Поединок

      Прибыв в Инадзуму, Люмин сперва направилась прямиком к своим друзьям из комиссии Ясиро. Однако в поместье Камисато её встретила довольно мрачная атмосфера. Нет, Тома и Аяка встретили её и Паймон с радостными улыбками, но на этом, пожалуй, всё веселье заканчивалось. Глава клана и вовсе не вышел поприветствовать подружек.       — У Аято и Её Превосходительства Сёгуна вышел конфликт, — пояснила Аяка, когда Путешественница спросила о нём. И поспешно добавила, увидев страх на лице Люмин. — Нет, не настолько серьёзный, чтобы последовало серьёзное наказание, но достаточный, чтобы брат стал сам не свой.       — Честно признаться, мы сами не знаем, что там случилось, — включился Тома. — Просто в один из вечеров господин вернулся домой мрачнее тучи и с головой погрузился в работу. На все наши расспросы либо отмалчивался, либо отвечал очень размыто. К тому же, приближается время фестиваля Цветения Сакуры, и мы беспокоимся.       — На фестиваль мы и прибыли, — кивнула Паймон. — Но раз возникла такая проблема, надо помочь. Мы же всё-таки друзья.       Аяка подошла к Люмин почти вплотную, совершенно неожиданно взяла её за руки и с надеждой попросила:       — Может быть, ты сможешь поговорить с моим братом? Нас он всё время старается уберечь, но не раз признавался, что с тобой чувствовал себя гораздо свободнее.       — Можно попробовать, — смущенно и немного растерянно от такого напора Аяки и её слов ответила Люмин. Впрочем, то, о чём говорила Аяка, не было удивительным — многие из тех, кто встретился Путешественнице в Тейвате, доверяли ей. Было ли это из-за того, что она пришла из другого мира, или ещё по какой причине, но это было так. Поэтому идея Аяки не была лишена смысла. — Я попробую. ***       — Аято, это Люмин. Можно я войду?       Ответа не последовало. Путешественница осторожно отодвинула дверь и тихонько вошла в кабинет. Паймон тихо влетела следом за ней.       В кабинете был полумрак. Свечи потухли не так давно, в воздухе ещё ощущался запах расплавленного воска, но уже еле заметно. Пройдя немного вглубь комнаты, девушка и её компаньон увидели картину, смутившую их — Камисато Аято спал, опустив голову на руку, вытянутую на столе. Видимо, работа вымотала его, и он уснул прямо на рабочем месте. И пока Люмин решала, как поступить — разбудить его или тихонько удалиться и не мешать, — Паймон задела какую-то книгу на полке, и та со слишком громким в этой тишине стуком упала на пол. Аято вздрогнул, пробормотал что-то неразборчивое и сел. А затем удивлённо уставился на девушек.       — Люмин? Что ты здесь… Ах, прости мою грубость, я не ожидал тебя увидеть.       — Это ты прости! Паймон вовсе не хотела тебя будить, — затараторила Паймон виновато. — Мы хотели с тобой поговорить, но не знали, что ты спишь.       Люмин вздохнула и покачала головой. В этом была вся Паймон.       — Ничего, у меня всё равно ещё много работы. Поговорить? А, должно быть, Тома и Аяка рассказали вам о ссоре, — устало нахмурился комиссар, а потом посмотрел на Люмин. — И я достаточно хорошо вас знаю, чтобы понять, что вы не отступитесь. Ведь так?       На его лице промелькнула едва заметная усмешка. Люмин же сложила руки на груди и твёрдо ответила:       — Именно. Мы хотим помочь. Но для этого нужно, чтобы ты рассказал нам, что случилось.       — Верно-верно, — скопировав позу Путешественницы, добавила Паймон. — Ты — наш друг. И сёгун Райден тоже наш друг. И мы не хотим, чтобы между нашими друзьями случился раскол.       Аято помотал головой и поднялся с места.       — Убедили. Но сначала, с вашего позволения, я приведу себя в подобающий вид.       — Конечно, — с улыбкой согласилась Люмин. — И выходи к нам. Аяка и Тома тоже сильно волнуются. Они — твоя семья, и имеют право знать.       — Хорошо, — немного подумав, кивнул Аято.       