Глава 12. Мальчик, который пытался выжить
2 августа 2024 г. в 14:20
План Чонгука был до элементарного прост. Он считал, что, чем меньше он будет пересекаться с Элизабет и чем больше он будет ее игнорировать, тем быстрее девушке надоест присутствие в доме такого гостя. Чонгук думал, что ему придется очень постараться, чтобы воплотить задуманное в реальность, поскольку ожидал, что Элизабет, как преданная фанатка, будет искать с ним встречи и ходить по пятам, а ему нужно будет придумывать причины и обходные пути, чтобы не видеться с ней.
И это было первым открытием для Чона: Элизабет не посягала на его уединение. Она ни разу не попыталась встретиться с ним лично, хотя на правах хозяйки дома могла бы без конца приглашать его на те же завтраки, обеды и ужины, например, и Чонгук не смог бы постоянно ей отказывать. Кроме прочего, от прислуги Чонгук узнал, что в имении Ли все приемы пищи подавались в малом обеденном зале в строго отведенное время, и установленные правила действовали во дворце испокон веков. Однако, поскольку господин Чон являлся гостем, а не членом семьи, от него никто не требовал неукоснительного следования графику. Для себя Чонгук в этом нашел лазейку, чем сразу же начал пользоваться. Он намеренно просил приносить еду в покои или ел прямо на кухне, если ему становилось совсем скучно. Повара и кухонные рабочие хоть как-то скрашивали его тоскливое настроение. Да и если по первости он боялся, что Элизабет появится на кухне, поэтому старался есть быстрее, то спустя несколько дней, когда от поваров узнал, что та достаточно редко бывает на кухне, осмелел до такой степени, что стал проводить здесь почти все свое время, помогая поварам или просто наблюдая за тем, как те творили очередные кулинарные шедевры.
Однако спустя несколько дней Чонгук медленно начал сходить с ума и ему уже хотелось лезть на стену от одиночества. На кухне стало не так интересно проводить все свободное время. Во-первых, потому что такое времяпровождение Чонгуку приелось, а во-вторых, молодой человек чувствовал, что поваров его присутствие стало обременять. Хотя Чонгук и вел себя тихо, и особо ни к кому не приставал с разговорами, он догадывался, что многие были бы не прочь вернуться к привычной рабочей атмосфере без посторонних лиц, но никто не решался сообщить ему об этом. Поэтому Чонгук хоть и нехотя, но перестал подолгу засиживаться на кухне, предпочитая проводить все свое время в своих покоях. Из страха натолкнуться на хозяйку дворца, он каждый раз отговаривал себя выйти наконец хоть куда-нибудь, чтобы прогуляться и размять кости.
В комнате же Чонгуку было ровным счетом нечего делать, к тому же это гротескное, помпезное убранство помещения с высокими потолками, позолотой на всех деталях интерьера, балдахином на кровати и репродукциями (или подлинниками? – Чонгук увлекался, конечно, искусством, но не мог отличить подделку от оригинала) картин великих импрессионистов навевало на него вселенскую тоску. С друзьями выйти на связь Чонгуку никак не удавалось, интернет хоть и работал, однако проку от него было мало. Те же чаты, в которых Чонгук общался с ребятами из своей группы или с друзьями из line97, просто показывали значок загрузки данных. Но после нескольких минут бесполезного движения бегунка по экрану все всегда заканчивалось одинаково: приложение выдавало какую-то ошибку и тут же закрывалось. Зато информационные сервисы, типа прогноза погоды, котировок акций, курсов валют и топовых новостных ресурсов загружались моментально. Господин Ли предупреждал Чонгука, что со связью будут перебои, но он не думал, что все будет настолько плачевно.
Однажды Чонгук даже предпринял неосознанную попытку покинуть территорию поместья. Обычным прогулочным шагом он как ни в чем не бывало проделал немалый путь практически до главных ворот имения, однако к нему тут же, будто из ниоткуда, подошел сурового вида “человек в черном” и вежливо напомнил, что выход за периметр строго запрещен. К слову, количество охраны во дворце повергало Чонгука в шок. Даже на самых топовых, невероятно популярных шоу и наградах, где он побывал за всю свою карьеру, он не видел столько телохранителей.
