А дорога серебрится
Тонким слоем молока.
Это ж надо умудриться –
Провалиться сквозь века!
Головой в иную прорубь –
И не жалко мне её!
Разбери теперь, попробуй,
Что — моё, что — не моё!
Алькор, «Метаморф»
Нет, не судите этот дивный мир:
Он сложный путь нашёл без войн -
Жизнь по расчётам из теорий игр,
Где каждый к дружбе принуждён…
Если ты стал всех членов стаи сильней,
Но слабей, чем стая в целом -
Разум велит: ищи побольше друзей,
В стае будь для всех родным.
Первый закон робототехники в нас
Сам проник в отборе древнем:
Если силён — будь безопасен для масс,
Чтобы просто быть живым
Complex Numbers ft Len — Дивный мир [бета 2022].
Пунитто Моэ: Это было в определённой степени иронично. Больше тысячи лет адепты различных учений, в основном происходящих от буддизма, искали способ подавить в себе ощущение «Я», достигнув целостности со Вселенной. Собственно, игрок, действующий под псевдонимом «Пунитто Моэ» в молодости тоже увлекался дзеном и даже кое-чего достиг в этом плане, используя некоторые психоделики… Однако по-настоящему он смог получить желаемое, только когда не попал в другой мир. Именно так — НЕ попал. Остальные игроки попали, хотя бы какой-то частью своей личности. Пунитто же не попал, потому что его местная копия личности не имела. У его растительной аватары отсутствовал нейрокоррелят сознания, та специфическая нейросеть внутри нейросети головного мозга, которая отвечает за ощущение «Я» у людей. Программный или магический аналог отсутствовал тоже. В этом смысле Пунитто Моэ был мёртв куда больше, чем, к примеру, Момонга, у которого внутри скелета всё же имелась живая душа. Здесь же с точностью до наоборот — тело было квинтессенцией цветущей жизни, но личность в нём была совершенно и полностью мертва. При этом, что характерно, эмоций он не лишился. Пусть даже чувства растений довольно сильно отличались от чувств животных — здесь были и страх, и радость, и гнев, и всё прочее, пусть и под новыми масками. В частности, он испытывал какое-то подобие сожаления относительно утерянного «Я». Не эгоистическое — а так, как скорбят по усопшему родственнику. И именно это повергло безличный разум в недоумение — если личности нет, а чувства есть, то КТО испытывает эти чувства? Вероятно, Табула Смарагдина мог бы помочь ему с самоанализом, тем более, что этот моллюск и в эзотерике ещё в той жизни поднаторел куда больше, чем дилетант Пунитто. Но тот отказался, сказав, что для настройки на восприятие растения ему понадобится не меньше трёх дней, и в течение этого времени он будет недоступен для запросов других игроков. А запросов было много, телепат с нейропластичностью был нужен всем или почти всем. Так что «Пунитто Моэ» остался наедине с собой… точнее, с отсутствием себя. Из-за этого в первый день после переноса стратег гильдии практически бездействовал. Он машинально выполнял просьбы других игроков, но по факту был погружён в то, что у других называлось бы глубокой медитацией — для него же теперь было единственно возможным состоянием. Он пытался выстроить из философских понятий, которые выучил при жизни, какое-то обоснование, зачем ему жить дальше. Вернее не так — зачем ему жить активно. Сжечь себя или порубить на части он бы не дал, инстинкт самосохранения у Ядовитой Лозы был не слабее, чем у большинства животных. Но вот просто укорениться где-нибудь в лесах шестого этажа и процветать на радость насекомым-опылителям казалось неплохой идеей. Да, прежний Пунитто так бы не поступил. Но он-то не прежний. Выручала только выученная в детстве максима — «Если любая деятельность бессмысленна, то и отказ от любой деятельности также бессмыслен. Отказ от всех целей не может быть целью. Отказ от собственной воли также является проявлением собственной воли». Но ограждение это в ситуации Пунитто было временным и хрупким. Потому что с волей у него проблем не было — растительные побеги камень крошат, прорываясь к солнцу. Проблема была в определении «собственной». Один из боковых отростков подал мысль обратиться за помощью к Демиургу. Сей зловредный демон в философии и играх разума весьма поднаторел — во всяком случае, если верить его квенте. Анализ происходящего в Великой Гробнице показывал, что поведение неписи в целом соответствует тому, что было указано в биографии. Однако, погоняв молекулы этой идеи по своим ветвям, Пунитто пришёл к выводу, что даже если Демиург ему и сможет помочь, побочный ущерб от утечки информации окажется слишком велик. Для правильного решения пришлось бы рассказать демону, что у Пунитто память человека. А Демиург достаточно умён, чтобы сделать аналогичные выводы и в отношении прочих Высших Существ. После чего его реакция может оказаться совершенно непредсказуемой, учитывая запрограммированную ксенофобию. Скорее из любопытства, чем из реального опасения, Пунитто просчитал возможный исход для худшего сценария — восстания всей неписи против всех Высших. Получалось, что игроки всё равно победят, но ценой гибели как минимум трети из них и затраты почти всех расходников. Это если Будды сохранят нейтралитет, конечно. Если они сочтут нужным поддержать одну из сторон — эта сторона выиграет с незначительными потерями. Во всяком случае, его интеллектуальные возможности не уменьшились по сравнению с человеческим телом. Даже возросли — о чём свидетельствовал только что сделанный расчёт. Пунитто-человеку понадобилось бы на него часа три, даже с использованием софта для тактического моделирования. Пунитто-Лоза справился за пять минут тридцать две секунды, причём полностью в уме. Он представлял собой нечто вроде ходячего (не обязательно) химического компьютера. Проблема в том, что химическим компьютерам задачи обычно вводятся извне. Можно взять задачу обеспечить данному растению максимально комфортное и безопасное произрастание. Это несомненно потребует проработки линии контактов с аборигенами, методов управления неписью и поддержания дружественных отношений с согильдийцами. Правда, прежнему Пунитто такой подход бы не понравился. Он счёл бы его слишком примитивным. Но стоит ли принимать мнение прежнего Пунитто во внимание? И снова тот же парадокс — «Новый Пунитто» чувствовал глубокое уважение к «Старому Пунитто» и был бы рад исполнить в Новом Мире волю последнего. Но без ощущения собственного «Я» он не мог сказать, кто именно испытывает это уважение, кто именно был бы рад. Существует представление, будто философский зомби ничего не чувствует — в популярной психологии приводится пример, что если такое существо плачет от удара, ему на самом деле не больно. Пунитто теперь сам побывал в роли такого «зомби» и мог сказать, что авторы концепции в корне неправы. Боль есть — нет субъекта, испытывающего эту боль. Ну как может быть чувство без чувствующего? У обычных растений с этим проблем нет. Когда жуки подгрызают их корни, они выделяют токсины, чтобы жуков остановить, когда сокращается световой день, они сбрасывают листья — и совершенно не задаются вопросом, нужно ли им это. К сожалению, у Пунитто был опыт сознательного восприятия — и перейти от него к бессознательному было на контрасте слишком трудно. — Вспомни, что говорил Будда об атмане и анатмане. Все листья и лозы, составляющие Пунитто, встрепенулись. Этот голос не был колебанием воздуха, но не был и телепатическим. Он как будто обращался к самому восприятию гетероморфа, не трогая того, на что это восприятие было направлено. А в воздухе перед ним в позе лотоса восседал Вайрочана, Белый Будда. — Спрашивать, как ты узнал о моих проблемах, и как смог подобраться незаметно, при всей сенсорике, что я тут понаставил — наверное бессмысленно, да? — Совершенно верно. Это сейчас бесполезные для тебя вопросы. Важный вопрос — почему достигнув состояния анатмана, ты не достиг покоя. — Достичь покоя мне нетрудно, это для меня естественное теперь состояние. Ну, то есть «для меня» не совсем верный термин, но… — Сойдёт, — кивнул Будда. — Изначально слово «Я» не обозначало самость, а лишь было кратким и более удобным обозначением «тот, кто говорит в данный момент». Уже потом оно обросло всякими ложными ценностями, избавление от которых и доставляет сейчас тебе дискомфорт. — Если бы мне… — Тебе, тебе, не сомневайся. Спиритрон-хакеры похитили твою душу не для того, чтобы просто её рассеять. Вот в чём настоящее губительное