Джо Блэк и 33 несчастья

Здравствуйте, котятки. Надеюсь, вы весело провели Новый Год :) Извините, что задержала главу, но на это были серьезные причины. Приятного прочтения ;) Глава для Кристины. Это моё маленькое извинение, потому что я я веду себя, как задница последняя. Извини. - Сейчас выскочит что-то страшное? - Открой глаза – увидишь. - Нет! - С тобой неинтересно смотреть фильм ужасов. Эй, Джо? - М? - Йа ем пофледнюю хвебную павочку. - Шантажист, - я оторвала руки от лица и посмотрела на освещенное дрожащим светом, исходящим от экрана телевизора, лицо Фили. Мы лежали в середине куля из одеял и подушек, в темной гостиной, в пустом доме. Ночью. И смотрели фильм ужасов. – Мне не по душе такое… - в фильме испугано заорала окровавленная девица шлюховатого вида. Меня передернуло скорее от того, насколько вульгарно она выглядела, а нет от того, что вся её рожица извазюкана черной липкой гадостью. - Фильм идет только двадцать минут, а ты ещё в его начале нырнула с головой под одеяло и не выползаешь оттуда, - Фили со вкусом откусил здоровый кусок хлебной палочки, а затем вытер руку о черную майку с надписью «Я бы понравился твоей маме». – Оу, оу, смотри! Сейчас будет интересно. - Почему у этого парня глаза красные? – моя рука потянулась к руке блондина, чтоб в любой нервный момент можно было за неё схватиться. - Потому что он верховный демон, - Фили чуть не захлебывался от восторга, которого я, впрочем, совсем не испытывала. - О, нет, - я мертвой хваткой вцепилась в его запястье. – Фили, зачем ему это мачете? Фили? Фил… А-А-А! – я зарылась ему куда-то под мышку. Парень расхохотался, обняв меня за плечи. - Ну, чего ты? Не страшно же совсем! - Ненавижу тебя, ненавижу-ненавижу-ненавижу! – не в силах остановить хохот, Фили пытался перехватить мои руки, бьющие его по груди. – Чтоб ещё хоть раз!.. Да чтоб я!.. Да с тобой!.. - Прекращай! – сквозь смех выдавил он. – Всё, всё, выключаю! К моему счастью, парень действительно нажал на красную кнопку на пульте, и весь кошмар, творившийся на экране, погас. Комната погрузилась в кромешный мрак. - Ты, должно быть, шутишь! – и тут начался марафон с преградами по гостиной в поисках выключателя освещения. О, нашла! Щелкаю выключателем – благодатный свет заливает комнату. - Пить хочу, - Фили поднялся на ноги, потянулся в своё удовольствие и направился на кухню. Я двинулась за ним. - От тебя долго нет новостей о мадам Тауриель, - вспомнила я, о чем хотела поговорить с другом. – Она до сих пор не дает точного ответа? Фили на секунду застыл с чашкой в руках, затем поставил её на стол и повернулся ко мне с полными щеками воды. Тяжело сглотнул и вытер рот рукой. М-да, что-то мне подсказывает, что дела наши плохи. - Слушай, только не говори Торину, - в светлых глазах парня отразилось беспокойство. - Она сказала «нет»?! – удивленно и одновременно возмущенно воскликнула я. Фили болезненно зажмурился от моего ультразвука и поднял руки, призывая меня к молчанию. – Не могу поверить! Да она использовала тебя! - Детка, если бы все девушки, которые мне нравятся, ТАК пользовались мной… - довольная, сладкая улыбка коснулась губ светловолосого парня, а на левой щеке появилась мягкая ямка – его изюминка. Я закатила глаза – Фили он и в Африке Фили. - Но почему «нет»? – от нервов мне захотелось сделать ревизию холодильника. Вчерашние блинчики, пиво, водка, ещё пиво. Ощущение, что я влезла в холостяцкий холодильник. - Мы с Тауриель были в гостиничном номере. Я заказал бутылочку Шардоне, включил