Принимая вуаль

      Поначалу он взял за обыкновение умыкать Тоску к себе во дворец. Благословенные узы способствовали этой уловке, постепенно трансформируя её в привычку. И, надо сказать, его возлюбленная не возражала. Более того, когда Карл спрашивал об этом, признавалась, что ей приятно выбираться из дома. В обществе её сторонились, поэтому храм оставался одним из немногих мест, где ей были рады и встречали с беспрекословным уважением.       Несмотря на то, что во дворце — на публике — они с Тоской соблюдали меры предосторожности, само её присутствие вызывало удивлённые взгляды. Её знали как матрону храма, что за верность и храбрость была вознаграждена дозволением вернуться домой. И вот, спустя несколько месяцев её вновь видят на прежнем месте. К тому же… явно беременной.       Послушницы — все до единой — были уверены: Лорд Тенебре и леди Тоска стали парой, и это — их тайный ребёнок. Что ж, заключение можно было счесть наполовину верным. Но вместо того, чтобы опровергать чьи-то заблуждения, они предпочитали игнорировать чужое любопытство. Никто бы и так не рискнул задавать вопросы вслух…       Потратив немало времени и ещё больше усилий, Карл в конце концов сумел овладеть умением контролировать узы. Отныне он мог самолично вызывать их, удерживая, сколько ему заблагорассудится, а избавившись от Стракта, получил возможность свободно распахивать пространство, чтобы поздними вечерами ложиться в постель вместе с Тоской. По-своему, это напоминало отражение дней, проведённых ею во дворце. Только теперь именно ему приходилось просыпаться засветло, дабы незаметно вернуться в свои покои. Пусть затея и попахивала риском, Карл всецело упивался новым способом перемещения в Силе. А по мере того, как положение возлюбленной прогрессировало, а любовные утехи шли на убыль, он просто наслаждался сладостью её объятий.       Ночное времяпровождение дарило ложное ощущение, будто они живут вместе, в обычном браке. Тоска была последним, что он видел засыпая, и первым, открывая глаза по утрам. Однако всё чаще к его появлению она уже спала крепким сном. Сказывалась беременность, от которой она быстрее уставала. Карл пытался относиться к этому с пониманием, но что-то внутри было до глубины души уязвлено сим нежеланным плодом. Тоска знала о его чувствах, поэтому редко поднимала тему своего нового отпрыска.       Зато безусловно радовал Лорд Стракт, наконец-то переставший омрачать их идиллию. Тоска почти не заговаривала о нём, а Карл не лез с расспросами. Этой темы они тоже тщательно избегали.       Надо сказать, установившееся положение устраивало Карла. В любых отношениях встречались вещи, о которых было не принято говорить. Иногда дабы избежать конфликтов, иногда дабы пощадить чьи-то чувства, а иногда — дабы не касаться каверзных проблем, не имеющих решения. У них с Тоской таковых было немного, но те, что имелись, выглядели критически важными. Посему своей стратегией он провозгласил время. Карл был полон решимостью переждать помеху в виде её брака и её детей. Придёт день, и Тоска будет принадлежать ему одному. А будущее — только им двоим.       Но порой тяга к её вниманию снедала особенно жарко. Как сегодня.       Как правило, Карл пережидал час-другой, прежде чем активировать связь, дабы убедиться, что её дети в постели… Но сегодня он жаждал увидеть её, поэтому и задействовал узы раньше.       Тоска была у себя спальне, очаровательно кругленькая в своём черном кружевном пеньюаре.       — Привет, красотка. — Вздрогнув, она подняла голову, и выражение на её лице красноречиво отразило все тревоги. — Плохой день?       — Увы.       Карл разделял её чувства.       — Аналогично.       В его работе не было ничего лёгкого. И хотя он занимался правлением тысячу лет, оно по-прежнему было сопряжено с новыми вызовами и обострившимися проблемами. Ввиду давящей тени Императора, перманентного маскарада с личиной Лорда Тенебре и бурным романом с чужой беременной женой, в его жизни хватало сложностей.       Приблизившись, Тоска соединила их ладони и втянула его в свою реальность. Необходимости в этом не было, но это действительно вошло в привычку. Карл не мешал ей. Чувствовать себя настолько желанным было приятно. Его перенесло в её спальню, где она тут же укрылась в его объятиях. Тоска крепко прижалась к нему, опустив голову ему на плечо. Они оба нуждались в отдыхе после долгого дня.       — Хочешь поговорить об этом? — мягко уточнил Карл.       — Не особо.       — Я тоже.       Он тоже не любил изливать свои печали. Хватало просто быть с ней здесь и сейчас. Ибо это были поддержка и понимание, в которых он нуждался много-много лет. Она прильнула к нему, и он чувствовал, как в него упёрся её сильно выпирающий живот.       — Я удивлён, что ты ещё не спишь.       — Я не могла уснуть. Весь день хожу как убитая, а спать не могу, — призналась Тоска. — Я ждала тебя. Я скучала…       Карл поцеловал её в лоб, не выпуская из своих рук. И вдруг дверь спальни без предварительного стука скользнула в сторону…       Вошедший бормотал на ходу, уткнувшись носом в датапад:       — Мам, я увидел, что горит свет и… ой…       Это был младший из мальчишек Стракта. Вскинув взгляд, он оцепенел.       — Ой.       Выражение его лица… его реакция… удивительно точно напоминали мать, подумал Карл.       Тоска мгновенно высвободилась из его рук.       — Люциус.       Мальчик заметно сглотнул, устремив глаза на Карла.       — Ты не мой папа.       — Люциус, иди в постель, — Тоска попыталась перехватить инициативу. — Уже поздно, завтра рано вставать в школу.       Но малыш не шелохнулся.       — Ты — тот самый жрец из дворца…       — Люциус! — осадила его Тоска, но пронзительность в тоне выдала её страх.       Мальчишка, впрочем, проигнорировал её. Только отступил на шаг и возопил:       — Деси! Деси!       — Люциус! — прошипела Тоска.       — Деси, иди сюда, быстрее!       Откликнувшись на зов, старший сын Стракта возник на пороге спальни.       — Что… Что случилось? — Паренёк заморгал, оценивая ситуацию, а затем насупился и прорычал: — Кто тебя впустил?       Карл ухмыльнулся.       — Сила.       Предостерегающий взгляд Тоски умолял его держать рот на замке, хотя, безусловно, его ответ выглядел излишне бойким для напряжённости момента.       — Он обнимал маму! — наябедничал малыш. — Я видел!       Первенец Стракта мрачно кивнул, не сводя глаз с Карла.       — Я тебя помню.       — Позволь мне разобраться самой… — пробормотала Тоска Карлу, а следом обратилась к сыновьям: — Десимус, Люциус, вам пора в кровать. Мы обсудим это утром.       Конечно, её уловка была призвана потянуть время, ведь адекватного объяснения его присутствию у неё попросту не было и не могло быть.       — Нет, мы обсудим это сейчас! — Меч, висевший на поясе Десимуса, прыгнул ему в руку, мгновенно активируясь.       Тоска вздрогнула от щелчка, с шипением сменившимся знаковым гулом, но Карл только простонал:       — Опять?       Старшенький Стракта хватался за свою игрушку по поводу и без.       — Деси, немедленно выключи это! — взвыла Тоска.       Но мальчишка демонстративно пропустил призыв мимо ушей.       — Ты снова обманываешь папу, да?! — прошипел он. — Да ещё беременная?!       От праведного гнева мальчишки, исполненного чувством морального превосходства, Карлу хотелось закатить глаза. Нет ничего более очевидного, чем высокомерие юношеской убеждённости, но он сохранял хладнокровие, вмешавшись в действо, дабы смягчить конфликт:       — Выключи его, сынок.       — А ты вообще заткнись нахрен! — зло парировал мальчик. — Я тебе не сынок! Ты мне не отец!       По правде говоря, в этом крылся корень всех проблем.       — Десимус! — одёрнула его Тоска. — Не смей говорить в таком тоне с Лордом…       — Заткнись, мама! — мгновенно взвился подросток.       И тогда влез младший из братьев:       — Это тот самый бородатый жрец из храма!       — Ага, я знаю. Я помню его бороду.       — Заставь его уйти, Деси! Пусть уйдёт…       Тоска встретилась взглядом с Карлом и глухо выдавила:       — Он уходит.       — Нет, он никуда не уйдёт, — спокойно поправил Карл, отмахиваясь от её невысказанной мольбы.       Безумие бросать Тоску один на один с её взбешённым сыном, в чьих руках был зажжённый меч… даже если и был он всего-навсего тренировочной игрушкой.       — Пока папы нет, главный я! — выпятил грудь паренёк.       — Вот ещё! — возмутилась Тоска. — Я — твоя мать и…       — Теперь я — хозяин дома! — не стал дослушивать он. — И я сделаю то, что папа должен был сделать ещё год назад…       — Нет! Нет, стой! — младший бросился на подмогу матери, героически перегородив путь шагнувшему вперёд брату. — Деси, стой! Не трогай мамочку!       — Прочь с дороги!       — Не трогай её! — истерически закричал малыш и ткнул пальцев в сторону Карла. — Убей его, Деси! Это он во всём виноват!       Но Карл оставался невозмутим, пока дети метались, не понимая, что делать.       — Выключи меч, — протянул он.       — Заткнись, жрец! Ты сдохнешь следующим!       — Но, Деси, она беременна! — захныкал малыш, в ужасе внимая катастрофе, которую сам спровоцировал. — Деси, она беременна!       — А то не знаю. Тошнит уже.       — Если ты убьёшь её, то убьёшь и нашего брата тоже! — не сдавался Люциус.       — Если это вообще наш брат. А не ублюдок этого жреца…       — Десимус! — гневно рявкнула Тоска, выходя из себя пуще прежнего.       — Папа сказал тебе, что это — наш брат, папа сказал: это его сын!       — Угу, да только я в это не верю.       — Ты не веришь папе? Зачем ему врать?       Долго сдерживаемое напряжение рвалось наружу, и юный Десимус закричал на мать, срывая голос:       — Я ненавижу тебя! Я ненавижу тебя за то, что ты сделала с папой! Я ненавижу тебя за то, что ты сделала с нашей семьёй! Я ненавижу позор, который следует за тобой повсюду!       Старший сын Стракта был очень зол и не скрывал разочарования. Карлу показалось, что гнев в его сторону носил в лучшем случае второстепенную роль в их застарелом семейном конфликте.       Десимус снова попытался вознести меч, но его младший брат по-прежнему стоял перед ним.       — Деси, не надо! Папа этого не хотел! Ты сам этого не хочешь! Очнись, Деси! Очнись!       