Дитя закатного солнца

Джубили и раньше снились сны, но такой яркий, должно быть, впервые. Девочка чётко ощущала, что лежит на спине, а в их убежище темно, наверное, до утра осталось всего-ничего, папа частенько повторял, что самое тёмное время обычно перед рассветом. И она была не одна. Точнее, конечно же была не одна, это не её комнатка в Орте, и вокруг, сопя и похрапывая, расположился их отряд, тётя Илта и дядя Свайн, Видок, которого она несколько остерегалась, и мама, которая лежала рядом, аккуратно приобняв её. Папа, должно быть, был на страже. И он точно бы никого не пропустил, а значит, то, что видела перед собой девочка, было сном. Прямо над ней стояло что-то большое, пушистое, переливающееся всеми цветами радуги. Как Джубили ни всматривалась, она не могла увидеть у этого «чего-то» морду, лишь переливчатый мех. Казалось, что его плечи попросту заканчиваются пучком волос, так странно искрящихся даже в темноте. Наверное, стоило бояться, но девочка не испугалась, а продолжила его рассматривать. Неизвестное существо стояло абсолютно неподвижно, кажется, изучая её точно так же, как это делала и сама Джубили. Или нет. Не смотрело – похоже, у него и глаз-то не было – не обнюхивало, носа тоже было не видать, а как будто просто чего-то ждало. Так обычно мама проверяла, спит она или нет, решая прикрыть девочку одеялом. Во власти этого существа было что угодно, но не одеяло. А испуг всё никак не приходил. Девочка почувствовала, что может приподняться. Существо не шелохнулось, его импровизированная морда и детское личико оказались настолько близко, что Джубили при желании могла бы зарыть нос в этот переливчатый мех. В глубине существа что-то виднелось, аккурат меж сплетённых нитей, которые она и приняла за шерсть. Что-то узорчатое, будто бы свисток, да только дырочка располагалась сбоку, а не посередине. Какие красивые узоры, такие мелкие, будто бы образованы из зверьков, переплетённых в различных позах. Это было неописуемо прекрасно, и Джубили, решившись, протянула руку ему навстречу. Её пальцы прошли через призрачную плоть существа, и... – А, а уже проснулась, – пробурчала Озен, прижимая её поближе, – Поспи ещё, рано. Джубили завертела головой, пытаясь найти это странное существо и артефакт в нём, но того и след простыл. Выходит, это был всего лишь сон. Как жалко. – Я помогу папе с завтраком, – решив, что отдыхала достаточно, всё же вывернулась из объятий матери Джубили. Та не сказала ничего, просто молча выпустила её, укладывая освободившуюся руку под голову. Нет, о таком решительно нельзя молчать! Это же Бездна, настоящая страна чудес, в ничего только не происходит. Вот только мама, наверное, лишь бровь приподнимет, с неё останется. Решено: надо рассказать папе! К небольшому огорчению Джубили, Марулк выглядел измотанным: немудрено, Свайн не привык дежурить, а потому выходец из Джесеку дал своему дяде поспать побольше, чем поплатился и сам, теперь истошно зевая и собиряюсь заварить на всех кофе: – Вертячка, ты уже встала, вот так номер. Даже Присцилла ещё спит, а ты уже на ногах. – Я просто не могла не встать и не рассказать тебе, что видела! – громким шёпотом затараторила девочка. – Потише там, тут некоторые спать пытаются, – послышалось недовольное бурчание Видока, и Джубили согласно продолжила говорить, но уже тише, – Мне приснился такой интересный сон! Может, это эффект уровня такой, как ты думаешь, папа? – Или это случилось от большого количества свежего воздуха, помнишь, ты рассказывала, что тебе снилось много чего классного, когда мы строили первый этаж музея, и ты с друзьями носилась то туда, то сюда, – тепло улыбнулся ей Лунный свисток, бросая страждущий взгляд на воду, которая пока не хотела кипеть. Если все массово возжелают кофе, на каждого придётся лишь по маленькой чарочке. Хорошо, что снаружи уже не слышалось криков трупных плакальщиков – выходит, тушу несчастного полосатика наконец-то разделали и употребили по назначению. – Не-не, это было гораздо, гораздо круче! – не зная, как передать восторг, девочка развела в сторону руки, – Вот настолько круче! Так рассказывать?! – Раз настолько круче, то конечно, – Марулк уселся по-турецки, всем своим видом выражая крайнюю заинтересованность, Так и что там было? – Я будто бы спала на спине, но при этом не спала, мои глаза были открыты, и я знала, кто находится в пещере. Только кроме всех вас был ещё кто-то, он