Fate's Gamble

      Время шло, и Гарри продолжал общаться с Элестией, она оказалась весьма проницательной личностью, и Гарри надеялся, что тот, кого он встретил в лесу, Поттер окрестил его «тенью», проявит себя как можно раньше. Элестия сообщила ему, что больше никто из единорогов не пострадал, и они в безопасности, в глубине леса, где её сила была наибольшей. Гарри изредка навещал их, стараясь держаться верхушек деревьев и избегать кентавров и колонии акромантулов. Гарри подумал, что последнее может стать хорошим опытом, когда он будет вызывать героический дух летом, ведь с ними он сможет справиться с пауками избежав риска, присущего одиночке.              Кроме того, когда тень столкнулась с местным стадом кентавров, её несколько раз поразили залпом стрел, после чего она сбежала в направлении замка. Это навело Гарри на мысль, что скорее всего в этом замешан персонал, а не жители Хогсмида, а также тот факт, что один из кентавров заметил его, когда скрылся в тени и листьях. Он был удивлен, когда кентавр не стал сразу же сообщать остальным, а остался позади и заговорил с Гарри, а его вежливый тон кентавра отличался от его последней встречи с этими существами.              Это была первая встреча Гарри с Флоренцом, кентавром, который был гораздо более любезен, чем его собратья. В то время как некоторые, как Бейн, с которым Гарри уже встречался, презирали людей и всех тех, кто вторгался на «их» территорию, Флоренц признавал, что у каждого из встреченных им существ есть свое «место» в лесу. Когда Гарри упомянул о духе леса, Флоренц просто сказал, что это ожидаемо, и что все старые места, где концентрируется магия, могут иметь потенциал для такого развития. Именно благодаря этому кентавру Гарри понял, что говорил Бейн, когда бредил о небе. Согласно верованиям кентавров, звезды и планеты должны были показывать «судьбу» всех, кто обитал под ними. Тот факт, что кто-то полностью исчез из их числа, вызывал беспокойство, и только когда Гарри появился вновь, всё стало «понятно». Планетами, которые были наиболее яркими, были Марс, Нептун и Плутон. Марс был знаком воинов и, как таковой, предвещал войну, но будет ли это тайная война со шпионажем и шпионами или открытая война, где кровь будет литься свободно, еще не было определено. Нептун — небесное тело, олицетворяющее магию, но он никогда прежде не был связан с человеком. Кентавры считали, что люди слишком незначительны для Нептуна и тот факт, что он «выбрал» Гарри, указывает на нечто большее. Плутон — знак садистов, а также таинственных и скрытых сил. Гарри подумал, что вторая часть знака вполне уместна, поскольку его способности были не из этого мира.              Флоренц объяснил, что у кентавров было очень мало земли, именно поэтому они так ревностно охраняли то, что у них было, и это заставило их претендовать на все, где они могли свободно передвигаться, поэтому, когда стадо стало слишком большим для их прежнего дома, то разделилось на две части, одна осталась, а другая ушла, они претендовали на первый попавшийся лес — этот. Гарри подумал, что это больше похоже на вторжение, чем на что-либо другое, но промолчал и был благодарен Флоренсу за то, что он сопровождал его ночью по лесу, а Элестии, за то что предупреждала его, когда они приближались к другим кентаврам или чему-то ещё, на что стоило обратить внимание.              Именно во время одной из таких прогулок Гарри познакомился со стадом фестралов. Сначала Гарри отнесся к ним настороженно: они были похожи на лошадей-рептилий с крыльями летучей мыши, а Гарри не так много читал о волшебных существах. Когда он узнал, что их могут видеть только те, кто видел смерть, ему стало ещё любопытнее. Проверив свои цепи, он обнаружил, что на них не повлияло их присутствие, но магическое ядро, казалось, активизировалось, что заставило его задуматься, может ли маг увидеть их, даже если не видел смерть. Вскоре он привык к этим странным существам и, почитав о них, начал задумываться, не наделяет ли магия существ разумом как само собой разумеющееся. Единороги, очевидно, были достаточно разумны, чтобы понимать человеческую речь, как, похоже и фестралы, а почтовые совы, используемые волшебниками, могли находить людей независимо от того, в какой точке мира они находились, за исключением случаев, когда они находились под защитой. Совы, которых Гарри видел в большом зале, также проявляли большую степень индивидуальности, чем можно было ожидать от обычного животного.              Гарри становилось всё комфортнее и комфортнее в лесу, и было необычно, если он не проводил хотя бы два или три вечера в будние дни, бродя по его глубинам. Там обитало так много существ, что Гарри обязательно возьмет «Уход за магическими существами», когда появится факультативы. Там были единороги, фестралы и кентавры, о которых уже говорилось, но в дальнем конце леса, где начинались горы, были и тролли, и какие-то виверны, к которым Гарри ещё не удалось приблизиться, и то, что он принял за грифона.              В самом лесу встречались такие существа, как клабберты, которые обычно держались от него на расстоянии, докси, которых Гарри удавалось отпугнуть огнем, когда они пытались приблизиться к нему со своими острыми зубами, а однажды он встретил бундимуна, от которого Гарри постарался избавиться, прежде чем тот успел причинить ему слишком много вреда. Хотя он ещё не исследовал болото к востоку от леса, Гарри полюбил его из-за одного существа, которое он там нашел, — гитраш. Гитраш — это огромная призрачная гончая, обитающая в лесах на севере Англии, но не так уж странно встретить ее и в Шотландии. Эта гончая была размером с пони и, казалось, весело играла с Гарри, когда он заходил в лес. Гарри действительно предпочитал лес замку, где все, казалось, не могли оставить его в покое, он был намного счастливее там, и это был хороший способ для него снять стресс, да эльфы, казалось, были счастливы, что у них было больше работы, когда Гарри возвращался из леса весь в грязи и прочем.             

