The Gold in the Flame (Burns Brighter Now) / Золото в Пламени (Теперь Горит Ярче)

      Это была еще одна вещь, которую они забрали.              Еще одна часть себя отдана, еще одна вещь отнята.              Стоя у подножия трона своей сестры, Неста Арчерон могла лишь наблюдать, как кинжал, который она создала, преподносится в дар другому. Как будто он не принадлежал ей, как будто никогда и не принадлежал.              Отдали - просто... отдали.              Неста смотрела, как Рисанд плетет какую-то красивую маленькую ложь о том, как он прятал его все это время, но Неста все еще ощущала рукоять кинжала в своей руке, когда отбивала лезвие. Она чувствовала жар кузницы, силу, проходящую через нее в сталь, ее тело было проводником, поющим, пока острие оттачивалось под ее огнем.              Ее. Он принадлежал ей, и все же он лежал в руках другого.              Рисанд неустанно барабанил пальцами по изогнутому подлокотнику своего трона - похоже, это было единственное проявление недовольства, которое он себе позволял. Каждый удар кончиков его пальцев, казалось, отдавался эхом, звучал на фоне всего этого грубо оттесанного камня и полированного мрамора, но когда Эрис взял шкатулку с кинжалом, улыбка Рисанда не дрогнула. Это были одни зубы и фальшивые любезности, и Неста не преминула заметить, что Эрис не склонился перед этими полуночными тронами. Он не сделал ничего больше, кроме как наклонил подбородок, и улыбка Рисанда стала еще более натянутой.       Эрис держал черную шкатулку с резной крышкой, зажав ее между бледными, изящными пальцами. Его придворный нахмурил брови, его глаза сузились в уголках, словно, какую бы сказку ни рассказал Рисанд, Эрис ни на миг не поверил в нее.       Хорошо, подумала Неста, устремляя взгляд вперед, чувствуя, что ее душит камень, а Двор Кошмаров давит на нее, тяжелый и гнетущий. Огонь в ее груди почти погас, почти превратился в пепел, и хотя ей хотелось гореть, гореть и гореть при виде того, как сделанный ею кинжал вырывают из ее рук и передают другому...       В ней этого не было.       Они забрали и это.       Пока Эрис и Рисанд перебрасывались словами, Неста перевела взгляд на сестру. Фейра положила руку на округлившийся живот, наблюдая за обменом мнениями между Повелителем Ночи и Принцем Осени, но она ничего не сделала - ничего - чтобы забрать шкатулку, лежавшую в руках Эрис.       Он снова нахмурился, взглянув на эту темную, как ночь, шкатулку, балансирующую в его пальцах, как будто мог чувствовать как огонь Несты, все еще дышит сквозь сталь.       С щелчком, он закрыл крышку коробки.       И стоя в черном платье, которое они велели ей надеть, сохраняя лицо безупречным, Неста ждала, когда Фейра пригласит Эриса на танец и предложит ему руку Несты вместо своей.       Как они и планировали.       Как они и решили, даже не спросив, согласится ли она принять участие в этом маленьком спектакле ложной вежливости. Рисанд хотел, чтобы она танцевала с Эрисом, чтобы завлечь его и соблазнить - купить его верность, и хотя Высший лорд представил это как просьбу, Неста была не настолько глупа, чтобы считать, что у нее есть хоть какой-то реальный выбор в этом вопросе.       Единственный выбор, который ей когда-либо предлагали, был совершенно иллюзорным, и теперь ее сестра и ее деверь хотели помахать ею перед Эрисом, как новую блестящую игрушку, ожидая, что она будет плыть по течению, позволяя тянуть себя в любом направлении, которое они зададут.       Потому что они хотели, чтобы она затупилась, как старое лезвие. Все ее грани были стерты, безопасны, мягки и тупы.       Она знала это сейчас - знала с тех пор, как впервые проснулась под небом Двора ночи.       Они хотели, чтобы она была более дружелюбной.       Более приятной.       Более покладистой.       Но Неста была рождена не для того, чтобы притупляться, быть приглушенной. Она была острой, достаточно острой, чтобы ранить и пустить кровь, и в жестоком мире она научилась быть только более жестокой, сохранять свои грани, чтобы оставаться в безопасности.       Кинжал в руках Эриса был достаточным тому доказательством.       