Агрессия и подростковый возраст идут рука об руку. Карл знал это по личному опыту матереубийства, поэтому заворожённо наблюдал за разворачивающейся трагедией — его мысли были погружены в прошлое. Перед его глазами ожил другой десятилетний мальчишка, который вмешался в конфликт матери и её обидчика. Тот мальчишка тоже любил мать и хотел помочь. Он питал лишь лучшие намерения, пока всё не пошло наперекосяк, закончившись смертью обоих его родителей.       Наблюдая терзания и страх на лице младшего сына Стракта, Карл оказался захвачен полузабытой болью детства.       — Ну и отлично! Сначала покончу с ним! — внезапно решил паренёк и грубо отпихнул мать, собираясь налететь на Карла.       Это движение в той же мере неуютно разворошило дремлющее прошлое — Карл хорошо помнил кипящего от гнева юнца, поклявшегося отомстить Владыке ситхов-захватчиков, который, как он ошибочно полагал, был любовником его матери. В своём представлении он вершил правосудие и возмездие. И осознание собственной правоты отдавалось в сердце глубоким чувством удовлетворения. Поэтому Карл прекрасно понимал блеск во взгляде юного Десимуса.       Н-да. Неприятно на самом деле. Ни один из мальчишек Стракта не сулил реальной угрозы, но Карла поразила острота воспоминаний, которые вызывали их поступки. Даже спустя века боль была слишком свежа. Наблюдая за разыгравшейся драмой семьи Стракт, так тесно связанной с его личным прошлым, Карл вдруг насторожился.       Возможно, это не значило ничего. А, возможно, наоборот. Наваждение могла наслать Сила. Попудрить ему мозги, например. Просто потому что Сила так иногда делала.       Звонкий голос малыша прервал тягостные размышления:       — Я расскажу папе! Я расскажу ему обо всём!       — Замолчи! — рыкнул его старший брат, замахиваясь на Карла, который легко уклонился от удара.       Пожалуй, пришла пора заканчивать. Пятиминутка ностальгии зашла слишком далеко.       Заморозив Силой обоих мальчишек, Карл стёр из их памяти события встречи.       — Забудьте, — приказал он, приправив посыл крепким ментальным внушением. — Ни один из вас не видел меня. Сейчас каждый из вас отправится в свою постель. А утром вы будете вести себя с матерью с подобающей благодарностью и почтением.       Удовлетворённый, но и в смятённых чувствах, Карл велел им убираться.       В общем-то никто не пострадал, хотя Тоска, вероятно, считала иначе. Оставшись с ним наедине, она занервничала, что частично передалось ему. Напоминание о прошлом породило беспокойство другого порядка — о том, чтобы Тоска не повторила судьбу его матери…       Карл с ясностью осознавал, что семейное гнездо Страктов давно превратилось в пороховую бочку, готовую взорваться в любой момент. Если так обстояли дела с её детьми, то что творилось между ней и её муженьком? Неудивительно, что она избегала обсуждать этот конфликт. Боялась, что если он узнает обо всём, то силком вернёт её во дворец… И правильно — он бы так и сделал.       — Вернись сегодня со мной, — сказал он. — В твоём доме небезопасно.       Тоска отвела взгляд.       — Я не могу.       Он устал слышать одно и то же.       — Иными словами, ты не хочешь!       Свара слишком долго висела в воздухе. Они ходили кругами, выкручивались, в итоге ничего не решая. Всё оставалось как есть. Карл шёл на бесконечные компромиссы, проигрывая раз за разом.       — У меня есть обязательства перед моей семьёй…       — У тебя есть обязательства передо мной! Перед нами!       Тоска была его будущим, и он не желал однажды проснуться и услышать весть, что его женщина погибла от рук своих неблагодарных сыновей, в которых души не чаяла.       — Я больше их не оставлю, — с присущей ей стойкостью сказала она. — Я нужна им.       — А если в следующий раз меня не будет рядом, когда твой мальчишка психанёт и схватится за свой игрушечный меч? Что тогда?       — Десимус просто болтает…       — Это тебе так кажется. Он способен доказать тебе обратное, — предостерёг Карл. — Почему ты твердолобо упорствуешь, оставаясь в доме? Ты не обязана терпеть их оскорбления. Разве тут безопасней, чем во дворце?       Она снова отвела взгляд.       — Всё наладится, когда родится малыш.       — Не наладится! — огрызнулся он. — И не пытайся меня переубедить, ибо мне ведомо, что ты сама в это не веришь.       — Ладно, ладно, я действительно переживаю! — ответила она, досадливо вскинув руки. — Ребёнок появится на свет через несколько месяцев, и я переживаю! — И, отвернувшись, выдохнула с горечью: — Я всё время пытаюсь поступать правильно, но, похоже, не в моих силах сделать всех счастливыми. В последнее время мне кажется, будто я приношу одно горе. Мне не выиграть. Я это знаю…       — Значит, прекращай пытаться всех осчастливить, — не выдержал Карл. Он давно привык делать то, что нужно, отказавшись от безумной утопии всеобщего счастья. — Просто расставь приоритеты, и путь станет ясен.       — Уже.       Его глаза сузились.       — Уже?       Он не ослышался?       — Моя семья для меня на первом месте, — кивнула Тоска. — Мне жаль, Карл, но я думала, ты это понимаешь.       О, он ещё как понимал. Тем не менее, услышать это из её уст было больно. Он взглянул на неё, кипя от негодования. Уязвлённый — а как иначе, если ему указали на его место после её никчёмных отпрысков, нежданного младенца и жалкого, обречённого на проскрипцию Лорда Стракта.       — Если бы всё было по-другому… Если бы я была свободна выбрать жизнь с тобой… — залепетала Тоска. В её глазах стояли слезы. — Иногда будущее кажется таким сложным и несбыточным… У меня очень плохое предчувствие…       — Я подожду, — буркнул Карл, вновь отступив перед лицом её откровенного расстройства. — Я могу ждать. Ты этого стоишь.       У него был несокрушимый козырь — время.       — Возможно, тебе не стоит оставаться на ночь, — пробормотала она, вытирая глаза.       Карл вскинул взгляд.       — Ты серьёзно?       — Нет.       Он тоже так считал.       — Если нас застанут, я снова сотру их воспоминания. Всё будет хорошо. У нас всё под контролем.       — Просто пообещай мне, что не причинишь им вреда…       Карл с неохотой заверил её в этом, хоть и ревновал к тому отношению, что она выказывала своим неблагодарным сыновьям.       Они не заслуживали её любви. В отличие от него.       — Не суди о моих мальчиках по тому, чему стал свидетелем, — Тоска снова попыталась оправдать свой выводок. — Они хорошие дети.       — Возможно — когда не угрожают тебе убийством, — насмешливо протянул Карл.       Вот причина, по которой у него не было детей. К чему тратить столько времени и средств на того, кто в конечном счёте превратится в твоего соперника? На того, кто возжелает убить тебя? Это бессмысленно.       Не омрачённая более скандалами с детьми Стракта, жизнь вернулась в привычное русло. Карл навещал Тоску по ночам, а она проводила с ним время днём во дворце. Как сегодня, когда они решили прогуляться по саду. Точнее, прогуливался он — она ковыляла вразвалочку.       Карл косо оглядел её неуклюжую походку.       — Не желаешь присесть?       — Нет. Мне полезно ходить.       Наблюдая за её медленной поступью, он испытывал сомнения насчёт сего утверждения.       — Ты уверена, что тебе не следует посидеть и дать отдых ногам?       Выглядела она как на крайнем сроке. Словно ей скоро предстояло рожать, а не приближаться к восьмому месяцу. Но Карл не обладал никоей компетенцией в данном вопросе. Возможно, всем беременным женщинам свойственного настолько полнеть.       — И так хорошо, — улыбнулась Тоска, оперевшись на его локоть. — Пойдём посмотрим кроликов. Кролики такие милые.       — Как пожелаешь, — он тотчас исполнил её желание. Ему доставляло удовольствие видеть, как ей нравится его сад.       Они уже направились к беседке, как Тоска вдруг резко остановилась, судорожно цепляясь за его руку. Затем выдохнула, и её глаза закатились. Сразу распознав признаки, он подхватил её, не дав упасть.       Она отключилась всего на несколько секунд, но Карл по собственному опыту знал, что для неё эти мгновения тянулись вечность. Посему, распахнув глаза, она оказалась дезориентирована и растеряна.       — Я упала в обморок?.. У меня не бывает обмороков. Что случилось?       — Ш-ш-ш, — успокоил её Карл, заключая в объятия. — Отдышись. Всё в порядке.       Порой требовалось некоторое время, дабы восстановить баланс после того, как Сила снизошла озарением на разум.       — Что случилось?! — не на шутку переполошилась она с паникой в голосе.       — У тебя было видение. С тобой всё в порядке.       — В-видение?.. У меня не бывает видений. У меня крохи Силы.       — Это из-за ребёнка. У ребёнка есть Сила, что придаёт Силы тебе.       — О-ох… — Тоска сглотнула. — О нет…       — Это хорошо, — уверил он её.       — Верно. Верно, ты прав…       Но в её голосе уверенности не слышалось.       — Разве ты не хотела, чтобы у мальчика была Сила? — удивился Карл.       — К-конечно…       — Что ты видела? — отбросив мелочи, он перешёл к сути.       — Мне кажется, — медлила она, будто опасаясь отвечать прямо, — я видела тебя…       — Меня? — У Карла расширились глаза. Новость воистину его заинтриговала. — О, не томи! Это было наше будущее?       Она прищурилась.       — Разве ты не можешь видеть своё будущее?       Разумеется, он мог. Но не хотел.       — Я не заглядываю в своё будущее.       Он зарёкся подсматривать туда много веков назад.       — Почему?       — Потому что, когда ты смотришь в будущее, ты зачастую вводишь себя в заблуждение. Будущее всегда в движении. Сие означает, что ты видишь вещи, которые могут не произойти, тем самым, сбивая себя с пути. Поверь, я прожил достаточно лет, наблюдая, как перед моими глазами будущее творит само себя.       — Но ты увидел в Силе меня…       — Это было другое. Иногда Сила показывает мне то, что желает показать, а не я вымаливаю у неё анонс грядущего. — Карл различал эту кардинальное отличие. — А теперь поведай мне, что видела ты.       — Тебя. По крайней мере, я думаю, что это был ты… Ты… или нет… Трудно объяснить… Просто образы… чувства…       Он кивнул.       — Видения редко бывают линейными. Как проблески, а не туманные пророчества. Их значение слабо поддаётся толкованию. Что ещё?       — Я… я… — мялась Тоска, не зная, как подобрать слова.       