***
За окнами Гейтсхэд-холла стоял серый, пасмурный день; мелкий, частый дождь стучал в стёкла. Леди Джорджиана пребывала в особенно унылом настроении духа, и её компаньонка с трудом сдерживалась, чтобы не ответить грубостью на мелкие и крупные оскорбления, легко слетавшие с уст капризной старухи. Иногда не так-то уж просто было ускользнуть в мир фантазии — даже для одарённой богатым воображением Кэролайн Гибсон. Кэрри не могла и представить себе, что это сырое, печальное утро станет началом новой эпохи в её жизни; что горничная, которая вошла в гостиную с письмами на подносе в руках, несёт ключ к её освобождению. — Прочти письма, — приказала леди Джорджиана, — что ты так уставилась на конверт? — Это письмо адресовано мне, мэм, — произнесла удивлённая Кэролайн, — если вы позволите, я прочту. К великому разочарованию и к великой злости Джорджианы, Кэрри прочла письмо про себя. О чём мог писать ей — именно ей! — мистер Томас Лоуборо, внук её госпожи? Она его и в глаза-то никогда не видела! — Кто это пишет? Почему ты молчишь? — Это мистер Лоуборо, — ответила Кэролайн, — и... думаю, я должна поехать в Дубовую Рощу. Он просит меня приехать. Его дочь была очень больна, и... Кэрри замялась, не зная, как раскрыть старой леди Лоуборо свой секрет — напечатанные в журналах стихи и рассказы, повесть о маленькой Элен... — Ты всё путаешь! Это меня, должно быть, просят приехать! Какая глупость! Как будто они не знают, как мне тяжело такое путешествие! — Боюсь, нет, мэм, — с трудом подавив улыбку, возразила Кэролайн, — здесь ясно сказано... — Ах, чтоб тебя, тупая, глупая девчонка! Никакого проку! Читай, что там написано! Вздохнув, Кэролайн принялась читать — очень вежливое и любезное приглашение приехать в Дубовую Рощу и навестить маленькую почитательницу её таланта, объяснение, что мисс Маргарет была очень больна и что приезд мисс Гибсон был бы очень важен для её выздоровления. В письме была приписка для леди Лоуборо — с просьбой отпустить компаньонку в Дубовую Рощу, где в ней так нуждается её правнучка. — Что за вздор! Он сошёл с ума? Какие ещё рассказы? И я, разумеется, не могу без тебя обойтись. Ты никуда не поедешь. Сейчас же садись и пиши, я буду диктовать. Какая нелепость! Из-за какой-то набалованной девчонки — пренебрегать моими последними... моей жизнью и удобством! Какое отвратительное равнодушие... Кэролайн не сдвинулась с места, сжимая в руках письмо. Она была слишком ошеломлена, изумлена, обрадована и возмущена одновременно, и у неё не хватало сил отвечать своей хозяйке. Кэрри не собиралась писать письмо под её диктовку... не собиралась отказывать Тому Лоуборо и его неизвестной маленькой дочери... "Видимо, мне придётся лишиться места, — подумала Кэрри, — будь что будет!" И тут дверь в гостиную, где они сидели, отворилась, вновь пропуская горничную. Торопливо и развязно присев, девушка объявила: — Мисс Эллиот, мэм! Вслед за горничной в комнату впорхнула светлая и лёгкая, словно бабочка, Джейн Эллиот. Она пришла в Гейтсхэд, несмотря на непогоду; Кэрри была очень рада её визиту. Леди Лоуборо оживилась; она так привыкла к мисс Эллиот, что тут же принялась жаловаться ей на внука, посмевшего требовать ни с того ни с сего приезда её компаньонки, и на эту самую компаньонку, осмелившуюся за спиной хозяйки сочинять какие-то возмутительные вещи... — Но я её никуда не отпущу! Не дождутся. Я не могу без неё обойтись. — Конечно, вам будет очень трудно расстаться с Кэролайн, леди Лоуборо, — мягко произнесла Джейн, — но, возможно, я смогла бы заменить вам её... хотя бы ненадолго? Поначалу Джорджиана не желала даже слышать о таком плане. Но всё же её удалось уговорить; мисс Эллиот умела быть убедительной. — Что ж, можешь ехать, неблагодарное создание, — поморщилась Джорджиана, — как видишь, ты вовсе не самая незаменимая! Позднее, когда Джейн пришла в комнату подруги, чтобы помочь ей собрать тощий саквояж, Кэрри сказала: — Джейн, я не знаю, как и благодарить тебя! Ты — сама доброта! — Ну что ты, — рассмеялась Джейн, — забудь об этом. Поезжай в Дубовую Рощу... отчего-то я уверена, что этот визит принесёт радость и этой девочке, и тебе самой...***