Когда горькое, знакомое возмущение разлилось по венам Несты, Фейра провела пальцами по своему животу, переплетая пальцы над младенцем, который угрожал ее жизни. Неста почувствовала, как ее губы дернулись вниз, почувствовала, как гнев грозится расцвести. Рисанд посмотрел на скрещенные пальцы Фейры и положил свою руку сверху. Фейра произнесла слова, которые они отрепетировали — в любое другое время, я бы пригласила тебя на танец, но... моя старшая сестра займет мое место — и Неста почувствовала, как в ее крови разгорается огонь.       Маска Рисанда соскользнула.       В течение полуминуты он с презрением смотрел на Эриса, и его натянутая улыбка исчезла. Даже если бы Фейра не была беременна, Неста сомневалась, что Высший лорд позволил бы Эрису танцевать с ней. В конце концов, не проще ли было бросить Несту на растерзание волкам? Разве не она всегда будет той, кем они готовы пожертвовать? Разве война не научила ее этому?       Наследник Двора осени наклонил голову, и его пурпурные волосы блеснули в слабом свете фаэтона, когда он перевел взгляд на нее. Его губы окрасились в пунцовый цвет от вина, темные глаза сфокусировались и заскользили по вырезу платья, который слишком сильно спускался ниже ключиц, чтобы ей было удобно. Его губы разошлись, обнажив намек на зубы, что-то острое и хищное, когда он бодро кивнул Фейре и протянул руку.       Что-то в ней сдвинулось, перевернулось, когда она шагнула вперед.       Он тоже был одет в черное, выглядел так же изысканно и элегантно, как и она, но Неста задалась вопросом, чувствует ли он себя таким же неуместным в море черного, как и она. Может быть, он тоже носит этот цвет по обязанности, а не по собственному желанию. Когда она взяла его руку, Эрис опустил глаза на обшлаг обсидианового рукава, и по тому, как слегка опустились его губы, она без сомнения поняла, что ответ был положительным.       И она не знала почему, но это заставляло что-то внутри нее продолжать двигаться. Ей говорили, что от этого танца следует ожидать самого худшего, как от чего-то, что нужно вытерпеть и пережить, но когда Эрис подмигнул ей, ведя на танцпол, она почувствовала, как какая-то частичка ее самой снова становится острой, как лезвие о точильный камень. Когда принц Осени коснулся ее, его кожа коснулась ее кожи, Неста почувствовала, как пламя внутри нее затрепетало, пораженное внезапным, интенсивным осознанием – и эта частичка внутри нее стала смелее, стала больше.       Стала острее.

***

      У танца была единственная цель. Неста это знала.       Рисанд был предельно ясен в этом вопросе. Она должна была танцевать с Эрисом, моргать, флиртовать, протягивать руку и вести его за собой вместе со всеми. Она должна была держать его на стороне, предлагать ему себя в качестве символа.       Она не должна была наслаждаться этим.       Но там были барабаны, скрипки и музыка – громкая, громкая музыка, которая омывала ее, и ох, как же она скучала по музыке. Она скучала по хаосу и шуму танцпола, по тому, как ритм струился сквозь нее, словно вода. Все эти недели, проведенные взаперти в Доме Ветра, заставляли ее отчаянно тянуться к мелодии, и она думала, позволили бы ей танцевать, если бы она не была приманкой Эриса на эту ночь. Она подозревала, что нет, и решила извлечь из этого максимум пользы, броситься в бой и надеяться, что Эрис не отстанет.       — Я рад, — сказал он низким голосом, нарушая тишину между ними, когда поднял руку, чтобы закружить ее. Он знал шаги этого танца так же хорошо, как и она, и это вызвало в ней что-то похожее на удовлетворение. — Что именно тебя твоя сестра избрала вместо себя.       Неста моргнула, на губах, которые Мор настояла на том, чтобы покрасить в красный цвет, появилась злобная улыбка. — О?       Эрис не сводил с нее глаз, его рука обвивала ее талию, когда тяжесть его ладони изгибалась у ее середины. Она могла поклясться, что в его глазах плясал огонь, угли потрескивали, когда он притягивал ее ближе к себе. Он вел танец легче, чем она ожидала, и это было приятным сюрпризом – он танцевал лучше всех, с кем она когда-либо была в паре, он был первым, кто сравнялся с ней в мастерстве.       — Элейн милая, я уверен, — пожал он плечами, его ноги двигались легко, плавно в такт барабанам. — Но и вполовину не такая интересная, как ты.       — За оскорбление моей сестры я могу лишить тебя головы, — сухо сказала Неста, но лицо Эриса только расплылось в злобной ухмылке, его пальцы крепче сжали ее, а искра в глазах стала еще смелее.       — Уверен, что ты могла бы, — негромко ответил он, втянув нижнюю губу между зубами, и провел взглядом по ее шее, по ключицам, по низкому вырезу платья, которое выбрала ее сестра. — Но я не хотел обидеть. Просто Элейн слишком... хрупка для меня.       Глаза Несты метнулись к его глазам, и что-то между ними напряглось, бешено затрепетало, когда она моргнула. Одна его рука скользнула между ее, когда танец сменился, и Неста вернулась к своей прежней мысли – он не знал шагов так же хорошо, как она. Он знал их лучше. Он знал их досконально, и когда его ладонь коснулась ее, она почувствовала, как внутри нее затрепетало пламя - напрягаясь, набираясь сил.       — А я нет? — бросила она ему вызов.       Эти губы цвета темного вина подтянулись к одному уголку. — Нет, — ответил он голосом, до краев наполненным удовлетворением. — Деликатная, не то определение, которое можно к тебе применить, Неста Арчерон.       Он поднял руку, увлекая ее под арку, образованную их руками, соединенную сплетенными пальцами. Изгиб его губ не был непринуждённым или свободным, но все же это была улыбка - тяжелая, темная и таящая в себе что-то похожее на обещание. Его рыжие волосы перекинулись через плечо, гладкие и мягкие, и Неста вдруг подумала, каково это – провести пальцами по этим прядям, почувствовать, как они скользят между костяшками пальцев. Огонь внутри нее зажёгся, начал разгораться, и когда Эрис снова притянул ее к себе, она почувствовала, как что-то внутри нее отозвалось, как будто в наследнике Осени было что-то знакомое, что-то, что звало ее.       — Я всегда была слишком... резкой, на их вкус, — пожав плечами сказала Неста, слова слетели с ее губ прежде, чем она успела их обдумать.       Эрис хмыкнул, притягивая ее ближе, и хотя это было только потому, что этого требовали шаги – хотя все остальные пары на этом танцполе из камня повторяли это движение – Неста не могла не почувствовать, что это нечто большее, чем часть хореографии, большее, чем движение, которое он сделал просто потому, что ему это было нужно.       — Мне нравятся острые предметы, — пробормотал он, приблизив губы к ее уху. Она почувствовала тепло его дыхания на своей шее. — И не думай, что я не знаю, что это такое — что Рисанд думает, предлагая мне тебя на верёвочке. Он думает, что действует тонко, но это не так. Поэтому они предлагают мне клинок и танец с тобой в надежде, что я стану еще одним из тех, кто склоняется перед этими тронами.       Он кивнул через ее плечо, опустив подбородок, когда его рот вернулся к ее уху, его голос был низким, темным и в то же время мягким, настолько мягким, что он скользил по ее чувствам, плавно сливаясь с тем, как он двигался, как он поворачивал ее, кружил и снова прижимал к своей груди.       — Итак, мой вопрос заключается в следующем, — продолжал он, когда шаги становились все быстрее и настойчивее. — Для кого они тебя притупляют?       — Прошу прощения? — спросила Неста, отходя в сторону, когда он снова поднял их соединенные руки над ее головой, позволяя ей вращаться один раз, два.       — Что ж, я предположил, что все это – попытка завоевать меня, — он кивнул на платье, на ее накрашенные губы. — И это очень близко к тому, чтобы сработать, любимая, но это не ты, не так ли? Ты забываешь, что я был там, на встрече Высших лордов, когда ты напомнила моему отцу, что ты можешь делать с клинком. Ты не из тех, кто прикусывает язык и делает, что велят. Я люблю острые предметы, а поскольку их подарок мне — необычайно тонкий клинок, готов поспорить, они это прекрасно знают. Так если они затупляют тебя не для меня, любимая, то для кого же?       Неста тяжело вздохнула, даже когда его слова нашли свою цель, ударив ее прямо в грудь и заставив ощущение пустоты распространиться за ребрами.       — Ты думаешь, что так хорошо меня знаешь, — вежливо сказала она, безразлично моргая, когда его губы приблизились, коснувшись кожи у ее челюсти, а его дыхание заплясало по ее шее.       — Лучше, чем ты думаешь.       Она молчала, чувствуя, как рука на ее талии направляет ее, когда она оглядела похожий на пещеру зал и увидела, что ее сестра наблюдает за ней, расположившись на темном троне именно там, где хотел Рисанд. Неста почувствовала, как у нее пересохло во рту, как в груди все настойчивее разгорается огонь, зажженный принцем Осени – пробужденный им, его словами.       