Мидория ненавидел героев

      Иида Тенья обожал героев. Прям сильно. Прям с самого детства. И всегда хотел стать одним из них. Как папа! Как мама! Как старший брат!       Спустя года его причины немного поменялись, но желание причинять добро никуда не делось. Иида был хорошим сыном и отличным учеником. Он следовал правилам, изучал тонны информации, пытался стать лучше каждый момент своего существования. Иида имел все, чтобы стать лучшим героем, на которого можно было положиться. Но пока положиться можно было только на тот факт, что Иида задушит Стейна собственными руками.       Пока это, конечно, было лишь желанием, но Иида не сомневался в себе и своих способностях!       Он никогда не был особо.... кровожадным. Конечно, как и у всех, в нем было соревновательное начало, он желал быть лучшим, быть в выигрыше, но до этого все что он знал было здоровым соперничеством. Теперь? Иида разорвет своего противника голыми руками.       Частью мозга он понимал, что это было.... не очень здорово. Совсем не здорово. Наверное, ему стоило сдать себя школьному психологу, или, на крайний случай, поговорить в кем-нибудь. Но единственным его другом всегда был его брат... Это точно не тот человек, с которым стоило заводить беседу "моего-брата-чуть-не-убили-поэтому-я-пойду-убивать-Стейна".       И, ко всему прочему... Иида снял очки и стал протирать их платочком. Ко всему прочему, впереди у них было ежегодное соревнование. Стажировки. Тенья хотел стажироваться у брата-       Он закрыл лицо руками и его плечи затряслись. Момо закрыла дверь кабинета так же тихо, как и открывала. Иида был всегда вежлив и прост в общении, у них было много общего и она даже могла бы назвать их друзьями. Но. Она прислонилась к стене и переплела пальцы в нерешительности. Момо не знала что ей делать с таким Иидой. Это же не ее проблемы... верно?

***

      Катсуки казалось что он сходит с ума. Методично так. Плавно, но очень верно. Почему? Ну. Как бы сказать-       В пустом коридоре ЮЭй перед ним танцевали три подростка. "Танцевали" это большое слово. Они водили хороводы вокруг... Катсуки на самом деле не мог определить что за хуйня была у них там на полу, но прыгали они точно вокруг нее. А, еще это статисты пели. Хотя "пели" не передает тот ор горных козлов, который разносился по пустой школе. Ради блять бога, было пять утра-              Голова Изуки немного кружилась, но оно того стоило. Мей и Урарака наконец остановились и, переведя дух, они втроем попрыгали в этот раз против часовой стрелки. Он снова начал свою мантру. Очако подхватила. Хатсуме вкладывалась только в моменты когда ей самой хотелось. Они держались за руки и прыгали вокруг сумки. Сумка изредка повизгивала, что впрочем не было слышно за: "ПОМИДОРЫ ПОМИДОРЫ ПОМИДОРЫ ОВОЩИ-"       Катсуки казалось, что он сходил с ума. Методично так. Плавно, но очень-очень верно. Поэтому. Он посмотрел на орущих одноклассников, на нечто, валяющееся на полу и развернулся. Пройти лишние пару коридоров казалось меньшим из зол. Матерные частушки продолжали разноситься по школе, отражаясь от пустых стен и пола. Катсуки делал вид, что ничего не слышит.       Где-то, сидя в вентиляции, Недзу гладил полотенце и пил чай. Матерные частушки скрашивали его утро и он посмеивался себе под холодный черный нос. Он занимался оригами.       Это было не просто (с его лапами), но раз уж он гений, то он все мог. Красивые бумажные лебеди и тюльпаны радовали его глаз. Особенно радовало его то, что в таком виде жалобы были меньше похожи на жалобы и больше похожи на предложения. Предложения ему нравились гораздо больше! Он сделал глоток изумительного ройбуша и оскалился.