стоял прямо надо мной, огромное животное без головы, с переливчатым мехом. Я никогда раньше таких не видела, но почему-то совершенно не испугалась. Поскольку он не выглядел агрессивно, я поначалу решила не шевелиться, просто рассматривая его. Он не пытался меня обнюхать или задеть, ничего такого, я даже глаз у него не видела, просто стоял и словно… ждал. А потом мне показалось, что я аккуратненько присела, придвинулась к нему ближе, и тут увидела внутри... – Нет уж, простите великодушно, такую ересь даже мне терпеть не по силам, – Видок громко зевнул, потягиваясь, да так, чтобы привлечь к себе максимум внимания, – Эй ты, папаша, ты чему дочь учишь? Впрочем, не отвечай: слыхал я вчера краем уха этот ваш сопливый разговор о музее. «Нужно изучать животных, их брачное поведение, их детёнышей», – он говорил всё это наигранно-бодрым тоном, потрясая в воздухе пальцами, сложенными, словно крылья новорождённого птенца, – Какая-то туфта! Ты ж вроде повар, кому, как не вам, знать, как этих тварей нужно использовать в пищу. Гуманистские бредни. До сих пор не можете взять – и всё зачистить от них, чтобы можно было спокойно доставать артефакты. Они жрут вас – а вы и рады изучать их со всех сторон, и ребёнку этим же голову морочишь. – Я что-то не поняла, когда и кто успел спросить твоего мнения насчёт воспитания нашей дочери, – следом проснулась и Озен, как и положено утром, не в настроении, оглядывая контрабандиста с ног до головы, словно отыскивая у него органы, отвечающие за внезапный гонор. – Наши отношения с Бездной гораздо сложнее, чем видится на первый взгляд. Спору нет, плачущие трупы убивают искателей, но без знаний об их поведении никуда, – Марулк всё же пытался решить это более дипломатичными способами, но контрабандист лишь замахал рукой: – Ты эту лапшу вешай на уши маленьким девочкам, а не мне, я жизнь пожил и знаю о чём толкую. Нечего тут разбираться, кто, для чего, почему. Напало? Убей. Мешает – убей. Нужно в пищу – убей, вот и вся наука! А ваши книжки с буквами нужны только для высоколобых учёных, а не для тех, кто лезет сюда в поисках артефактов! «Плачущие трупы нежные и заботливые родители, у-тю-тю». Теперь понятно, почему ты решил стать поваром, а не продолжил быть искателем, и, насколько мне известно, Озен наряжала тебя в платье. – Платье нравилось мне самому, – несколько задетый, пробурчал Марулк, – И идея стать поваром была моей собственной, она никак не связана с тем, хочу и быть искателем или нет. – Потому что для того, чтобы быть искателем, нужно быть настоящим мужиком! – Думаю, мне самое время взгрустнуть от того, что Провидение не подарило мне пары яиц, – саркастически протянула Озен, подходя поближе к импровизированной кухне за порцией кофе. Она могла выразиться и гораздо жёстче, но сдержалась. Почему? Как оказалось, выжидала момент. – Илта, – Озен обратилась к женщине так внезапно, что та вздрогнула: – Что? Не забудь обработать глаза, и сейчас, и после завтрака. – А... О, – судя по всему, в лексиконе миссис Терье не значились слова вроде «спасибо», так что она просто кивнула с дельным видом. – Но вообще я хотела спросить не это, – взгляд агатово-чёрных чёрных глаз снова обратился к женщине, – Ты как утончённая леди пробовала когда-нибудь яйцо плачущего трупа? – Кого? Того белого чудища? – прямо выпучила глаза миссис Терье. – Да, оно примерно вот такого размера, – развела ладони Озен, – Хотя погоди, вам же, конечно, не говорят, у какого животного их берут. Как же у вас называется это блюдо... Вроде балют. Яйцо, маринованное в золе и чае. – А, это, – Илта, кажется, впервые в жизни задумалась, откуда берётся львиная доля тех деликатесов, которые покупает знать по всему миру, – Да, пробовала, очень странный вкус. Но под вино довольно изысканно... А что? – Раз уж я тебя натаскиваю по теории и практике жизни настоящего искателя, как ты думаешь, как их забирают у плачущих трупов? – Ну, наверное, – как ни странно, миссис Терье даже задумалась, – Зовут каких-то охотников, способных убивать их, а после берут всё то, что нужно. – Увы, версия неверна, – Озен недвусмысленно покосилась на Видока, – Даже такой дурак, как ты видел, в какие большие стаи сбиваются плачущие трупы, и для них семейные связи на первом месте. Мой муж уже упоминал, какие они нежные заботливые родители, и гнездо будут защищать любой ценой. Многие входящие в стаю приходятся друг другу братьями