противоречие, побуждающее тебя к поиску — у тебя есть «Я», но в этом теле тебе нечем его ощутить. — Следует ли мне в таком случае найти способ действительно избавиться от него? — Лоза сама удивилась тому, насколько естественно и доверчиво прозвучал этот вопрос. Как будто он говорил не с ожившим мировым врагом, а с давно знакомым и глубоко уважаемым учителем. — Нет, поскольку анатман является такой же иллюзией, как и атман. — «Противоречивыми словами ты меня сбиваешь с толку. Говори лишь о том, чем я могу достигнуть Блага!» — процитировал коллективный организм. Губы Будды тронула едва заметная улыбка. — Я не Кришна, а ты не Арджуна, хотя твоя способность погубить миллионы в этом мире и близка к тому моменту — но я не согласен с тем решением, что предложил Кришна. Что же касается Блага, в особенности с большой буквы… Причина твоего сомнения на самом деле очень проста — твоя память об ощущениях вступает в противоречие с нынешними ощущениями. Бессмысленно думать, что одна из этих спорящих скандх может приблизить тебя к освобождению больше, чем другая. Но их конфликт определённо может освобождение отдалить. Оттого наиболее осмысленным решением будет сейчас найти примирение между ними. Для этого достаточно дать твоему растительному «не-Я» возможность ощущать нематериальное «Я» на пути к Истоку. — Но как это сделать без нейрокоррелята сознания? — Кратчайший из тех путей, что не навредят твоему личному развитию и не погрузят тебя глубже в Сансару, лежит через твои Магические Цепи. Сила, что воплотила нас здесь, среди прочего наделила нас весьма качественными Цепями, а также способностью оные ощущать. А эти образования известны, среди прочего, тем, что связывают тело с душой. Использование их для самонаблюдения уж точно намного полезнее, чем для сотворения заклинаний, несущих смерть и разрушение, или удовлетворения своей гордыни, жадности и гнева. Поэтому давай начнём с того, что проследим их по всей длине…***
Урок занял добрых пятнадцать часов. К счастью, Пунитто ещё в прежней жизни отличался умом и неплохой интуицией, а его новое тело не знало усталости, не нуждалась в еде и сне, и отличалось бесконечным терпением. Добавить сюда многопоточное мышление и восприятие, переходящее в интуицию — нет ничего удивительного, что путь, на который другим требуются годы, они прошли за неполные сутки.***
Так или иначе, по прошествии этого времени я снова был собой. Не в смысле «не был кем-то другим», а в смысле «был хоть кем-то вообще». Тождественность прежнему Пунитто меня беспокоила меньше всего — после того, как я пережил полное отсутствие субъектности. «Смерть эго» под психоделиками не шла с этим состоянием ни в какое сравнение. Хотя Вайрочана и говорил, что я придаю этому слишком большое значение. Пусть я плохой буддист, но я ни за что в жизни по доброй воле не соглашусь пойти на такое снова — при одной мысли по всему моему телу пробегала дрожь от кончиков корней до кончиков листьев. Самость — величайшая ценность, которая может быть у человека. Теперь я в этом был абсолютно убеждён. Товарищи не могли разделить со мной этот ужас и эту радость. У каждого из нас были свои проблемы, связанные с новыми телами и новым обликом. Им настолько же чужды проблемы «Я» растительной колонии, как мне чужда ярость демона или безэмоциональность лича. А других растительных аватар в нашей гильдии не было. Это Ямаико сразу уединилась с Воином Такемикадзути, а Буку-Буку Тягама, соответственно, с Херо-Херо. Существам одного рода, пусть и разных видов, проще понять, что случилось с их телами и как с ними теперь обращаться. Хотя… Тело Анкоро Мотчи-мочи тоже состоит из ветвей, но раса у неё не растительная — она фея леса, мышление у неё изначально магическое, листья и ветви там просто декорация. Их все можно заменить — на мышлении Анкоро-сан это никак не скажется. У меня же каждая из лоз — отдельный сегмент памяти и процесс мышления. Мы не одинаковые. А вот мои навыки стратега были всем нужны независимо от моих личных — или безличных — переживаний. Я едва успел закончить урок с Буддой, когда Момонга объявил сбор на общее совещание. Бр, как подумаю, что туда мог бы