Заметки о Толкине-2

      Несмотря на то, что во вполне канонических текстах Толкина, включая опубликованный «Сильмариллион», отмечены разногласия среди Валар[1] (например, стремление Ульмо добиться помилования для нолдор и отмены Приговора Мандоса), они, на мой взгляд, редко до конца осмысляются значительной частью фэндома.       Например, редко отмечают, что Манвэ и Ульмо по сути частично саботировали Приговор Мандоса в той его части, которая относится к обещанию Валар отказаться от помощи нолдор: «Валар оградят от вас Валинор и захлопнут перед вами двери, так, что даже эхо стенаний ваших не услышат за горами» («Сильмариллион») — поскольку, к примеру, служащие Манвэ Великие Орлы участвовали, хотя и ограниченно, в боевых действиях на стороне нолдор (спасение Маэдроса Фингоном, информирование Тургона о происходящем во внешнем мире, финал битвы за Гондолин), а Ульмо убедил Финрода и Тургона основать Нарготронд и Гондолин как города-убежища на случай проигрыша войны (а позднее пытался с помощью сперва Туора, а затем его сына Эарендиля убедить Валар вступить в войну с Морготом на стороне народов Белерианда).       Стоит отметить, что как минимум в случае Манвэ, возможно, подобный сугубо косвенный характер участия в событиях, происходящих в Белерианде в Первую Эпоху (а до этого — общая пассивность во время событий Непокоя и Исхода Нолдор) может быть связан не только с ограничениями, наложенными Приговором, но и с частичным исчерпанием имевшихся у него сил в ходе предшествующего противостояния с Мелькором и с особенностями самого Манвэ как личности: «во Владыке Ветров нужно показать некий внутренний изъян (но не грех): из-за страха перед Мелькором или от желания контролировать его, Манвэ погрузился в исправление, исцеление и перенаправление (или сохранение status quo) вплоть до потери всей творческой силы и даже слабости в трудных и опасных ситуациях» («Преображенные Мифы»).       Вместе с тем, не только Манвэ и Ульмо частично проигнорировали Приговор, но и, напротив, Мандос (посредством Оссэ, исполняющего его Приговор) пошел гораздо дальше формулировки собственного Приговора. В рамках изоляции Валинора «были созданы Зачарованные острова; а моря вокруг них стали сосредоточием теней и морока <…> С трудом мог пройти между ними корабль, ибо рокот волн, вечно бьющихся о темные скалы, укрытые саваном тумана, таил в себе опасность. А в сумерках великая усталость и отвращение к морю овладевали мореходами; но те, что ступали на землю тех островов, оказывались в ловушке и погружались в сон, коему предстояло длиться вплоть до Изменения Мира» («Сильмариллион») — однако Мандос дополнительно приказал Оссэ[2] топить все корабли нолдор, причем не только плывущие на запад, но и возвращающиеся обратно в Средиземье:       «По воле Тургона Кирдан выстроил семь быстрых кораблей, и они отплыли на Запад; но напрасно ждали о них вестей на острове Балар — ведомо стало о судьбе одного лишь, и последнего. Мореходы этого корабля долго скитались в океане и, наконец в отчаянии повернув назад, затонули в великом шторме, уже в пределах видимости берегов Средиземья. Однако одного из мореходов Улмо спас от гнева Оссэ: волны подхватили его и вынесли на берег в Неврасте. Звали спасенного Воронвэ: то был один из посланцев Тургона, владыки Гондолина» («Сильмариллион»). Исполняя приказ Мандоса, Оссэ не только топил корабли нолдор, но и пытался убить Туора — человека, избранного Ульмо для того, чтобы убедить Тургона и народ Гондолина отступить к морю (и позднее отплывшего в Валинор просить Валар о помощи), пришедшего в заброшенный город нолдор Невраст, где прежде обитал Тургон:       «Пока Улмо говорил, ропот ветра обратился в гул, и небо почернело; и плащ Владыки Вод развевался на ветру, подобно туче.       — Теперь уходи, — молвил Улмо, — дабы Море не поглотило тебя <…>       Но когда Туор напряг слух, чтобы расслышать шум тех далеких волн, и зрение, чтобы разглядеть это далекое сияние, — звук оборвался, и вокруг снова был лишь рев бури, и ветвистая молния расколола небо у него над головой. Улмо исчез, и море ярилось — бешеные валы Оссе неслись на стены Невраста. Туор бежал от ярости моря» («Неоконченные сказания Нуменора и Средиземья»).       