Люмин и Паймон вышли в главный зал к ждавшим их друзьям. В глазах обоих горело нетерпение, но оба сдерживались.       Первым не выдержал Тома.       — Ты что-то узнала? — спросил он, но Люмин загадочно улыбнулась.       — Лучше. Аято расскажет нам сам.       Аяка быстрым движением раскрыла веер и скрыла за ним лицо — так Сирасаги Химэгими сдерживала себя от порывов, казавшихся ей недостойными её статусу. ***       А причина оказалась вот в чём. Слишком долго пребывавшая в царстве эвтюмии сёгун, после общения с Путешественницей, захотела лично поучаствовать в жизни страны. Близилось время фестиваля Цветения Сакуры, и Электро Архонт решила попробовать свои силы в организации праздника и обратилась к комиссии Ясиро. Глава комиссии был крайне удивлён таким желанием своего Архонта, но против ничего не имел. Вот только взгляды у опытного в своём деле Аято и богини, только начинавшей познавать современное общество Инадзумы после пятисотлетнего уединения, были совершенно разными. Начался спор, переросший в полноценную ссору. И сёгун, и комиссар с трудом сдерживали себя. Аято, как мог, старался быть снисходительным к Райдэн, но в какой-то момент не выдержал и предложил Архонту оставить организацию фестиваля тем, кто в этом опытнее. Её Превосходительство это задело. Чудом обошлось без ареста и опалы. Сёгун ушла, а Аято вернулся домой, разозлённый и расстроенный. Злился он и на самого себя за то, что, вопреки обыкновению, поддался эмоциям и нагрубил Архонту.       — Ну что ж, теперь картина ясна, — задумчиво проговорила Паймон. — И кажется, Паймон знает, как эту проблему можно решить. Радуйтесь, я буду вашим… вашим… — девочка сконфуженно стала щелкать пальцами, пытаясь вспомнить слово. И наконец, просияв, выдала. — Я буду вашим решалой!       В комнате на несколько секунд воцарилась гробовая тишина. Все, особенно Путешественница, шокировано смотрели на Паймон. Под столькими взглядами, проводница стушевалась.       — Я… я сказала что-то не так?       — Ну, как бы… — замялся Тома.       Люмин прижала ладонь к лицу, покраснев от стыда за напарницу. Аяка смущённо поинтересовалась:       — Паймон, где ты услышала это слово?       А Аято… Аято вдруг запрокинул голову и громко расхохотался. Все присутствующие удивлённо перевели взгляды на него, но он даже этого не заметил, схватившись за живот и согнувшись от смеха. Постепенно рассмеялись и все остальные. Кроме Паймон. Паймон обиженно отвернулась.       — Ох, давно я так не смеялся, — вытирая рукой проступившие от смеха слёзы, выдохнул Аято. — С тех пор, как в последний раз соревновался в битве с жуками с Итто. Надо бы навестить его. И, скорее всего, это слово Паймон услышала от него.       — И что в этом такого? — всё ещё обиженно возмутилась Паймон. — Я вам помочь пытаюсь, а вы!       — Паймон, не обижайся, — попыталась успокоить подругу Люмин, но та на неё даже не посмотрела.       — Ты совсем меня не любишь! Всё время шутишь над Паймон, а Паймон обидно, между прочим!       — Прости, я же любя, — стала оправдываться Путешественница, почувствовав себя виноватой.       — Ну-ну, перестаньте ссориться, — встрял в спор Аято. — Паймон, ты же сама недавно сказала, что не хочешь, чтобы между твоими друзьями был раскол. Я тоже этого не хочу. Путешественница любит тебя, и если тебе так обидно, то она будет шутить осторожнее, верно?       Люмин, поймав притворно суровый взгляд Аято, активно закивала. Но Паймон всё так же обиженно висела в воздухе, сложив руки на груди, отвернувшись и закрыв глаза.       — А если я на празднике угощу тебя сладкими данго? — вкрадчиво предложила Люмин. Паймон заинтересованно приоткрыла один глаз. — Столько, сколько сможешь съесть.       Сработало. Паймон, уже притворно хмурясь, повернулась к ней и погрозила пальцем:       — Ты сама это сказала!       — На самом деле, Паймон уже очень помогла, — миролюбиво сказал Аято.       — Правда? — Обида Паймон будто растворилась.       — Да. В последнее время я был очень напряжён, а после твоих слов чувствую себя намного лучше. Такие неловкие моменты хорошо помогают разрядить обстановку. Так что не обижайся. Я тебе благодарен.       Паймон просияла.       — Так в чём заключается твой план? — спросила до этого молчавшая Аяка. ***       — Попросить Эи ещё раз встретиться с Камисато Аято? — Яэ Мико с сомнением переводила взгляд с Путешественницы на Паймон. Эти двое не успели прибыть в Инадзуму, а уже впутались в местные проблемы. Впрочем, похоже, для них это было обычное дело. И кицунэ знала, что они искренне хотят помочь её хозяйке и близкой подруге, а потому не стала отказывать им. — Я могу попытаться, но не уверена, что это получится. Эи очень сильно расстроилась из-за того, что в разговоре с комиссаром почувствовала себя несмышлёным ребёнком, которому советуют не лезть в дела взрослых. По сути, она сейчас, действительно, как дитя, но это очень уязвляет её, ведь Эи — Электро Архонт, жители должны видеть в ней сильное божество, лидера. И по её мнению, раз она не может справиться даже с такой мелочью, как организация праздника, то лучше ей, правда, оставить заботы о стране не Райдэн Эи, а сёгуну Райдэн.       — Ой-ой-ой! — взволновалась Паймон, и Люмин понимала, почему. Когда в прошлый раз Электро Архонт отстранилась от дел и передала власть своей марионетке, в Инадзуме разгорелась война. — Всё очень-очень плохо. Надо скорее её успокоить!       — Да, — с тяжелым вздохом кивнула Мико. Лисица уже даже не скрывала своего беспокойства, что ещё сильнее пугало Путешественницу и её напарницу. — Пока я оставила её в покое, но боюсь, что, чем дольше Эи будет пребывать в одиночестве, тем больше она измучает себя. Но теперь я начинаю верить, что всё обойдётся, ведь появилась ты, Путешественница. В прошлый раз тебе удалось переубедить Эи выйти из царства эвтюмии и увидеть мир собственными глазами. А помочь справиться с обидой сможешь тем более.       Кицунэ хитро улыбнулась. И если бы Люмин не знала Мико, то наверняка почувствовала бы себя инструментом в её руках.       — Я сделаю всё, что смогу. У нас есть план. Думаю, будет лучше, если я сама поговорю с Эи.       — Вот как? — удивилась лисица. — Тогда ты знаешь, что делать. ***       С огромным трудом Люмин всё же удалось убедить Эи выйти во внешний мир. Паймон, услышав, что Архонт согласна выслушать Аято, тут же помчалась в поместье Камисато, чтобы всё подготовить. Люмин же предложила Эи неспеша прогуляться до поместья. Мико отправилась с ними. В чём заключался план Паймон, Люмин и сама не знала. Компаньон заранее о чём-то договорилась с Томой, а больше о сути задумки не знал никто. Управляющий поместья явно не был воодушевлён идеей, но Паймон умела быть настолько убедительной, что он согласился попробовать.       По дороге они не говорили о ссоре. Вместо этого Люмин рассказывала о своём путешествии в Сумеру и о тех людях, с которыми познакомилась и подружилась. Яэ Мико много расспрашивала, охотно поддерживая беседу, а Эи молча, но заинтересованно слушала. И когда они подошли к поместью Камисато и входили во двор, сёгун была уже в более дружелюбном расположении духа.       До тех пор, пока не увидела главу комиссии Ясиро. Вся её весёлость тут же пропала. Она поджала губы и напряглась, напустив на себя маску суровой богини. Она не слишком верила в то, что у них получится договориться, хотя в глубине души очень этого хотела. Эи знала, насколько предан ей этот человек, и что он задел её не со зла. Но гордость была сильнее. Он — человек, она — Архонт, и она оказала ему милость, согласившись на переговоры.       — Оставим церемонии, — сказала она, когда Аято, Тома и Аяка, склонившись, принялись приветствовать сёгуна. — Время ценно для каждого из нас. Я согласна выслушать тебя, Камисато Аято, и надеюсь, что наш разговор принесёт пользу.       Паймон тут же замотала головой.       — Нет, так не пойдёт! — деловым тоном заявила Паймон. — Я буду вашим арбитром и сделаю всё, чтобы вы пришли к соглашению.       Люмин не смогла сдержать облегчённого вздоха, когда Паймон закончила фразу, и улыбнулась, увидев, как так же напряглись все, кроме гостей. Но нового казуса не случилось, поскольку Аято в отсутствие Люмин, видимо, подсказал ей правильное слово.       — Для начала вам нужно выплеснуть всю обиду в дуэли.       — Что?! — воскликнули все хором.       Окинув взглядом всех присутствующих, Путешественница увидела на их лицах только ужас. Аято и вовсе побледнел, а Аяка чуть качнулась и ухватилась за руку Томы, чтобы не упасть. Мико же, недоверчиво прищурилась, глядя на Паймон.       — Паймон, ты в своём уме?! — не выдержала Люмин. — Дворцовая дуэль???       — Ты представляешь себе последствия? — спросила сёгун, но Паймон, как ни в чём ни бывало, подняла вверх палец, улыбаясь так, будто только что объелась своими любимыми данго.       — Я говорю про дуэль не в прямом смысле, — стала пояснять девочка и продолжила вкрадчиво и таинственно. — Вашей дуэлью будет соревнование в очень древнем и тонком искусстве, доступном лишь избранным.       По двору разлетелся коллективный вздох облегчения.       — Паймон, летающая ты консерва! — процедила рассерженно Люмин, подбираясь к компаньону, но та быстро спряталась за спину Аято. Впрочем, ненадолго, потому что он, разделяя негодование Путешественницы и не желая препятствовать расправе, отошёл в сторону.       От жестокого умерщвления её спасла кицунэ.       — И что же это за искусство? — спросила Мико, вернув внимание всех участников собрания к главной цели.       Паймон снова расплылась в хитрой улыбке. Выдержав небольшую паузу, она торжественно объявила:       — Ваше соревнование — кулинарный поединок!       Люмин готова была поклясться, что буквально услышала, как у Яэ Мико задёргался глаз. Тома тоже явно не питал к идее Паймон особого энтузиазма. Остальные, включая виновников «торжества», растерянно переглядывались друг с другом.       — Но…       От былой уверенности и суровости Эи не осталось и следа. Казалось, она была даже немного напугана, но изо всех сил старалась сохранить лицо.       — Это не лучшая идея, — нарочито спокойно проговорила Мико. — Почему бы нам просто не поговорить?       Люмин была полностью согласна с Мико. Она помнила, что Аято не был силён в готовке. Это было как раз то, чему он не уделял должного внимания, поскольку этим занимался Тома или кто-то ещё из прислуги, а в городе Аято ел в закусочных или в Чайном доме «Коморэ». И дать задание, в котором он заведомо проиграет… Люмин не могла понять, для чего это нужно.       Но, похоже, идею Паймон понял Аято, поскольку, отойдя от первого шока, он уверенно сказал:       — Я согласен. Если победите вы, Ваше Превосходительство, я заберу свои слова назад и уступлю вам подготовку к фестивалю.       — Диктуешь условия своему Архонту, Камисато Аято? — ответила Эи, но угрозы в её словах не прозвучало. — Я согласна. Если победишь ты, я принесу тебе свои извинения.       — А присутствующие будут свидетелями! — просияла Паймон и обернулась к Томе. — Ты ведь всё подготовил?       — Да, сейчас организую столы, — обречённо произнёс парень и ушёл за всем необходимым.       Мико подошла к Путешественнице и сказала так, чтобы её могла услышать только Люмин:       — Дело плохо. Это может только усугубить ситуацию.       Люмин была с ней согласна, но напарница просто светилась энтузиазмом.       — Паймон знает, что делает. Она, конечно, болтливая и иногда вредная, не всегда догадливая, но очень чуткая и добрая. Я доверяю ей. И ты доверься.       