Как-то в один из вечеров к нему в комнату заявился даже начальник охраны. То, что это был именно “главарь”, Чонгуку стало понятно без слов: невысокий, но очень крепкий мужчина немного за сорок своей энергетикой мог бы задушить не один десяток людей, один его взгляд не сулил ничего хорошего, а шрам через все лицо и бледное пятно на кисти, видимо, от ожога в прошлом, подсказывали, что человек бывал в серьезных передрягах. Чонгука редко можно было застать врасплох, он мог за себя постоять, да и владел искусством рукопашного боя: уроки по тхэквондо в детстве (Чонгук успешно достиг высшей степени мастерства, получив черный пояс) и занятия по боксу в зрелом возрасте не прошли зря. Однако одного присутствия начальника охраны в комнате Чонгука было достаточно, чтобы заставить последнего нервничать. На каком-то глубоком, интуитивном уровне Чонгук ощущал, что этот мужчина серьезный соперник. Короткое “господин Ли хочет с вами поговорить” и протянутая к Чонгуку жилистая рука с зажатой в ней радиотрубкой заставили Чонгука поежиться и отступить на пару шагов назад. Лишь после нескольких секунд замешательства он решился перехватить предложенный ему аппарат.
– Чонгук, как вам отдыхается? Все ли нравится? Хорошо ли питаетесь? – защебетала трубка елейным голосом господина Ли, от медовой сладости низкого тембра мужчины Чонгук даже поперхнулся собственной слюной, настолько неуместным ему показался тон хозяина дома. Как будто Чонгук по своей воле гостил в поместье президента компании и действительно наслаждался отдыхом.
– Да, спасибо, прислуга только недавно приносила мне в покои как всегда чудесные кулинарные изыски, – Чонгук старался говорить в той же возвышенной манере, что и господин Ли, будто он по меньшей мере граф или даже герцог, пусть такое общение ему было и не свойственно.
– Хмм… – задумчиво протянул господин Ли. – А почему вы не ужинали в обеденном зале? – тон мужчины как-то резко переменился, став серьезнее и в какой-то степени настойчивее.
– Не знаю, не хотел утруждать прислугу, чтобы накрывали лично для меня, – без задней мысли выдал Чонгук то, что первым пришло на ум, – да и в комнате как-то уже привычнее.
– Что значит это ваше “лично для меня” и “уже привычнее”? – процедил господин Ли, словно сквозь сжатые зубы, а в трубке послышался какой-то треск, будто собеседник с силой сжал трубку телефона. – Элизабет что, не в поместье?
– В поместье, конечно, – усмехнулся сам себе Чонгук, стараясь разрядить обстановку, – прислуга меня целыми днями закидывает сотней вопросов с ее подачи (тут Чонгук слегка преувеличил): “Леди Элизабет спрашивала это”, “Леди Элизабет интересовалась о том”, “Леди Элизабет хотела бы”, – тут Чонгук не успел договорить, как его резко перебили.
– Погодите, Чонгук, если Элизабет в поместье, почему вы едите в своих покоях, я никак в толк взять не могу? – не унимался господин Ли.
– Первые несколько дней я неважно себя чувствовал, – врал напропалую Чонгук, интонации голоса господина Ли не предвещали ничего хорошего, а злить того еще больше молодой человек определенно не хотел. Чонгук понятия не имел, как бы господин Ли отреагировал на то, что Чонгук намеренно отказывался от посещения малого обеденного зала. И в планы Чонгука точно не входило признаваться в том, что он все это время просто-напросто избегал Элизабет любыми способами. – А потом прислуга сообщила мне, что в обеденный зал теперь не подают пищу по указанию леди Элизабет. А я и не стал настаивать на обратном.
– Нонсенс! – ни с того ни с сего выпалил господин Ли. – Быть того не может! – добавил мужчина в сердцах. А потом начал еле слышно бубнить что-то себе под нос, Чонгук улавливал только обрывочные фразы, когда господин Ли повышал голос: “да как она...”, “...не так я ее воспитывал”, “я ей…, а она…”, “...и посмела же”.