И все, что она могла сказать, это...       — Они предложили тебе мой клинок.       — Неужели? — спросил Эрис, тон его голоса был злобно мрачным, сарказм сочился так густо, что удивительно, что он вообще смог пошевелить языком. Он добавил притворный вздох, шокированно поднял брови, и какую бы реакцию не ожидала Неста... Это была не она.       — Я знаю, — продолжил он, тихо хмыкнув. — Я чувствую пламя в нем. Чувствую тебя, как отпечаток пальца, оставленный на стали. — Он глубоко выдохнул и посмотрел на нее таким пристальным взглядом, что Неста не знала, как реагировать. Он увидел ее, узнал в этом кинжале ее часть, хотя они были не более чем незнакомцами. — Он великолепен.       — Что ж, — сказала она терпеливо. — Не за что.       Он наклонил голову, когда они обогнули друг друга, его рука подняла ее, пока она не повисла в воздухе между ними, тыльная сторона ее ладони почти прижалась к ее щеке.       — О, я еще не решил, соглашусь ли я на это, — сказал он, пожав плечами. — Я уже подумываю попросить их о чем-нибудь другом.       — Например?       — Тебя, любимая.       Неста моргнула.       — Это предложение? Потому что, если это так, возможно оно самое худшее, что у меня когда-либо были.       Он ухмыльнулся, ведя ее по танцполу такими плавными и ровными шагами, что Неста даже не могла понять, что он ведет, настолько естественными были его движения. — А у тебя их было много? — Разве ты не хотел бы знать.       Эрис разразился смехом, который казался искренним, несмотря на обстоятельства. Это удивило ее, и она почувствовала, как на ее губах заиграла улыбка, когда Эрис бросил ее, чтобы снова закружить, и его рука удержала ее, когда она поднялась на цыпочки. После третьего поворота она поняла, что ей следовало бы опуститься, вернуться в его объятия, но его пальцы сжались вокруг ее собственных в молчаливом жесте, который, казалось, давал ей понять, что если она хочет покружиться еще...       Он мог это выдержать.       Она была у него в руках.       И когда она закончила, у нее за голова и перехватило дыхание вырывалось, она почувствовала, что на ее лице грозит расцвести улыбка. Эрис тоже улыбался, обнажив зубы и источая порочный грех.       — Или, я могу взять кинжал, — легкомысленно сказал он, его рука снова нашла путь к ее талии, его пальцы обогнули ее, пока не коснулись основания позвоночника. — И вернуть его тебе в качестве свадебного подарка.       — Собираешься подарить то, что принадлежит мне по праву?       Эрис снова усмехнулся, и огонь в груди Несты разгорелся еще жарче, угольки вздымались все выше. Он подмигнул, и Неста подумала, чувствует ли он это – если огонь в ней взывает к огню в нем, если ее серебряное пламя и его золотое дополняют друг друга, как лучшее из вин.       — О, нет. — Его глаза метнулись к помосту, туда, где все еще сидели Рисанд и ее сестра, наблюдая за происходящим, но Неста не обращала на них внимания, превратив их в тени в уголке своего глаза. — Я дам тебе все, что ты захочешь. Кинжал – всего лишь предвестник.       — Я еще не приняла тебя.       — Ах, но еще и не отвергла, — промурлыкал Эрис.       И на мгновение между ними воцарилась тишина, наполненная лишь звуками музыки. На мгновение Неста позволила себе танцевать, в точности следуя шагам, но когда Эрис протянул руку, подбрасывая ее в кружении, которое не было запланировано или подготовлено, она почувствовала, как дыхание перехватило в горле, и трепет пробежал по венам, когда он, казалось, почувствовал, чего она хочет, что ей было нужно.       — Может, и не отвергну, — бросила она небрежно, кружась. — Возможно, Двор осени подошел бы мне больше, чем Ночь.       Эрис ухмыльнулся, снова привлекая ее к себе, обе его руки покоились на ее талии. Она легко положила свои на его плечи, чувствуя, как ткань под ее руками становится богатой и плотной. Он снова хмыкнул, и на этот раз она почувствовала, как этот звук пронесся сквозь него в ее грудь.       — Иди поиграй с другими острыми предметами, любимая, — пробормотал он. — С другими существами с огнем в крови.       