***

      Был апрель, и Гарри становился всё более и более обеспокоенным. Тень не смог больше получить кровь единорогов в лесу, но когда он попросил Зелретча проверить запасы крови в Лютном Переулке, то обнаружил, что кто-то скупает большие запасы крови и куда-то их отправляет. Это не позволило ему выследить этого человека что очень расстроило. Его главным подозреваемым был Квирелл, так как был единственным, кто присоединился к персоналу за последние пять лет, за исключением Чарити Бербидж, что было очевидно, учитывая, что профессор по защите от тёмных искусств не продержался и года. Проверка биографии показала, что ранее он был профессором маггловедения, после чего ушел в годичный отпуск и оставил эту должность профессору Бербидж. Этот отпуск включал время, проведенное в одном албанском лесу, который прославился большим количеством «темных» существ. До поездки и до того, как он попал в него, Квиринус Квирелл был описан как веселый и энергичный человек, но после того, как он покинул его, он то стал очень пугливым. Что-то в том лесу изменило его, но, у него не было никаких физических ран, не было обнаружено никаких духовных повреждений. Чесночный запах, преследовавший его повсюду, тоже был подозрительным, но, как бы ни был силен запах чеснока, он отлично скрывал другие вещи.              Проблема заключалась в том, что у него не было никаких доказательств. Хорошо, что он сузил круг подозреваемых до одного человека, он не собирался пока никого сбрасывать со счетов, но никто не воспримет такое обвинение всерьез, так как даже другие сотрудники, похоже, не воспринимали его всерьез. Заикание Квирелла, из-за которого его трудно было понять, также делало его смешным, и Гарри считал этот способ сокрытия довольно умным — кто, в конце концов будет подозревать дурака?              Гарри был выведен из задумчивости, когда обнаружил, что рядом с ним кто-то сидит. Это было удивительно, поскольку Гарри сидел на замковой стене и наблюдал за закатом, так как сегодня не было урока астрономии, он решил, что это хорошее место, чтобы посидеть и поразмышлять. Человек, сидевший рядом с ним, оказался Еленой, привидением факультета Рейвенкло, с которым он иногда общался. Поттер не очень часто разговаривал с ней, но если они встречались без посторонних, то обменивались любезностями. Они перестали разговаривать на людях, поскольку, когда они это сделали однажды, рейвенкловцы были расстроены тем, что она не разговаривала с ними.              — Добрый вечер, Елена, это необычно, что ты сама меня разыскиваешь, — сказал Гарри. Для нее было необычно искать его, до сих пор они общались только тогда, когда случайно сталкивались друг с другом.              — Это правда, закат всё так же прекрасен, как и раньше, и я не думаю, что когда-нибудь устану смотреть на него. Однако у меня есть вопрос, и именно поэтому я искала тебя сегодня вечером.       Гарри был вынужден согласиться с замечанием о закате, он был глубокого красного цвета с оранжевыми и желтыми вкраплениями. Вторая часть этого заставила его задуматься, что она могла хотеть от него, потому что он не мог придумать, что живой человек может дать призраку.       — О? Это неожиданно, но если ты хочешь попросить меня о чем-то, то я выслушаю. Но это не значит, что я это сделаю, я не настолько глуп, чтобы обещать то, о чем ничего не знаю, — казалось, это как-то обрадовало её, что ещё больше смутило Гарри, он ожидал обратного.              — Да, ты настолько отличаешься от Него, что это не в твоей природе. Ты можешь избежать вопроса или ответить двусмысленно, но ты никогда не будешь лгать или использовать другого в своих интересах, — Гарри был весьма удивлен ядом в её голосе, когда она упомянула Его. В этом мире призраки появлялись в двух случаях: Первый — когда человек активно желал остаться либо для выполнения чего-то, того, что по его мнению — он должен был сделать, но не успел или не сделал. И второй, если призрак оставался потому, что испытывал сильную эмоциональную привязанность к чему-то, даже если это что-то было чем-то неосязаемым, как концепция.              — Могу я услышать твою просьбу? — спросил Гарри, ему было искренне любопытно. Елена на мгновение задумалась, прежде чем посмотреть на него.              — Прошло чуть больше пятидесяти лет с тех пор, как я разговаривала с учеником. По иронии судьбы ни разу это не был кто-то с Рейвенкло, а последний раз — с мальчиком по имени Том Риддл. Том был слизеринцем и олицетворял собой всё, что связано с его факультетом, он был амбициозным и хитрым, когда он только поступил, все считали его магглорожденным, но на пятом курсе выяснилось, что он полукровка из семьи Гонт. Он был так счастлив, что у него есть магическое наследие, и именно тогда он стал ещё более настойчивым и хитрым, хотя мало кто видел, или понимал что он делал. Боюсь, что я тоже поддалась его манипуляциям, это было так тупо, что сейчас мне хочется кричать, — Елена посмотрела на Гарри, прямо туда, где были бы его глаза, если бы не повязка.              — Меня зовут Елена Рейвенкло. Я дочь Ровены Рейвенкло, одной из основательниц Хогвартса, — она остановилась и посмотрела на Гарри, словно ожидая от него какой-то бурной реакции. Если это действительно так, то была бы разочарована, Гарри просто наклонил голову на одну сторону и некоторое время просто смотрел на неё. Она рассказала ему об этом, и, судя по всему, никому об этом не говорила, поэтому Гарри решил вернуть часть этого доверия и, применив чары конфиденциальности, которым он научился, ответил.              — Меня зовут Гарри Поттер, я биологический ребенок Джеймса и Лили Поттер, урожденной Эванс. Однако я не так себя называю, я кровный приемный ребенок Кишуа Зелретча Швайнорга, Вэйвер Вельвета и двух сестер-горгон Сфено и Эвриалы. Ты доверилась мне, поэтому я сделаю то же самое: я считаю себя горгоной больше, чем человеком. Ты можешь не беспокоиться о том, что я скажу тебе хоть что-то по поводу родителей, как, я уверен, делали бы другие. Что бы ты ни решила рассказать мне, я выслушаю, не больше и не меньше.       Елена на мгновение выглядела ошеломленной, прежде чем разразиться смехом. Гарри дал ей возможность прийти в себя, прежде чем спросить, что её так рассмешило.       — Я ожидала, что мое откровение шокирует тебя, и думала, что ты спросишь меня о том, как я жила. Но никогда не думала, что у тебя будет свое собственное откровение, которое превзойдет мое. Спасибо, что рассказал мне, твой секрет не уйдет дальше моих ушей. В конце концов, ты можешь себе представить, как отреагирует волшебный мир на то, что их мальчик-который-выжил объявит, что нечеловек? — Тут она ещё больше успокоилась и посмотрела на него с небольшой, пусть и немного грустной, улыбкой. — Спасибо, то, что ты сейчас сделал, ещё больше укрепляет мою уверенность в том, что я могу доверять тебе в том, что собираюсь рассказать, — Гарри подождал, пока она придет в себя, всё ещё задаваясь вопросом, что побудило ее подойти к нему и о чем она хочет его попросить.              — У моей матери была диадема. Она заставляла разум носителя cоздать мысленный ландшафт, что создавало впечатление, что тот, кто её носил, невероятно умный, и так моя мать поддерживала свою репутацию. Ей нужно было только один раз просмотреть страницу, а когда она надевала диадему, то могла полностью её вспомнить. Я украла её и сбежала из замка, так как просто хотела показать всем, насколько моя мать была обманщицей. Она была не очень умна, но благодаря диадеме она мгновенно получала доступ ко всему что прочитала, в этом она была хитрее Салазара. Когда я бежала с диадемой, они послали за мной моего суженого, которого ты знаешь как Кровавого Барона, он был неприятным человеком, и я не хотела иметь с ним ничего общего. Он в гневе убил меня, когда я не захотела вернуться с ним, к тому времени я уже спрятала диадему, и когда он вернулся в замок, ему стало невероятно жаль, — Елена смотрела на заходящее солнце, а её голос становился все мягче, когда она рассказывала ему эту историю.              — Он покончил с собой, вместо того чтобы жить с позором прерывания семьи волшебников, тогда это было гораздо важнее, чем сейчас, и местонахождение диадемы было утеряно. После смерти моей матери я позволила себе вернуться в Хогвартс, это был единственный дом, который у меня когда-то был, но будь я проклята, я бы не выдержала, если бы моя мать стала приставать ко мне даже после смерти. С тех пор я оставалась здесь и наблюдала за каждым, кто проходил через эти залы, изредка разговаривая с кем-то, кто выделялся по той или иной причине. Ты — седьмой человек, с которым я разговариваю, но безусловно, самый уникальный, я наблюдала за тобой более пристально, чем за другими. Это было трудно, поскольку ты можешь видеть меня, когда другие живые — нет, поэтому я не могла проследить за тобой, когда ты исчезал в лесу или когда негде было спрятаться, но я знаю тебя, возможно, лучше, чем любого другого ученика, за которым наблюдала, и всё равно ты не перестаешь меня удивлять. Когда Том Риддл подошел ко мне и заговорил со мной, я, признаться, была очарована, и сказала, где можно найти диадему моей матери. Он достал её, но, когда я увидела реликвию в следующий раз, она была каким-то образом испорчена. Это был последний раз, когда я разговаривала с Томом, и он не сказал мне, что сделал. Я хотела бы попросить тебя либо очистить её, либо уничтожить.       Эта просьба удивила Гарри, а мрачный тон, которым она говорила о Томе Риддле, заставил Гарри задуматься.       — Что стало с Томом? Если он был студентом пятьдесят лет назад, то сейчас ему должно быть около шестидесяти. Возможно, от него можно было бы узнать местонахождение диадемы, — фырканье Елены удивило его. Он ожидал, что она скажет, что тот либо погиб в результате войны волшебников десять лет назад, либо является каким-то политиком или что-то в этом роде, но ответ, который она дала, шокировал его, учитывая то, как все складывалось.              — Я следила за ним и за слухами, что распространялись вокруг Риддла, он был их золотым мальчиком и их образом того, каким должен быть студент, поэтому они тоже следили за ним, и узнали, что он стал работать в магазине под названием «Борджин и Берк». Там он и оставался до своего исчезновения несколько лет спустя. Как раз тогда, когда скончалась одна клиентка, что показалось мне подозрительным, и вскоре после этого он вернулся в волшебный мир. Однако он вернулся не под именем — Том Риддл, а под другим — Лорд Волдеморт. Его так называемые «друзья» использовали это имя ещё до того, как он отказался от имени Том, так что связь была налицо, но для этого надо было задуматься, но профессора просто не могли приравнять очаровательного и умного мальчика, которого они когда-то учили, к тому, кто оказался восходящим темным лордом.       Гарри пришлось остановиться и рассмеяться, Елена взглянула на него, после чего Гарри поспешил ответить.       — Это довольно иронично. Волдеморт якобы, был сторонником чистоты крови, но сам был полукровкой. Если добавить к этому образ золотого мальчика, которого все любили, то это все равно, что смотреть на две стороны монеты. На одной стороне — милый мальчик, который всем нравится, а на другой — темный лорд, Тот-Кого-Нельзя-Называть, — Елена усмехнулась, это было довольно интересное сравнение.              — Не говоря уже об этом, я была бы очень признательна за всё, что ты можешь сделать в отношении диадемы, — сказала она.       Гарри на мгновение задумался. Если Волдеморт действительно осквернил реликвию основателей, то он, конечно же, сделает все возможное чтобы это исправить, но у него не было возможности разыскать этот предмет, и он не знал, как именно выглядит диадема.       — Если я когда-нибудь наткнусь на неё, я обязательно сделаю всё, что смогу. Я не могу обещать больше, и не буду лгать, я посмотрю, что могу сделать, чтобы разыскать её, но нет никакой гарантии, что я вообще смогу это сделать, не говоря уже о том, что я смогу исправить то, что сделал Риддл. Если ты сможешь описать её, я буду очень признателен.              Елена протянула руки.              — Как ты можешь себе представить, она примерно такого размера, чтобы поместиться на чьей-то голове. Сделана из серебра, в неё вставлен сапфир, а ещё выгравирована её самая известная цитата: «Остроумие сверх меры является величайшим сокровищем человека», — Такие изречения она произносила часто, но это — самое известное. В гостиной Рейвенкло есть бюст моей матери, на котором она изображена в своей диадеме. Вход в неё находится на пятом этаже замка с западной стороны, на вершине винтовой лестницы есть дверь с бронзовым статуэткой в виде ворона, который задает загадку, правильный ответ на которую открывает доступ в башню.              Гарри на мгновение задумался и посмотрел на западную часть Хогвартса, там было три башни, но над одной из них развевалось знамя Рейвенкло.              — Эта башня? — спросил Гарри, и когда Елена кивнула, он просто сказал: — Я посмотрю сегодня вечером, — Однако он не стал заходить через дверь, а поднялся снаружи, так как увидел открытое окно, а когда он присмотрелся, то увидел, что его опора проржавела и выглядела неиспользуемой, что говорило о том, что вряд ли оно будет закрыто в ближайшее время.              Они сидели и разговаривали еще долго после захода солнца, пока не решили, что если они останутся на одном месте дольше, то рискуют быть обнаруженными, и Гарри будет наказан. Они попрощались друг с другом, Елена пошла своей дорогой, а Гарри направился в свою комнату.       

