Наконец-то нормальная еда

      Предчувствуя вынужденный простой, Алекс решила воспользоваться моментом и поставила корабль на профилактику. Разумеется, это означало, что сама она будет торчать на борту безвылазно, - доступ к некоторым системам требовал капитанских полномочий. Парвати хвостом ходила за ремонтной бригадой, страшно ревнуя, раздавая указания и следя, чтобы «Безнадежному» не делали больно. Макс по уши погряз в уборке и изучении изрядно разросшейся библиотеки, так что сегодняшний десант в город составила святая троица Элли-Ниока-Феликс.       - Ненавижу этот город. – Элли с удовольствием плюнула на мостовую и тщательно растоптала окурок об нее же. – Все такое прилизанное, неестественное. Прямо хочется в грязных сапогах пройтись, а кругом, как назло, ни одной лужи.       - Сейчас сделаем. – Ниока сняла с пояса флягу, которую по охотничьей привычке всегда носила с собой, и опорожнила на газон, аккурат под табличкой «По газону не ходить». Элли как следует потопталась в грязи и оставила несколько великолепных отпечатков на полированной мостовой.       - У Макса тоже всегда всё вылизано, - сказал Феликс.       - Макс – это Макс, - неопределенно отозвалась Элли. Привычки викария исходили, скорее, из гордости честной бедности: пусть твоя единственная рубашка заштопана в десяти местах, но она всегда будет сиять чистотой и не иметь на себе ни единой морщинки. Византий же поражал бессмысленными излишествами, - золотая с бриллиантами брошь на убогом рубище прокаженного.       Проходя мимо книжкой лавки, Элли ткнула пальцем в ее сторону:       - Глядите-ка, что там!       В витрине магазина красовалось от руки накарябанное на листе А4 объявление:                   «НОРМАЛЬНАЯ ЕДА РАСПРОДАНА.                   КОГДА ПОСТАВКИ – НЕ ЗНАЕМ!»       - По всему Алкиону одно и то же, - сказала Ниока. – Нормальная еда распродана, а когда появится – не известно.       - Успех, однако, - сказал Феликс. – Пойдемте, товарищи, и дальше осчастливливать народонаселение. Элли, удостоверение у тебя?       Элли похлопала себя по нагрудному карману. На капитанском удостоверении, по счастью, не было фотографии, только отпечатки пальцев, сверять которые персонал всех мастей обычно ленился, так что сойти за капитана «Безнадежного» было не так уж трудно.       - Тогда готовьтесь, доктор Фенхил, - Феликс торжественно извлек из-за пазухи флакон, - сейчас вы станете неотразимы. ***       - Да ладно тебе, - сказала Ниока, - в первый раз, что ли, к тебе парни клеятся? Так, Феликс, а ты давай-ка на два шага отойди, во избежание.       - Это было отвратительно, - простонала Элли. – Как будто не человек, а первобытный. Стоит, слюни пускает, глаза стеклянные.       - Зато согласился на все, - заметил Феликс. Они буквально только что вывалились из продюсерского центра, где имели не то чтобы совсем неприятный, но своеобразный разговор с Мейвериком Джонстоном. Феликс пытался повернуть беседу в нужное русло, но Мейверик не видел и не слышал ничего, кроме Элли, а точнее – Законом проклятого «В-экстазе». Даже бандана, целомудренно прикрывавшая и без того не самый обширный вырез ее майки, не защитила ее грудь от изучения настолько пристального, словно «Тетя Клео» обещала за это грант. Что уж говорить о шаловливых ручонках продюсера, так и норовивших залезть, куда не просят. В общем и целом, Элли ощущала себя не человеком, а неодушевленным предметом, куском мяса для удовлетворения потребностей из нижней ступени пирамиды Маслоу. Это было мерзко, несмотря на то, что продюсер, не осознавая, кажется, о чем идет разговор, соглашался абсолютно со всем и даже не глядя подмахнул контракт на съемки. Интересно, что произойдет с ним позже, когда он придет в себя и обнаружит безнадежно подписанные документы.       - Так не надо было на себя полфлакона выливать, - сказала Ниока наставительно. – Даже меня пробрало. Феликс, два шага назад, я сказала!       - Интересно, - проговорила Элли самым отчаянным голосом, - вы, парни, то же самое ощущали, когда мы на вас вешались?       - Не знаю, - сказал Феликс честно. – Мне сравнивать толком не с чем, я же не девушка. Вы когда обниматься лезли, даже где-то приятно было. Но вот Макс с какой-то жабой встретился и потом напиться хотел.       - В прошлый раз концентрация была плёвая, да и на ветру почти все время находились, - напомнила Ниока.       - А я еще Макса подкалывала! – взвыла Элли. – Вы представляете его в таком состоянии? Гадость какая!       - До такого состояния он бы не дошел, - рассудила Ниока. – Да и с капитаном они бы точно о чем-нибудь договорились. Они же, как это у них говорится, взрослые цивилизованные люди.       - Капитана неинтересно, - угрюмо призналась Элли. – Я Парвати хотела одеколоном облить.       Повисла пауза. Шла напряженная работа фантазии.       - Вот после этого, - медленно произнес Феликс, - тебе надо было бы самой себе морду набить.       Элли только кивнула. Однозначно, после этого она бы сама себе морду набила.       На сегодня оставалось еще одно дело, неважное, но Феликс обещал капитану. Заглянули в «Большую печать»; Элли предпочла нервно курить на ступеньках. Жующая девица в приемной избавилась от кольца в носу, что ее только украсило.       - Привет, детка, - Феликс вальяжно оперся на стойку, - так как насчет прогуляться вечерком? Предложение еще в силе?       - А, это ты, - отозвалась девица кисло. Она оценивающе окинула юношу взглядом с головы до ног, задержала взгляд на взъерошенной шевелюре и обломанных ногтях, поморщилась. – Не. Вали, нищеброд.       - В прошлый раз красавчиком называла, - обиделся Феликс.       - Мы по делу, - напомнила Ниока. – Капитан Алекс Хоторн. Авторский экземпляр.       - А. – Девица извлекла из-под стойки книгу и небрежно бросила ее на столешницу. На глянцевой обложке красовался могучий космик шириной в два с половиной викария, в композитной броне и с очень маленькой головой. Одной рукой он прижимал к себе скудно одетую блондинку, другой – вздымал над головой огромную двузубую вилку с жареной шпрысиной тушкой. На фоне разгорались закат и две канонерки неясного генеза.       - Смотри! – осклабилась Ниока. – Это же проповедник. Правда, похож?       - У него размер бюста поменьше, - сказал Феликс, - и одежды на нем обычно больше. Думаю, это все-таки капитан Хоторн. А вот этого, в доспехах, как будто с меня рисовали. Вот сравни. – Он поднес книгу к голове и сурово нахмурился.       - Одно лицо, - согласилась Ниока. – А канонерки инопланетянские, я в сериале видела.       - А горят почему? Он их вилкой, что ли, подбил?       - Почему вилкой? Ложкой удобнее. Шмяк, шмяк, - как мух.       - Вы долго еще трепаться будете? – не выдержала девица.       - Уже уходим, - проворчала Ниока.       На выходе Феликс обернулся и карикатурно раскланялся.       - Спасибо! – сказал он. – Премного благодарен!       Девица презрительно поморщилась.       Ночевать на поверхности куда как приятнее, но гостиницы в Византии драли три шкуры, так что выбора особо не было, и команда всякий раз возвращалась на «Безнадежный», словно в родной дом. В родном доме дым стоял коромыслом. На площадке у заднего элерона «Безнадежного» стояла раскрасневшаяся Парвати и самозабвенно орала на толпу хмурых дядек в комбинезонах. Алекс сидела на нижней ступеньке трапа с кружкой чего-то горячего и с видимым интересом наблюдала за происходящим.       - Что это сестренка разошлась? – поинтересовался Феликс.       - Ремонтники, - Алекс кивнула на дядек, - поставили восстановленные комплектующие, а выдали за новые. Смотри, смотри, сейчас она их бить будет.       Голос Парвати достиг крещендо, счастливый разводной ключ выбил искры из бетонного покрытия:       - И чтобы все переделали! Немедленно!       Ремонтники побрели переделывать.       - Бегом, я сказала!       Ремонтники зашевелились быстрее.       - Прямо чувствуется влияние Дзюн, - заметила Элли, присаживаясь на ступеньку рядом с капитаном.       - Любовь делает человека лучше, - философски усмехнулась Ниока.       - Ох, ну и разит же от тебя, - Алекс отстранилась. – А я, между прочим, в связях сомнительного характера не замечена. Иди в душ, не калечь мне репутацию. Только на Максимиллиана не нарвись, он там где-то на камбузе, наедине с кофейником.       - А то что? – отозвалась Элли хмуро.       - Нахлобучка будет, - сказала Алекс с ехидцей. – Он тебя прямо возьмет за шкирку и сам отмывать потащит. Наш Максимиллиан – человек многих талантов; уверена, у него виртуозно получается тереть спинку. Замолвить за тебя словечко?       Элли зарычала. Все ее бесчисленные подколки сейчас возвращались к ней рикошетом.       - Давай, давай, - подбодрила Алекс. – И вентиляцию посильнее включи. У нас и так команда не самая дисциплинированная, не хватало еще… эксцессов.       Элли прошла в рубку и вызвала камбуз по внутренней связи.       - Да? – почти сразу отозвался викарий.       - Макс, - сказала Элли несчастным голосом, - я в экстазе. Можно мне…       - Понял, - сказал Макс. – Сейчас освобожу путь. Что, все так плохо?       - Плоховато, - призналась Элли. – Прости, Вики. Больше никаких дурацких пошлых шуток. Никогда. Честное слово.       - Я понял. Спасибо, Элли.       Отмывалась медичка долго и тщательно, сдирая не только обыденную бытовую грязь, но и сальные взгляды и похотливые прикосновения. Она никогда не была ханжой или чистоплюйкой, но сегодняшнее показалось ей пугающим. Кажется, «В-экстазе» не такая уж безобидная штука. Наверное, многое зависит от индивидуальных особенностей эндокринной системы, решила она и обдумала пару возможных вариантов влияния чужеродных феромонов на гипоталамус. Будет интересно рассмотреть этот вопрос подробнее.       Покинув санузел, она обнаружила в разгаре целое ток-шоу. Грузчик из Затона и бывший технически-не-заключенный затеяли спор на бутылку виски айсберговой выдержки, кто больше знает бранных выражений, и Парвати, не подумав, вызвалась быть рефери. Сперва противники шли ноздря в ноздрю, но потом Макс вырвался далеко вперед, и уязвленный Феликс попытался уличить его в том, что он сам на ходу выдумывает все загибы. Викарий парировал, что нецензурная брань – процесс творческий, ограничениям неподвластный, на что Алекс, использовав несколько его же собственных ругательств, объявила, что таким творческим [вырезано цензурой] не место в приличном обществе, поэтому пускай эти двое [вырезано цензурой] [вырезано цензурой] куда-нибудь в [вырезано цензурой] и там [вырезано цензурой] сколько душе угодно, и нечего ребенка портить. Ребенок в лице Парвати даже возражать не стал: к этому моменту у нее уже окончательно завяли уши. Спорщики стушевались, пожали друг другу руки и разошлись спать; так и закончился этот день, еще один день на борту лучшего из кораблей колонии.       Однако уже за полночь к Элли, видевшей десятый сон, постучался викарий. Он был непривычно взбудоражен, глаза лихорадочно блестели, а дыхание – нарочито ровное, глубокое и медленное, - выдавало боль, сильный стресс или иной дискомфорт, с которым Макс пытался совладать.       - Доктор Фенхил, - произнес он четко и медленно, - нам нужно поговорить с глазу на глаз.