***

      Мало что вообще происходило в жизни. Впринципе. Так было всегда, то есть всегда когда он существовал. Ничего до и ничего после для него и не существовало. Жизнь была простая. Незатейливая. Сначала его собирали по частям. Потом его собрали полностью. Потом его везли в коробках вместе с такими же как он. Просто и незатейливо.       Потом его купили. Он ожидал приключения — служить своей цели это же так благородно! Так правильно! Он хороший, он рабочий, он надежный! Его чистили, ему меняли патроны. Его носили в кобуре. Все было просто и понятно. Им даже пользовались пару раз! Он был этим очень горд. Но в какой-то момент его забрали из кобуры.       Его перестали чистить. Его перестали носить с гордостью. Его перестали носить! Он лежал, собирая пыль, и думал. О том какая простая у него жизнь. Скучная? Конечно. Но разве стабильность и спокойствие это не цена свободы? Иногда его посещали очень высокие мысли.       Когда его наконец достали из-под груды таких же грязных и пыльных как он, он даже был недоволен. У него все было хорошо! Он хорошо лежал. Он хорошо пылился. Ему не хотелось снова в кобуру, в приключения. Он научился ценить спокойные маленькие деньки, когда солнышко просто светит из окна, птички поют, Хозяин снова приходит домой весь в крови. Но его все же достали. И снова он оказался в чужих руках.       В этот раз его почистили. Проверили его патроны. Засунули в новенькую пахнущую кожей кобуру. Маленькие ручки (в этот раз Хозяин был маленький, но ему было все равно) бережно относились к нему. Иногда ему даже казалось что теперь (теперь) его наконец уважают. Любят! Заботятся!       Он был хорошим. Он исправно делал свою работу! Наконец у него были приключения. Как замечательно! Он был очень рад.       Так за что же- "ОН ЛОПУХ И Я ЛОПУХ, У НАС ТЕПЛУШКУ СПИЗДИЛИ!"       Урарака дала пять Мей с Изуку и звонко рассмеялась. Ее немного тошнило и зрение уплывало куда-то влево, но такого простого дурного счастья она давно не испытывала. Мей, спасенная от головокружения своей причудой, издала какой-то нечленораздельный вопль и хлопнула в ладоши. Изука, улыбаясь так широко, что можно было пересчитать его зубы, пытался отдышаться. В горле першило, а ноги начинали болеть, но у него было Дело. С большой буквы, конечно. Он поднял руку, но это только нарушило общий баланс и он стал заваливаться вперед. В глазах потемнело.       Мей успела подставить ногу, дабы ее новый друг (и разве это не прекрасно? ее друг!) совсем не умер до конца. Изуку влетел лбом в жесткий ботинок Хатсуме и простонал в пол. Рядом с ним аккуратно (на сколько она могла) присела Урарака. Сумка перед ними шевельнулась. Мей присела перед ней и потыкала в нее пальцем. Сумка отозвалась скулежом. Мей нахмурилась. Изуку простонал еще раз, но теперь уже сидя и не от боли. Он притянул сумку к себе и открыл молнию.       Из сумки показалась морда собаки. Собака была явно напуганной, расстроенной и грязнущей. Ну и что делать то с этой... ситуацией?       Собака проскулила и ткнулась мордой в ладонь Хозяина. Она не понимала за что ее тыкают, за что ее не любят, за что... Она была хорошей! Она исправно делала свою работу! Ее чистили, за ней ухаживали, ее любили. Она лизнула Хозяина.       Хатсуме Мей вздохнула. "Слушай, давай я тебе просто новый пистолет сделаю? А этот..", — она покосилась в сторону собаки, — "А этот просто оставим где-нибудь? Он же больше... не работает."       Собака заскулила и прижалась к земле, скрываясь в недрах сумки. Изуку почесал псину меж ушами и задумчиво уставился на свою грязную теперь ладонь. Это было что-то вроде.. машинного масла? Черное, пахнущее и липкое. Мей протянула ему какую-то замызганную тряпку, явно видавшую и не такие трудности в жизни. Пока он приводил себя в порядок, Урарака рассматривала расстроенное животное.       "Давайте его хотя бы помоем?"       Изуку и Мей переглянулись. Уставились на Урараку. Та подняла брови. Чтож.

***

      Катсуки казалось, что он сходит с ума. Может его кто-то проклял? Это бы многое объяснило. У него было стойкое ощущение, что какая-то высшая сущность посмотрела на него и такая: "Ага! Вот он! А теперь превратим его жизнь в цирк!". Он зарычал как псина. Настоящая псина зарычала в ответ. Катсуки зарычал громче. Пес решил не отставать.       ("Нам стоит их разнимать?" - "Мне кажется, они коммуницируют..." - "Я не думаю что такое слово существует." - "Каминари, со всем уважением, ты вообще не думаешь.")       Псина была целеустремленной и непоколебимой. Катсуки был злым и упрямым. Это был матч на века. Они были созданы друг для друга. Как две горошины, как две одинаковые снежинки.       ("Бро, они такие..." - "Мужицкие?" - "Бро!")       Бакуго оскалился и искра пробежала по его ладоням.       ("Хочу ли я знать, что происходит?" - "Доброе утро, Айзава-сенсей, ква." - "Асуи." - "Мидория, ква." - "Почему это всегда он?")       Собака тоже оскалилась. Ее мокрая шерсть встала дыбом, а хвост завилял из стороны в сторону. Айзава сощурился.       ("Что будет, если мы отправим пса на бои?" - "Мне казалось это нелегально?" - "Мей, твои бои роботов подпольные." - "Справебыдло")       Катсуки подался вперед. Собака открыла пасть. Изука потянулся рукой к холке собаки.       Айзава еле успел схватить Бакуго шарфом и увести его ежиную голову от траектории полета пули. Изуку с удивлением смотрел на выстреливший в его руке пистолет. Мей прокричала что-то нечленораздельное, но явно нецензурное. Урарака расстроилась, что устроить бои собак не получится. Тсую прыгнула на стену. Каминари дернулся и повалил парту. Киришима заорал. Токоями произнес что-то себе под нос. Придавленный партой М*нета попытался как-то оповестить окружающих о своем скудном положении, но остался незамеченным.       Бакуго глупо смотрел в потолок.

***

      Изуку писал уже третью страницу в своей глубоко любимой тетради. Шигараки тыкал пальцами (поочередно и в перчатках) в лежащий на столе пистолет. Стейн чистил свои лезвия. Инко, как самая замечательная мама на земле, готовила вместе с Курогири на кухне.       Где-то в вентиляции Недзу складывал оригами из очередного Айзавиного прошения об увольнении.