Гомофобные ублюдки

Мой брат всегда был красивее меня. И умнее. И любимее. Пай-мальчик, его лелеяли родители и обожали родственники. Ему пророчили светлое будущее и знали, что он не опозорит свою семью. Сколько себя помню, он всегда был мужественным, а я наоборот – слабой и плаксивой. В очередной раз упав или поранившись, я сразу начинала рыдать. А он никогда не плакал. Даже будучи маленьким, он через силу улыбался и говорил: «Ничего, пройдет. Другим бывает и хуже». Именно эта фраза сделала меня сильной. Шли годы, мы становились старше. Брата любили все больше, а меня замечали все меньше. Нет, мне не было обидно. Просто это стало в порядке вещей. Мы окончили школу, вступили в университет. На какое-то время наши пути разошлись. Брат уехал учиться в другой город, а я осталась в родном городе. Он приезжал домой на все праздники и каникулы: рассказывал новости и делился успехами. Брат шел на красный диплом... Родители не могли нарадоваться и постоянно ставили его мне в пример. А я молчала, хотя и могла возразить, ведь мои отметки были ничуть не хуже, чем его. Однажды он мне позвонил. Сказал, что приехал, и, прежде чем идти к родителям, хотел бы со мной поговорить. Он был чем-то взволновал, поэтому я поспешила приехать. В этот день брат признался мне в том, что он гей. Я была слегка шокирована, хотя виду и не подала. Он попросил держать это в тайне, и я согласилась. А потом все вернулось в привычную колею. Учеба в университете закончилась, я устроилась на работу, купила квартиру и канарейку, навещала по праздникам родителей и все это время держала рот на замке. А брат, словно, сквозь землю провалился. Он, конечно, звонил родителям, но приезжать перестал. В этот день я впервые увидела его слезы. Была глубокая ночь. Я покормила птичку, и уже собиралась ложиться спать, как неожиданно раздался звонок в дверь. Ведомая любопытством, я, не глядя в глазок, сразу же открыла дверь. Обычно ко мне никто не приходит. - Привет, - дрожащим голосом поприветствовал меня стоящий на пороге брат и попытался улыбнуться. Но ему явно было не до смеха. Рубашка была порвана, под глазом сиял фингал, а вывернутый палец был перемотан платком. Я испугано сглотнула. - Можно? - Да, проходи, - я потупила взгляд и отошла в сторону, впуская гостя. Тот, даже не дойдя до кухни, прислонился к стене и сполз вниз, уронив голову на колени. А я просто стояла и молчала. Ведь даже не знала, что сказать. - Я все им рассказал,- тихо начал брат, - я признался. По моей спине пробежали мурашки. - И? – охрипшим голосом выдавила я. - Они, по ходу, развелись, - он прерывисто вдохнул и продолжил: - Когда папа начал меня бить, мама попыталась вступиться, но отец наорал на нее, и сказал, что родившая ему педика, недостойна жить в его доме. Мать расплакалась и обвинила меня в уничтожении семьи... Я слушала его в пол уха и не могла поверить. Гордость семьи, золотой ребенок, пример сестре... Нет, я не злорадствовала. Мне было искренне жаль брата. Мои родители оказались не просто гомофобами. Они – звери, ублюдки. А мы – их дети... Я смирилась с дискриминацией по отношению к себе, но сделать такое со своим сыном, который, можно сказать, открыл им душу, ожидая в ответ ласки и понимания... А что он получил? Первый раз я принимала его у себя. Первый раз я делала ему чай. Первый раз я обрабатывала его раны. Первый раз я видела, как он плакал. Я сестра, которая приняла его таким, какой он есть. Я сестра, которая крепко обнимает своего брата-гея этой ночью.