На грани нового

— Геннадий Ильич, зачем Вам увольняться из-за этой операции? Каждый ошибается, никто не застрахован... — они оба знали, что дело не в операции. Кривицкий действительно устал от этого отношения, он был не из тех, кто мог спокойно работать, когда его задевают при первой же возможности. В конце концов, он - опытный профессионал, который не обязан терпеть давние обиды Ирины, выливающиеся в язвительные речи, сильно изматывающие хирурга. Павлова на самом же деле боялась его ответа. Казалось, сейчас Геннадий мог выложить всю поднаготную их отношений, пребывая в таком разочаровании. Но Кривицкий все-таки нашел в себе силы сдержаться, промолчав. По ее глазам читалось, что Ирина не хотела его увольнения, ухода, как бы еще вчера не хлопотав ради этого. Может это очередная иллюзия? Единственное, что хотелось сейчас женщине, это вылететь из этого давящего на нее кабинета, послать к черту все свои принципы и постараться остановить давнего знакомого. Исключительно, в качестве благодарности за его помощь... Для начала нужно успокоиться, это Павлова знает точно, а чуть позже прогуляется к кабинету Кривицкого, чтобы поговорим с ним. Точно. Решено. Грузно сев в родное кресло, она вновь открыла ящик рабочего стола, достав оттуда потрепанный лист бумаги, который так недавно повредила. Запах его парфюма уже вышел из записки, но не для нее. Ирина все еще слышала этот аромат, перед глазами видела тот день, когда получила ее. По нему видно, что набрался опыта, духовно повзрослел. Но зачем ему она? Зачем он так яро добивается внимания Ирины? Должность и так при нем, на обычное желание хороших отношений это явно не похоже. Павлова видела, как трепетно он смотрел на нее, как суетился, желая помочь, как нежно прикасался к ее коже, словно она — хрупкая ваза, которая вот-вот даст трещину под давлением мужских пальцев. Сознание вновь прилипло к воспоминанию о его сильных руках, которыми он умело спасал столько жизней. А может и ее спасет?... За странными для нее мыслями Ирина даже не заметила, как их последнюю встречу с реальностью уже разделили около трех часов. Точно, нужно спешить. Суетливо расправив юбку и разгладив каждую лишнюю складку на халате, женщина бросилась вон из кабинета. Ни нечто хотевший сказать Брагин, ни толпа в лифте не помешали Ирине буквально за минуты оказаться в другом отделении. Стучать или нет? Главный вопрос резко поднялся в голове Ирины. Хотелось неожиданности, но они были на работе, и она прекрасно это понимала. Настойчиво постучала и, услышав долгожданное "Войдите", беззастенчиво заглянула в кабинет. — Ирина Алексеевна?... — Кривицкий, до этого спокойно сидящий на диванчике, окинул удивленным взглядом женщину в дверном проеме. — Пригласишь? — улыбнулась, вскружив своей непринужденностью голову мужчине. В очередной раз. — Да, конечно. Не ожидал Вас увидеть. — вспомнил, что он "обиделся", изменив тон. — Присаживайтесь. — указал на место подле себя на диване. Приглашение сразу же было принято, и Ирина удобно уселась на приятную тканевую обивку. В кабинете Кривицкого она была впервые, но ее уже не могло не восхитить, как тонко и со вкусом был выбран интерьер. Казалось, стиль этого помещения полностью отражал характер владельца: спокойные прохладные тона, темное полное загадочности дерево, из которого были выделаны стол и шкаф с аккуратно сложенными папками, непревзойденный порядок. — Ген...надий Ильич, я хотела бы сказать, что мне не следовало выносить это дело на такой уровень, могли бы решить все в отделении, погорячилась. Не хотела бы, чтобы Вы уходили от нас. Вы - профессионал, Вы столько раз выручали мое отделение, помогали моим врачам. Может все-таки передумаете? — все-таки отважилась выдать. Слух мужчины уже резало это бесконечное "Вы". — То есть Вы хотите извиниться? — он прекрасно знал нрав Ирины, который мало поменялся даже спустя столько лет. Она ни за что не переступит через свою гордость, напрямую извинившись, особенно перед ним. Но глупо отрицать, что Геннадий был удивлен тому, что Павлова пришла и, более того, раскаивалась, сидя перед ним. — А что ты ожидал?! — разговор начал идти не в то русло, задевая ее слабости, потому она избрала тактику "лучшая защита - нападение", которая работала у нее всегда и со всеми. Да и формальное общение здесь, где они наедине, не имело уже никакого значения, пора бы вспомнить, из-за чего это все началось. — По крайней мере я хотел наладить с тобой отношения. Кто знал, что ты до сих пор обижаешься, да и я был не в курсе, что ты работаешь здесь. — отмахнулся Геннадий, которому тон Ирины, мягко говоря, не понравился. Складывалось такое ощущение, что теперь он просит