Чонгук долго боролся с самим собой, мечась между вариантами “стоит, наверное, что-то сказать, чтобы напомнить господину Ли, что он все еще на связи” и “молчи, придурок, пока к тебе не обратятся”, как из трубки послышался какой-то шорох, а потом раздался и ровный голос господина Ли:
– Прошу прощения за эту паузу, Чонгук! Появились кое-какие неотложные дела. Побеседуем с вами в другой раз, – и не дожидаясь никакого ответа от Чонгука, господин Ли завершил звонок, а в трубке раздались короткие гудки.
Начальник охраны несколькими минутами ранее, передав телефон Чонгуку, тут же вышел в коридор, видимо, чтобы не нарушать приватность разговора. Поэтому прямо сейчас Чонгук растерянно косился в сторону закрытой двери и переводил свой взгляд на зажатую в ладони радиотрубку. Чонгук решил, что раз этот пугающий мужчина до сих пор не ворвался в его покои, значит тот еще не знал о том, что господин Ли уже завершил вызов. Чонгук подумал, что телефоном грех было бы не воспользоваться в личных целях с учетом того, что он сидел без связи все эти дни. Не то, чтобы кто-то особо волновался, что Чонгук пропал из поля зрения, особенно учитывая тот факт, что основной круг родных и близких был в курсе, что у Чонгука важная командировка по работе с подачи нового президента компании. Однако Чонгук почти две недели не разговаривал с матерью, хотя даже в самые загруженные времена, всегда находил хотя бы несколько минут в день, чтобы связаться с ней. Во время службы в армии, разумеется, так часто звонить ему не удавалось, но сейчас же он был на гражданке. Съедаемый каким-то неприятным предчувствием, Чонгук спешно направился в сторону совмещенного санузла, быстро по памяти набирая номер родителей, и закрыл за собой дверь на замок, когда вошел внутрь помещения. Услышав знакомое “Гук-и”, слегка расслабился, но зачем-то включил в раковине воду, а сам уселся на опущенную крышку унитаза.
Разговор с матерью не занял и пяти минут, Чонгук просто поинтересовался, как они с отцом поживают, а мама, в свою очередь, убедилась, что сын хорошо питается и не перетруждается на работе. Только Чонгук нажал на кнопку сброса вызова, как в дверь туалета настойчиво постучали, а потом начали остервенело дергать ручку с той стороны и плеваться какими-то проклятиями. Нажав на кнопку слива на унитазе, Чонгук параллельно зашел в журнал исходящих вызовов в телефоне и удалил последний набранный номер. Молодой человек не знал, зачем он это делает, но внутреннее чутье подсказывало ему сделать именно так.
– Вы что, разговаривали с господином Ли, сидя на толчке? – не успел Чонгук распахнуть дверь и выйти из туалета, как на него накинулся с вопросами начальник охраны, не особо заморачиваясь по поводу подбора слов, и тут же своими цепкими пальцами вырвал радиотрубку из рук молодого человека.
– Нет, – отрицательно мотнул головой Чонгук, и как ни в чем не бывало продолжил: – Звонок завершился минут пять назад.
– И зачем тогда вы потащились в туалет с телефоном? Да еще и заперлись изнутри? – начальник охраны, испепеляя какое-то время своим холодным орлиным взглядом Чонгука, уткнулся в небольшой экранчик радиотелефона. – С кем вы там разговаривали? – не отрывая взгляда от трубки, видимо, проверяя журнал входящих и исходящих звонков, начальник охраны будто все пытался уличить Чонгука в чем-то.
– Ни с кем, – Чонгук нахмурил брови, а потом перешел в наступление, решив, что лучшей защитой в этой ситуации будет нападение, – а даже если бы и звонил кому-то, что в этом такого? Мой смартфон молчит с тех пор, как я приехал в поместье почти две недели назад. Меня, конечно, предупреждали, что со связью тут дела плохи, но чтобы настолько! Да и со стационарными телефонами не сильно у вас тут густо. Я как-то спрашивал у прислуги, откуда можно позвонить, и мне сказали, что единственное место во всем доме – это кабинет господина Ли, который на время своего отсутствия тот запирает на ключ, а значит, до его возвращения никак нельзя позвонить. А тут спустя две недели являетесь вы с телефоном наперевес и выясняется, что способ связаться с внешним миром все-таки есть! – Чонгук определенно начал перегибать палку в попытках каким-то образом пристыдить начальника охраны, да и переборщил, строя из себя простачка. Чонгук ведь догадывался, что кроме телефонного аппарата в кабинете господина Ли, телефон должен был быть где-то еще. Да и господин Ли перед отъездом что-то упоминал про экстренные каналы связи. Просто прислуга, скорее всего, не знала об этом.