заявиться «не-Я»… Кто знает, к чему бы это привело. А потом началась вся эта чепуха с перевыборами гильдмастера. Нашли время, называется. Я по-прежнему считал, что лучшего кандидата на это место, чем Момонга, у нас не было — и то, что мы теперь в реальном мире, общий расклад соотношения характеров, дружбы и вражды между игроками меняло не сильно… Сатору был хорошей компромиссной фигурой, которая более-менее устраивала всех. У нас были более яркие личности, но их возвышение порадовало бы одних, и вызвало бы массу протестов у других. Что ТачМи и продемонстрировал спустя несколько минут. С другой стороны, нельзя было не учитывать, что в жёсткой грубой реальности, куда нас швырнуло, кандидатура ТачМи имела одно неоспоримое преимущество. Да, он не всех устраивает, но при этом он просто и банально сильнее. Для военного вождя это необходимое качество. Чтобы справиться с ТачМи, когда он в своих чемпионских доспехах, нужно шесть других сильнейших игроков «Аинз Оал Гоун». Мы это ещё в игре как-то раз вычислили, больше для смеха. Проверять в бою не решились, потому что когда не насмерть — это сильно меняет расклад сил, а воскрешение тогда было для нас ещё слишком дорогим удовольствием. Здесь, учитывая то, что ТачМи — один из немногих в «Аинз Оал Гоун», у кого есть опыт реального боя, возможно, баланс ещё более сместился в его сторону, и понадобится не шесть, а где-то десять. Ну или один с мировым предметом. Таким образом, если кто-то пойдёт против гильдии (всерьёз, а не так, как двое наших «дезертиров»), новый гильдмастер сможет его самостоятельно призвать к порядку. Прискорбно, но здесь это качество — способность устрашать — было необходимым для правителя. Из игры можно выйти, если тебе не нравится, куда она пошла. Из исекая выйти нельзя. Поэтому гильдмастером в игре должен быть тот, кто лучше развлекает других и мотивирует их играть активнее. В исекае — тот, кто лучше других принуждает. В то же время против сорока игроков он не выстоит ни при каких обстоятельствах — а значит, слишком жёсткой тирании тоже можно не бояться. И нелюбовь к ТачМи определённой части гильдии — будет нам в этом только на руку. Эта оппозиция помешает ему собрать группу прихлебателей, вместе с которыми он стал бы абсолютно непререкаемой силой. Нет, я вовсе не подозревал Амаки Горо в желании абсолютной власти. Если кто-то из нас вообще был достаточно далёк от подобной мысли, то это именно он. Просто такие вещи происходят вопреки изначальному желанию и даже вопреки натуре человека. Власть не просто развращает — она развращает тихо и незаметно, исподволь. Каждое отдельное решение выглядит вполне продуманным и направленным на общее благо — а все вместе они образуют политику тирании. С учётом всего этого, на импровизированных выборах я проголосовал за ТачМи и даже не пытался выставлять свою кандидатуру, хотя у меня и Херо-Херо были бы неплохие шансы. В целом за него высказались тридцать игроков из сорока — Ульберт был прав в своём прогнозе, это оказалось чистой формальностью. Момонга передал ТачМи посох гильдии, но тот сразу отдал его Аманомахитоцу — посох создавался как инструмент мага, и в руках паладина был бы мягко говоря неэффективен. На основе тех же данных теперь требовалось создать совсем иное оружие. На коротком последующем совещании уже с новым председателем мы решили, что до создания нового устава гильдии будем жить по старому. Он не подходит к ситуации, но даже такой как есть — он определённо лучше, чем анархия. Написать новый устав взялся тот же, кто сочинил и предыдущий — то есть Си-дзюутен Судзаку. Он сказал, что ему понадобится около трёх дней работы… но это на первое чтение. Которое гарантированно забракуют Люци и Ульберт (я не был только уверен, кто именно из них). Судзаку пойдёт им навстречу, он никогда не умел и не любил спорить, выслушает все пожелания, предложит вторую версию документа ещё через три дня… это уже одобрят наши смутьяны, но вариант радикально не понравится как минимум Момонге и Тягаме… ТачМи тоже не понравится, но он промолчит, считая, что не вправе вмешиваться, обладая такой властью… В общем, раньше чем через месяц ждать окончательного