Напротив, Ульмо, по сути, сражается с Оссэ, отбивая у него Воронвэ, будущего проводника Туора — см. рассказ Воронвэ о том, как Ульмо спас его от злобы Оссэ, уничтожившего остальных его товарищей: «Волны гнались за нами, как живые твари, исполненные злобы, и молнии хлестали корабль; он превратился в беспомощную скорлупку, и море яростно набросилось на нас. Но меня, как видишь, пощадило: почудилось мне, что волна, мощнее, но спокойнее остальных, подняла меня с корабля, и высоко вознесла на гребне своем, и, накатив на берег, выбросила на утес и отхлынула, обрушившись в море огромным водопадом. До твоего прихода я провел там не больше часа, и у меня все еще кружилась голова, когда я услышал твой голос» («Неоконченные сказания Нуменора и Средиземья»).       Очевидно, что если бы Оссэ, выполняя Приговор Мандоса, убил Воронвэ и Туора — все эльфы и люди Белерианда были бы, рано или поздно, убиты или порабощены Морготом — не говоря уж о том, что пытаясь убить служащих Ульмо Воронвэ и Туора, Оссэ выступал против своего номинального владыки, Ульмо (об их конфликте ещё пойдёт речь дальше). Эта тенденция сохраняется и в истории Эарендиля — см. его историю по версии «Книги Утраченных Сказаний», где, с одной стороны, некие «русалки» или «оарни» (служащие Ульмо?) дружат с ним и даже помогают ему в строительстве его корабля Вингилот, а, с другой стороны, какие-то другие «русалки» (видимо, служащие Оссэ?), враждебные ему, «очаровывают моряков Эарэндэля».       Прямо сказано, что «Оссэ — его [Эарендиля] враг». В «Квента» из «Устроения Средиземья» также содержится любопытный пассаж, перешедший в опубликованный «Сильмариллион»: «наконец, затосковав по Эльвинг, он повернул к дому, к берегам Белерианда. Сердце велело ему торопиться, ибо Эарендиля охватил вдруг безотчетный страх, рожденный зловещими сновидениями; и ветра, с которыми до того сражался он, теперь, казалось, несли его к берегу недостаточно быстро« — возможно, Оссэ пытался воспрепятствовать его своевременному возвращению в Белерианд? Позднее, после прибытия Эарендиля в Валинор, Мандос предлагает его казнить — в «Квенте Сильмариллион» из «Утраченного Пути» это выражено прямо, в отличии от более завуалированной формулировки из опубликованного «Сильмариллиона»: «Ныне должно ему умереть, ибо ступил он на запретный брег».       Итак, из всех Валар и их окружения за Приговор наиболее последовательно стояли сам Мандос и Оссэ. С чем это связано? Рассмотрим образ Мандоса по текстам Толкина. Мандос — Судья Валар и руководствуется стремлением к справедливости; например, принятый им Статут Финвэ и Мириэль характеризуется как «справедливый». Однако «справедливость» у Толкина — понятие неоднозначное, о чем сказано устами Манвэ: «Справедливость действует лишь в пределах существующего порядка вещей, мирясь с искажением Арды, и поэтому, хотя Справедливость сама по себе — благо и не желает распространения зла, она может лишь навеки закрепить уже свершившееся зло и не препятствует появлению его горестных плодов. Так, Статут был справедлив, но он согласился со Смертью и разлукой Финвэ и Мириэли, вещью неестественной в Арде Неискаженной, и потому по мере Арды Неискаженной — он неестественен и чреват Смертью» («Приложение 2. Спор Валар»).       Тут, возможно, у Толкина, сознательно или подсознательно, отразилось двойственное восприятие справедливости в христианском богословии (основанное на идеях апостола Павла о соотношении закона и благодати), см. рассуждение Исаака Сирина: «И если в одном есть часть справедливости, то в другом есть часть злобы. Как сено и огонь не терпят быть в одном доме, так правосудие и милосердие — в одной душе. Как песчинка не выдерживает равновесия с большим весом, золота, так требования правосудия Божия не выдерживают равновесия в сравнении с милосердием Божиим». Интересно, что и у Толкина этот мотив присутствует в описании Мандоса — см. (почти полное, за исключением истории Берена и Лютиэн) отсутствие у него жалости. Напротив, милосердие у Толкина представляет Ульмо, оппонент Мандоса.       Мандосу в целом свойственна абсолютно безжалостная справедливость по отношению к Эрухини в сочетании с тотальным антропологическим и онтологическим пессимизмом (по отношению к эльфам и людям) — это относится и к его оценке Исхода Нолдор (когда Манвэ говорит, что «зло ещё обернётся добром», Мандос возражает, что оно всё равно «останется злом»), и к его словам о том, что «мы не можем ни уничтожить все посеянное им [Мелькором] зло, ни выявить всех его слуг — пока мы не опустошим всю Арду и не уничтожим всю жизнь в ней, а этого нам не позволено сделать».       