расслабляющую музыку. Я ей такой: «Может, поговорим о судебном деле?», а она такая: «Может, попробуем с наручниками?», - Фили изобразил писклявое подобие женского голоса. – Меня ещё удивило, какого лешего она таскает с собой наручники, но кто я такой, чтоб отказывать даме? Вот мы лежим, целуемся… - Фили! – остановила я поток слов. – Меньше подробностей. - Это важно! – исподлобья посмотрел блондин на меня и продолжил: - Ну, она меня раздела, пристегнула к кровати и тут - лови, фашист, гранату! – заявила, что отказывается с нами сотрудничать, а мы ещё попляшем за то, что обидели её подругу. - А её подруга… - кажется, я уже знала ответ. - София! – предсказуемо ответил Фили и в сердцах грохнул кулаком по столу. – София, мать её, Бюффе! Я лежу офигевший, как никогда, пристегнутый к кровати, свечу своим добром, а Тауриель собирает мою одежду и уходит из номера, оставив дверь открытой. Представь себе лицо горничной, когда она пришла убирать комнату. И смешно, и плакать хочется. - Мало того, что пришлось звать мастера, чтоб тот распилил наручники, так ещё и битый час пришлось объяснять этим идиотам, что я не пытался домогаться горничной. Но штраф, уроды, всё равно стянули – за нарушение общественного порядка. - Как ты домой добрался? – чуть не подвывая от смеха, спросила я. - Для меня горничные откопали какие-то шмотки в бюро находок, вот я оделся и заказал такси. Лезть в дом, правда, пришлось через окно, так как ключи остались в моих штанах. - То-то я грохот ночью слышала! - Да, я запутался в занавесках и сорвал карниз в гостиной. - Бедный мой, - надула я губы и потянула руки к уставшему Фили. – Ну, иди ко мне. - М-м, да, жалей меня полностью, - промурлыкал он, как довольный кошак. Ещё бы! Филька не преминул потереться башкой о мою грудь. Я влепила ему сочный подзатыльник. – Странные вы, женщины – то лезете с объятиями, то бьете. – Бурчал парень, возвращаясь в гостиную и потирая затылок. Мне показалось, что Фили действительно был расстроен, несмотря на то, что он так убедительно отшучивался. Да, в его расписании нет места серьезным отношениям. Да, девушки в его жизни надолго не задерживаются. Но было что-то в этой Тауриель, что заставляло Фили названивать ей каждый вечер и подолгу бороться за минутную встречу. Иногда он даже забывал о доверенном ему дядей деле и просто наслаждался близостью с этой женщиной. До недавних пор. Мы вернулись на насиженное местечко. На часах было полтретьего ночи, а сна у меня не было ни в одном глазу. Фили, юркнув под одеяло и повернувшись на бок, тихо дремал. - Фил, - позвала я его, выдернув из дремы. - Ты никогда меня так не называла, - сонно сказал парень. - Ты в порядке? – я прилегла так, чтоб было видно лицо Фили. Сначала он неслышно вздохнул, а затем втянул через рот воздух и ответил, не открывая глаз: - Я всегда знал, что от женщин одни неприятности. Ты уж не обижайся. - Куда мне обижаться… - я уютно устроилась на теплом одеяле и подложила ладонь под щеку. - Спи, - Фили выудил из-за спины подушку и дал её мне. – Завтра утром вернется мой пьяный в хлам братец, будет буянить и наградит всех головной болью. Нужно быть бодрыми и полными сил, чтоб дотащить его до постели. Я усмехнулась и закрыла глаза. - Если захочешь поплакать, моё плечо всегда к твоим услугам. - Да иди ты, - парень попытался пнуть меня в ногу, но одеяло смягчило удар. На этой ноте мы успокоились. Ещё с минут десять я ворочалась, думая о том, как Торин отреагирует на неприятную новость, пока не погрузилась в сон.