варианта, который устроит всех, не стоит. — Есть одна проблемка, — заметил Люци★Фер, когда ТачМи на правах нового председателя уже готов был объявить, что все свободны. — «Пока живём по старому уставу» — это на практике означает, что каждый гриндит как может, а в Назарике мы собираемся только на рейды по призыву гильдмастера. Я-то не возражаю, я этим и так занимаюсь, но… все ли присутствующие уверены, что хотят этого? — Конечно нет! — взбурлила всем телом Тягама-сан. — Это совершенно недопустимо! За несколько дней тут можно наворотить такого, что потом сто лет исправлять придётся! — Особенно с нашими новыми возможностями, — поддержал её Царь Зверей Меконгава. — Но согласно действующему уставу гильдмастер и в самом деле не имеет права удерживать игроков на базе, — смущённо развёл руками ТачМи. — Мне это нравится не больше, чем вам, но если первым действием нового гильдмастера после избрания станет нарушение устава и злоупотребление полномочиями… — А я не против, — хихикнул-мекнул Ульберт. — Начни с этого, ТачМи, начни! Пусть все увидят, чего стоит твоя законность! — Друзья, не надо так, — поднял руки Момонга. — Это моя вина, я, видимо, чересчур поспешил… — Нет, не твоя! — резко ответила Тягама. — Если бы ты оставался гильдмастером, проблема контроля поведения игроков встала бы перед тобой, а не перед ТачМи, только и всего! Решать её всё равно пришлось бы, потому что правила игровой гильдии для реального мира не годятся вот вообще! — Тем не менее, если бы Момонга попросил — не приказал, подчёркиваю, а попросил всех посидеть тихо, пока не будет принят новый кодекс, это бы вызвало куда меньше возмущения, чем аналогичная просьба от ТачМи, — заметил я. — Так может, вернём Момонгу и не будем париться? — ухватился за это замечание Ульберт. — Я так и быть согласен побыть пай-мальчиком до принятия нового устава… Если нами не будет командовать святоша! — Не хочу тебя разочаровывать, козёл, но Великая Гробница Назарик не вертится вокруг тебя одного, — любезнейшим тоном сообщил Люци★Фер. — Наломать дров тут умеют многие. — Люци… Фер-сан груб, как всегда, но в его словах есть зерно истины, — констатировал Судзаку. — Я лично не вижу способа, как избежать периода анархии в коллективе новорожденных неподзаконых существ — без гражданства, без долгов и обязательств, но со значительной физической и магической мощью. — Существа, которых в этом мире называют Королями Жадности, решить эту задачу так и не смогли, — как бы в пространство сообщил Табула Смарагдина. — В итоге они по несколько раз перебили друг друга, а то, что осталось, ослабевшее от потери уровней, с радостью дорезали аборигены, у которых к тому времени накопилось предостаточно обид. В зале повисло нехорошее молчание. Свобода — это хорошо, но такой ценой её не хотел никто. С другой стороны, выживание ценой установления диктатуры — тоже как-то… У себя дома мы и первого, и второго решения хлебнули сполна. Буйные киберпанки или всеподавляющие корпорократы? Уверен, любой из присутствующих, предложи ему выбор из этих двух зол, сказал бы, что «оба хуже». — Ну, вообще-то есть одно решение, — негромко прошелестел я, стараясь подражать «отсутствующему» стилю Смарагдины. Все взоры тут же устремились на меня. Ками, какое же это наслаждение — быть личностью, быть субъектом! Да знаю я, что так недолго и в нарциссизм впасть, но разве созерцание собственного пупка, ведущее к просветлению, так уж далеко от западного понятия нарциссизма? — Нет никакой надобности применять насилие. У гильдмастера ведь есть право принимать новых членов в гильдию? Даже по старому уставу? — Ну… Да… Это у всех мастеров в ИГГДРАСИЛе есть… — Ну вот, и больше ничего не нужно, кроме того, что члены старой гильдии не принимаются в новую по умолчанию — членство надо заработать. Хочешь вести себя как свинья — веди, ты новой «Аинз Оал Гоун» ничем не обязан… Только и она тебе ничем не обязана, и любые недоразумения с аборигенами — за твой счёт и под твою ответственность. Народ притих. Даже Ульберт не сразу нашёл, что возразить. Остракизм, отвержение коллективом — для японца очень серьёзная угроза. — Но если мы ставим вопрос