и сёстрами, и их кровные узы очень сильны. – Ой, я знаю! – Джубили на секунду забыла, что находится не в школе, и потянула руку вверх – Можно я скажу? – Нельзя, – сказала как отрезала Озен, – Я хочу, чтобы они догадались сами. Ведь эти знания бесполезны. – Именно бесполезны, на выживание искателей и поиск артефактов это никак не влияет, – презрительно хмыкнул Видок. – Илта, шепни нашему эксперту на ушко, сколько просят в Джесеку за одно такое яйцо, – попросила Озен, и засуетившаяся женщина поспешила выполнить её просьбу, после чего лицо Видока вытянулось: уж кто-кто, а он никогда не отказывался от личной выгоды. – Нет, но ради такого и отряд снарядить не жалко, перестрелять их всех из какой-нибудь мощной пушки, – контрабандист так оживился, что казалось, готов был пойти к гнезду плачущих трупов прямо сейчас. – А если я скажу, что благодаря знаниям о животных не страдают ни искатели, ни плачущие трупы, не считая того, что из гнезда исчезают яйца? – приподняла брови Белый свисток. – Врёшь как дышишь, командир, – глаза Видока недружелюбно сузились, – Не может такого быть. Всё в этом мире берётся силой, и никак иначе. – Хорошо, – Озен встала, привычно сгорбившись: даже потолок каменного мешка был для неё недостаточно высок, – Собирайтесь. Настало время идти до Грибной колыбели. По дороге будут Земли небесной охоты, плачущие трупы там обычно гнездятся. Я обещаю, что сегодня у нас будет омлет. Свайн бросил на племянника испуганный взгляд, но Марулк лишь подмигнул ему. Что-что, а ставить на место Озен умела, особенно молодых и дерзких. Пусть Видок и был не первой степени свежести, а всё же его потребительское отношение к Великой Яме порядком выводило из себя. – Да тебе это, наверное, раз плюнуть, всё же ты – Недвижимый лорд, а вы так и так легенды, – продолжал брюзжать Видок, пока они обходили центр Бездны по кругу, держать как можно ближе к скале. Периодически в зарослях на другой стороне дыры мелькали тёмные проплешины: остатки вчерашней трапезы. Искать там что-либо было бесполезно, хищники умяли всё, а пятна оставили кровь и ихор, наверняка теперь на этих местах вверх попрёт зелень. – Присцилла, нельзя, – на всякий случай скомандовала Джубили, вытаскивая из набедренной сумочки крокету и вручая её принюхивавшейся самке пещерного гоблина. – Зна-а-ю, – мелодично, но несколько обиженно ответила питомица, впрочем, не без удовольствия принимаясь за угощение. – Если я скажу, что и как делать, справится даже такой, как ты, – улыбнулась Озен, – Какой там: даже Джубс. Но чтобы было честно, могу предложить выдвинуть кандидатуру своего мужа. Марулк, сделаешь это? – О, без проблем, Как раз нужны люди пониже, – совершенно без волнения закивал Лунный свисток, принимаясь вертеть головой по сторонам. – Вы какой-то артефакт будете использовать? – Видок был совершенно сбит с толку, глядя на то, как парень рыскает в зарослях, отыскивая то какой-то листик, то травинку. – Нет, понадобится всего лишь людская сноровка и внимательность, – наслаждалась процессом сознания интриги Озен. Скалы медленно, но верно сменились на жирную почву, увитую переплетением грибного мицелия. – Смотрите, куда ступаете, в Грибной колыбели довольно влажно, – предупредила Озен, заходя в сень огромной плодоножки, чьё плодовое тело располагалось как минимум на четырёхметровой высоте, – Всё, здесь спокойно. Поздравляю, мы достигли новой точки нашего маршрута. Передохнём здесь, поедим чего-нибудь горячего – а я верю, что у нас сегодня будет омлет – да начнём спуск, пока светло. – Я как раз приметил гнездо плачущих трупов, – довольно улыбнулся ей Марулк, показывая какие-то невзрачные сероватые листья. – Молодец, – одобрительно кивнула ему жена, – Оставь рюкзак, а то этот идиот подумает, что мы тут не иначе как волшбой занимались. – Да, без проблем, – Марулк не без облегчения сбросил тяжёлую ношу, хрустя натруженной спиной. – Ну-ка погоди, – Видок обошёл его по кругу, – То есть у тебя с собой ничего не будет? – Ничего, только маленький матерчатый мешок под яйцо, чтобы было удобнее нести, да вот те листья, – смиренно ответствовал ему Лунный свисток. – Так он реально пойдёт?! – не стерпел контрабандист, глядя, как молодой мужчина, едва ли не посвистывая, действительно пошёл туда, где виднелась характерная для плачущих трупов куча мусора, в которой они обычно и сооружали свои несколько хаотичные гнёзда. – Уже пошёл, – лишь