***

- Если б я была – ик – царица… Я испугано села на импровизированную постель и открыла глаза, озираясь вокруг и не понимая, что меня разбудило. - Кили, ты не царица – ты двадцатишестилетний взрослый мужик, прекрати ломать комедию, - в сильном и властном голосе я узнала Торина. – Осторожно! – раздалось приглушенное «бум», а за ним – болезненное мычание. – Ничего, приложишь лед. Таща на себе младшего племянника, Торин ковылял в сторону кухни. - Где Бильбо? – спросил он, проходя мимо гостиной. Замечает нас с Фили, развалившимися перед теликом, и отворачивается. - Навещает племянника в Мэриленде, - прозевала я. Всё же четыре с половиной часа сна – маловато для меня. – А где был ты всю ночь? - Следил за тем, чтоб этот… - Оукеншильд-старший ощутимо дернул за руку засыпающего на его плече Кили. – Следил, чтоб этот алкоголик-тунеядец ничего не натворил. - Получилось? – я принялась тормошить спящего довольным сусликом Фили. - Не особо! – гаркнул на кудрявого племянника Торин, чтоб тот не расслаблялся. Сон Фили сняло как рукой, а я едва за сердце не схватилась от испуга. – Он пил пиво прямо из пивного крана, перегнувшись через барную стойку, а потом устроил драку, потому что его заставили платить за выпитый алкоголь! Кили гордо хрюкнул ему в плечо. Я поднялась на ноги и, поправляя на ходу длинную желтую футболку, направилась на кухню, чтоб запарить для Кили крепкого чая. - М-мф! – возмущенно промычал младший Оукеншильд, когда его пятая точка завалилась на стул. Тот тут же опасно накренился, грозясь завалиться на бок вместе с буянящим Кили, но Торин успел подхватить племянника под руки. - К черту чай, - заключила я, прекратив возиться с плитой. – Веди его в гостиную – пусть проспится. - Надеюсь, его не вывернет на подушки, - почесывая затылок, Фили прижался плечом к дверному косяку. - Брат! – радостно прохрипел Кили, раскидывая руки, словно готовясь к объятиям. – Мой доро…ик…гой брат! - И тебе привет, бестолочь пьяная, - улыбнулся старший брат. Перекинув руку Кили через свою шею, Торин удобнее подхватил племянника и поволок в гостиную, где бросил того на куль из одеял и подушек. Парень развалился на мягких покрывалах, с усладой потягиваясь и прикрывая глаза. Свалявшиеся от пива кудряшки прилипли ко лбу, а на лице изобразилось умиротворение. Всем нам показалось, что он вот-вот уснет, как вдруг его покривило. - Тошнит? – я перепугалась и ринулась к нему – для того, чтоб спасти мою любимую подушечку с вышитыми на ней бабочками. - Мне так, ТАК жаль, что эта... – темные глазища Кили забегали взглядом по комнате в поисках подсказки. – Ну, как её? Рыжая такая! О, Таури-илиель! Таурилиель бросила тебя. Фили изобразил жест "рукалицо". - О чем это он? – полюбопытствовал старший Оукеншильд. - Алкоголь доедает последние клетки его мозга, не обращай внимания, - попытался отшутиться Фили, но Кили не сдавался, вяло шевеля языком: - Кинули нас. И сделки нет. - Кили! - предостерегающе осадила я его. Но было уже поздно. В воздухе повисло едва ли не осязаемое напряжение, которое сказалось на каждом человеке в комнате. Особенно на Торине. В его прямом и требовательном взгляде повис вопрос. Я так разнервничалась, что выпалила всё, как на духу, рассказала о сорванной сделке, опуская неловкие моменты с наручниками и украденными штанами. Когда же повествование закончилось, я притихла, мысленно умоляя высшие силы о том, чтоб Торин успокоился, чтоб перестал смотреть на меня так зло. Пожалуйста, прекрати... Этот взгляд словно прожигает насквозь, вызывает толпу мурашек по линии позвоночника. Хочется повести