Поздние розы цвели в Дубовой Роще, когда семейству Лоуборо пришло время принимать необычную гостью. Сэр Томас и леди Кэтрин встретили Кэролайн весьма радушно, и её смущение перед этими знатными людьми быстро прошло; в мисс Дэйзи же она мгновенно узнала родственную душу. Кэролайн была глубоко тронута слабостью этой девочки, а её восхищённый и заинтересованный взор стоил признания всех критиков и редакторов в мире. Прежде, в пансионе, Кэрри нередко возилась с младшими детьми; они любили её за умение рассказывать сказки и выдумывать игры, а их искренняя, наивная привязанность грела душу ей. Так что с мисс Дэйзи они скоро стали большими друзьями. Кэролайн оказалось нетрудно удовлетворить любопытство Дэйзи относительно новых приключений её героини Элен; и рядом с этой девочкой ей сочинялось необычайно легко. Любопытство?.. О нет, едва ли этим грубым словом можно было назвать ту жажду чудесного, что жила в юной мисс Дэйзи. Она стремительно шла на поправку; казалось, радужные крылья раскрылись и засияли за её спиной, так быстро к ней возвращалась прежняя живость и веселье. Её щечки округлились и порозовели, она встала с постели и вышла из своей комнаты; это событие стало настоящим праздником в Дубовой Роще. Что же касается мистера Тома Лоуборо, то поначалу он был весьма учтив и сдержан в присутствии гостьи; почему-то ему казалось, что сочинительница должна была быть значительно старше — думая о ней, он представлял себе почтенную, серьёзную особу в летах. Позднее он и сам удивлялся себе — разве не была история о путешествии сиротки в Царство фей пронизана радужным и звёздным светом, какой отличает лишь грёзы юности? Впрочем, находясь одновременно в обществе Дэйзи и мисс Гибсон, Тому Лоуборо трудно было сохранять светскую сдержанность. Любовь к дочери и радость при виде того, как она поправляется и хорошеет, заставляла его забывать о церемонности и серьёзности. Он становился самим собой — человеком добросердечным, искренним, благоразумным... насколько может называться благоразумным мужчина, который начинает влюбляться — незаметно для самого себя. В его глазах мисс Гибсон обладала всеми добродетелями и очарованием, какие только можно найти в юной девушке. Она была добра, внимательна, мила — и не имела ни малейшей склонности насмехаться над ним и его "деревенскими" вкусами. Она находила Дубовую Рощу сказочно красивой, а свою полнейшую неосведомлённость относительно сельского хозяйства искупала живейшим интересом и готовностью учиться. Взгляните на них — так, как смотрят сейчас из окна гостиной сэр Томас и леди Кэтрин; вот они, все трое, идут по усыпанной золотистым песком дорожке среди кустов роз — алых, розовых, белоснежных. Дэйзи, словно бледно-розовая бабочка в своём новом платье и модной шляпке, порхает от цветка к цветку, смеётся, задаёт вопросы, цепляясь то за крепкую, пусть и неизящную руку отца, то за нежную ручку мисс Гибсон. Том молчалив и отвечает односложно, однако его давно уже не видели таким счастливым и спокойным. Кэролайн улыбается и говорит с Дэйзи, но под взглядом мистера Лоуборо опускает глаза. Кто знает, какие чувства скрываются в её груди? Она ведёт себя безукоризненно; её нельзя ни в чём упрекнуть — разве что в том, что она очень счастлива, а о своём возможном отъезде в Гейтсхэд-холл говорит с печальной решимостью. Но Дэйзи и слышать не хочет о её отъезде. Леди Кэтрин задумчиво провожает взглядом силуэт мисс Гибсон. За это время она достаточно хорошо изучила её саму, известна ей и история семейства Гибсон; леди Кэтрин обладала здравым смыслом и отнюдь не была честолюбива. Пожалуй, она готова была согласиться с выбором сына. Но что же ответит сама мисс Гибсон? Кто знает? Может быть, порхающие среди роз существа с радужными крылышками — они ведь ей немного сродни?