Это шок был понятен. Видения путали, ошеломляли беспрецедентным потоком информации. Карлу самому не раз приходилось отмахиваться от хаотичной тарабарщины, упорствуя в убеждении, что, если Силе есть что сказать, пусть попробует выражаться яснее.       — Прости. — Её глаза уткнулись в землю. — Не думаю, что мне есть о чём рассказать… Я просто видела, как растёт мальчик.       — Покажи мне, — с напором потребовал Карл.       У него за плечами было куда больше опыта с видениями, чем у неё. Вероятно, он мог найти в открывшимся ей рациональное зерно.       — Хорошо…       Невзирая на не слишком надёжную уединённость сада, Карл притянул её ближе. И наклонился, чтобы коснуться её лба своим. Физическая близость способствовала ментальной связи, а он хотел убедиться, что для Тоски всё пройдёт безболезненно. Карлу претило уподобляться Фулсому, вторгнувшемуся в её сознание.       — Не бойся, — произнёс он. — Расслабься и не сопротивляйся мне.       В общем-то предупреждение было излишним. Их уникальная связь позволила разделить мысли почти без усилий. Как только Карл проник в её голову, её видение встало перед его мысленным взором.       Он увидел маленького мальчика, что сидел на коленях посреди земляного пола, устланного сеном. Какой-то сарай?.. Похоже на то. Мальчик склонился над старым передатчиком. Длинная копна выгоревших на солнце тёмно-русых волос скрывала его лицо. Рядом с ним сидела уродливая дворняжка.       — Ты закончил дела по хозяйству? — прогремел мужской голос.       Мальчик не поднимал головы.       — Я делаю домашнее задание, папа.       — Займёшься домашним заданием, когда закончишь дела по хозяйству, — резко отозвался собеседник. Без злости, просто с раздражением. Что поделать, работы хватало всегда, а времени на её выполнение не очень. — Хорош валять дурака, приступай. Свиньи сами себя не накормят.       — Ладно.       Мальчик неохотно спрятал устройство в карман и медленно поднялся на ноги. На нём был поношенный рабочий комбинезон и пыльные ботинки. Мальчик протянул левую руку, и в его раскрытую ладонь Силой влетело пустое ведро, с которым он и поплёлся прочь. Собачонка вскочила и побежала за ним.       Потом мальчик стал старше. Стал намного выше и шире в плечах — превратился в настоящего здоровяка, только лицо сохраняло детские черты. Он стоял на месте, заметно нервничая в плохо сидящей на нём школьной форме перед тремя статными Лордами, которые внимательно его рассматривали.              — Когда-нибудь держал нечто подобное? — поинтересовался старший из них, подняв рукоять активированного меча.              — Нет, сэр.              — «Нет, мой Лорд», — терпеливо поправил его мужчина. — Это небоевой меч. Он предназначен для обучения. Заработаешь ожоги да ссадины, не более. Вытяни правую руку.              Мальчик протянул свою огромную пятерню. Она была мозолистой от работы, вся в росчерках шрамов, с обломанными ногтями. Лорд коснулся пылающим столпом его ладони, оставляя широкий красный след. Мальчик не шелохнулся. Наблюдавшие за действом Лорды переглянулись.              А следом представили ему соперника:              — Сынок, все присутствующие понимают, что ты не проходил формального обучения. Никто и не ожидает, что ты победишь. Но мы хотим видеть, как ты пытаешься. Юлий — твой ровесник. Он лучший фехтовальщик среди первокурсников. Сразись с ним и почувствуй, каково это — владеть мечом.              — Да, мой Лорд.              Мальчик принял оружие. Правда, сперва им пришлось показать ему, как его включать. Он взмахнул мечом пару раз, пробуя баланс. Судя по сдвинувшимся бровям, ощущения показались ему непривычными.              — Готов?              — Пожалуй, — крякнул мальчик.              Его оппонент вскинул клинок в традиционном преддуэльном приветствии, после чего принялся осыпать мальчишку скоростной серией сложных финтов, которые тот даже не потрудился парировать. Он просто держал оружие, выставив его в оборонительной позиции, и быстро отступал.              — Ещё! — скомандовал старший Лорд. — Ты атакуй хотя бы раз-другой.              Юноша-оппонент начал повторять те же выпады, однако на сей раз у мальчика имелся план.              Прикрываясь мечом в левой руке, он раскрыл правую ладонь, вырывая клинок из хватки противника. И, поймав потухшую рукоять, не угомонился — отшвырнул и своё, и чужое оружие и набросился на врага, уступавшего ему в росте и весе, рьяно принимаясь молотить его своими кулачищами.              Два Лорда с трудом оттащили его в сторону. На мальчишке не обнаружилось ни царапины — в отличие от его противника, всего в синяках и крови.              — Поединки так не проводят, — поцокал языком старший Лорд.              — Там, откуда я родом, мы дерёмся именно так, — невозмутимо ответил мальчик. — Если я лезу в драку — я хочу победить. И поэтому дерусь на своих условиях. — И взглянул на Лорда, озадаченный его реакцией. — Я ведь победил?              Этот день явил первый проблеск того эффективного стратега, каким однажды станет мальчик. Но ныне ни один из присутствующих на поединке Лордов, кажется, не оценил его по достоинству.              Разговор продолжился, когда детей вывели из комнаты.              — Мне было велено принять его.              — Напомни, с какой он колонии?              — А это имеет какое-то значение? Полагаю, отныне он один из нас.              — Вздор. Ему никогда не стать одним из нас. Господа, грядёт война с Республикой. Нам понадобятся такие, как он. Либо такие, как он, либо наши собственные сыновья — решайте сами.              — Он задиристый, надо отдать ему должное.              — И крупный для четырнадцати.              — Верно ли я понял? Тут говорится, что его отрекомендовали в жречество. В служки при алтаре, а не в рекруты академии.              — Мне было велено принять его. Но ни при каких обстоятельствах не позволить ему стать колдуном.       — Они не ошиблись, указывая его показатель?       — Нет.       Время шло, и мальчик превратился в мужчину и Лорда. Подтверждая это, с его плеч ниспадал традиционный чёрный плащ с капюшоном. Карл не видел его лица — только силуэт со спины. Высокая, широкоплечая фигура, полностью закутанная в струящуюся сумрачную ткань. Мужчина неторопливо шагал по ухоженной зелёной траве, а за ним по пятам следовала пара устрашающих псов.       Один их них начал копать землю. Рядом со свежевырытой ямой лежал брошенный кем-то саженец. Увидев это, Лорд присел на корточки, намереваясь исправить ситуацию. Голыми руками он разрыхлил землю, воткнул туда куст и присыпал корни.       — Здесь не копаться, — твёрдым голосом произнёс он собаке и извиняюще потрепал своего питомца по голове.       Пусть этот воин был беспощаден к врагам — коих у него было превеликое множество — он был добр и терпелив с теми, кто ему дорог. Таким был маленький грязный секрет, о котором не догадывался даже он сам. Ибо немногие из ситхов в нынешние времена могли распознать Свет, встретившись с ним лицом к лицу. Никто бы и не подумал, что в этом воине, знаменитом своей ледяной безжалостностью, упорно чадила стойкая искорка джедайского Света…       Прерывая его уединение, к нему приблизился слуга. Он остановился на почтительном расстоянии, ожидая, когда к нему обратятся. Лорд знал, что он больше не один, конечно. У него была Сила.       И он поднялся, не оборачиваясь.       — Да?       — Лорд Азамин запросил о встрече. Сегодня днём, если возможно.       — Нет.       Слуга заметно струхнул из-за неожиданного отказа.       — Мой Лорд, вы абсолютно уверены…       — Нет. Сегодня я хочу побыть один в своём саду.       Сей Лорд проводил много долгих часов в одиночестве среди своего сада, медитируя и отдаваясь во власть Силы. Сосредоточение успокаивало его, напоминало о жизни до того, как он стал Владыкой ситхов в эпицентре войны, политики и интриг. Он достиг невозможно многого, но по-прежнему чувствовал горький привкус неудовлетворённости. Бывали дни, когда он сожалел об амбициях, что привели его сюда.       Видение оборвалось. Карл осторожно покинул чужое сознание.       — Это ведь ты, правда? — подала голос Тоска.       Нет, это был не он.       — Работа на ферме, мальчик с планеты-колонии, сад…       Это был вовсе не он. С большой вероятностью, это был ребёнок, коего она носила под сердцем. Ребёнок, показавшийся неуютно знакомым… Карл не знал, что с этим делать.       — Это ты? — не унималась она.       Карл не стал рубить с плеча и просто разгладил бороду, размышляя над открывшимся:       — Сила порой подкидывает загадки. Но я не помню, чтобы у меня когда-либо была собака. Очень интересно.       — Ох… Он толкнулся, — вдруг улыбнулась Тоска. — Ты почувствовал?       Нет, не почувствовал. Но явственно ощущал это дитя.       — Сила благоволит ему, — мягко отозвался он, сам не будучи уверенным, хорошо это или плохо.       — Маркус вздохнёт с облегчением.       Карл опустил взгляд на её выпирающий живот и протянул руку, чтобы прикоснуться к плоти, где рос ребёнок. Он чувствовал буйство пульсирующей жизни.       — Напомни, кто был его прадедом? — спросил Карл, пытаясь вспомнить. — Тот, кто дослужился до капитана?       — Лорд Мар.       Карл не помнил ли строчки в отчётах, которые раскрывали бы выдающиеся таланты Лорда Мара. Чего бы Мару ни удалось достичь, оно едва ли поражало своей грандиозностью.       — Что ж, возможно, мальчику вовсе не понадобится моя помощь, — хмуро сказал он.       Через несколько недель, когда он мирно почивал, Тоска внезапно вырвала его из сна, тряся за плечо.       — Пора! Передай мой комлинк, пожалуйста…       — Пора для чего? — безучастно уточнил он, потирая глаза. На улице стояла темень, значит, он ничего не проспал.       — Рожать.       — Рожать?! — До родов оставалось ещё несколько недель. — Ты уверена?       — Да, я уверена. У меня только что отошли воды.       — О Сила! — Карл вскочил с кровати, окончательно смахнув сон. — Ладно…       Но что теперь? Он понятия не имел, что будет дальше. Он ничего не знал о родах. И, надо сказать, и впредь знать не хотел.       — Передай мне комлинк, — сосредоточенным голосом попросила Тоска. — Мне нужно позвонить Дарии, чтобы она пришла посидеть с мальчиками, пока меня нет.       — Точно.       Он передал ей комлинк и выслушал, как она звонит своей подруге леди Марроу, оповещая о начале схваток. Когда она завершила разговор, Карл, корча гримасу, воззрился на мокрое месиво на кровати.       — Завтра придёт служанка и постирает простыни, — сказала Тоска, углядев отвращение на его лице. — Карл, скоро будет куда неприглядней, чем сейчас, поверь.       Признаться, этого он тоже знать не жаждал.       Однако Тоска вела себя с завидным спокойствием — впечатляюще, ведь сам Карл её спокойствия совсем не разделял.       — Может, мне вскипятить воды?.. — проговорил он, наблюдая, как она юркнула в ванную, разыскивая полотенца. — И принести ножницы? — уточнил ей вслед. — Они же вроде… нужны?..       Хотя он не представлял для чего, если по-правде.       Тоска засмеялась, переодеваясь в одежду на выход.       — Ты намерен принять роды лично?       — Сила упаси, нет!       — Тогда собирайся. Тебе нужно идти. А мне нужно в больницу.       — А разве ты не должна кричать?       Женщин чаще всего изображали исходящими от крика во время родов…       — О, я буду кричать, если в ближайшее время не доберусь до больницы, — остро глянула на него Тоска. — У меня не бывает затяжных родов, Карл.       — Так поехали! — судорожно воскликнул он в ответ.       Она снова выдавила смешок.       — Я еду. Еду. Вещи я собрала… Нужно только захватить сумочку и ключи.       — Не слишком ли рано?.. Не слишком рано?! — внезапно замер он, застигнутый страхом врасплох.       — Всё будет хорошо. А тебе пора домой, — напутствовала она, недвусмысленно гоня его прочь.       Но Карл взбрыкнул — он желал убедиться, что она благополучно доберётся до больницы… Пусть и не умел управлять современным спидером и понятия не имел, где расположена сия больница. Но это были малозначимые детали.       За штурвал села Тоска. В общем-то, все организационные вопросы легли на неё. Добравшись до родильного отделения, Карл безмолвствовал, чувствуя себя одновременно не в своей тарелке и немея от ужаса. Должно быть, это проскальзывало в его облике, поскольку медсестра указала на просторное кресло именно ему, а не Тоске. Карл, разумеется, затаил обиду на такое предложение, недовольно уставившись на женщину.       Ситуация приняла ещё более неловкий оборот, когда персонал больницы начал величать его Лордом Страктом. Тоска поправляла всех, кто был готов слушать, что он — друг семьи, пришедший поддержать её, так как её супруг был на службе, но каждое новое лицо в белом халате, появлявшееся на их пути, делало одно и то же ошибочное предположение.       В иерархической обществе ситхов всё делилось по рангам, из чего следовало, что леди-ситх не рожали в одном отделении с жёнами простого люда. Поэтому, выходя из палаты Тоски проветриться, Карл встречал всё больше Лордов, маявшихся в ожидании, как и он.       Он слонялся в зале, пока врачи осматривали Тоску, когда молодой Лорд упал на свободное кресло рядом.       — Это девочка! — взволнованно выдохнул парень. — Я всегда знал! Я просто не представлял, как буду этому рад! Каждый Лорд, конечно, мечтает о сыне, но она идеальна! Моя маленькая принцесса… — мечтательно протянул он Карлу — совершенно постороннему человеку.       Затем в зал вышел другой Лорд, гордо расправив плечи.       — Мальчики-близнецы! — воскликнул он, потрясая кулаком. Он чуть ли не бил себя в грудь, заявляя о своём мужском достижении. — Не могу дождаться, когда вложу мечи в их руки! — радостно засмеялся он.       Тьфу, Карл терпеть не мог такие сантименты!       И лучше не становилось.       Лорд в почтенных летах оценивающе оглядел его, нервозно расхаживающего по коридору.       — Дедушка в первый раз? — спросил он, «подбодрив» заверением, что «внуки — это чудо».       Карл насупился. Неужто со стороны он казался настолько старым? Да, безусловно, он был древним, но выглядел мужчиной в расцвете сил, как и подобает Тёмному Повелителю! Так кого этот мужлан назвал «дедушкой»?! Карл был таким же сильным и полным жизни, как и тысячу лет назад!       Кипя от злости, он дал зарок взять имя этого Лорда на заметку.       Впрочем, несмотря на бесконечный дискомфорт положения, Карл не отступил перед трудностями, ведь он не хотел бросать Тоску одну.       Да, она — не первая жена, рожающая в отсутствие мужа, но сейчас рядом с ней не было её родственников или подруг на случай возникновения проблем.       Да, Карлу было плевать на ребёнка, но он оставался здесь только ради неё.       Он должен был убедиться, что с Тоской всё в порядке. Её страхи заразили его нехорошим предчувствием. Посему, сварливо крякнув, Карл устремился на поиск ещё одной чашки кафа. Ночь обещала быть долгой.       На полпути до него дошло, что эта ситуация является зеркальным отражением памятного мятежа. В ту ночь он был прекрасно осведомлён, зная, чего ожидать. Всё было под его контролем. Тоска же металась в панике. А сегодня они поменялись ролями. Он сходил с ума, талдыча молитвы Силе, прося лишь об одном — чтобы с ней было всё хорошо.       Хвала Силе, услышавшей его мольбы. Через несколько часов измученная, но счастливая Тоска прижала к себе новорождённое отродье Стракта. Она смотрела на расплющенные, неясные черты с такой любовью, что Карл помрачнел.       Он ничего не мог с собой поделать — он ревновал, от одного взгляда на мать и дитя чувствуя себя третьим лишним.       — Хочешь подержать его? — предложила она.       Нет. Но исполненная материнской гордости Тоска ждала иного, поэтому он с опаской принял крошечный свёрток.       Она просияла, лучезарно ему улыбаясь.       — Вы хорошо смотритесь с Гаем.       Карл скосил взгляд на спящего новорождённого.       Ничего такой, решил он. Все младенцы милые. Но из милых младенцев вырастают требовательные дети, а затем большинство из них становятся беспокойными взрослыми.       — Силы в нём вдоволь, — вскользь отметил Карл. Следовало подчеркнуть, что сей факт шел мальчишке в плюс.       Она трепетно вглядывалась в его лицо, как если ожидая найти хоть какой-то эмоциональный отклик, но Карл не чувствовал ничего.       — Он маленький, — озвучил он свои мысли, просто чтобы что-то сказать.       — По правде говоря, он большой. Самый большой из моих сыновей.       Верно. Бездна с ним. Какая разница.       Карл немедля возвратил ей свёрток, прежде чем успела мелькнуть нечаянная мысль, отчего дитя, родившееся на целый месяц до положенного срока, явилось на свет настолько крупным.       Стракт должен был вернуться на следующий день, чтобы повидать новорождённого сына. Не желая испортить возлюбленной настроение и кипя от невысказанного негодования из-за её всепоглощающей детской радости, Карл решил держаться поодаль. Точнее, соблюдать дистанцию, пока её забулдыга не убудет обратно, а она не оправится, успев приспособиться к новому распорядку дня. Возможно, к тому времени лучезарный ореол над её чадом поблекнет… С этими помыслами Карл поцеловал её в лоб, пока никто не видел, и направился во дворец.       Прошло три дня, и к закату четвёртого Карл был с головой погружен в работу, когда ему нежданно напомнили, что в расписании осталось ещё одно незавершённое дельце.       — Что такое? — недовольно поинтересовался он.       Ответ адъютанта дал понять, что проволочка не отнимет много времени:       — Высокий показатель.       То бишь, очередная семья принесла своего ребёнка, родившегося со слишком большим количеством мидихлориан.       Бездна… Карл терпеть не мог аудиенции подобного рода — они неизбежно портили ему настроение. Вот почему их всегда откладывали на конец дня… Уж лучше это бы не был очередной отпрыск Лорда Горжа. За последние десять лет он убил двух сыновей Дарта Горжа и предпочёл бы не удлинять сей список.       Карл всячески старался избегать подобных исходов. Всем Лордам, желающим заключить брак, предписывалось обратиться за одобрением во дворец. Это давало аналитикам возможность изучить соотношение показателей мидихлориан у невесты с женихом, а заодно у их ближайших родственников. В редких случаях в разрешении на брак отказывалось на том основании, что стороны обладали слишком большим потенциалом в Силе. Ибо велика вероятность, что жених очутится на месте сегодняшнего незадачливого отца — сам принесёт своего новорождённого сына на неминуемую казнь.       Никто не стремился к такому финалу. К отказу в одобрении брака относились с предельным тактом, но суть была неизменной: предполагаемый союз сопряжён со слишком большим риском для всех сопричастных, лучше поищите спутницу с менее высоким показателем и подайте прошение снова.       Однако время от времени и в одобренных семьях рождалось дитя с исключительным показателем… И тогда Карл был вынужден действовать. Да, он делал это ради собственного блага, но и ради блага всей Империи — в его глазах эти заботы были практически соимёнными. Преемственность и стабильное руководство имели критическое значение для государства.       Карл неизменно открывал эти аудиенции с одной и той же речи про самопожертвование и долг. Разглагольствовал о Силе, как о конечном предназначении любого одарённого — взрослого или младенца. После чего своей властью погружал дитя в сон и останавливал биение его сердца. Это был безболезненный, милосердный метод убийства. Раздавленный горем отец с посеревшим лицом покидал чертог с мёртвым ребёнком на руках и глубочайшими соболезнованиями от Императора. Карл старался не затягивать действо. Задержки были чреваты эмоциями. А этого не хотел никто, и меньше всех он сам.       Карл не получал от содеянного удовольствия. Это было необходимым злом, как проскрипция.       Сколько времени утекло с поры, когда он занимался этим в последний раз? Два, не припомнить, три года… Карл вздохнул. Что ж, пришёл срок начать новый отсчёт. Нельзя слишком долго играться наперегонки с Силой. Она всегда умела найти обходной путь. Благо, обязательные тесты новорождённых — в равной мере, как для знати, так и для простого люда — позволяли заблаговременно выявлять детей даже со случайной чувствительностью к Силе.       Поморщившись, Карл махнул адъютанту, дабы тот предупредил распорядителя.       — Впустите его.       Быстрей начнёшь — быстрей закончишь.       Как было заведено, в зале в блеске парадных доспехов появился Лорд, и на его руках был спящий младенец. Остановившись на почтительном расстоянии, воин преклонил колени перед своим Повелителем… но все набившие оскомину слова замерли у Карла на губах.       Незадачливым отцом оказался Лорд Стракт.