Ты для меня

Предупреждаю, я поменяла концепцию фика. Теперь главы будут чередоваться: взгляд Ризы/взгляд Роя. Так будет лучше раскрыт сюжет. Приятного чтения) Я песнями твоими очарован, Давно уже не слышал светлой музыки такой. Мелодии твои смелы и новы, Словами же ты следуешь традиции седой. Ты слагаешь песни так легко, как дышишь, И печать таланта на стихах видна, Но возьми монетку, попытайся, слышишь, Напиши мне песню без слова "война". Сидя за рабочим столом, я лениво подписывал бумаги. На лицо упали волосы, но смысла убирать их я не видел. Зачем? Ведь они так удачно закрывают мое довольное лицо от подчиненных. Почему довольное? Просто минут через пять я смогу отсюда уйти. А еще потому, что из-за длинной челки можно было спокойно наблюдать за людьми, сидящими в кабинете, а если точнее, за одним человеком. Она то и дело поднимала голову и смотрела куда-то вдаль, за мою спину. Я давно заметил за ней эту особенность. Правда сначала мне казалось, что она смотрит на меня, но эту идею я отмел сразу же, еще в первый год совместной работы. Потом думал, может за окном есть что-то необычное, но ничего не нашел. Теперь я уже не ищу причины ее взгляда, просто наблюдаю, как ее яркие карие глаза следят за чем-то, как она сама себя одергивает, наклоняется над бумагами, привычно заправляет за ухо выбившуюся из прически прядь и, через некоторое время, снова устремляет взгляд к небу. Она, вечно собранная, кажется, может контролировать все вокруг, начиная с обязательных бумаг нашего отдела и заканчивая пуговицами на куртках команды. Ей подвластно все. Одного ее намека на неполадки достаточно, чтобы все тут же устремились их исправлять, опасаясь гнева лейтенанта. Но никто из них, почему-то, никогда не замечал ни ее грустных глаз, когда ее вынуждают отдавать приказы, ни сжатых кулаков, когда перед ней кого-то отчитывают, ни закушенных губ при виде новой горы работы. Никто ни разу не обращал на это внимания, и потому считали ее строгой, а порой даже называли жестокой и бессердечной. Ей никогда не нравилась армия, но природный талант к владению оружием и стремление помочь окружающим, привели ее сначала в Ишвар, а потом в войска. И еще в то время, пока я учился у ее отца, я обратил на нее внимание. Тихая, незаметная, она словно искала повод, чтобы зайти на занятие. И то, как она плавно проводила рукой по корешкам книг, как она приносила нам всякую вкуснятину, прося поскорее все это съесть, все эти мелочи показывали, как сильно она любила своего отца, и именно ее старания вызывали во мне немое восхищение. Но взгляд у нее всегда скользил по комнате и не останавливался, пока не встречался с моим. Мы каждый раз смотрели друг на друга несколько секунд, потом она внезапно дергалась и, словно испугавшись, убегала. Я до сих пор помню те затравленные глаза. Она боялась всего, хотя и старалась этого не показывать, и каждый выход к людям для нее был маленьким подвигом. Смерть отца сломала ее. Она больше не улыбалась. Совсем. А потом началась война. Постоянный страх, запах тлеющих тел, и кровь, пропитавшая землю, дома, одежду, людей и все вокруг. Потом нам еще долго мерещились красные пятна, слышались стоны и хрипы. Казалось, война вовсе не закончилась, а ушла с нами и продолжалась внутри нас. И Риза, тогда совсем еще хрупкая девушка, пришла ко мне в отдел. Я не знаю, сколько лет прошло с того дня, но точно уверен, что внутри она все еще воюет. Она всегда винит во всем себя. Я помню примерный ход ее мыслей – в ней живет противоречие, она борется сама с собой, но никогда не просит о помощи. Тем более у такого, как я, кто по ее мнению, бесполезен и