так жёстко, — первым заговорил Момонга, — то нужно сформировать что-то вроде устава на межгильдийский период… Общий набор принципов… Рекомендаций, как заслужить приём в новую гильдию, когда она будет открыта… — Это точно! — прорычал Ульберт. — Может я и пошлю в итоге вас всех к Демиургу, но ксо, даже я не хочу сделать это нечаянно! Давай, законник, говори, чего за вступление потребуешь! — Ну, — медленно сказал ТачМи, — для начала я хочу сказать, что трое членов старой гильдии будут приняты в неё в любом случае, что бы они ни делали дальше. Я даю слово, что сразу зарегистрирую их в новой гильдии, как только получу соответствующие полномочия. — Так, — прищурился Ульберт, — уже фавориты появляются. И кто эти трое любимчиков со вседозволенностью? — Личные отношения тут ни при чём, Ульберт-сан. Только простой расчёт. Во-первых, это Судзаку-сенсей. Ему предстоит разрабатывать новый кодекс, и я не хочу, чтобы на него кто-то давил в процессе — включая и меня. Во-вторых, Момонга-сан. Он УЖЕ заслужил членство в новой гильдии больше, чем кто бы то ни было — тем, что больше года хранил гильдию для нас. Тем, что пригласил нас всех на эту судьбоносную встречу при закрытии игры. Тем, что, наконец, добровольно передал трон и посох и тем самым сделал создание новой гильдии вообще возможным. Ну и Пунитто-сан, потому что именно он предложил стратегию переходного периода, и было бы в высшей мере странно и бескультурно, если бы он сам стал жертвой этой стратегии. — Нет, законник, так не пойдёт! Это же что получается — приносит Судзаку новую программу, я говорю — мне вот это и вот это не нравится, поправь. А ты мне что? «Не нравится — твои проблемы, пошёл вон из гильдии?» — Ульберт-сан, Ты же прекрасно понимаешь что я такого не скажу. И не только потому, что мы друзья. Просто мне гораздо безопаснее иметь тебя здесь в гильдии под контролем, чем обиженное на всех Мировое Бедствие где-то там, в Новом Мире. — Не без этого! — польщённо усмехнулся демон. — Ладно, допустим с тремя безусловными праведниками ты определился, а что насчёт нас, грешных? От нас ты чего потребуешь, чтобы не выгнать из Назарика? — Пунитто Моэ-сан, пожалуйста, изложите результаты анализа данных, которые добыли Нисикиэнрай-сан и Флэтфут-сан… Я поднялся со своего места. Именно поднялся, а не встал — из-за специфической анатомии ног для меня не было особой разницы между сидячим и стоячим положением. — Друзья, как и вы все я до сих пор не имею понятия, что за сила нас сюда зашвырнула. Надеюсь, Смит-сан это со временем выяснит. Но вот в чём я уверен: эта сила совершенно точно не хотела, чтобы мы сидели, запершись в своём склепе, и ни во что не вмешивались. Потому что даже профессиональному сценаристу исекая было бы трудно придумать мир, более подходящий для того, чтобы его завоевала именно наша гильдия. Фигурально выражаясь, если Новый Мир представить как замок, то «Аинз Оал Гоун» — это ключ к этому замку. Зал зашумел. Я спокойно ждал, пока все выговорятся — хотя в принципе новые возможности позволяли мне ответить одновременно каждому, в данный момент я не считал это нужным. — Пунитто, ты уверен, что не принимаешь желаемое за действительное? — уточнила Буку-Буку Тягама в наступившей относительной тишине. — Завоевать игровой мир и завоевать реальный — немножко разные вещи… Я, конечно, не стратег твоего уровня, но даже если все поголовно местные жители значительно слабее наших игровых аватар… Я покачал ветвями. — Дело тут вообще не в грубой силе, хотя она тоже имеет значение. Всё дело в сложившейся на данный момент политической и исторической ситуации. Мы ведь украли наши данные у Теократии Слейн, а она как раз не любит использовать грубую силу. Поэтому все остальные государства — по крайней мере человеческие — рассматривались ею в первую очередь с точки зрения использования силы мягкой. Дипломатия, экономическое давление, культурное давление, агенты влияния, точечные военные спецоперации… Так вот, практически каждое проанализированное теократами государство имеет уязвимости, позволяющие нам захватить его… Не скажу «без единого выстрела», но без применения военной в узком смысле