Принимая вуаль

      Дарт Азамин стоял подле него под скупыми рассветными лучами в молчаливой солидарности. Они оба запаздывали на заседание Совета, но сие нисколько не беспокоило Карла. Ничто не начинается до его появления. А этим утром его не тянуло покидать свой сад, дабы до вечера препираться с самыми влиятельными Лордами своей Империи.       — Я скучаю по нашей матроне, — вскользь заметил сгорбленный старец, опирающийся на трость.       Но Карл не дал себе попасться на очевиднейший крючок.       Азамин, впрочем, всегда отличался своей особой, ненавязчивой цепкостью. Прищур его жёлтых глаз, мало что упускающих в этом мире, не сходил с Карла.       — Также леди Стракт отсутствовала, когда я посещал заутреню на минувшей неделе. Развей мои тревоги, что её выздоровление как-то подзатянулось.       — Она ушла.       — Испугалась?       — Да.       Азамин, морща губы, постучал тростью по земле.       — Полагаю, этого следовало ожидать. Ей, вероятно, довелось наблюдать кровавую бойню. Женщины не любят подобных вещей. Редкая женщина способна оценить насилие по достоинству.       Как вообще их беседа умудрилась свернуть в это русло? Карл не хотел поднимать всё ещё крайне болезненную для себя тему. Ну разве что самую малость, чисто символически. Поэтому вздохнул.       — Она не просто наблюдала кровавую бойню. Они принимала в ней непосредственное участие.       — Даже так? — Азамин казался всерьёз заинтригованным.       — Она снесла голову Марроу с близкого выстрела. В буквальном смысле собственными руками. Но затем я присоединил её к силам своего подкрепления.       Одобрительный глухой смешок Корнелиуса послужил ему ответом.       — Теперь я восхищён ею ещё больше. Это в высшей степени исключительная женщина, если она готова убивать за тебя. Карл, друг мой, будь я на пару сотен лет моложе, я бы составил тебе конкуренцию в вопросе, касающемся леди Стракт.       — Для тебя она высоковата будет, — проворчал Карл.       Азамин не достал бы Тоске до плеча. Корнелиус усох с возрастом, да и в принципе никогда рослым не был, несмотря на весь свой исполинский потенциал в Силе. И самый блестящий в Империи стратегический ум.       — Вздор, — возразил Азамин. — Она как раз такая, как надо.       Он посмотрел в сторону оставшихся послушниц, сбившихся в кучку и о чём-то тихо переговаривающихся.       — Без неё здесь стало по-другому.       Карл отвёл взгляд и с угрюмым настроением переступил с ноги на ногу.       — Да.       Её Свет исчез. Её личность была под стать её Силе. В её отсутствие всё изменилось.       Могущественный Дарт Азамин чувствовал перемену, как чувствовал сам Карл. Ибо, как его самого, как Дарта Фулсома, Азамина влекло к Тоске. Она приковывала взгляды Лордов Империи, сильнейших в Теневой Стороне. Карл до сих пор не разобрался в этом феномене, но знал, что у него обязательно должна быть причина. Ибо если Сила ниспослала ему женщину, в этом непременно кроется нечто поистине особенное.       — Ты намерен привезти её обратно?       — Нет.       Азамин поднял брови.       — Набиваешь себе цену?       — Нет! — огрызнулся Карл, но, гхм, не слишком ли быстро вырвалась реплика? И как-то громко… Он поспешил сделать вид, будто данная тема ему наскучила, как не имеющая, по большому счету, никакого значения. Хотя на деле был одержим ею с тех пор, как Тоска ушла.       Азамина подобным было не одурачить, но он уловил смену его настроения.       — Что же, тогда пожелаю тебе удачи.       — Удачи не существует, — раздражённо буркнул Карл.       — Верно, верно, — легко согласился Корнелиус.       Карл тут же вернулся к делам насущным. Последние касались торговых партнёров приграничных систем, и того, как те, кто вели дела и с Империей, и с Республикой представляли наибольшую угрозу для безопасности государства.       — Мне нравится твой план установить негласный контроль над этими мирами, — утвердил он предложение Азамина. — Я объявлю об этом на заседании. Мы уже обрели значительное влияние на этих территориях, но пришла пора перейти к следующему этапу. Таким образом, мы сможем делать больше, чем просто следить за происходящим. Теперь мы будем открыто отстаивать свои интересы.       — Это займёт время, — предупредил Азамин.       — Года два?       — Минимум пять, дабы всё сделать правильно. Тяжко в одночасье усадить марионеточные правительства в развитых мирах.       — Сойдёт, — пожал плечами Карл. — Я не спешу.       Азамин искоса взглянул на него.       — Ты в этом уверен?       — Да, — Он категорически не желал, чтобы злополучный, но, увы, ставший достоянием общественности мятеж спровоцировал его на бездумные шаги. — Когда мы начнём вторжение в Республику, мы заявим права на пограничные системы под предлогом союзничества. Прежде чем заговорят пушки, мы возьмём под контроль все ключевые гиперпространственные маршруты, ведущие в Дальние Рубежи и из них.       — Это прекрасно, но нам необходимо добраться до Ядра, если мы хотим покорить Республику. Без Корусканта победы не будет.       — Да-да, знаю, — отмахнулся Карл. Это был не первый раз, когда он слышал сей аргумент. Разумный, безусловно, но Карл не питал намерений захватывать столицу Республики. По крайней мере, без острой на то нужды.       — Мы будем вновь привлекать мандалорианцев для конспирации? — уточнил Азамин.       Карл отрицательно покачал головой.       — Таков был план Фулсома, однако я сомневаюсь, что Республика дважды попадётся в ту же ловушку. Но ничто не мешает нам использовать мандалорианцев, дабы накинуть им проблем. Это прагматичный в своей лояльности народ. Несмотря на речи их вожаков о кланах и родине, за правильную цену мандалорианцы сделают практически что угодно.       — Сие также означает, что они предадут нас, если Республика предложит более высокую цену, — заметил Дарт Азамин.       — Это справедливо по отношению ко всем нашим торговым партнёрам и пограничным мирам. Вот почему мы будем придерживаться твоего плана.       Старец кивнул.       — Что ещё Фулсом обещал своим сторонникам?       — Множество символической чепухи, — хмыкнул Карл. — Оцени это — он собирался начать вторжение, вернув нам Коррибан.       — Коррибан? В нём нет никакой стратегической ценности. Сейчас это затрапезная республиканская застава.       — Дело не в выгоде на поле боя, а в духе. Фулсом жаждал освободить нашу давным-давно покинутую прародину, — криво улыбнулся Карл. — Он хотел возвратить нам украденную отчизну из нечестивых рук джедаев.       — Да какая кому разница? — покачал головой Азамин.       — Читаешь мои мысли. Это всего лишь куча старых гробниц. Место, где мы, наконец, явим себя джедаям и Республике, будет настоящей целью. Преимущество неожиданности даётся лишь раз.       В этом суждении Азамин с ним сошёлся:       — Согласен. Но ты не сможешь избегать войны вечно, — медленно повторил он совет, который осмеливался преподнести только вдали от посторонних ушей, и который не прозвучит на предстоящем заседании.       Дарт Азамин предпочитал слушать, в то время как другие подолгу излагали свои пространные мнения. Таких горлопанов Карл не ценил. Чем громче и патетичней они голосили, тем меньше долетало до его ушей. Поэтому ему так импонировали сдержанные заключения старого друга.       — Не стоит недооценивать, насколько велика поддержка идей Фулсома, — серьёзнейшим голосом предупредил древний стратег Империи. — В армии о попытке переворота не знает только глухой, и вскоре до всех Лордов дойдёт молва, если уже не дошла. Не превращай Фулсома в мученика. Не позволь этому мятежу стать знаменем для более сурового недовольства.       