беззащитен. Я хотел бы узнать, что ее терзает и чем-нибудь помочь, но слишком гордый, чтобы предложить, а она слишком независимая, чтобы обратиться. Ой, пять минут прошли. Спектакль начинается, актеры на сцену – резко встать, сдвинуть бумаги в сторону: - Всем пока! Я убегаю. - С кем сегодня, сэр? – спасибо конечно за внимание, но лучше б ты молчал. - Ее зовут Фелиция. Она такая милая, - заткните мне рот, кто-нибудь. Ну не хочу я, чтобы она это слушала. - До свидания, сэр. - Удачи! - Все, я ушел. Стоило мне хлопнуть дверью, как настроение словно исчезло. Хотя я и хотел уйти поскорее, но только чтобы не мучиться. Каждый раз, когда я покидал работу, жизнь останавливалась. Были девушки, выпивка, шум в голове, но жизни не было. Только монотонная однообразность. Я снова шел домой, пил какую-то дрянь и слушал бессвязную речь той, с кем делил постель ночью. Я шел по дальним странам незнакомым, Сражался там, где мог, а где не мог — там выживал, Носил я и доспехи, и оковы, Был и богат, и беден, и многих женщин знал. Ты слагаешь песни так легко, как дышишь, Я такого пенья не услышу вновь, Но возьми запястье, попытайся — слышишь — Напиши мне песню без слова "любовь". Прошло довольно много времени, девушка рядом со мной уже спала, но у меня сон не шел. Что-то мешало, возникали тревожные картины, чувство страха бушевало внутри, пробуждая застаревшие воспоминания. Когда усталость наконец свалила меня, впервые за много лет мне приснился сон: Это была темная комната, точнее даже не комната, а огромное пустое пространство. Я не видел ничего, кроме своего собственного тела. И то, было настолько темно, что я с трудом различал собственные ноги. Однако вдруг стали появляться образы. Вот смерть отца Ризы и испуганная девушка, вжавшаяся в дверь, едва сдерживавшая слезы. Вот его похороны. Вот наша встреча в Ишваре. Вот те самые кровавые бои. Вот она, с безжизненным взглядом, затравленная собака в стае волков. Она не могла выбирать, не могла решать. Она спускала курок, чтобы спасти жизни товарищей и не умереть самой. Вот она ранена, несильно, но теперь к крови врагов и друзей примешалась кровь дорогого человека. Вот она снова сражается. Вот она спустилась с башни, на нее напали враги, подоспели наши ребята… И снова кровь. На земле, на стенах, на одежде, на руках, лице, перед глазами – всюду кровь. Остановите это! Вот к ней со спины подошел какой-то мужик и приставил нож к горлу. Он что-то говорит ей, ее лицо меняется с равнодушного на обеспокоенное, потом на встревоженное, но это видно сбоку или спереди, а нападающему незаметно. Где же наши? Почему на нее напали в подворотне? Почему рядом никого нет? Мы же договорились охранять снайперов! Они продолжают разговаривать, после он убирает нож и отпрыгивает назад, исчезая в темноте. Она покачнулась, упала на колени, обхватила себя руками и что-то зашептала. Риза, что он тебе сказал?! Кто это был? С этой мыслью я проснулся. Рядом лежала Фелиция. При взгляде на нее внутри полыхнуло отвращение. Как бы я хотел, чтобы однажды, проснувшись, я увидел рядом ту, которая действительно многое для меня значит. Но видимо этому не суждено сбыться… Я часто видел кровь, чуть реже — слезы, Я собственной рукой друзей могилы зарывал, Я шел под жарким солнцем и в морозы, Немало я терял и слишком много забывал. Ты слагаешь песни так легко, как дышишь, И земную с песней покидаешь твердь, Но возьми, что хочешь, попытайся — слышишь — Напиши мне песню без слова "смерть"... Скади - "Ты слагаешь песни" *Спасибо всем, кто читал. Ждите следующей главы. И очень вас прошу, не поленитесь прокомментировать, мне важно знать, что вы думаете*