Enough sleep

      Один Бог только знает, сколько они проведут ещё в Лос Иллюминадосе времени, прежде чем спасательный вертолет заберёт их, и прилетит ли он после улучшения погоды. Даже будучи заражёнными плагой, физические потребности не исчезают у обычных людей. Особенно когда ты Эшли Грэм, которая не проходила никаких специальных подготовок для супер агентов и нечасто ходила в спортзал при университете. Бегать в официальном костюме, не подготовленным для подобных приключений, было ещё тем испытанием. Девушка старалась не мешать Леону, быть его тенью, прятаться и стрелять, когда это нужно, и бежать впереди него, когда он кричал спасаться, отстреливая её от заражённых жителей. Небо покрыли густые облака, пряча взор луны от своих детей. В разгаре ненастья, словно желая поделиться с ними своей удачей, промелькнувший месяц на мгновение стеснительно спрятался опять за грозой.       Незадолго до маленького проблеска света посреди небес Леон убил последнего заражённого жителя на её глазах. Монстр выпрыгнул из лачуги и попытался схватить Эшли, та от неожиданности зависла, не в силах уклониться или даже позвать на помощь. Кровавая масса брызнула фейерверком из плоти, когда верная пуля агента пробила голову зомби насквозь, раздробив череп. Полумесяц с издёвкой выглянул именно в этот момент, когда Эш оказалось в подобном неприглядном виде: бежевый кардиган облепил по фигуре тяжёлый и липкий от дождя, когда-то ярко рыжий свитшот пропитался чужой кровью, а колготки в нескольких местах надорвались, холодя кожу.       Девушка старалась не смотреть на обезображенные лица и размазанные мозги по земле, но не в момент, когда они плавали прямо перед ней. Обильно растекаясь под дождем, превращаясь в лужи, теряя прежний облик, люди падали и растворялись в тишине один за другим. Каждый раз где-то сознательно отдавала себе отчёт: это всё кошмар, выдумка, игра от папы. Никто на самом деле не умер. Ничего не подорвалось. Это всё искусственная кровь и плоть животных. Но стоящий напротив неё мужчина с пистолетом на прицеле и двумя торчащими ружьями за спиной говорил об обратном. Это реальность. Всё было взаправду, каждая смертельная ситуация, каждый такой случай. Жестокая и беспринципная реальность, где ты либо стреляешь первым, или будешь убитым.       — Ты в порядке? — уже в какой-то мере ставший комфортным мужской тембр в очередной раз задаёт ей этот вопрос.       «Ты в порядке?» — конечно же, его волнует только её сохранность, никак иначе. Если с ней что-то случится, это будет на совести Леона. Чёрная нейлоновая футболка промокла насквозь, с портупеи свисал пристёгнутый армейский нож, которым он орудовал в ближнем бою. За спиной ружьё и винтовка без патронов, они всё ещё могли сгодиться в будущем или чтобы приложить кого-то прикладом оземь.       Хладнокровный успокаивающий взгляд Леона давал надежду, что они переживут эту ночь и встретят рассвет живыми. Но буря продолжала свой буйный танец дождя и грома, отбирая эту надежду. Вертолёт давно мог бы их забрать, и она уже спала бы в своей мягкой постели, сходила в душ, вкусно поужинала. От этих мыслей свело живот, студентка уже не спала почти целые сутки. Если физическое истощение надо было терпеть, то моральное было уже никак не побороть. Эшли не могла просто выжить в этом аду, голодная, ни спавшая и будучи к тому же заражённой каким-то паразитом, от которого люди становятся похожими на зомби. Просто даже от идеи, что если они не справятся, станут теми, кого еще недавно сами убивали… Пугала.       — Бояться – это нормально, Эшли,— подходя поближе и осматривая девушку, произносит Кеннеди, без излишней нежности осматривая её плечи и руки на предмет ранений. Никаких укусов или порезов. Вены несколько сильнее выступают, чем должны, но это не то, с чем он мог сейчас ей помочь. Кожа полупрозрачной плёнкой сдерживала темные заражённые капилляры, пульсирующие и мягкие, желающие захватить над ней контроль. Эшли тоже посмотрела на свою руку, точнее на его пальцы, изучающие запястье. Такие же чёрные полосы вен, шрамы на костяшках, мозоли. Его ладонь на фоне Эшлиной была огромной и неказистой, но в ней хранилась сила, которую хрупкая девушка ещё не могла разбудить в себе. Смелость и отвага, в нём не было страха смерти.       «Бояться это нормально, Эшли», — она поверила ему впервые, когда он пообещал защитить её. Она поверила ему во второй раз, когда спрыгивала с окна. И даже сейчас, если этот немногословный мужчина был чёрств на слова, от этой фразы становилось немного теплее на сердце. Ливень зарядил с новой силой, студентка и агент укрылись в одной из лачуг, он связался с командованием по рации, что-то обсудили. Эшли не могла слушать, голова трещала и раскалывалась надвое от изнеможения. Она села на перекошенный кривой стул, повесила на его спинку вымокший пиджак. Ощущение сырости пробирало до мурашек, хотелось очень сильно отогреться и чего-нибудь тёпленького.       — Да, спасибо. До связи. Отбой, — Леон весь диалог наблюдал украдкой за своей спутницей. Видел, как она из последних сил сидит и смотрит в пустоту стеклянными зрачками. Тёмные глаза не искали уже утешения, лишь боль и усталость прослеживались во взгляде. Кеннеди подошёл к ней, предварительно достав из пазухи «экстренную фляжку», которую он носил с собой на случай, когда сил не хватало. Это была смесь виски, коньяка и рома со щепоткой корицы. Таким коктейлем не утолить жажду, но он помогает открыть второе дыхание на некоторое время.       — Вот, выпей, — просит мужчина, открутив стальную крышку фляги, преподнося к лицу девушки.       — Что там? — оживившись, спрашивает Эшли, помотав головой от резкого запаха алкоголя. Отец запрещал ей пить, только дорогое вино и в его присутствии.       — То, что тебе поможет. Пей, — настойчиво продолжает Леон, пихая напиток ближе к губам. Эш зависает, ей не хватает сил понять, что от неё просят, но она бережно принимает в руки баклажку и отпивает из горлышка. Её лицо сразу же меняется, проясняется от горького, терпкого вкуса спиртного. Она морщится, словно это невкусное лекарство. Крепкая выпивка не по вкусу аристократичной леди, но Леон сидит рядом на корточках и наблюдает, чтобы она пила. Эшли жмурится, делая ещё глоток, и старается отпить как можно больше. Сушняк в горле лишь усиливается, но по телу пробегают искорки тепла. В груди становится легче, живот заполняется жизненной энергией. Она с усилием проглатывает последнюю каплю и передает Леону флягу обратно.       — Это?.. — вытирая с губ горький привкус напитка тыльной стороной ладони, Эшли находит себя в пространстве и вглядывается в суровое лицо Леона уже сосредоточено, не так потеряно, как пару минут назад. Напиток взбодрил её ум и тело.       — Лекарство, — ухмыльнувшись щекой, закрутив крышку на место и пряча под жилет алкоголь, коррелирует Леон.       За дверью слышны вопли деревенских: их невнятные крики и всхлипы смешиваются с шумом дождя, резким порывистым ветром и грохотом орудий. Скотт Кеннеди напрягся, навострился: будучи всегда начеку, он достал пистолет и подал знаком Эшли спрятаться куда-нибудь. Домик, куда они забрались, был маленьким и тесным. Всего одно помещение с заколоченными окнами, столом и стульями, за которыми они сейчас находились, разбитой старой печью и люком от погреба. Не считая старинного платяного шкафа и покорёженной кровати, прятаться ей было некуда. Девушка попыталась залезть на печь, но кирпичики начали расходиться и разваливаться под её легким весом. Тогда она метнулась к шкафу и заперлась, затаив дыхание наблюдая за Леоном сквозь узкую щель дверного проёма. Он наблюдал за ней боковым зрением, ободряюще кивнув, когда она нашла себе укрытие.       