плечами или почесать спину, чтоб скинуть их. Но я стою, замерев в спокойной и твердой позе. К моему облегчению мужчина отводит взгляд. Новой жертвой становится Фили. - Как ты мог такое допустить? - в его голосе звенит раздражение. - Поверь, дядя, я сделал всё возможное, чтоб... - начал было уверенно оправдываться светловолосый парень, но Торин, перебив его, сорвался на крик: - Что ты сделал, хм?! Поставил нас всех в скверное положение? Лишил нас последнего шанса на спасение капитала фирмы? Фили опустил взгляд в пол, сухие губы беззвучно произнесли: - Прости. - Я взял вас под свое крыло, - старший Оукеншильд стал нервно расхаживать по комнате, как зверь в клетке. Лев. Хищник. - Я стал вашим другом и отцом. Так вы мне отплатили? От происходящего Кили, кажется, слегка протрезвел - теперь он смотрит на дядю осознано, а не задурманено, но отвечать не осмеливается. - Ты только то и делаешь, что шныряешь по барам, - прошипел Торин, чуть наклонившись к младшему племяннику и с упреком показывая на него пальцем. - А ты! - резко крутанувшись на месте, он двинулся в сторону Фили. - Ты ни одной юбки не пропустишь. Тебя ничего не интересует, кроме секса. Из-за тебя уволились три секретарши! Вот, что значит - накипело. Обвинения сыпались одни за другими. Я видела, каким виноватым, но и в то же время обиженным выглядел Фили. С одной стороны – он подвел человека, которым гордится, но с другой – был опозорен своим героем. Кили же с трудом понимал, о чем идет речь, и искренне удивлялся – что он сказал не так? – Торин, хватит! У всех бывают неудачи, – почти что умоляюще вклинилась я. – Не нужно так. – Заткнись, Джордана! – гнев Торина обратился на меня. Я невольно отшатнулась. Сколько же ненависти накопилось в этих потемневших глазах, в сжатых побелевших губах. Джордана. Всегда только полным именем. В устах Кили и Фили моё имя звучит мягко и озорно, а в устах Торина - сухо, официозно. Я смотрела на него, пытаясь найти в каждой черточке его лица ответ на свой вопрос. За что ты меня так ненавидишь? – Не могу понять, что с тобой происходит! – непреклонно продолжал напирать Торин. – Ты ведешь себя как сопливая малолетка! Где твоя хватка? Что с тобой произошло?! – от жесткого окрика меня прошиб заряд. – Тебе все мозги вышибло в аварии?! А, может, они теперь повернуты в совсем другую сторону? Он окидывает меня и Фили странным взглядом. - Что? – мой рот в удивлении открывается буковкой «о». Шестеренки в моей голове напряженно работают. Я и Фили. Мозги, повернутые в другую сторону. Я и Фили… Торин отвернулся, когда увидел нас двоих на полу перед телевизором. Боже! Он что, думает, что мы с его племянником?.. Мои щеки вспыхивают от смущения и злости. – Какой же ты ублюдок, Торин Оукеншильд, – тихо говорю я и спокойным шагом иду к лестнице, поднимаясь вверх по ступенькам на второй этаж. Ворвавшись в свою комнату, я с громким стуком захлопываю дверь. Кем Торин себя возомнил?! Рука находит торшер, стоящий на тумбе у кровати. Еще мгновение – и он летит в стену, сопровождаясь моим криком. Дождь из осколков падает на пол. Глядя на лужицу стекла и бумажный абажур, я пячусь назад и оседаю на пол. Прикасаюсь к горлу – саднит. Подтягиваю ноги к себе и прижимаюсь лбом к коленям. Голова гудела, будто я пила всю ночь, а потом еще и целый день после нее. Словно сквозь вату мне слышится звук открывающейся двери. - Уходи, - говорю я. – Кем бы ты не был. - Джо, он не должен был этого говорить, - тихо отвечает голос Фили. - Почему же? – иронично удивляюсь я, поднимая глаза. Хорошо, что Фили видит только мою спину и не