***

      Уже поздно вечером Гарри Поттера можно было найти завернутым в мантию-невидимку, когда он шел вверх по башне Рейвенкло. Чары принуждения на плаще потускнели после того, как выполнили свою задачу, и Гарри перегрузил следящие чары, в результате чего они рассеялись. Увидев мантию, Гарри вспомнил, как нашел его, и добавил в список своих дел создание ограничивающиго поля, отталкивающих как предметы, так и людей.              Избегая окон, Гарри быстро поднялся на вершину башни, где видел открытое окно. Он остановился на черепичной крыше и огляделся: даже без усиления зрения он мог видеть достаточно далеко во всех направлениях.              Вернув внимание к крыше под ногами, он подошел к открытому окну. То было открыто на ширину примерно в два раза больше его ладони, но этого было недостаточно. Он направил свою палочку на ржавую опору, которая удерживала окно в прежнем виде, и несколько раз применил к ней заклинание обновления.              Он и осторожно открыл окно до конца, после чего забрался внутрь. Став ногами на стену, Гарри оглядел комнату, в которой оказался. Вокруг него стояли шкафы и ящики, собирающие пыль, и Поттер догадался они тут про запас.              Оглядевшись по сторонам, Гарри заметил дверь, к которой подкрался как можно осторожнее. Это место могло выглядеть так, будто здесь давно никого не было, но он не знал, что находится по ту сторону двери. Приоткрыв дверь и оглядевшись, Гарри обнаружил, что внизу лестница. Накинул мантию на тело, и начал спускаться по лестнице, дойдя до площадки с дверью сбоку.              Раздавшийся впереди шум заставил его замереть.              Мгновение спустя девушка поднялась по лестнице и вошла в дверь. Гарри чуть было не вздохнул, но решил закатить глаза: он умудрился оказаться в женском общежитии. Он крался по лестнице от площадки к площадке, пока не добрался до гостиной.              С одной стороны, потрескивал огонь, но он казался незначительным. Все стены были заставлены книжными шкафами до потолка. Гарри счел это довольно несправедливым, поскольку у хаффлпаффцев не было своей библиотеки, а Гермиона не упоминала ничего подобного у гриффиндорцев, но именно то, что стояло в центре комнаты, притягивало взгляд.              Там, в человеческий рост, стояла статуя Ровены Рейвенкло, со сцепленными перед собой руками. Гарри не стал любоваться этим, а посмотрел на то, что было у неё на голове — потерянная диадему Рейвенкло. Он запомнил, как она выглядит, прежде чем повернуться, и уже собирался направиться вверх по лестнице, но остановился: на шести нижних ступенях были какие-то защитные чары. Присев, Гарри проанализировал его: он был нацелен на мужчин и каким-то образом трансфигурировал саму лестницу, Гарри догадался, что она превратится в плоскую поверхность, когда сработает сигнал тревоги.              Продвигаясь все дальше и дальше, Гарри обнаружил главный недостаток в этом устройстве: оно срабатывало только в том случае, если мужчина стоял на шести нижних ступенях. Гарри чуть не рассмеялся: любой мог обойти это, если бы использовал метлу, чтобы проигнорировать первые несколько ступенек, а затем подняться по остальным.              Убедившись, что мантия плотно обернута вокруг него, Гарри поставил ноги на стену, а затем поднялся по ней и вернулся к потолку — похоже, в последнее время он все больше времени проводил не на полу, а на других поверхностях, — а затем направился обратно в башню и к открытому окну наружу.       

***

             Вернувшись в свою комнату, Гарри задумался о диадеме, которая была на статуи. Елена сказала, что она была серебряной с сапфиром, так что узнать её будет несложно, проблема была в том, чтобы найти её. Гарри решил подумать об этом утром, сейчас он слишком устал. Бросив взгляд на свою кровать, он увидел, что Лен уже там, и ждет его. Он уже собирался присоединиться к ней, но потом решил проверить все ограничивающие поля в своей комнате.              Все они были на месте: три, на которых он сосредоточился, — те, что не позволяли людям войти, те, что останавливали домовых эльфов, и те, что останавливали физические объекты. Гарри надеялся, что поле против домовых эльфов также остановит таких существ, как фениксы, от появления внутри, но у него не было способа проверить это, ему оставалось только молиться, чтобы это было так, и чтобы ему никогда не пришлось проверять эту возможность.              Оглядевшись вокруг, он обнаружил, что все вокруг выглядит нетронутым, так что он не видел ничего плохого в том, чтобы улечься в постель к Лен и позволить сну овладеть им.       