Мико хмыкнула, но немного успокоилась.       — Что ж, посмотрим, что из этого выйдет.       Пока они говорили, Тома принёс два стола и две жаровни, расставил всё необходимое и пригласил соперников «к барьеру».       — Чтобы поставить вас в равное положение, мы выбрали блюдо, которое готовят на моей родине — в Мондштадте, — объявил Тома. — Это мондштадские оладушки. Все ингредиенты перед вами, рецепт тоже на ваших столах. Судей будет трое — по одному от каждой стороны и один — независимый. Со стороны Её Превосходительства Сёгуна я прошу принять участие в жюри Гудзи Яэ.       Мико нехотя кивнула. Тома продолжил.       — Я знаю, каким должно быть это блюдо, а Гудзи Яэ — нет, поэтому не могу быть судьёй со стороны комиссии Ясиро. Эта роль достаётся госпоже Камисато.       Аяка явно не ожидала такого, но возражать тоже не стала.       — А независимым судьёй и единственным из жюри, кто знает вкус оладушек, выступит Путешественница.       Люмин задумалась.       — Но разве так честно? — засомневалась она.       Тома улыбнулся и почесал затылок.       — Все знают твою принципиальность и честность, Люмин. И твой интерес не в том, чтобы победил кто-то один, а в том, чтобы восстановить мир. Поэтому лучше тебя никто не подходит на эту роль. К тому же, если совсем никто не знает, каким должно быть блюдо, как определить, кто победитель?       Парень подмигнул Путешественнице и обратился к противникам.       — Вы согласны на такие условия?       — Да, — почти одновременно ответили Аято и Эи.       — Тогда можете приступать.       — К Звёздам и к Безднам! — пожелала всем Паймон.       Состязание началось. и наблюдая за его ходом, Люмин поняла, почему Мико так взволновалась, услышав о кулинарном поединке. И дело было вовсе не в беспокойстве за Аято, который, как казалось девушке, был обречён на поражение. Да, он был обречён. На победу.       Эи совершенно не умела готовить.       Чем больше Путешественница наблюдала за Архонтом, тем сильнее становилось её недоумение.       Аято взялся за дело со всей серьёзностью, прочитал текст несколько раз, как если бы изучал документ государственной важности, затем принялся за готовку, постоянно сверяясь с инструкцией. Рецепт был не сложный, поэтому он должен был справиться. У сёгуна дела обстояли намного хуже. Уже на этапе изучения рецепта грозная богиня штормов и молний стала перебирать пальцами листок и закусывать губы. То и дело она бросала растерянный взгляд на Мико, но та стояла, прислонившись к колонне и приторно улыбаясь, будто говоря: «Сама заварила, сама и расхлёбывай». Пожалуй, такое отношение могло быть позволено только личному фамильяру Электро Архонта.       Не дождавшись помощи от подруги, Эи обречённо перечитала текст рецепта ещё раз. Затем потянулась к картофелю, но совершенно не знала, что с ним делать. Пытаясь сохранить лицо, она тайком подсматривала за Аято, но то, что у него получалось вполне приемлемо, у Эи не получалось почти совсем. Взяв картофелину и нож, она немного постояла, разглядывая их, затем попыталась надрезать кожуру. Масштабы катастрофы стали видны тут же — нож соскочил, оставив порез на пальце сёгуна.       Люмин вздрогнула и сама неосознанно поджала пальцы на руках. Посмотрела на Паймон, всё больше склоняясь к тому, чтобы притопить её в ближайшей луже. Или хотя бы оставить её без обеда, что для маленькой негодницы было равнозначно по жестокости. Паймон же, видимо, тоже не ожидала такого поворота. Она задумчиво наблюдала за не слишком успешными потугами Архонта, но вскоре расслабленно закачалась в воздухе, сомкнув руки за спиной. Видимо, уже придумала новый план.       Тем временем на импровизированной кухне «бой» был нешуточным. Поначалу уверенный в своих силах Аято теперь выглядел раздражённым. Ему никак не удавалось слепить оладушек из картофельного пюре. Масса растекалась прямо у него в руках. Но он упрямо пробовал ещё и ещё.       «Он не слил всю воду», догадалась Люмин. Но долго беспокоиться не пришлось — Аято нашёл выход из положения, засыпав в пюре большую часть сухарей. «Что ж, тоже можно, сухари впитают лишнюю влагу», отметила Путешественница и переключив внимание на Эи, пришла в ужас. Богине удалось с горем пополам почистить картофель и даже сварить его (на что Мико сказала, что это просто небывалое чудо, и что пора готовиться к концу света), но дальше этого не пошло. Взяв яйца, она… просто положила их в кастрюлю с картофелем.       Рядом раздался тяжелый вздох, граничащий со стоном. Это Тома уже не мог наблюдать то ли за издевательством над продуктами, то ли за мучениями правительницы. Понимая, что дело пахнет ужасным конфузом, он уже был готов остановить поединок, но Мико не позволила.       — Не вздумай! — сказала кицунэ, преградив ему дорогу. — Это только сильнее уязвит её.       — Но разве сейчас это не унизительно для Сёгуна? — возразил Тома, но Мико только покачала головой.       — Она знала, на что идёт, когда согласилась на поединок. Поэтому не отступится. Отступить для неё — ещё больший позор, чем проиграть. Кажется, я начинаю понимать замысел Паймон.       А вот Люмин ничего не понимала. Ей было уже почти больно смотреть на то, как ужасно и нелепо проигрывает Электро Архонт. Аято вскоре уже отправлял на блюдо первое подобие (довольно жалкое) оладушка, а у Эи даже не получалось растолочь пюре. Когда она попыталась раздавить картофель, под толкушку попало неразбитое яйцо, и стоило на него надавить, как оно с громким хрустом треснуло. Толкушка по инерции резко опустилась в кастрюлю. Кастрюля качнулась, и её содержимое резко вылетело из сосуда. Сама же Эи угодила рукой у огонь и инстинктивно попыталась защититься, выпустив элементальную силу Электро. Разряд вошёл в реакцию с огнём, и раздался взрыв Перегрузки.       Аято среагировал мгновенно, успев метнуться к сёгуну и повалить её на песок. Их тут же обрызгало горячим варевом, ещё остававшимся в кастрюле. Тома, убедившись, что они в порядке, стал засыпать огонь песком. Аяка использовала Крио-элемент, чтобы погасить угли и ещё маленькие языки пламени, разлетевшиеся вокруг. Мико, когда опасность миновала, принялась обрабатывать ранения комиссара и сёгуна.       — Полагаю, на этом тебе стоит остановиться, Эи, — сказала кицунэ, залечивая её обожжённую руку. Эи расстроенно кивнула, но её спас от позора Тома.       — Время вышло, — объявил он, показывая часы. — Мы можем закончить на этом этапе, а можем идти до конца.       — Идём до конца, — упрямо сказала сёгун. Тома сокрушённо опустил голову.       — Тогда я прошу судей занять места и продегустировать блюда… блюдо, которое приготовил господин Камисато.       До взрыва Аято успел приготовить как раз три оладушка, больше похожих на ужасного вида горелую кашу. Мико отказалась пробовать своё. Аяка, закалённая на игре в сябу-сябу положила в рот кусочек, чтобы не обидеть брата, затем, став почти зелёной, аккуратно прижала ко рту салфетку. Люмин даже позавидовала выдержке Аяки, поскольку испытывала сильнейшее отвращение при виде шедевра главы клана Камисато. Но все ждали её вердикта, поэтому, собравшись с духом, попробовала немного получившейся каши. Ей тут же поплохело, и она схватила стакан воды, принявшись жадно запивать съеденное. А затем, когда желудок перестал возмущённо пытаться вытолкнуть противную еду, под ожидающие взгляды объявила:       — Я не могу присудить победу ни одному из участников.       Атмосфера во дворе мрачнела с каждой секундой. И только Паймон делала вид, будто всё идёт по одному ей известному плану.       — Что же, это был, кхм, интересный опыт, — подвёл итог Аято, затем подошёл к сёгуну и протянул ей руку. — Даю слово, что произошедшее не покинет пределов этого поместья. О вашем… секрете не узнает никто, кроме тех, кто участвовал в этом состязании.       Эи задумчиво посмотрела на протянутую ей ладонь, а затем ответила на рукопожатие.       — Пусть вы и не победили, комиссар, но я всё же хочу принести вам свои извинения. Я дважды попыталась заниматься тем, в чём я не сильна, и дважды потерпела заслуженное поражение. Я — воин, а не повар, и тем более я не знаю всех тонкостей организации таких масштабных мероприятий, как фестивали. Но вы — профессионал в этом деле, и я полностью доверяю вам всю подготовку и… свой секрет.       Аято кивнул.       — Я тоже прошу прощения за то, что давил на вас, пользуясь своим опытом. Я должен был быть терпимее, но на какое-то мгновение мне показалось, что вы не доверяете мне и моим суждениям, и это, признаюсь, вызвало во мне целую бурю неприятных чувств, и я не смог совладать с собой. Но, как и прежде, я — ваш преданный слуга, и прошу о снисхождении и милости.       Эи негромко рассмеялась.       — Предлагаю заключить мир, — ответила она.       — Я согласен.       — Как это мило! — воскликнула вдруг кицунэ, заставив тем самым Аято и Эи вздрогнуть и вспомнить, что они, вообще-то, не одни. — Эи, милая, ты так повзрослела! Я просто горжусь тобой.       Электро Архонт вспыхнула и отвернулась.       — Замолчи, Мико!       Аято беззлобно рассмеялся, а затем его смех подхватили и остальные. Все были счастливы, что всё обернулось так удачно, и что можно наконец-то выдохнуть с облегчением. А больше всех светилась счастьем Паймон. Которую Люмин, перестав смеяться, схватила за ногу и притянула к себе.       — Ты знала, что сёгун не умеет готовить? — прищурившись, спросила она.       Паймон стала вырываться и вопить, при этом умудрившись ударить Путешественницу второй ногой по руке.       — Я догадывалась. Эи так долго не выходила в мир, где же ей было научиться готовить? Но я не думала, что всё настолько плохо.       — Так значит, ты не была уверена в своём плане? А что бы ты делала, если бы оказалось, что Эи умеет готовить?       — Я бы что-нибудь придумала, — обиженно засопела Паймон. — И вообще, я сегодня спасла хрупкий мир Инадзумы! Мне положена награда! Хоть бы «спасибо» сказали! Так, нет, надо поймать Паймон и дёргать за ноги. Я теперь ходить не смогу неделю!       — Ты же летаешь! — поймала её на вранье Мико. Паймон в ответ на это замолчала и обиженно отвернулась.       — Поскольку поесть мондштадских оладушек не вышло, — вклинился в разговор Тома, — предлагаю отметить примирение ужином у госпожи Анны в нижнем городе. А Паймон, как главному миротворцу, достанется самая большая порция.       — Боюсь, что после… судейства, мне кусок в горло не полезет, — робко произнесла Аяка. — Прости, Аято.       — Я чувствую себя так же, как Аяка, — добавила Люмин, схватившись за живот.       — Это вы не хотите есть, а Паймон сегодня ещё ничего не ела! — возмутилась оживившаяся от разговоров о еде девочка. — Так что я поддерживаю Тому!       — Кто бы сомневался!       — Есть проблема, — вернула всех с небес на землю Мико. — Наша компания привлечёт внимание жителей, и увидев среди нас Электро Архонта, люди подумают, что сёгун отдаёт предпочтение комиссии Ясиро, а это грозит серьёзными неприятностями.       — Согласен с Гудзи Яэ, — поддержал Аято. — Я бы не хотел привлекать внимания других комиссий таким образом, а также бросать тень на Её Превосходительство.       — Тогда пусть Тома и Люмин устроят нам здесь мастер-класс по приготовлению мондстадских оладушек! — не растерялась Паймон. — Просим!       И следом за ней все стали повторять это самое «Просим!». Люмин и Томе ничего не оставалось, как согласиться. Но с тем условием, что Её Превосходительство Электро Архонт будет только наблюдать