видит, как мне паршиво и тошно. – Это его мнение, которое он волен выражать. Даже если это обижает. Если это все, то, будь добр, закрой дверь с той стороны. – Мой друг не заслужил такого отношения, но говорить с представителями семьи Оукеншильдов у меня нет желания. - Торин ушел в свою комнату, а я буду внизу, - вздохнул Фили, закрывая дверь. Напоследок я услышала: - Если ты, конечно, захочешь со мной говорить. Я обернулась слишком поздно – мой взгляд уперся в закрытую дверь. Просто замечательно. Более отвратительного утра у меня ещё никогда не было. На моей кровати валялся мобильный телефон. Я взяла его, нашла в списке контактов нужный номер и нажала кнопку вызова. - Привет, Энни! – я заставила свой голос звучать непринужденно. – Это Джордана. Надеюсь, наши планы в силе? Отлично. Я скину sms-кой свой адрес, заедешь за мной в семь? Прекрасно, буду ждать. Нажав кнопку отбоя, ещё долго смотрю в экран. Думаю, поход в бар – отличная идея. По крайней мере, отвлекусь от всей королевской семейки, с которой я живу. Эх, Дурины такие Дурины…

***

До самого вечера я слонялась по дому, пытаясь найти себе работу. Сначала я убрала осколки из своей комнаты, при этом неловко порезавшись, потом лазила по сети в поисках разной музыки, читала книгу, ела и опять читала книгу. Домочадцев мне удавалось избегать. Ну, или это они не хотели попадаться мне на глаза. Только Кили, моё пьяное солнышко, храпел на весь дом. Каждый раз, когда я приходила к нему, чтоб проверить, живой ли он, я удивлялась – как он вообще умудрялся дышать? Первый раз, когда я вошла в гостиную, я едва не задохнулась от стоящего столбом запаха перегара. Тогда я сразу же открыла все окна, а Кили, трогательно кутаясь по нос в одеяло, что-то пробурчал. Энни приехала в без пяти семь. Я увидела, как в окнах загорелись фары подъезжающей к воротам машины. К этому времени я уже была в полной боевой готовности: завила волосы (уверена, что сделала это совершенно зря, ведь от влажного осеннего воздуха локоны все равно выпрямляются), подкрасила глаза и выбрала в качестве наряда черное маленькое платье, короткую меховую накидку пепельного цвета и низкие ботинки с металлическими застежками, на запястья надела много серебряных тоненьких браслетов. Прихватив с собой пальто и сумку, я выбежала на крыльцо и закрыла входную дверь. Вот так – просто ушла, ни с кем не попрощавшись. У ворот припарковался небольшой, явно видавший виды пикап. Из его окна мне рукой махала Энни. Сбежав с крыльца, я толкнула калитку вперед и остановилась у машины. - Он не развалится на ходу? – поинтересовалась я, потянув на себя скрипящую дверь пикапа. - Будем надеяться на волю Божью, - глубокомысленно выдала Реннер, указывая на иконку, висящую со стекла заднего вида, но тут же рассмеялась при виде моего перепуганного лица. – Запрыгивай! Машина пусть и выглядит, как консервная банка, зато модель очень надежная. Не питая особого доверия к этой колымаге, я все же заползла на переднее сидение, сразу же пристегнувшись ремнем безопасности. - Что это? – я только сейчас заметила картонные коробки под сидениями. - Просто коробки, - в это время Энни пыталась завести мотор, при этом жестко ругаясь. Только сейчас я поняла, как мне не хватало её ругани, за которую я раньше била её по тыкве. Я мимоходом осмотрела её. На ней было достаточно милое (что, кстати, странно для неё) короткое черное платье, круглый воротник которого был обсыпан белыми бусинами. На платье, в принципе, милость образа и заканчивалась. На первый взгляд могло бы показаться, что в комплекте с этим платьем были бы уместны