***

             В других частях замка были те, кто сегодня не сомкнул глаз. Как Гарри правильно догадался, за камнем охотился Квиринус Квиррел, но это уже не было его единственной целью. Дамблдор заставил его напрягаться, поскольку для выполнения своих задач ему нужно было оставаться как можно более незамеченным, но, поскольку Снейп постоянно преследовал его, Гарри начал думать, что по крайней мере один человек не повелся на его обман.              Рукава Квиррела были закатаны до самых плеч, и, как он делал уже несколько месяцев, Квиринус пытался закрыть открытые раны, которые, казалось, заживали невероятно медленно.              — Черт бы побрал этих кентавров! Чем они покрыли свои стрелы, чтобы добиться такого результата? — после чего раздался голос откуда-то рядом с Квиррелом.              — Какое вещество может так реагировать с кровью единорога?              Вот в чем была проблема. Выпитая кровь единорога позволяла человеку жить до тех пор, пока он не получал смертельных ран, но это не означало, что ничего не могло пойти не так. Тот, кто выпил кровь единорога, со временем понимал, что его дни наполнены адской смеси боли, словно по венам течет кислота, еда становится невкусной, а чувство равновесия теряется. Это были первые симптомы проклятия, но те стрелы сделали всё только хуже.              Когда его ранили, он думал лишь о том, как наказать тех, кто осмелился попытаться причинить ему вред. Он получил несколько ран, но не думал об этом, пока те не отказались закрываться. Квирелл попытался проанализировать всё, что осталось в ране, и обнаружил ничтожные остатки какого-то яда, вступившего в реакцию с кровью единорога. Пока весь неизвестный яд не покинет рану, она не заживет, и это радовало, если не считать того, что яд оставался там уже три месяца и, похоже, потребуется ещё как минимум месяц, чтобы он полностью рассеялся.              Поскольку он не мог достать свежую кровь единорога, ему приходилось полагаться на покупную. Она теряла свою силу, чем дольше хранилась, и её было чертовски трудно достать, но всё зависело от цены, и он знал, к кому обращаться. Однако с течением года достать её становилось всё труднее и труднее, так как поставщиков становилось все меньше, а значит, если он хотел заполучить философский камень, ему пришлось бы приступить к осуществлению своих планов.              Поскольку он был одним из тех, кого попросили охранять его, ему было легче узнать, что сделали другие. Его немного позабавило, что защитой занимались преподаватели основных предметов и лесник.              Осмотрев теплицы, он обнаружил пропажу только одного растения - дьявольские силки. Это не было бы проблемой, но это была лишь одна из многочисленных защитных систем вокруг камня. Минерва гордилась своим шахматным набором и с удовольствием рассказывала всем, что она сделала, безмозглая гриффиндорка. Флитвик думал, что поступил умно, но когда он «случайно» столкнулся с ним, когда тот приносил метлы из чулана, он тихо спросил не хочет ли Квирелл попробовать. Он сам предоставил тролля, которого без проблем обойдет, но три других испытания окажутся проблемой. Квиринус проверил, какие новые зелья были заказаны, и составил список всех зелий, которые должен был сварить Снейп, — задача усложнилась из-за количества медицинских зелий, которые тот варил для больничного крыла. Для защитной системы Дамблдора, очевидно, нужно было что-то странные, и Хагрид передал ему трехголового пса.              Дамблдор никогда не разглашал, в чём будет заключаться его «схема защиты», и список зелий, которые мог бы приготовить Снейп, сократился примерно до дюжины, остался только Хагрид и средство, позволяющее обойти этого зверя. Известно, что лесник регулярно выпивал в «Кабаньей голове», так что напоить его не составит труда, к тому же он находился в таком месте, что никто не обратит на него особого внимания. Проблема заключалась в том, как перейти к теме, которую он мог бы подвести к трехголовым псам, не форсируя разговор. А, этот олух всегда мечтал о драконе, не так ли? Как будто выращивать акромантула было недостаточно, это было невероятно глупо с его стороны. Тем не менее, это давало ему шанс, которым он мог воспользоваться.              Он должен был сделать это несколько месяцев назад, но его внимание привлек Гарри Поттер.              Мальчик оказался совсем не таким, как он ожидал, и не был «маяком» света и не прислушивался к каждому слову Дамблдора. Он также был невероятно независим и не позволял никому подойти к нему ближе, чем надо, если сомневался в них. Ему пришлось прервать свою последнюю попытку легилименции на Грейнджер, она сразу же заметила это, и её голова завертелась, пытаясь понять, кто пытается проникнуть в её разум. Глупо, ей следовало опустить голову, пока она краем глаза смотрела, кто это, но гриффиндорцы не отличались тонкостью.              Он недолго размышлял о том, чтобы попытаться завербовать Поттера для своего хозяина, и они вдвоем провели некоторое время, обдумывая это. В итоге отказались от этой затеи, ибо пророчество гласило, что только Поттер покончит с его хозяином, а Волдеморт не терпел угрозы, особенно если они не пустые. Мальчик должен был умереть, тут двух вариантов быть не могло, вопрос был в том, как.              Узнав, что тот проводит выходные за пределами замка, он решил заглянуть в его комнату. Он не ожидал ничего найти, но был сильно удивлен, увидев там миниатюрную библиотеку. Квиринус попытался войти, но его не пустила какая-то защита, с которой не смог разобраться. Затем он попытался вызвать книгу с полки, но его заклинание не смогло пролететь через дверной проем.              Дуэль между ним и отродьем Люциуса была увлекательной, но ни он, ни его хозяин не поняли, что сделал Поттер: отразил проклятие голой рукой, те призрачные голубые шары или последний чёрный шар. Подслушивая разговор целителя и директора, он узнал, что чёрный шар был каким-то проклятием, не имеющим аналогов, но сам не нашёл никаких упоминаний о таком.              Его все больше и больше интриговало это ходячие противоречие. Он был хаффлпаффцем, который, казалось, не заботился о том, чтобы заводить друзей, как это делали все остальные его соседи по факультету. Он обладал силой, но не выставлял её напоказ, не скрывал, но и не отвечал на вопросы о ней. Выходные тот проводил вне замка, но Квиррел сомневался, что это было связано с какими-то тренировками, похоже, он использовал их, чтобы повидаться с семьей. Поттер был умным учеником, старался на уроках и занимался внеклассным чтением в библиотеке. В отличие от других волшебников, он был хорошо физически развит. Утром перед завтраком мальчишка тренировался с какими-то манекенами, и его движения были быстрыми и плавными, что свидетельствовало о сноровке, которая указывала на долгую практику.              Были и другие вещи, которых попросту не должно было быть. У Поттера были фиолетовые волосы, которые не могли быть естественными, но, видимо, были, он носил повязку на глазах, но его зрение было беспрепятственным, он двигался с хищной грацией, которую большинство, казалось, не замечало, и был один случай, когда Поттер был раздражен тем, что мальчик Уизли словесно унизил его в коридоре, и все почувствовали волну убийственного намерения, которая, по крайней мере, заставила рыжего заткнуться.              Вернувшись мыслями к Хагриду и его трехголовому чудовищу, он пожалел, что не нашёл драконье яйцо, когда впервые пришел в Лютный Переулок, чтобы найти кровь единорога, это было бы идеально. Недавно была конфискована партия яиц химеры, если он правильно услышал, и одно из них, скорее всего, так же понравиться полу-гиганту, всё, что ему теперь нужно, это правильно всё спланировать.       