Начальник охраны молча выслушал всю тираду Чонгука, прямо кишащую недовольством, но судя по тому, как у мужчины заходили ходуном желваки на лице, а руки, опущенные вдоль тела, сжались в кулаки так, что Чонгук даже расслышал хруст костей и скрип трубки злополучного телефона, которому посчастливилось оказаться в одном из тех самых кулаков, – начальник охраны был очень взбешен. Чонгук уже пожалел, что вообще открыл рот.
– Этот телефон используется только для особых звонков, – чеканя слова, злобно процедил начальник охраны сквозь зубы, – одна минута разговора по зашифрованному каналу связи через этот аппарат стоит баснословных денег.
Чонгука эта фраза даже как-то повеселила, что он не смог скрыть легкой улыбки на своем лице:
“Камон, за кого этот бандит (более подходящего описания начальнику охраны Чонгук бы и не нашел, судя по виду мужчины и его манере говорить, особенно в моменты, когда тот терял контроль над собой) принимает меня? Он считает, что я не способен оплатить какой-то там счет за телефон? И что вообще за дебильная отмазка?” – мысленно съязвил Чонгук.
– Так я позвоню? – продолжил Чонгук глумиться над мужчиной, не в силах заглушить в себе стойкое желание поиграть на нервах начальника охраны. Чем сильнее тот закипал, тем больше Чонгука это веселило, и он еще более рьяно дразнил его.
– На этот счет господин Ли не оставлял никаких указаний, – ровным голосом ответил начальник охраны, хотя было заметно, что держать себя в руках давалось тому с большим трудом. – Но я уточню этот вопрос.
– Было бы неплохо, – хмыкнул Чонгук, расслабившись окончательно. Если до этого Чонгук побаивался начальника охраны, то сейчас молодой человек четко понимал, что без команды “фас” от своего хозяина тот и шагу не сделает в его сторону. Понимание этого факта развязывало Чонгуку руки. – И хотелось бы, чтобы вы сделали это побыстрее.
– Всенепременно, – с наигранным дружелюбием протянул начальник охраны и, сделав небольшой поклон одной лишь головой, поспешил покинуть комнату Чонгука.
Чонгук не считал себя задирой и никогда не относился к тому типу людей, которые бы намеренно кого-то принижали, считая себя выше других. Но от того, что он слегка поиздевался над начальником охраны, он даже кайфанул. Возможно так на Чонгука подействовала эта вынужденная изоляция, а, может, у него просто-напросто уже поехала крыша от безделья, но его так и подмывало продолжить эти игры с кем-то еще, с кем-то, кто был ему не менее неприятен, а, может, даже еще более отвратителен, чем начальник охраны. К счастью для Чонгука именно в тот день звезды сошлись. И во время позднего ужина, который молодой человек проводил в уже привычном одиночестве на кухне, Чонгуку на глаза попалась Элизабет.
Именно в тот момент, когда девушка, как потерянный мамонтенок, стояла возле холодильника добрых пять минут и стеклянным взглядом почему-то пялилась в его недра, даже не замечая раздражающе пищащей системы оповещения, Чонгук, во-первых, безумно обрадовался тому, что очередная жертва нашла его сама, а, во-вторых, он, пользуясь удачным стечением обстоятельств, решил кардинально поменять свою тактику пребывания в этом дворце. Наблюдая за тем, как девушка робко реагировала на его голос, удивленно вскидывала брови – в общем, всеми силами строила из себя то ли дурочку, то ли бедную овечку – Чонгук пришел к выводу, что, поскольку полный игнор за полторы недели не принес никаких плодов, статус тотального прилипалы мог бы стать его билетом домой.
“Ох, Элизабет, – тихо вышагивая по тускло освещенному коридору за девушкой, которая точно не догадывалась о присутствии молодого человека рядом, сочувствующе протянул Чонгук. Его рот растянулся в ехидной улыбке, а глаза хитро заблестели в темноте: – Ты будешь умолять своего отца, чтобы он избавил тебя от моего общества. Я стану твоим ночным кошмаром, не сомневайся!”