Возможно, это связано с тем, что Мандос «знает все, что произойдет, кроме того разве, что подвластно одному Илуватару» («Сильмариллион»). С учетом значимости для Толкина концепции эвкатастрофы (неожиданного благого исхода) и его собственной пессимистической историософии (см. формулировку «подстегиваемая злом история» из письма 186), это означает, что Мандос, возможно, наибольший «пессимист» среди Валар и в наибольшей степени склонен мириться с наличием «неизбежного» зла.       Характерно, что у Мандоса прослеживается стремление сделать принятые им судебные решения вечными и принципиально не подлежащими пересмотру (что, при желании, может рассматриваться и как проявление гордыни). Выражается это не только в предложении о казни Эарендиля как нарушителя Приговора Нолдор, но и в его поведении при обсуждении решения о судьбе умершей Мириэль:       «Но Мандос воспретил это. «Нет», — молвил он, — «если Мириэль вновь обретет тело, она снова окажется среди Живых и у Финвэ будет две живых супруги в Амане. Так будет нарушен Статут и презрен мой Приговор. И также пострадает от несправедливости Индис, которая воспользовалась свободой Статута, но при нарушении его испытала бы лишения, ибо Финвэ пожелал бы вернуться к прежней супруге». Но Ниэнна сказала Мандосу: «Нет! Пусть Мириэль обретет радость тела и любимых занятий, а не живет лишь воспоминаниями о своей краткой жизни и конце ее в усталости! Разве нельзя забрать ее из Чертогов Ожидания и взять в помощницы к Вайрэ? Если она никогда не выйдет оттуда, не будет стремиться к Живым, почему ты считаешь, что Приговор будет презрен, и боишься печалей, что могут произойти? В Справедливости должно быть и Милосердие». Но Мандос остался непреклонен».       В истории детей Хурина Мандос (в отличии от Манвэ), по версии «Книги Утраченных Сказаний», стоит за суровый приговор для Турина и его сестры Ниэнор: «Но эльфы Кора говорили - а они ведают - что под конец Урин и Мавуин пришли в Мандос, и не было там ни Ниэнори, ни Турина, их сына. Поистине, Турамбар последовал за Ниэнори черными путями к дверям Фуи, но та не пожелала отворить им, и Вэфантур тоже. Но ныне молитвы Урина и Мавуин дошли до самого Манвэ, и боги сжалились над их несчастной судьбой, посему эти двое, Турин и Ниэнори, вступили в Фос'Алмир, огненную купель, ту, что Урвэнди и ее девы сотворили века назад до первого восхода Солнца, и так омылись они от всех своих скорбей и позора, зажив среди благословенных подобно сияющим валар» («Турамбар и Фоалокэ»).       Не стоит забывать и о том, что влияние Моргота могут испытывать даже его враги — см. формулировку из «Преображённых Мифов», поскольку его «рассеянная воля» пронизывает всю вселенную. В этой связи интересна формулировка из описания совета Валар, на котором после Исхода Нолдор (вопреки советам Манвэ и Ульмо) большинством Валар было принято решение о закрытии Валинора, в «Книге Утраченных Сказаний» (где это решение прямо названо ошибкой Валар): «Посему Манвэ Сулимо наконец ушел оттуда, молвив, что ни стены, ни крепостные валы не оградят их от зла Мэлько, что уже живет средь них, затуманивая весь их разум».       Личность Оссэ — исполнителя Приговора Мандоса — также заслуживает особого рассмотрения. В прошлом Оссэ восстал против Ульмо и служил Мелькору, и лишь затем, после вразумления со стороны своей супруги Уинен, прекратил мятеж. Однако ему по-прежнему свойственна склонность к насилию и увеличению энтропии — являвшаяся, по-видимому, движущей силой всех или большинства симпатизантов Мелькора среди Валар и их окружения (см. образ Макара и Меассэ в «Книге Утраченных Сказаний»):       «Оссэ был прощен, и вновь присягнул Улмо на верность, и остается верен клятве и по сию пору. Верен в главном; но его неистовый нрав порою дает о себе знать, и временами Оссе бушует на море в своем своеволии, отнюдь не по слову Улмо, своего повелителя. Поэтому те, кто живет у моря либо плавает на кораблях, хотя и любят его по-своему, но никогда ему не доверяют» («Сильмариллион»).       