Наступила еще одна пауза, во время которой он смотрел вниз, рассматривая ее платье из полуночного шелка. Его губы искривились, глаза сузились, как будто он жаждал увидеть ее в чем-то другом, кроме черного. Неста посмотрела на его бархатный пиджак, на то, как он поглотил яркий рыжий цвет его волос, приглушив его так же, как и ее. Она почувствовала хруст на кончиках пальцев, ощутила, как нагрелись ее ладони, и чуть не отстранилась, боясь задеть кончики волос Эриса.       Взявшись за одну руку, Эрис положил свои длинные пальцы на ее, прижав ее ладонь к своему плечу.       — Я мог бы научить тебя пользоваться им, знаешь ли, — сказал он. — Не прятать его. Не подавлять его. Обуздать его.       И в подтверждение своих слов, он отнял руку от ее руки и держал ее между ними, в дюйме пространства между его телом и ее. Он повернул пальцы, создавая крошечное пламя, которое балансировало в его ладони и танцевало на его коже – часть его самого, тепло лизало костяшки пальцев и порхало между ними, когда он поворачивал руку одним плавным движением.       Огонь в крови Несты продолжал разгораться, словно он взывал к ней, побуждая что-то глубоко внутри нее к ответу. Ее угли полностью пробудились, когда пламя Эриса заиграло между его пальцами, и она почувствовала это: серебряное пламя распахнуло глаза во тьме, в пустоте внутри ее груди.       — Они боятся тебя, любимая, —заговорщически прошептал он. — Того, что ты можешь сделать. Вот почему они скрывают тебя. Почему настаивают, чтобы ты сражалась клинками и кулаками, а не тем, что у тебя уже есть.       Он рассмеялся – недоверчивый, горький звук, когда он склонил голову, позволяя маленькому пламени подняться до самых кончиков пальцев. Неста не знала, откуда Эрис узнал о тренировках, но это было неважно. Ей было все равно, когда она чувствовала, как жар разливается по ее венам, и впервые она не пыталась подавить его, не пыталась проглотить на свою погибель.       — Тебя не нужно учить сражаться, как иллирийца, — продолжил он, неодобрительно поджав губы. — В тебе есть огонь. Он может сделать тебя грозной, может поставить их на колени, и они это знают.       Он протянул руку, чтобы провести теплыми пальцами по ее щеке, но пламя все еще горело, и когда огонь поцеловал ее кожу... Неста ожидала почувствовать ожог, острый укол боли. Но она не почувствовала ничего, кроме тепла, легкого и приятного, и Эрис одобрительно усмехнулся, когда его пламя встретилось с ее кожей.       — Огонь не склоняется перед тьмой, любимая. Он поглощает ее.       Неста молчала, отмечая, как замедлились их шаги. Они уже почти не танцевали, ее руки лежали на его плечах, а его – на ее, покачиваясь в такт музыке, но сердце Несты колотилось, обжигая, по ней распространялся жар, обещавший, что она никогда больше не почувствует холода.       — Твоя сила непревзойденна, — прошептал Эрис, погасив пламя, пляшущее на его пальцах, и снова прикоснулся теплой рукой к ее щеке. — Я чувствую ее. Мое пламя чувствует ее. Разве ты не видишь? Разве ты сама не чувствуешь?       Он склонил голову, как злая, порочная лиса – но Неста не чувствовала себя кроликом, даже когда его губы изогнулись в улыбке, состоящей из одних только зубов. Нет, Неста чувствовала, как огонь под ее плотью отвечает на его призыв, и думала о том, что его пламя не обожгло ее.       И она могла – она чувствовала тепло его руки, обжигающее, и под ней она чувствовала огонь в его крови, пылающий, как ее. Фейра иногда говорила, что подобное вызывает к подобному, и Неста поняла это сейчас, чувствуя, как эхо ее силы пульсирует между ними, находя близнеца в фэйце, который использовал огонь, увенчав им кончики своих пальцев.       — Хорошо, — сказала она, спустя долгое, долгое мгновение. — Возможно, я приму твое предложение.       — Тренировки или брака? — спросил он, вздернув бровь, еще раз раздвинув губы в коварной, восхитительной ухмылке.       Неста вздрогнула, и взглянула в сторону помоста. На сестру, деверя и воина, на которого они хотели, чтобы упал её взор. Она сглотнула, понимая, что, что бы она ни делала, этого никогда не будет достаточно. Она была слишком резкой, слишком непостоянной, слишком вспыльчивой, чтобы легко скользить среди них. И когда Эрис снова закружил ее, она почувствовала, как тяжесть решения оседает в ее груди, приветствуемая пламенем, поселившемся там.       И когда он вернул ее обратно, когда музыка наконец стихла, Неста наклонилась к фэйцу, созданному из огня, жара и дыма, и сказала:       — Забери меня с собой в Осень.