черные туфли-лодочки, но плевать Реннер хотела на уместность, поэтому нацепила черные армейские бутсы с тяжелым каблуком. Тонкие изящные запястья девушки были увешаны объемными браслетами, которые каждый раз, когда Энни яростно поворачивала ключ зажигания, тяжело звенели. На спинке сиденья висела кожанка с яркими наклейками. Я мысленно хмыкнула. – Так что это за развалюха, Энни? – спросила я у рок’н’ролльной девочки, когда мы отъехали от дома через несколько минут благого мата из уст самой Реннер по поводу того, что машина не заводилась. – Воу-воу, мадемуазель, попрошу не оскорблять эту ласточку. Она меня кормит! – весьма правдоподобно обиделась Энни. – В каком смысле? – Ну, я вроде как курьером работать устроилась, а это моя рабочая машина. Которую, к счастью, можно использовать в личных целях. - Круто! - Да, и работа несложная. Уж не знаю, что мне такого нужно натворить, чтоб меня с неё выперли. Что-то мне подсказывало, что повод найдется. Со скоростью ветра мы примчались к бару. Среднестатистическому американскому дешевому бару. Над входом могла бы висеть какая-нибудь тусклая неоновая вывеска: «У Джо», например (хе-хе). Но на самом деле висела над выкрашенной в красный цвет дверью весьма проницательная табличка: «Бар». На небольшой стоянке перед зданием припарковалась парочка машин, на капоте одной из них сидели коренастый парень с золотым вихрем кудрей на голове и девушка, походившая на бунтующего подростка. Они курили сигареты и весело смеялись, слушая музыку из динамика мобильного телефона. - Я никогда раньше не была в этой части города, - когда мы вышли из машины, я осмотрелась вокруг, пытаясь узнать местность. - А я, наоборот, частенько здесь бываю, - Энни захлопнула дверцу пикапа и бросила ключи мне в сумку. – Выпивка недорогая, персонал вежливый, люд веселый. А ещё здесь есть караоке. - Звучит заманчиво! – признала я. Ещё со студенческих лет я обожаю подобные заведения. Помню, что каждую субботу мы с моими соседками по комнате выбирались в кабак, располагавшийся недалеко от студенческого городка, где плясали от души, играли в дартс на выпивку и просто отводили душу. Когда мы вошли в помещение, на нас дохнуло теплым запахом чего-то сладкого и алкогольного. Энни сразу же бросилась к барной стойке, громко поприветствовала компашку за столиком в углу, а затем чмокнула в губы высокого парня со стоящими торчком черными волосами. - Привет, провести тебя с подругой к столику? – обратилась ко мне конопатая официантка, улыбаясь во все зубы. - Нет, спасибо, мы будем за стойкой, - ответила я ей с улыбкой. Пока Энни беседовала со своим знакомым, я оценивала интерьер заведения: кафельный пол кофейного цвета, чистые столики из темного дерева, кожаные диванчики вдоль зеркальной стены, которая визуально увеличивала пространство, старый музыкальный автомат – всё здесь было пропитано уютом. Захотелось окунуться в эту атмосферу с головой. - Джо! – донеслось до меня. Я повернулась на голос и вопросительно кивнула головой в сторону Энни. - Иди сюда, познакомься с моим другом, - подозвала она меня к себе. Стаскивая с себя на ходу пальто, я подошла к ней и её другу. - О. Мой. Бог! – меня взглядом просканировала пара глаз цвета густого молочного шоколада, небрежно обведенных черным карандашом. – Какое платье. Друг Энни выглядел эффектно и – как бы мягко выразиться? – голубым. Его тонкие пальцы с черными квадратными ноготками пробежались по цепочке на моей шее. - М-хм, - полные губы парня растянулись в одобрительной улыбке. – Очень стильно. - Спасибо, - неуверенно ответила я, смущаясь. - Имя