Бесценные вещи

Нет! Я не стану вспоминать этого, не стану воскрешать в своём разуме образ моей матери. Обычно я вспоминаю о ней, когда слишком подавлен, когда меня с головой захлёстывает отчаяние. Память о ней дарит мне короткие вспышки нежности и любви, но потом всё становится ещё хуже, ведь она больше не со мной, она мертва уже вот как семнадцать лет. Частично из-за этого я уехал из Америки. Я возненавидел страну, в которой жил, дом, по которому каждый день ходила мама, школу, в которую она меня отвозила на своей сверкающей «Ferrari 250 Testa Rossa». Я закатил отцу настоящую истерику, умоляя отправить меня учиться в любую другую страну. И он отправил меня в частный пансион в Россию. Я мог бы описать дальнейшие десять лет своего пребывания в старом угрюмом здании в самом центре Сибири, но это уже совсем другая история. Я собрал всю свою силу воли и вернулся в реальность - в комнату, где я сидел и крепко сжимал в руках пустую бутылку от текилы. Взглянув на неё ещё раз, я с презрением отбросил бутылку от себя. Поднявшись на ноги я постарался держать равновесие, но вышло это у меня с трудом. Я переставлял ноги, имея твёрдое желание добраться до кухни, где меня ожидал кран с прохладной свежей водой, которая могла потушить пожар в моём горле. На половине пути я был прерван телефонным звонком. Я вынул мобильный из кармана и трясущимися руками нажал на кнопку ответа. - Да? – мой язык заплетался. - Адриан. Голос прозвучал так, будто человека, звонившего мне, заставляли делать это из-под палки. Это была смесь раздражения и нетерпения, и такой голос мог иметь только мой отец. Самое время, папочка. - Вау! – я постарался говорить бодро и беззаботно. – Что вынудило тебя позвонить своему никуда не годному сыну? На том конце провода вздохнули. - Адриан, – снова повторил отец. - Ну, так как? Я был рад, что отец не мог видеть моего лица, по телефону было гораздо легче держать оборону и изображать из себя невесть что. Я не думаю, что смог бы сыграть свою роль беззаботного простачка, находясь рядом с ним в одной комнате. Наконец дойдя до кухни, я подставил стакан под струю воды из крана и наполнил его до краёв. Трясущимися руками я поднёс его ко рту и осушил полностью, ожидая ответа на другом конце провода. - Я надеюсь, что ты помнишь, что завтра состоится приём у одного из инвесторов моего нового проекта в Лос-Анджелесе. Ты должен быть там. Конечно, я буду там. Я нарушу все правила времени и пространства, понесусь в другую страну первым рейсом самолёта, потом прыгну в такси и окажусь в своей квартире в Лос-Анджелесе. Я действительно сделаю это, потому что это приказ. Я всеми силами души ненавижу бизнес отца, а точнее то, что он с ним сделал. Это империя зла, а все эти инвесторы просто мерзкие люди. Они не видят света, они ждут лишь удачной сделки с компанией, которая иметь хорошую репутацию. В их мире не существует понятий о добре и зле, есть только удачная сделка и сделка неудачная. Это мир инвалидов, инвалидов душевных. Они не видят радости, не видят настоящей жизни, которая течёт у них вне компании. Они устраивают приёмы лишь для того, чтобы привлечь новых клиентов. Они настоящие визуальные проститутки. - Это инвесторы твоего проекта, – сказал я, делая акцент на слове «твоего». – Почему я должен нестись в другую страну сломя голову, лишь бы увидеть этих пластиковых людей? У меня язык не повернулся назвать их настоящими людьми. - Потому что это семейный бизнес. А ты – часть нашей семьи, как бы сильно не пытался доказать обратное. В том, как он говорил о семье, не было ничего тёплого. Для него семья уже давно стала частью бизнеса, который не приносит мне ничего, кроме страданий. - Я ненавижу приёмы, – я почти что добавил, что и его я тоже ненавижу. - Ты знаешь, что мне плевать. - Да. Я знаю. И на этих словах я повесил трубку. В обед следующего дня я уже находился в своей старой квартире, в которой живу во время пребывания в Лос-Анджелесе. Район, в котором я жил, назывался Санта-Монника и славился своими пляжами и ночными клубами. Наверное, я поселился тут не случайно. Времени оставалось немного, и я решил принять душ и переодеться. Когда все процедуры были закончены, я взглянул на себя в зеркало. Хочу признать, я чертовски красив. Светло-каштановые, немного рыжеватые волосы были идеально уложены, и не спрашивайте, сколько геля для волос я потратил. На внешность я никогда не жаловался, а сейчас был очень доволен собой. Глаза цвета мокрой листвы искрились, но вовсе не от счастья, а от выпитого мною виски. Но не будем об этом. На мне был надет тёмно-синий смокинг с чёрными вставками на рукавах и карманах. Бабочка была завязана простым узлом, но в то же время выглядела очень изысканно. Ботинки блестели так, словно я чистил их всю ночь, но, конечно, я этого не делал, ведь тогда можно было подумать, что я готовился к этому событию, а я не хотел, чтобы кто-нибудь так думал. Я нацепил самую приторную улыбку и вышел из дома.