Карл пренебрежительно махнул рукой.       — Oderint dum metuant.       Пусть ненавидят, лишь бы боялись.       Так в незапамятные времена ответил один ситхский генерал, когда у него спросили о вечно бастующей колонии.       Но Азамин не находил поводов для легкомыслия.       — Осторожней, или как бы тебе не пришлось взять свои слова обратно. И тогда поплатимся мы все.       — Знаю, — со вздохом согласился Карл.       — Друг мой, не позволяй гордыне ослепить тебя. Оставь мысли, что сам выберешь место и время для войны. Республике, возможно, уже известно, что мы здесь. — Веки Азамина опустились ниже, а голос обернулся хриплым шёпотом: — Есть джедаи, которые ведают про наше существование. Они поймут, где искать. Процветание и растущая мощь Империи с каждым годом повышают наш риск быть обнаруженными.       — Знаю…       — Если ты не проявишь должной осторожности, мой друг, ты рискуешь встретить атаку изнутри и снаружи. Тебе нужно дать Лордам что-то из того, что сулил Фулсом, только из твоей протянутой руки. Компромисс в разумных пределах, Карл.       — Это и есть план.       Азамин казался удивлённым.       — Значим, мы собираемся на войну?       Карл пожал плечами.       — Возможно — через двадцать лет. Пока не слишком усердствуй с этими марионеточными правительствами.       — Мы не сможем прятаться вечно.       — Мы и не будем. Но я не хочу затяжной полномасштабной войны. Дабы избежать её, нам понадобится супероружие. А такие вещи требуют времени.       Дарт Азамин не впечатлился.       — Подобие «Звёздной Кузницы»? Ибо, если я верно припоминаю…       — Нет. Я последую твоему совету и дам Лордам то, чего они хотят. Фулсом обещал своим сторонникам исполинское оружие для уничтожения планет. Он даже назвал его красочным именем — нарёк его «Звезда Смерти». Для этой задачи мы рекрутируем колонию, чтобы приступить к работам незамедлительно.       — А мы сможем его построить? — вскинул брови Азамин.       Карл пожал плечами.       — Инженеры говорят, это выполнимо при достаточном количестве ресурсов и времени.       — Сколько понадобится времени для завершения?       — Десять лет, плюс-минус.       — Иными словами, эта такая отсрочка?       — Стратегическая подготовка, — переиначил Карл.       Азамин нахмурился.       — Ты хотя бы наметил временные рамки для вторжения?       — Десятилетие. Плюс-минус. А когда мы будем готовы, я начну ждать знака Силы.       — Ах, верно, — хотя бы в этом преданный Азамин был беспрекословно с ним солидарен. — Все всякого сомнения, Сила должна быть с нами.       Карл перевёл тему, устав от разговоров о войне:       — Ты изучил список армейских кандидатов на повышение?       Заговор Фулсома затронул слишком много командиров высшего звена. В результате возникло множество освободившихся вакансий, которые предстояло заполнить.       — Да, я читал его.       — И?       — Армии нужна свежая кровь. Я бы поставил на эти посты Лордов из флота.       — А это идея, — задумчиво произнёс Карл. Лорды Имперского флота никогда не бунтовали — они подчинялись и выполняли приказы. — Армии не понравится.       Теперь пожал плечами Азамин.       — Объяви, что желаешь укрепить сотрудничество и доверие между сферами. Когда мы вступим в войну, нам нужно поумерить соперничество и взрастить взаимоуважение в наших рядах.       — Мне нравится такое решение. Больше подготовки. Друг мой, ты дал мне добрый совет, — кивнул Карл. И теперь, нуждаясь в ещё одном добром совете, он вернулся к наиболее волнующей его теме — леди Тоске: — Я отпустил её, — выпалил он. Получилось невпопад, но они оба прекрасно понимали, о чём он говорит. — Я мог остановить её… но не стал.       На сей раз Азамин всецело одобрил:       — Мудрый ход.       