у нее прощения. — Ира, я не знаю, что это, как это назвать, но я не могу работать, пребывая с тобой в таких отношениях. Твой настрой по отношению ко мне убивает. Но я не могу вместе с тем унять это сильное желание быть рядом. Каждый день я просыпаюсь с желанием увидеть тебя, не знаю, что с этим делать. — признался честно, и, казалось, с его души свалилась буквально груда крупных камней. Геннадий увидел, как она завороженно наблюдала за движениями его губ, за его мимикой, за его взглядом карих глаз. Слышала, но не слушала. Возможно, это и было тем самым шансом, о котором он молил небеса эти дни. Аккуратно приблизив свои губы к ее и не встретив никакого сопротивления, Кривицкий аккуратно коснулся ее уст. Единственная реакция, на которую сейчас была способна Ирина, — прикрыть глаза в таком сладостном для них обоих моменте. Он смелее стал прикасаться к ней, жадно охватывая ее губы своими, вскоре получив от женщины ответ. Совершала она сейчас действия по наитию, полностью отдавшись в руки душевных желаний. А ведь в самых потайных уголках души Ирина мечтала именно об этом, потому это все казалось сном, в котором можно было вести себя именно так, как требует того ее трепещущее при виде него нутро, ведь мечты, по мнению Павловой, исполнялись только в сказочном царстве, в царстве сновидений, отводящих от реальности. Ее пальцы зарылись в мягких, слегка седых волосах, притягивая их еще ближе, в то время, когда женский юркий язычок описывал немыслимые узоры в плену его рта. Теперь он узнавал эту страстную, ненасытную Ирину, которая всегда возбуждала его так, как не возбуждал никто. Теперь она наконец выпустила этого похотливого зверя, что таился в Павловой столько лет. Проводя ноготками по его скулам, чувствительной шее, ткани рубашки на груди, она уже чувствовала его сильные руки на бедрах, которые бесстыдно начинали приподнимать облегающую юбку, желая большего. Мужские поцелуи перенеслись на женскую шею, не пропуская ни одного сантиметра. Внезапно включившееся сознание в голове Павловой заставило включиться в реальность, понять, к краю какой пропасти она сейчас неумолимо подходит. Кривицкий неожиданно встретил сопротивление в виде ладоней, которые упорно умоляли его остановиться. — Не надо, Ген. — он поднял удивленный взгляд, сталкиваясь с ее наполняющимися слезами изумрудными глазами. Ирина резко подскочила, желая поскорее убраться из кабинета, наплевав на свой растрепанный вид, но намерения резко испарились, когда мужчина перехватил ее запястье, поднимаясь сам. Геннадий заставил Павлову упасть к себе объятия, тепло обнимая ее плечи и зарываясь носом в ее блондинистых волосах. Услышал всхлипы, понял, что в ней сейчас жестоко боролись чувства и давние обиды, которые так не желали вновь впускать его в свое сердце. Давно впустила, вернее сказать, и не выпускала, но страх перед будущим, перед теми же ошибками сковывал, не давая вымолвить и слова. —Ира, я не могу тебя забыть, не могу без тебя. Не отталкивай меня, прошу. Я докажу тебе, что люблю, клянусь, позволь быть рядом. — говорил шепотом, стараясь не спугнуть ее, а она внимала каждому его слову. Как же она ждала этого момента, этих слов... Несмотря ни на что ждала. И черт, вновь этот телефон, прервавший такую спокойную и уютную атмосферу. Увидев на экране "Людмила", Ирина изменилась в лице. — Ген, мне кажется, ты опоздал лет так на пятнадцать. Жена тебя дома ждет. — ее холод разрывал душу Геннадия. Павлова высвободилась из объятий Кривицкого, но отпускать ее явно не собирался. — Ира, будь уверена, я сделаю все, чтобы ты снова мне поверила, не позволю себе вновь потерять тебя по собственной глупости. Я готов бороться за тебя, даже если ты замужем. — если бы Геннадий знал, что она уже погрязла в бракоразводном процессе, это наверняка бы добавило ему уверенности в своих действиях, но Ирина промолчала. А он и не спрашивал про ее семью. Когда нужно будет, тогда и узнает. Павлова незаметно для Геннадия улыбнулась, отвернувшись к двери, и уже собралась выходить, когда внезапно вспомнила, зачем приходила. Почему-то сейчас вся эта история с увольнением показалась ей одним огромным подвохом. — Кривицкий, а ты все еще собираешься увольняться? — повернулась, сразу уловив его глупую улыбку. — Ир, я и не собирался. Сергей Сергеевич уговорил остаться, мне просто была интересна твоя реакция. — улыбка не сходила с мужского лица в то время, как внутри Ирины не на шутку разыгрался бушующий гнев. — Я ненавижу тебя, Кривицкий, да чтобы ты провалился. — выплюнула Павлова в сторону коллеги и поспешила выйти из кабинета. Да, все-таки вспомнила об изначальной причине визита к Геннадию она очень не вовремя...