силы — точно. Поясню на примерах. Никто из присутствующих ведь не торопится никуда? Королевство Ре-Эстиз, ближайшее к нам, на территории которого мы, собственно, находимся, страдает от раскола между, условно, королевской и дворянской партиями. То есть это названия условные — в королевской партии дворянские семьи тоже есть, просто их меньше и они куда слабее. Личное королевское войско сильнее любого из аристократических кланов в отдельности, но почти на порядок слабее их всех, вместе взятых. А если учесть, что дворянская партия плотно спелась с организованной преступностью — более чем на порядок, мафия в Ре-Эстиз весьма влиятельна. Нам достаточно предложить королю Ранпоссе Третьему помощь в усмирении дворян и мафии — и он наш с потрохами. Вторая по степени близости Империя Бахарут более сильна экономически и независима политически, её император умён, осторожен и полон амбиций… Вот только его наставник, архимаг Флудер Парадин, местный «делатель королей» — одержим познанием магической науки. Его предел — заклинания шестого ранга. Достаточно предложить ему несколько заклинаний восьмого — и он опять же наш с потрохами… — Нет, — неожиданно резко прервал меня Смит. — Простите, что именно нет? — я совершенно забыл, что на совещании присутствовал один человек, не входящий в «Аинз Оал Гоун». Остальные, похоже, тоже. — Никто из вас не должен приближаться к Флудеру Парадину, вступать с ним в контакт, причинять ему вред или как-либо влиять на него. На этого аборигена заявляет исключительные права администрация игры ИГГДРАСИЛь. — Гхм… Хорошо, понятно… Но против нашего влияния на других аборигенов вы не возражаете? — Есть ещё несколько лиц, которые могут представлять ценность для нашего расследования, я потом передам вам список. Но все остальные в локальной политике не участвуют, Так что Парадин — единственный, о ком я должен был предупредить заранее. По крайней мере, из тех, на кого завела досье Теократия Слейн. — Ну, и то хорошо… Тогда я продолжу. План по Империи Бахарут придётся переписать, но в остальном всё так же. Драконье Королевство страдает от нашествия зверолюдей и охотно примет вассалитет в обмен на помощь в их изгнании. Правительница Святого Королевства Робл Калка Бесарез испытывает политический кризис, который мы легко можем помочь разрешить в обмен на толику влияния в том регионе… С нечеловеческими странами по разным причинам расклады аналогичные… — Тут есть один нюанс, — помрачнел ТачМи. — О нелюдях говоря… Ты учёл, что мы вообще-то гетероморфы? Мягкая сила хороша, когда с тобой готовы сотрудничать на каких бы то ни было условиях. Но по отношению к нам… Вспомни, как к нам относились в ИГГДРАСИЛе, а ведь то была всего лишь игра. Боюсь, местные люди с их средневековым менталитетом и неприятным историческим опытом признают только одну форму взаимодействия с такими чудовищами: войну на уничтожение. — А вот это и есть самое вкусное и самое интересное! — я поднял кончик лозы, как указательный палец. — Почему я и пришёл к выводу, что этот мир идеально подогнан именно под нас. Видите ли, ребята, Табула Смарагдина подтвердит — по средневековым меркам местное население чудовищно, невообразимо толерантно! Нет, конечно, с объятиями они к монстрам не полезут, и некоторые конкретные расы — в частности, демона или вампира — попытаются уничтожить при обнаружении. Не из ксенофобии, а из рациональной предосторожности, потому что как правило ни от демонов, ни от вампиров ничего хорошего обычному человеку ждать не стоит. Но! Если монстр докажет, что он вменяем по человеческим меркам и не представляет общественной опасности — любой монстр, даже демон или вампир — его вполне могут оставить жить, а если он окажется полезен — и сотрудничать с ним. Поэтому мы, кажется, оказались в единственном из возможных миров, куда гильдия гетероморфов может легко вписаться к обоюдной пользе — для себя и для аборигенов. И куда нам ПРИДЁТСЯ вписываться так или иначе — если господа Смит и Ко не найдут способа вернуть нас на Землю в ближайший месяц. Потому что Волны Бедствия уже начались, и в отличие от прошлых аналогичных эпизодов — они, похоже, будут усиливаться.