Карл хмыкнул.       — Вот почему ты возглавляешь сферу моей военной стратегии.       — Значит, я могу не только безропотно соглашаться с решениями, касающимися твоей личной жизни? — со смешком уточнил Азамин.       — Да, — допустил Карл и обдал друга недовольным взглядом. — В последние дни ты мало с чем другим соглашаешься.       Реплика вышла особенно резкой и как будто в оправдание.       Глаза старца с вниманием остановились на нём.       — Всё настолько плохо?       — Ну конечно, нет, — ощетинился Карл, уже пожалев, что не удержал рот на замке. Чувствуя, как неумолимо краснеет, он повернул голову. — Я же сказал, что отпустил её. Теперь я жду, когда Сила вернёт её обратно.       — Что вынуждает тебя думать, что это произойдёт?       — Я предвидел её ещё до того, как встретил, — тихо ответил Карл. — Наша встреча — это судьба.       — О Тьма, — вздохнул его хитроумный друг, и его губы растянулись в лукавой улыбке. — Что ж, это всё объясняет. Ты влюбился.       — Вовсе нет!       — О, ни к чему стесняться этого. Это хорошая вещь. Страсть — наш путь к власти, а Империя слишком долго жила без Императрицы.       — Она уже замужем, — заворчал он.       — Едва ли надобно считать это за препятствие. Карл, кому, как не тебе, знать бесполезность щепетильности, — хихикнул старый Азамин. — В любви и на войне все средства хороши, верно?       — Верно.       — Не пора ли нам на заседание?       — А надо? — посетовал Карл.       — Да, — подтвердил старец, неспешно взяв путь ко дворцу. — Его Величество сегодня присоединится к нам?       — Нет, только я.       Сегодня он будет Лордом Тенебре.       — Ты уже убил Фулсома? — осведомился Азамин из чистого любопытства.       — Работаю над этим.       Должно признать, этой задачей он откровенно наслаждался. Некоторые джедайствующие моралисты предпочитают напустить на себя благостный вид, будто подобное — выдумка, но ситхи знали, что между совокуплением и жестокостью существует неразрывная связь. На первобытном биологическом уровне тело мужчины предназначено для обоих актов, и воздержание от одного разжигает другой. Каждый хороший боец знает, что сон на диване делает тебя более агрессивным в ринге. Точно так же, как Лорд Фулсом ныне знал, что отпугнуть от него леди Тоску путём вовлечения её в свой заговор, было ошибочным поступком, лишь усилившим боль наказания.       Ибо без умиротворяющего нежного голоса, взывающего к милосердию и смирению, ничто не сдерживало Карла в его Тёмных устремлениях. Без сладостного податливого тела под собой Карл был особенно раздражён и взвинчен. Его лишили ужинов в приятной компании и утешительных бесед после долгого рабочего дня. Внезапная потеря участия Тоски вынуждала его перенаправлять страсть к ней в звериную жестокость. Каждую ночь он забредал в камеру Фулсома и давал выход своей жажде возмездия.       Но Карл не был мясником. Он не рубил конечности и не сдирал кожу. Фулсома даже не избили и не отходили плетьми. Ибо в грязной работе, как и во всём остальном, Карл использовал свой разум. Он пытал Силой — теми методами, которые не оставляют следов, но причиняют изысканную боль и непроходящие муки. Ему нравилась элегантность своих пыток.       Хотя он частенько впадал в крайности… увлекался. Ибо пусть сей предатель и не преуспел в краже его Империи, но он лишил его чего-то очень ценного, когда своим самонадеянным фортелем перепугал Тоску.       Истина его личности была раскрыта самым неблагоприятным образом в самый неудачный момент. Возлюбленная узрела его в наитемнейшей ипостаси — за убийством невинных и виновных ради защиты своей власти. И, как истинный ангел Света, она в ужасе отпрянула от него.       