***

             Гарри чувствовал, что что-то не так, уже несколько дней, и только когда он посетил Хагрида, он нашел источник этого чувства.              С недоверием глядя на яйцо, завернутое в несколько одеял, Гарри должен был убедиться, что то, что видит, реально. Он подошел к стене и с силой ударился о нее головой, к неодобрению Гермионы и веселью Невилла, после чего вернулся и посмотрел вниз. Да, яйцо всё ещё было там.              — Хагрид, пожалуйста, скажи, что у меня галлюцинации. Я клянусь, что вижу яйцо химеры, но, очевидно, это не может быть правдой, не так ли? Они ведь относятся к классу 5X, и не подлежат торговле? — нервно спросил он.              — Нет, Гарри, это яйцо химеры. Я собираюсь вырастить его, и он будет хорошим другом для Пушка, думаю, что назову её Карлом, — ответил Хагрид.              — Карл, — слабо произнес Гарри, — химера с именем Карл. Ну вот, теперь я знаю, что волшебный мир потерян окончательно. Я ухожу и больше не вернусь, — он собрался выйти за дверь, но Невилл развернул его и толкнул на стул.              — Успокойся, Гарри. Мы говорим о Хагриде, если кто и может приручить химеру, так это он… или ты, ты тоже делаешь странные вещи, — добавил он после минутного раздумья.              Успокоиться? Его недавние вылазки в лес привили ему здравое уважение к хищникам, особенно к магически усиленным, а химера относилась к пятому рангу опасности, иными словами, это не предвещало ничего хорошего.              — Ты понимаешь, что не можешь оставить его у себя, Хагрид? — спросил Гарри, он знал, что лесник так и хотел сделать, но это было незаконно и опасно.              — Не беспокойся об этом, Гарри, я покажу всем, что химера не так опасна, как все думают. Их просто не понимают, — это звучало не очень утешительно.              — Не понимают, да, хорошо, но это незаконно, Хагрид. Если бы кто-то увидел яйцо здесь, ты бы оказался за решеткой, — Хагриду нужно было посмотреть на это с другой стороны, но Гарри уже мог распознать признаки того, что тот готов идти до конца              — Если я буду растить её в своей хижине, пока она не подростет, проблем не будет, — заявил он.              Гарри действительно нужно было остановить его.              — Возможно, но это всё равно рискованно. С этим придется мириться не только тебе, Клык может не ужиться с ним, и что тогда? Ты будешь стоять в стороне, пока она пожирает Клыка? — Гарри понял, что Хагрид даже не думал об этом. — Есть еще и законность этого, ты доставишь нам неприятности только потому, что мы знаем об этом, как и Дамблдору! — Он заметил, как широко раскрылись глаза Хагрида при этом имени, возможно, это поможет ему заставить Хагрида передумать, если он подойдет к этому с этой стороны. — Дамблдор окажется под пристальным вниманием закона как директор школы, и в дело вступит совет попечителей, а там находиться Малфой-старший, ты хочешь, чтобы у директора были проблемы из-за твоего проекта? — казалось, что риск вовлечь директора в это дело сработал, так как Хагрид теперь выглядел гораздо менее уверенным.              — Дамблдор действительно пойдет на это только потому, что я хочу сохранить его? — Гарри кивнул. Честно говоря, он не знал, поскольку волшебный мир уже показал, что нельзя относиться к нему со стороны логики, но если это поможет решить эту проблему, то почему бы и нет?              — Как директор он несет ответственность за все, что здесь происходит, независимо от того, является он виновником или нет, — Хагрид задумался, еще немного, и у него получиться его переубедить.              — Учитывая, что химеры — опасные существа пятого класса, а их яйца относятся к классу А и не подлежат продаже, это скорее всего закончиться неприятностями, — Хагрид, казалось, капитулировал.              — Я не могу просто избавиться от него! Я должен хотя бы убедиться, что он вылупится, что с ним все в порядке и все такое, — Ну, это было лучше, чем ничего.              — Хорошо, почему бы и нет? Как скоро яйцо вылупится? Мне нужно знать, сколько времени у меня есть, чтобы найти ему дом, — если Гарри подождет, пока химера вылупится, это даст ему немного времени, к тому же зверь будет довольно маленьким, а значит, его будет легче транспортировать.              — А, я тут почитал, от момента первого согревания до вылупления проходит около недели, — Это давало ему время до середины следующей недели, по крайней мере, у него были выходные, чтобы расспросить дома.       

***

      — Что? — Сфено просто пригвоздила его взглядом. — Ты хочешь сказать, что лесник раздобыл яйцо химеры, яйцо, которые являются высококлассным незаконным реагентом, и пытается вырастить химеру в маленькой деревянной хижине? О, и химеру зовут Карл?              Гарри ничего не мог сделать, кроме как закрыть глаза и лечь на диван. Это хорошо подведенный итог, и он находил это таким же нелепым, как и она.              — Что я могу с этим поделать? Я не могу вырастить его в Часовой башне, да и куда его деть в том мире. У драконов хотя бы есть заповедники, а у химер — нет. Я не могу выпустить её в дикую природу, чтобы Хагрид не взбесился из-за того, что та осталась одна, без «мамы». Что мне делать? — Он посмотрел на Альтруж: — Тебе удалось приручить Убийцу Приматов, как ты думаешь, ты сможешь сделать то же самое с Химерой?              Альтруж покачала головой:              — Вначале Убийце Приматов требовалось много общения один на один, и я не знаю, какая будет реакция, если появится кто-то ещё, особенно с тем количеством внимания, которого потребует Химера.              — Я могу это сделать! — сказала Арквейд. Гарри поднял бровь. — Ну, у Альтруж есть Уби, а Лен теперь останется с тобой, так что у меня может быть Карл! — Гарри наморщил лоб, и, судя по звуку, он был не одинок.              — Серьезно, Арквейд? — спросил он, не думая, что она серьезно настолько глупа.              — Ну, почему бы и нет? У меня есть время, и я достаточно сильная и выносливая, так что это не представляет для меня угрозы. Думаю, я справлюсь, — Гарри оглядел всех остальных. Не обращая внимания на веселый блеск в глазах Зелретча, все, казалось, просто смирились.              — Хорошо, когда эта чертова штука вылупится, я принесу её сюда, но лучше будь хоть немного ответственной, — Гарри надеялся, что не совершил ошибку, позволив Арквейд вырастить химеру. Обычно он был бы немного легкомысленным и сказал бы, «что может пойти не так», но решил, что уже слишком много вещей, которые потенциально могут пойти не так, чтобы пытаться искушать судьбу еще больше.       

