спину. Фигура зарябила в полумраке. Склянка выскользнула из пальцев в перчатке и разлилась по полу. Лилис занесла бердыш для последнего удара и сделала шаг вперёд, чтобы атаковать, но в последнюю секунду остановились, смотря, как голубая жидкость течёт ровно под её ботинок. Без слов Гриффин выбросила в сторону наставницы шипы, и те впились в ботинки, разрывая их и открывая кожу. Мгновенным жестом девушка заставила капли яда устремиться на раны. Лилис трансгрессировала в другой конец комнаты, но несколько всё же попало. В ногах ощущалась слабость.  — Яды твоя сильная сторона, похвально. Но Домино такое сработает. У них всегда была большая проблема с поиском подходящего антидота, но на мне бы не вышло. Однако, — она оперлась на бердыш, — мы симулируем схватку на Домино. Засчитывается.  Но сдаваться и стоять долго на одном месте старшая ведьма не стала, тут же бросаясь в бой. Серия атак. Гриффин оставалась невидимой, но Лилис это не мешало наносить удары, способные разрубить ученицу пополам. Юная ведьма начала выбиваться из сил. Она обрушила на комнату непроглядную тьму. Схватила наставницу лозами, сотканными из самой ночи, но та без труда преодолевала все преграды, пока в один момент сама не остановила лезвие у шеи Гриффин. Капля крови набухла на крохотном порезе. Заклинание невидимости уже сошло. Гриффин еле стояла на ногах, задыхаясь.  — Достаточно, — заключила прародительница. — Ты проиграешь. Наша битва только началась, а ты в такой отвратительной форме.  Облачение воительницы сменилось элегантным вечерним платьем. Бердыш растворился из вида. Гриффин, не в силах больше держаться, рухнула на пол у стены, прижимаясь щекой к холодному камню. Для того, чтобы идти на бал, она больше не выглядела привлекательно. Волосы беспорядочно липли к взмокшему от пота лбу. Кровоподтеки и синяки украсили бледную кожу молодой девушки, пока та тяжело дышала, смотря куда-то вперёд себя. Лилис вернулась на стул в середине комнаты. — Твоя выносливость никчёмна. Ты должна больше тренироваться и сражаться с теми, кто сильнее тебя, чтобы достичь их уровня. И стать лучше.  — Вы хотите, чтобы я смогла защитить Валтора? Лилис впервые за всё время, которое Гриффин провела под опекой прародительниц, рассмеялась. Глухо, но казалось, предположение юной ведьмы и правдо позабавило её. — Конечно, нет. Если найдётся та, кто сможет убить наше творение, ты точно будешь не помощницей. Так что я говорю только о тебе, Гриффин, где твоя гордость? Или нынче все ведьмы такие? Мягкотелые. Трусливые. Не знающие себе цену? — она нагнулась в сторону подопечной. — Я открою тебе секрет, Гриффин, не такими мы вас создавали.  Эти слова зажгли в девушке чувство причастности. Точно, она совсем забыла, что прародительницы создали ведьмовское колдовство, как вид магии и науку. Одарили им женщин по всему свету, породив сотни сотен ведьм. И она, хоть такая жалкая и немощная в сравнении с Белладонной, Тхармой и Лилис, одна из них. В ней течёт их колдовство. Гриффин нашла в себе силы сесть прямо и встреть наставницу холодным, серьёзным взглядом.  — Другое дело, — одобрительно кивнула Лилис. — Ты не осилишь фехтование за ночь. Не разовьёшь выносливость за пару часов. Не станешь сильной физически. Но ты можешь освоить Venom.  Глаза Гриффин загорелись. Перед ней возникла печать венома, на которую нужно было смотреть, чтобы колдовство сработало, и только затем произносить короткое заклятие. Страница с печатью была сожжена, но теперь замысловатые узоры висели ровно перед лицом Гриффин, начертанные белой энергией в воздухе.  — Запомни каждый символ. Каждый знак, его расположение и значение, — прародительница стала подниматься. — Выжги у себя в памяти так, чтобы даже в пылу битвы ты могла восстановить печать.  — У меня не будет времени во время сражения рисовать на полу, — отозвалась Гриффин, внимательно изучая символы. — Тебе это и не нужно. Рисуй печать в голове. Держи в памяти. Визуализируй на подкорке своего мозга. И скажи Venom. Если ты запомнишь всё в мельчайших подробностях, гидра появится ещё мощнее, чем если ты колдуешь с листка, — высокомерно добавила старшая ведьма. — Но не забудь про концентрацию, Гриффин. Враг есть, и концентрироваться нужно на нём, а не на тех, кого ты на самом деле ненавидишь.  Печать обратилась изображением на пергаментной бумаге и упала перед Гриффин. Последние слова, что сказала Лилис прежде, чем покинуть комнату, Гриффин до конца вечера не могла выбросить из головы. Лилис знала, что юная ведьма, хоть и боялась и восхищалась прародительницами, но питала к ним самую чёрную ненависть. За всё, что они сделали. За все унижения, боль, испытания и смерти, которые те посеяли вокруг неё. Ей всегда казалось, узнай наставницы о том, как сильно она желает их смерти, они первые оборвут её жизнь. Но Лилис знала, и, тем не менее, обучала её колдовству. В конечном счёте, Гриффин понимала, что она всё равно сама за себя, — жизнь за гранью света никогда не была иной, — но в глубине сердца поднимались ростки надежды, той, что однажды уведёт её с выбранного пути.