Оссэ хаотичен и упивается буйством стихии: «Оссэ — вассал Улмо, он — хозяин морей, что омывают берега Средиземья. Он не спускается в подводные глубины, предпочитая побережья и острова, более же всего любит он ветра Манвэ, ибо в бурях — его отрада, и с ревом волн сливается его хохот» («Сильмариллион»).       Интересно, что во время Убийства Родичей Оссэ не пришел на помощь убиваемым тэлери, в отличии от Уинэн — «Олвэ воззвал к Оссэ, но тот не пришел; ибо не дозволили Валар силой препятствовать уходу нолдор. Но Уинен оплакивала мореходов телери, и море поднялось в гневе против убийц, и многие корабли были разбиты в щепы; и те, кто плыл на них, затонули» («Сильмариллион») — то есть топил корабли нолдор Оссэ, видимо, даже не из стремления отомстить за тэлери (как Уинэн в Альквалондэ), а, в первую очередь, для удовлетворения движущей им жажды насилия.       Топил корабли Оссэ и после того, как Валар даровали нолдор прощение, иногда нападая даже на корабли нуменорцев, находившиеся под покровительством Валар — например, на корабли Алдариона, наследника нуменорского престола, сына короля Тар-Менельдура: «— Рано или поздно! — воскликнул Алдарион. — Да, но не раньше, чем придется; и скорее позже, чем раньше, если меня станут принуждать к браку. Много других дел предстоит мне свершить, куда более насущных, ибо к ним склоняется моя душа. «Постылая жизнь у жены морехода», а мореход, который стремится лишь к одному и не прикован к берегу, плавает дальше и искуснее повелевает морем.       — Плавает он дальше, да только пользы от этого меньше, — отвечал Менельдур. — И ты не «повелеваешь морем», сын мой Алдарион. Не позабыл ли ты, что эдайн живут здесь под покровительством Западных Владык, что Уинен добра к нам и Оссе сдерживает свой нрав? Наши корабли — под защитой, и не наши руки их направляют. Так умерь свою гордыню, не то благодать может иссякнуть; и не рассчитывай, что покровительство сие распространится и на тех, кто без нужды рискует жизнью у чужих скалистых побережий или в землях людей тьмы <…>       Весьма утешило Менельдура возвращение сына, однако он упрекнул Алдариона за то, что восстал он против короля и отца, тем самым отринув покровительство валар и рискуя навлечь ярость Оссе не только на себя, но и на тех, кто ему предан» («Неоконченные сказания Нуменора и Средиземья»).       В своих плаваниях по морям Алдарион испытывал всевозможные злоключения, видимо, действительно связанные с гневом Оссэ: «Однако спустя еще четыре года Алдарион наконец–то возвратился; и корабли его были разбиты и потрепаны штормами. Сперва доплыл он до гавани Виньялонде, а оттуда вдоль берега двинулся в долгий путь на юг, — много дальше тех мест, куда нуменорские корабли доплывали прежде; однако, возвращаясь на север, столкнулся он с неблагоприятными ветрами и великими бурями, и едва не потерпел крушение у берегов Харада, и обнаружил, что гавань Виньялонде разорена штормами и разграблена враждебными племенами. Трижды не давали ему пересечь Великое море ураганы с Запада, а в корабль, на котором плыл он сам, ударила молния и сокрушила мачту; и лишь ценою немалых трудов и лишений в открытом море добрался он наконец до нуменорской гавани» («Неоконченные сказания Нуменора и Средиземья»).       Любопытно, что до того, как Толкин придумал валарин (язык Валар), он был склонен возводить имя Оссэ к тому же корню («страх, ужас»)[3], что и имя Готмога (повелителя балрогов, ближайшего слуги Моргота), означающего «угнетающий страхом», что говорит об определённом душевном сродстве Оссэ как личности с балрогами — духами из свиты Моргота. Как и падшим майар, Оссэ свойственно также ещё и преклонение перед силой; см. его характеристику из «Книги Утраченных Сказаний»: «Был Оссэ вассалом и подчинённым Ульмо, но так было из страха и благоговения перед ним, а не из любви» («Пришествие Валар и создание Валинора»).       На мой взгляд, всё вышеизложенное позволяет взглянуть на Приговор Мандоса под другим углом и скорректировать распространённую в фэндоме оценку этого решения. [1] См. мою статью по теме — https://ficbook.net/readfic/12887962 [2] «Оссе покорен воле Мандоса, а тот разгневан, ибо он — слуга Приговора» («Неоконченные сказания Нуменора и Средиземья»). [3] https://www.elfdict.com/w/osse?