у этой прелести есть? – спросил молодой человек у Реннер. - Её зовут Джо, - Энни облокотилась на барную стойку и наклонила голову к плечу. - Джо? – недоуменно скривился чернявый парень. – Тебя что, родители ненавидят? Я засмеялась, запрокинув назад голову. - Мой отец всегда хотел сына, - сказала я. – Но, на самом деле, Джо – сокращенное имя от Джорданы. - Это Феликс – мой друг, - представила мне брюнета Энни. - Лучший друг, - с достоинством поправил её тот, а после мягко подтолкнул Реннер в спину. – Девочки, займите места вот за тем столиком, а я закажу выпивку. Феликс сладко защебетал с барменом, а мы с моей подругой присели на кожаный диванчик. - Хорошо, давай я начну, - Энни положила кожанку себе на колени и повернулась корпусов ко мне. – Наше знакомство было для меня каким-то… спонтанным. Я практически ничего о тебе не знаю. Поэтому предлагаю вот что… - Факты и выпивка! – воскликнул подошедший Феликс, держа в руках поднос с тремя бокалами пива. – Двинь в сторону свой аппетитный зад, сестренка, - сказал он Энни. – Вот в чем суть, - начал объяснять, ставя на стол поднос, - ты говоришь о себе какой-нибудь факт и выпиваешь. - Очень умно, - покривлялась Реннер. – Ты бы только выпивал. - Кто бы говорил! – прижав наманикюреные пальцы к груди, со смешком выдохнул Феликс. - Я не против! – беспечно, к удивлению Энни, пожала я плечами. - Она мне нравится, - «тихо» шепнул своей лучшей подруге парень, а та фыркнула. – Вот и начинай, Джо! Задумавшись, я потерла ладони. - Хм-м, что ж… - я взяла бокал в руку и подняла его на уровень своих губ. – Я из другого мира, - и не соврала, и людей повеселила. Сделав глоток пива, я выжидающе посмотрела на своих «собутыльников». - Все мы из разных миров, милочка. Но ничего не поделать – всё равно пьем вместе в одном баре, - прокомментировал Феликс. - Теперь я, - последовав моему примеру, Энни взяла бокал и торжественно произнесла: - Я мечтаю быть врачом-патологоанатом. Это прозвучало с каким-то маниакальным удовольствием. - Не завидую я трупам, - в полтона прошелестел брюнет. - Ты прекратишь вставлять свои комментарии? – обозлилась на него Реннер. Феликс смиренно поднял руки в успокаивающем жесте и принялся за свой бокал. - Вы, должно быть, и не догадывались, но… - тяжко вздохнув, парень облизал блестящие губы. – Я – гей. – Пиво он пригубил с таким невинным видом, да ещё и оттопырив мизинец, что смех, зародившись внутри, грозил сорвать мне крышу. - Мой мир никогда не станет прежним, - poker-face Энни подлил масла в огонь, и я прыснула, не в силах сдерживаться. Тут уж и Реннер ко мне подключилась, и Феликс. Так и проходила игра, пока не закончилось пиво, после чего Феликс предложил выпить чего-нибудь покрепче. - Если только по рюмашке, - предупредила я. – Не хочу напиваться. Это были последние трезвые слова, произнесенные мною в тот вечер…

***

- Доброе утро, страна! Сегодня 12 ноября, за окном теплое осеннее утро, а это значит, что пора просыпаться и творить великие дела! - Заткните, кто-нибудь, этого мудака… - Начнем наше славное утро с заряда позитива. Поехали! When I wake up, yeah I know I gonna be… - Ради всех святых! Чья-то рука надавила мне на бедро, от чего я вскинулась, вынырнув из сна. Щуря глаза от яркого света, я посмотрела на Энни, которая, перегнувшись через меня, пыталась сбить подушкой радио. Получалось у неё плохо, но пустая ваза уже лежит на полу. - … be the man who wakes up next to you. Окутанная таинственной дымкой перегара, я сонно потираю глаза и широко зеваю одновременно. Моя левая рука, на которой спала Энни, основательно