***

             Выходные и последующие дни в школе тянулись для Гарри со скоростью улитки, он хотел, чтобы всё это закончилось. И полностью игнорировал Хорька и Уизела, когда они пытались поддеть его, он даже не стал разжигать свое убийственное намерение, как обычно делал, чтобы отделаться от них, потому что был очень занят.              Это не осталось незамеченным ни одним из них, и Уизел первым попытал счастья. Это случилось во время обеда в понедельник. Гарри читал о химерах всё что мог найти, и пытался составить для Арквейд некое руководство, но был уверен, что чтение старых мифов и легенд не поможет. У драконов такие книги были доступны, потому что раньше существовала торговля драконьими яйцами, пока в последние пару столетий она не стала незаконной. Трудно было соблюдать статут секретности, если какой-нибудь глупый волшебник выращивал у себя на заднем дворе огромную ящерицу.              То, что ему удалось собрать, гласило, что самых маленьких Химер следует кормить смесью молока с медом и мясом. Однако зубы растут очень быстро, и примерно через неделю они могут переходить на обычную пищу, что Гарри считал благословением, поскольку был свидетелем попыток Арк приготовить детскую смесь. Причина, по которой она готовила её, была запрещена к разглашению в Часовой башне, так как никто не хочет пережить этот ужас во второй раз.              Именно в тот момент, когда мысли Гарри были заняты подобным образом, рыжий стал настолько самоуверенным, что решил, что сможет что-то сделать чёртовому Гарри Поттеру. Он послал в его затылок заклинание, которое красноречиво называется «Ешь Слизней».              Это не возымело абсолютно никакого эффекта.              Давайте вспомним, что Гарри — приемный ребенок Зелретча, Сфено, Эвриалы и Вейвера. Вэйвер — человек и все, что с этим связано, остальные трое — нет. Прародитель Мёртвых Апостолов обладает огромной магической сопротивляемостью, как и горгоны. Когда Гарри повзрослеет, он также будет обладать определенным уровнем сопротивляемости магии, но пока он молод, этот уровень может колебаться. Сосредоточившись на своей задаче в сочетании со стрессом, который он испытывал в последнее время, Гарри даже не заметил наложенного на него заклинания.              — Что за чертовщина? — красноречиво воскликнул Уизел, сумел привлечь его внимание там, где не помогло заклинание.              — Чем-то помочь, Уизел? — устало спросил Гарри, он действительно был не в настроении.              — Да, ты можешь перестать пытаться сидеть с настоящими гриффиндорцами и вернуться к хаффлпаффцам, если мы не хотим тебя видеть? — Гарри оглядел мальчика с ног до головы, прежде чем ответить.              — С кем мне дружить — это не твоя забота, оставь меня в покое, — С этими словами он вернулся к созданию руководства для Арквейд. Он не думал, что этот идиот попытается проклясть его со спины, но когда повернулся лицом к столу, мимо него пронеслось тошнотворное желтое заклинание. Снова повернувшись лицом к Уизелу, лицо которого было искажено яростью, Гарри просто обязан был спросить.              — В чем, черт возьми, твоя проблема? Почему, ты так настойчиво пытаешься привлечь к себе внимание? — Рональду Уизли надоело пытаться держать себя в руках, что у него не очень хорошо получалось, и он заорал.              — Ты станешь Тёмным Лордом, почему меня не должно это волновать? Ты, наверное, даже сейчас что-то планируешь. Что это, проект твоей собственной темной метки? — Гарри сдерживал свой пыл, он не мог взорваться перед студентами в Большом зале.              — То, что я не хочу иметь с тобой ничего общего, не означает, что я темный, если у тебя нет ничего другого, что можно было бы сказать, не включая необоснованную клевету, дай мне знать, — Гарри собрал свои вещи и выбежал из зала, оставив Уизела стоять, ухмыляясь в знак триумфа за то, что прогнал Поттера, но не замечал неодобрительных взглядов многих учеников и даже персонала.              Однако это не помешало ему получить отработку.             