пожала плечами Озен, – Можешь посмотреть, может, чему и научишься. – С ума сошла? У него же ничего нет! А впрочем, – внезапно сплюнул контрабандист, – Это твой муж, и твоя воля, жить ему или умереть. Какое моё дело, в самом деле? – А ты смотри внимательно, – снова повторила Озен, и весь их отряд, заняв удобное положение под прикрытием одного из упавших грибов, принялся смотреть на хрупкую фигурку, продвигавшуюся в самый центр пернатого ада. Марулк выждал некоторое время, пока остальная стая драпнула на облёт территории. Осталась только одна самка, сидящая в этот момент на яйцах. Обойти её было просто невозможно, подлезть – тем более. Странная морда, больше похожая на таковую у каракатицы, а никак не птицы, тут же повернулась к Лунному свистку, но не успела и крыльев раскрыть, как Марулк, сложив один из листьев трубочкой и зажав его в кулаке, дунул в зазор между ладоней и пальцев. Послышался несколько хриплый свист. И тут произошло чудо: самка плачущего трупа умиротворённо закряхтела, устраиваясь поудобнее. Марулк подходил к ней, довольно медленно, по окружности, не переставая посвистывать, как только она напрягалась. Едва юноша подошёл вплотную, дуя в свой замысловатый свисток, громадная белая самка даже прикрыла глаза, и вдруг осторожно боднула его лбом в лоб, словно призывая сесть. Это не было агрессией, она будто привечала его, как своего. – Как... – начал было Видок, но тут Илта цыкнула на него, мол, заткнись. Воспользовавшись своим положением, Марулк просунул руку прямо под огромную птицу, нашаривая яйцо. Она недовольно заворчала, вертясь, но новый посвист умиротворил её, и она завела голову за крыло, будто бы собиралась спать. Яйцо показалось на свет, переливчатое в свете стоящего в зените солнца, как будто бы недавно снесённое. Самка плачущего трупа вынула голову, угрожающе ворча, но Марулк подул ей практически в самую морду, и она, снова заслышав привычный звук, перелегла на другую сторону, умиротворённо повернувшись к нему спиной, а чуть позже, когда юноша безо всяких проблем вышел за пределы гнездовья, принялась поправлять свои яйца, будто бы ничего и не произошло. – Тебе объяснить, или сам догонишь? – спросила Белый свисток. – Уж снизойти, – когда Лунный свисток пришёл к ним, протягивая лежащее в мешке яйцо, даже на всякий случай потрогал его руками, будто подозревал некий муляж. – Пусть тебе ребёнок объяснит, всё же за ней – будущее, – Озен он снова улыбнулась, отыскивая в Грибной колыбели более-менее сухое место, где можно было бы развести костёр и поставить котелок, – Джубс, не робей, он только языком молоть горазд, а как до дела доходит, так пёс ссыкливый. – В Орте некоторые владельцы плачущих трупов замечали, что одомашненные самки несут яйца и даже высиживают их. Иногда из них вылупляются маленькие, только тоже девочки, я забыла, как это называется, – Джубили покосилась на отца в качестве поддержки. – Шок-яйца, – подсказал Марулк, – Продолжай, милая. – И вот у одного из искателей была дефектная девочка, яйцо ударили, поднимая со второго уровня на первый, и она была совершенно глухая. Когда она снесла яйцо, она его вроде бы и высидела, но едва птенец вылупился, убила и съела его. Просто плачущие трупы не знают, как должны выглядеть их маленькие, и узнают их исключительно по голосу. Наблюдая за ними, искатели поняли, что для того, чтобы подобраться поближе, достаточно имитировать звуки птенца, и тогда птица примет тебя за своего и даст забрать яйца. Лицо Видока напоминало таковое у человека, за спиной которого только что сошла лавина. – А теперь, если никто не надумал заводить экзотического питомца, предлагаю хорошо позавтракать этой красотой, на нас на всех с лихвой хватит, – предложила Озен, и, размахнувшись, ударила по яйцу, заставив его расколоться, – Марулк, ты молодец. Благодарим тебя за еду. А тебе, Джубили, спасибо за объяснения. – Отлить отойду, – не желающий признавать поражение, пробурчал Видок, быстрым шагом исчезая в кустах. – Это было немножко жестоко, – несмотря на то, что в его тоне сквозило осуждение, Марулк всё же улыбался. – Такие умники не знают, что ещё больше укрепляют в таких, как мы желание идти своей дорогой и бороться за то, что мы делаем, – только и могла что ответить ему Озен, – Ешьте хорошо, после небольшой перерыв и спуск. Здесь он гораздо отвеснее, чем было до этого, вам понадобятся все силы чтобы преодолеть этот участок.