затекла, я её совсем не чувствую, а голова болит адски, будто по ней проехались асфальтоукладчиком. А ещё спина ломит, что совсем неудивительно – лежим мы на полу. Моё первое в жизни похмелье. Нужно как-нибудь обмыть это дело. Но сначала я найду телефон, позвоню Кили и скажу, где я. А, собственно, где я? - Энни, - позвала я подругу. Та оставила попытки заткнуть радио и упала поперек моего пуза. - М? – промычала она. - Где мы? - На планете Земля. - Шутница. Приведя мысли в порядок, пытаюсь трезво взглянуть на ситуацию. Получается плохо. - Худшее. Утро. В моей. Жизни. – В бессвязном бурчании я узнаю голос Феликса. Сам парень скрючился в кресле недалеко от нас и сейчас мучительно тер виски. - У меня так всегда после текилы, - поделился он сокровенным. – Уносит в далекие страны с единорогами и желейными реками. - У тебя даже глюки гейские, - беззлобно сказала Энни. Кое-как поднявшись на ноги, Феликс, пошатываясь, направился в ванную. - А теперь прогноз погоды! – не унималось радио. – В Балтиморе сегодня солнечная погода, температура воздуха от… - Энни, - вновь позвала я, пялясь в потолок. – Мне показалось, или он сказал, что мы в Балтиморе? - Глупость. Я отчетливо помню, как мы взяли бутылку текилы, пошли в мой номер, а потом… Хотя, знаешь, это объясняет то, что я не узнаю этого номера. Зажмуриваюсь, пытаюсь что-то вспомнить, но каждый раз, когда в сознании всплывает картинка, она тут же покрывается рябью, а в висках расцветает острая боль. - Не хочу никого пугать, - доносится до нас голос Феликса из ванной комнаты, - но в душевой спит какой-то мужик. Проходит несколько долгих секунд, прежде чем до нас доходит сказанное. С прытью ленивцев мы с Энни поднимаемся на ноги и тащимся в ванную, где на пороге стоит Феликс в мятой черной рубашке. Он окидывает меня взглядом и спрашивает: - Где твоё платье? Действительно – где? Я обнаруживаю, что на мне висит одна большая белая рубашка, пропахшая запахом алкоголя. - Вот оно, - спокойно сообщает мне Энни, тыча пальцем в мужчину, скрутившегося котенком в душевой кабинке. Он мирно посапывает и время от времени отмахивается от каких-то своих сновидений, а на нем, едва не треща по швам, красуется моё черное платье с расстегнутой молнией. Из-под короткой юбки торчит кусочек белых боксерок. - Думаю, что ему это платье идет больше, - Феликс прикусил губу, глядя на волосатые ноги мужика. - Заткнись, - отозвалась я. - Эй, мужик, - Реннер потыкала незнакомца в спину большим пальцем ноги. – Мужик, ты как, живой? Тот что-то пробулькал. Я повернулась к зеркалу и провела руками по лицу. Здравствуй, панда. - Ещё один занимательный факт, - нервно ухмыльнулся Феликс, опираясь спиной на дверной косяк и глядя в экран своего мобильного телефона, найденного возле унитаза. – Сегодня 12 ноября. - И? – Энни, пыхтя, пыталась поднять спящего мужика за плечи. - В бар мы пошли в пятницу 10 ноября, - разъяснил парень. Бум. Реннер уронила незнакомца в моем платье, тот ударился головой о дно душевой и проснулся. - Что? А? – мужик разглядывал нас своими дикими зелеными глазами. - Как зовешься, девица красна? – вопросил Феликс осторожным тоном. - Де… - незнакомец прокашлялся и схватился за голову. – Дерек. - И где мы находимся, Дерек? - В Балтиморе! – ответил тот, как само собой разумеется. – Штат Мэриленд. Воцарилось задумчивое молчание, пока Энни не нарушила его, выразив всеобщее мнение: - Пипец. И это был истинный пипец, потому что в нагрудном кармане рубашки, висевшей на мне, я нашла свой мобильный телефон, на экране которого высвечивалось: "Пропущенных звонков: 48".