Тишина оглушила их обоих, на время захватывая в оковы вечности, не давая чёткого представления, что произойдёт в следующую минуту. Марш оголтелых культистов прокатился пару раз вокруг их домика, но так и не ворвавшись в укрытие. Леон стоял у двери во всеоружии и ждал любого момента, когда кто-то ворвётся. Всё его существование было сосредоточено на том, чтобы защитить Эшли, которую поручили ему вернуть в целости и сохранности. В такие моменты он мог думать только о своей работе, в его мыслях не было ни страха, ни голода, ни усталости. Он был уверен в своих способностях, ожидая только момента, чтобы защититься от нападения. Это было не только задание защитить девушку, данное правительством, но и его собственное — такую хрупкую студентку ничего не спасёт от ужасной участи, если его плеча не будет рядом.       Мёртвая тишина пугала сильнее неизвестности. Дыхание участилось, позыв кашля подступил огненным шаром к глотке. Она не желала рушить тишину, не хотела кашлять и выдать их. Но организм не выдерживал всего эмоционального стресса и истощения, пережитого за последние несколько часов. Её уже давно могло вырвать, но вместо этого болезненная мокрота кровавого цвета покрыла ладони и испачкала рот. Эшли начала обильно и громко кашлять, тем самым вызывая беспокойство мужчины на посту. Ступая очень тихо и бесшумно, Леон подошёл к шкафу и приоткрыл дверцу одной рукой, а в другой по-прежнему удерживал пистолет на готове. Заглянул в пшеничные лохмы волос, серо-голубых печальных глаз, ладони, покрытые собственной кровью, мандраж по спине.       — Что с тобой? — с омрачённым и напряжённым лицом, выражение Леона меняется, искажается толстой морщиной меж глаз. Он нахмурил брови и приложил руку к её голове. Горячая, обжигающая. Они спрятались здесь, чтобы отогреться, но этот жар был неправильным. Неужели его решение дать ей выпить алкоголя так сильно отразилось на организме? У неё непереносимость?       — Мне… Надо поспать… — выдавливает из себя девушка, с тяжестью переступая сапогом цоколь шкафа в попытке выбраться. Она теряет равновесие, на ходу падает и утыкается в Леона носом. Ему ничего не остаётся, кроме того, как подхватить её и не дать упасть на слабых ногах. Это была проблема, очень большая проблема. Им нельзя было останавливаться надолго, но если Эшли потеряет сознание и больше не сможет идти, отбиваться от орды чудищ и нести её на спине уже у него не хватит сил. Губы Кеннеди поджались, ища возможность. Кровать была в этом доме, но в очень плачевном состоянии.       — Держись, Орлёнок. Тебе нельзя сейчас спать, — легонько приподнимая её и пытаясь поставить на ноги, шепчет Леон. Грэм обмякла в его руках, будто тряпичная кукла, которую можно потянуть в любую сторону, и она поддастся. Приподнимая над полом ноги на уровне мизинца, он перенес её ближе к кровати, положил на грязный и ободранный матрас. Условий лучше, к сожалению, Кеннеди не мог ей дать. Русые пряди струились по лицу, тяжёлые веки опустились и теперь не желали подниматься. Светлые ресницы дрожали, словно она вот-вот зарыдает. Молочная кожа под слоем запёкшейся крови пылала жаром.       — Прошу, Леон… Мне нужно немного отдохнуть… — её голос слаб, тих, словно он сейчас надломится. Вишнёвые губы еле шевелятся, девичий румянец сменился касанием бледной смерти. Тёмные потоки циркулируют под кожей, если бы он верил в бога, то обязательно сейчас бы помолился о состоянии Эшли. Но Леон Скотт Кеннеди не верил в божественную силу, ни после Раккун-Сити, ни после «Хавьера».       Когда дочь президента просит тебя дать ей поспать, ты не можешь ей отказать. Ты обязан стеречь её сон, чего бы это не стоило. Он осел на пол, снял со спины прицепленное ружьё и винтовку, положил рядом с собой. Поджал колени, опёрся на спинку кровати, позволяя мышцам расслабиться.       — Но только на час, хорошо?       — Два…       — Полтора часа тебе хватит, Эшли.       Грэм в последний раз бубнит "два" и быстро засыпает, позволяя усталости навалиться на себя. Без подушки, одеяла, простыни, в сырой одежде, с грязными ногами посреди ада. Она блаженно уснула и даже немного посапывала, Леон слушал её ровное дыхание, в любой момент готовясь разбудить Эшлин, если сюда кто-то заявится в гости. Кеннеди ненавидел оставаться наедине со своими мыслями — это всегда порочный круг, воспоминаниями он уносится назад в ту злосчастную ночь: видит закатывающиеся глазные яблоки шерифа, сумасшедших от горя мистера и миссис Биркин, испуганное лицо Клэр, острый укол предательства Ады.       «Чёрт, я совсем расклеился… Надо выпить», — особый коктейль на самом деле был нужен именно для таких моментов, когда у него не хватало сил перебороть прошлое. Он всё ещё жил в нём, проживал моменты снова и снова, мысленно, в своих собственных снах, а иногда и ведениях. Под действием плаги ему стали открываться чьи-то воспоминания, чужие жизни и отрывки из них. Это тоже сводило с ума сильнее, чем затяжной трупный запашок или свежий металлический запах багряно-красной крови. Фляжка сама по себе оказалась у него в руках, он не успел заметить, как вытащил её и раскрутил крышечку. Поднёс к губам и уже перед тем, как отпить, очнулся.       «Эшли пила из моей фляги…» — стесняясь пригубить, ибо она уже отметила след на ней, замер Леон. Ему стало смешно с самого себя, каким он на самом деле в глубине души остался робким мальчишкой, что краснеет при виде красивой девушки или внезапного флирта. Ни блеска для губ, ни помады не было на губах у Эш, поэтому она не могла оставить и следа на краешке. Просто серебряная каемка, такая же, как и была до этого. Но всё-таки Кеннеди решил отпить, невзирая на непристойность. Вкус крепкого алкоголя ободрил его, хоть и не сразу.       Сторожевой пёс, опора, сила и надежда мисс Грэм, такие мысли не пристали взрослому мужчине в присутствии спящей девушки, даже если они были от части до ужаса невинными. Он напрягся, собрался в кучку, чтобы вернуть себе былую мужественность и строгость. Сидеть на одном месте было непривычно, засады были не по его части. Леон рвался в бой, как только имел возможность, но в момент затишья никогда не обращал внимание на важность подобных мелочей — уметь ценить каждый момент жизни. Что есть жизнь? Просыпаться по утрам в чистой постели рядом с любимой женщиной? Иметь стабильную, спокойную работу в офисе? Пить по пятницам в баре с друзьями? Хах... Такая глупость. Новый глоток виски горчил, а ром его подсластил. Ещё целый час наедине с собой и своими мыслями. Справится ли он?       Секунды были лишь мгновениями мира, а час — блаженной передышкой, некой наградой за упорный труд. Кажется, он и сам задремал ненадолго, пока отмеренный час и тридцать минут не прошли. Кровать заскрипела, выломанная пружина издала металлический скрежет, девушка проснулась и опустила ноги. Леон, не сдвинувшийся на миллиметр, повернул голову, посмотрев на неё через плечо. Она улыбалась. Нежно и кротко, как мог только человек, поспавший на сломанной кровати посреди бойни. Глаза снова сияли надеждой и романтизмом, тёмные вены скрылись под кожу, не портя прекрасной солнечной красоты мисс Грэм.       — С добрым утром.       Застенчиво ободряет она его, потянувшись на кровати.       — Я не спал.       Леон никогда бы ей не признался в том, что подверг их опасности ровно на десять минут, когда его веки неосознанно прикрылись от мыслей про другую, "идеальную" жизнь. Мечта, в которой он мог бы прожить свою жизнь тихо и мирно, работая где-то там, далеко, в городке Раккун-Сити, не знавший горя и любви. Эшли взглянула на него украдкой, расцепив затёкшие руки из подъёма. Кеннеди отвернул голову обратно к двери, пытаясь скрыть своё смятение.       — Всё хорошо, надеюсь, ты тоже хорошо выспался, Леон.