***

      Настала среда, яйцо должно вылупиться сегодня, и Гарри отнесёт новорожденную химеру к Арквейд, которая, вероятно, сейчас проводила день в своей комнате, ожидая прибытия Карлы. Имя будет зависеть от пола, Хагрид думал, что это будет самец, а Арквейд сказала, что знает, что это будет самка, но Гарри было всё равно.              Идя по территории к хижине Хагрида, они втроем, Гарри, Гермиона и Невилл, задумались о химере, к которой они сейчас направлялись. Гермиона прочитала о них все, что могла, и внесла свой вклад в составление руководства Гарри для Арквейд, но её гораздо больше интересовали попытки узнать об этом «таинственном» друге Гарри, чем яйцо химеры, которое должно было вылупиться в этот день. Невилл проводил их обоих веселым взглядом, пока Гермиона безуспешно пыталась получить ответы от Гарри. Он также внес свой вклад в разговор, рассказав о том, что узнал о химерах, а это сводилось к тому, какие растения полезны для их диеты и здоровья.              Гермиона не прекращала попыток допросить Гарри, пока они не добрались до хижины и не постучали в дверь Хагрида. Хотя Гарри был благодарен Гермионе за всё, что она нашла, его раздражало, что она снова копается в его жизни. Поттер вздохнул, и уже было хотел что-то сказать, но Хагрид открыл дверь и впустил их, после чего глаза Гарри сразу же отыскали то, ради чего он сюда пришел, — яйцо. Оно было в «гнезде» из многочисленных одеял и тряпок, которое теперь лежало на столе посреди комнаты.              — Напомните мне еще раз, кто решил, что это хорошая идея — выращивать химеру на территории школы? — спросил Гарри.              Хагрид виновато переминался с ноги на ногу.              — Я не мог оставить его вот так, ему нужен был кто-то, кто о нем позаботится.              Гарри действительно не понимал, почему Хагрид так относится к таким опасным животным, он мог ценить их, как никто другой, но не понимал, почему кто-то должен вмешиваться в то, что было таким диким от природы. Возможно, именно поэтому он так хорошо общался с Элестией, он ценил лес и его обитателей, но не видел причин вмешиваться больше, чем они того хотели.              — Оставить его? Где ты её нашёл? Химеры — греческие существа, не знаю, почему одна из них вообще оказалась здесь, — пробормотал Гарри. Была причина, по которой химера появилась в греческой мифологии, а не в других частях света, в конце концов, это была их естественная среда обитания.              — Я выиграл её, — ответил Хагрид.              — Ты выиграл его? Хагрид, что за места ты посещаешь, где яйца химеры ставятся в азартных играх? — это было сюрреалистично. Закон гласил одно, а выглядело это так, будто практически любой мог заполучить незаконные предметы, просто зайдя в магазин на углу.              — Это было в «Кабаньей голове» что в Хогсмиде, я регулярно хожу туда выпить. В «Трех метлах» все подходит для «нормальной» компании, но если ты хочешь напиться, то «Кабанья голова» — подходит больше, — Это, по крайней мере, объясняет, откуда взялось яйцо, но разве ДМП не должно закрыть заведение, в котором незаконная деятельность считается нормой?              — А зачем вообще ходить в «Кабанью голову»? — спросил Гарри, что же здесь было хорошего? Похоже, что это было место, где можно напиться и сбагрить что-то незаконное, такое место не должно находиться так близко от школы.              — В «Кабаньей голове» можно встретить кого угодно, большинство других заведений не принимают тех, кого люди называют темными существами. В «Кабанью голову» пускают кого угодно, и многие считают, что это дешевое место, где можно исчезнуть на некоторое время, и никто из посетителей не будет беспокоиться о том, кто вы, — что ж, плюс очко в его пользу, глупо, что волшебники маргинализируют некоторых существ просто за то, что они существуют.              — Что за человек был с яйцом? — теперь ему стало очень любопытно, и он был разочарован тем, что студенты не могут посетить Хогсмид до третьего курса.              — Не знаю, правда, на нем был капюшон. Он мог быть кем угодно, — Увидев, как троица смотрит на него, Хагрид пояснил. — Я просто сказал вам, что есть много людей, которые не хотят, чтобы об их присутствии знали, и многие из них прячутся таким образом, это совершенно нормально.              Гарри пожал плечами, некоторые люди в Часовой башне скрывали себя, так что он понимал это. Тем не менее, ему хотелось узнать, как можно пройти путь от совершенно незнакомого человека до того, чтобы проиграть в азартной игре яйцо химеры.              — Ты говорил о чем-нибудь интересном с этим человеком? — Гарри начал понимать. Хагрид не умел хранить секреты, а пьяный Хагрид мог разболтать то, что не следовало говорить.              — О, да. Он хотел узнать, чем я занимаюсь, и я сказал ему, что присматриваю за территорией и слежу за тем, чтобы все здешние существа были в порядке, например единорог, которого ты нашёл, и кое-что ещё, — это конечно прекрасно, но было любопытно, почему этот человек не знал этого, ведь Хагрид проработал в Хогвартсе около пятидесяти лет и был вполне узнаваем. Любой, кто хоть что-то знал о Хогвартсе, знал бы Хагрида, так почему же этот — нет?              — Как это получилось, что ты ушел с яйцом химеры? — он молился любому божеству, которое могло бы его услышать, чтобы Хагрид не выдал секретную информацию за то, что, говоря простым языком, было незаконным домашним животным.              — Ну, мы играли в карты, вели приятную беседу, когда заговорили о разных существах, которых я знаю и за которыми ухаживаю. Я сказал ему, что всегда хотел завести дракона, но мне также очень хотелось бы показать всем, что они не понимают существ. Они видят монстров, но на самом деле они не причинят вам вреда, если их не спровоцировать. Тогда он сказал, что у него есть яйцо химеры, но он не хочет, чтобы оно попало в плохие руки. Потребовалось немного убеждения, он спросил меня, как я сохраняю спокойствие, когда работаю с ними, и я сказал ему, что нужно просто знать животное, взять для примера Пушка. С ним ты просто начинаешь играть на любом музыкальном инструменте, и он сразу засыпает, — лицо Хагрида застыло. — Я не должен был тебе этого говорить.              Гарри поспешил успокоить его.              — Не волнуйся, Хагрид, я уже знал, что нечто подобное может сработать. Цербер — часть греческой мифологии, и Орфей усыпил его музыкой. Это то, что магглы могут знать, если они увлекаются греческой мифологией, как я, так что не думай, что ты раскрыл какой-то великий секрет, по крайней мере, для меня, — Гарри задался вопросом, было ли это также частью мифологии волшебников, что он и спросил: — Разве это не часть мифологии волшебников?              Хагрид на мгновение выглядел удивленным, но ответил Невилл.              — Волшебники не читают такие вещи, как маггловские мифы, они считают их детскими сказками, которые не стоят внимания. Я однажды пытался прочитать что-то подобное, и некоторые описания волшебных животных были настолько неправильными, что это даже не смешно. Думаю, именно из-за этой неточности волшебники избегают их. Полукровка или магглорожденный может что-то знать, но очень немногие чистокровные поймут тебя, — это объясняло, почему такая вещь, не была общеизвестна.              Треск, раздавшийся со стола, прервал разговор: яйцо вылуплялось. По правде говоря, Гарри ожидал, что химеры будет больше млекопитающим, чем рептилией, и, будут рожать живых детенышей, поэтому, когда он узнал, что химеры откладывают яйца, был весьма удивлен.              Все четверо смотрели, как трещины на яйце становились всё длиннее и шире, пока одна часть не отлетела. Наклонившись ближе, они увидели, как склизкая львиная голова, покрытая жидкостью изнутри яйца, высунулась наружу. Прошло совсем немного времени, прежде чем она полностью вылезла из яйца и рухнула на стол перед ними.              При первом же взгляде на него Гарри подумал только одно: «Черт, как же она уродлива». Он подумал, что когда её вымоют и она не будет покрыта слизью, тогда она станет более милой. На голове льва не было шерсти, и сейчас она выглядела довольно морщинистой, а тело козы тоже было довольно толстым. Вместо змеиного, как гласили легенды, у неё был хвост дракона, покрытый темно-зеленой чешуей. Даже без яркого блеска змеиной чешуи, хвост был, пожалуй, самой привлекательной частью химеры.              Она оглядела Хагрида, Невилла и Гермиону, прежде чем её взгляд остановился на Гарри. После чего подползла к нему и начала тыкаться в его волосах, и жалобно мяукала.              Все замерли.              Приглушенное фырканье Невилла стало сигналом к началу смеха: и он, и Гермиона начали безудержно хохотать.              — О Мерлин, он думает, что ты его мама, — хихикнул Невилл. Гермиона не успела ничего сказать, как подняла голову и снова разразилась смехом. Хагрид выглядел немного обеспокоенным тем, что новорожденная химера не приползла к нему, но Гарри подумал, что в этом есть смысл. Если Хагрид не был полностью человеком, то Гарри гораздо лучше понимал диких животных и хищников, к которым, несомненно, относилась химера. Гарри даже на мгновение задумался, не сыграло ли в этом роль его наследие горгоны, если да, то он, конечно, собирался сообщить сестрам об этом.              Гарри вздохнул:              — Похоже, пришло время попрощаться с твоим маленьким другом Хагридом. Я уверен, что ты сможешь навестить его летом, если снова захочешь его увидеть, — Гарри на мгновение остановился и взял химеру на руки. — Поправка, если хочешь увидеть её снова, — Значит, Арк была права, это была девочка.              Помыв только что вылупившуюся химеру и покормив ее смесью молока, меда и куриной крови, Гарри взял на руки только что окрещенную Карлу и вышел за дверь.              — Ну, я должен отнести Карлу к Арквейд. Уверен, она терпеливо ждет своего нового компаньона. До свидания, ребята, и увидимся сегодня за ужином, — С этими словами Гарри обошел хижину и скрылся из виду.              Гермиона фыркнула, после чего она, Невилл и Хагрид пошли за ним, но, когда они выглянули из-за угла, Гарри уже исчез.              — Как он это делает? Куда он делся? — Гермиона была явно расстроена тем, что рядом было что-то, чего она не могла понять, и они втроем направились к замку.       

***

             В Часовой башне, передавая химеру Арк, Гарри вспомнил всё, что сказал Хагрид. Неизвестный человек теперь знал, как обойти цербера, и это было нехорошо. Он готов был поспорить, что это либо Квирелл, либо кто-то, работающий на Квиррела. Что бы ни случилось в замке, это должно было скоро произойти, и будь он проклят, если упустит «тень», ему ещё предстояло отомстить за единорогов, в конце концов.