Тоска, оставь меня, глупа ты и убога

Наследник престола поздно вечером расхаживал у двери в приёмную комнату императрицы, чтобы поговорить на серьёзную тему. Та встреча с Пугачёвым пошатнула у него веру в людей, но Павел собирался попросить мать быть снисходительнее к «дочери» Елизаветы Петровны — еë поведение было куда благоразумнее. Но матушка была занята, потому что принимала какого-то важного гостя. Павел решил, что как раз того самого, который доставил самозванку в Россию. — Эта девица требует свидания от вас как с законным мужем, потому что уверена, что вы арестованы и на еë стороне — донёсся голос из соседней комнаты. Павел насторожился — императрица редко когда повышала голос, а тут еë тон даже дрогнул. Он такого не ожидал — эту каменную леди было крайне сложно вывести на эмоции. — Понравилось с ней тешиться, Алексей Григорьевич? — голос был наполнен горечью и сарказмом. Наследник испытал резкое отвращение к гостю императрицы. Эту фамилию он запомнил — с матушкой общался один из братьев еë бывшего фаворита, который учавствовал в заговоре против Петра Третьего. А потом ещё Григорию захотелось власти, так что у Павла были все основания относится к этой фамилии насторожено. — Иначе было нельзя. Если бы не венчание, то на корабль она бы не пошла. А оставь еë в Неаполе, так она ж уже была бы мертва — спешно пересказал мужской голос. По мнению Павла, мужчина поступил не слишком честно. Он мог сбежать вместе с Таракановой из Неаполя в другое государство, где бы их приняли. Самозванка бы обрела семью и больше не претендовала бы на российский престол, да и все были бы счастливы. — Так ты еë от верной гибели спас… Рыцарь! И её спас, и ребёнка. А я уж думала, что ты холодной крови, что чужды тебе все чувства, что суров и жесток… Последний раз голос Екатерины так звучал, когда Павел направил на неё оружие. Даже при Пугачёве императрица больше была подвластна гневу и переходила на крик, а здесь она будто была переполнена смертельной тоской и скоро заплачет. Павел подобрался как можно ближе, чтобы не прослушать что будет дальше. — Это же ты Петра Фёдоровича задушил… Наследник прикрыл рот рукой, чтобы не закричать. Он думал, что самым худшим из Орловых был Григорий — фаворит матери, который хотел тоже занять престол и начал сходить с ума. Но Алексей пробил крышу и у Павла появился враг куда посерьёзнее. — Зачем выбрал такую мучительную для него смерть? Каким бы он ни был дураком, я же тело его видела. Бугры на шее и борозды, следы пальцев твоих — он уже представлял, как в глазах императрицы собрались не пролитые слезы. Павел больше не мог терпеть и он беспардонно ворвался в помещение. Екатерина аж вскочила со своего кресла, а Алексей просто повернулся к двери. Наследник престола заявлял, что женщинам нет места на троне из-за эмоций, хотя сам поддался моменту. — Вы! — воскликнул Павел Петрович — Так вот как выглядит настоящий монстр? Да что он вам сделал?! Мой отец не заслужил такого! Павел схватил Алексея за кафтан и приготовился уже нанести удар, как вдруг Екатерина пришла в себя от шока: — Прекратите! — завопила императрица, чем обратила на себя внимание. Алексей ничего не мог поделать в данной ситуации, ведь осознавал, что если он хоть пальцем тронет наследника российского престола, ему будет худо. Тогда еë сын отпустил врага, но схватил с комода вазу, готовясь нанести удар по затылку, пока Алексей лежал, ведь был резко брошен на пол. Екатерина провела параллель с прошлым, когда Пётр Фёдорович со злости кинул в неё бюст. Ей не хотелось слухов, поэтому женщина бросилась к сыну и начала поглаживать его по голове. Затем она стала более раскованной и обняла Павла, чего тот никак не ожидал. Это заставило его поставить вазу на место и обнять мать в ответ. Когда Павел более-менее пришёл в себя, Екатерина вновь обратилась к Алексею Орлову: — Поезжай в крепость и посмотри ей в глаза, как сейчас на меня смотришь — велела императрица тоном, который не терпел возражений. Алексей напоследок поклонился и покинул кабинет государыни. Резко Павел понял, что всю жизнь обвинял мать в смерти отца, будучи уверенным, что именно она отдала приказ об убийстве Петра Третьего. — Матушка, простите — наследник был искренним — Прошу прощения за мои думы. Я опрометчиво наклеил на Вас ярлык цареубийцы. Теперь же я прозрел. — Тише, Павел Петрович — Екатерина была скупой на эмоции, но сына из объятий пока не выпускала — Теперь мы во всём разобрались и надеюсь, что с этого момента между нами конфликты будут происходить куда реже. Павел тоже надеялся на такой исход событий, ведь ему уже давно надоело воевать с родной матерью и вечно дожидаться, когда она сделает первый шаг к сближению. В принципе, этот момент таким и стал.