Она уличила его в злодеяниях, забрала свою любовь и поставила под сомнение его пригодность править. Такова была роль, которая, судя по всему, Сила отвела Тоске изначально — быть голосом его совести и благодарным слушателем, кому он мог доверить свои сокровенные мысли. Быть той, кто мог призвать его одуматься. Кто мог испытывать его и высказывать точку зрения, какую никто, кроме неё, не смел сказать ему в лицо.       Он был разочарован. И зол. Но мог с этим жить, пока… пока она не запаниковала, сбежав от него. Ему претила мысль, что он сам невольно подтолкнул её обратно к муженьку-неудачнику. Даже вспоминать об этом было как-то унизительно.       И вот он вытерпел уже несколько недель её отсутствия. А чувствовал себя по-прежнему скверно и одиноко.       Хотя они проводили наедине только ночи, непрестанная близость Тоски в его Храме приятно грела душу. Хватало лишь слегка потянуться сознанием, чтобы ощутить её скромную, тихую ауру. Она окунала его разум в умиротворение. Догадывалась ли она или нет, но она была лучом Света в его дворце. Предсказанная Силой она принесла с собой надежду и перемены… Но она вернётся. В своё время непременно вернётся.       Карл умел быть терпеливым, когда это нужно. Ибо, если у него чего и хватало в избытке, так это времени.       Но ожидание постепенно убивало. Если он не был погружен в заботы о делах Империи или не пытал Фулсома, то он колдовал над старым котелком своей матери. Он взялся решать проблему своего разбитого сердца тем же путём, каким решал любые другие проблемы — Силой. И хотя он всецело верил, что Сила, которая привела Тоску в его жизнь, скоро вернёт её обратно, сам он не собирался сидеть сложа руки. Сила помогает тем, кто помогает себе сам. А он был её верным слугой все эти годы.       Карл перепробовал все любовные заклятья и привороты, о каких только слышал. А парочку даже сымпровизировал лично. Для пущей надёжности он попытался провернуть кое-что, дабы сделать себя более привлекательным в её глазах. Но ничто из перечисленного, похоже, ни капли на неё не повлияло, принуждая его удовольствоваться ролью бессловесного наблюдателя.       Наблюдать за людьми с помощью Силы легко, когда ты с ними близок. Карлу было достаточно вспомнить ментальное ощущение Тоски, и Сила открывала её местонахождение. Начавшись, как ненавязчивое увлечение, это вскоре переросло в полноценную одержимость. Карл по несколько раз на дню отлынивал от своих первостепенных обязанностей, чтобы поколдовать над котелком и подглядеть за ни о чём не подозревающей возлюбленной. Да никакая это не слежка, говорил он себе. Он поступал так исключительно ради уверенности, что ей ничто не угрожает.       Тоска представала перед ним за повседневными делами. Служанка наведывалась к ним в дом всего пару раз в неделю, поэтому Карл часто заставал свою беглянку за чёрной работой. Тоска вытирала столы и загружала в посудомойку тарелки, как простая прислужница. Это было ниже её достоинства, презрительно фыркнул про себя Карл и поклялся, что как только она вернётся во дворец, то больше и пальчиком не пошевелит. Императрицам не пристало заниматься стиркой.       Дома Тоска ходила в фартуке, но на людях никогда не появлялась в подобном виде. Посетителей она встречала одетая с иголочки, с идеальным макияжем и строгой причёской. Её скрупулёзное внимание за собой выдавало, насколько она осведомлена о чужом порицании. Временами на это было тошно смотреть.       На школьных турнирах леди Стракт стояла в гордом одиночестве — другие матери с ледяной учтивостью обходили её стороной. Никто не желал, чтобы их сынок играл или спарринговал с детьми Страктов, ибо всякий знал: леди Стракт была сослана в храм. Она стала изгоем, и в результате под удар попала вся семья.       Как и её нежданная подруга по несчастью леди Марроу.       Карл видел их слезливую встречу за ланчем.       Тоска деликатно умолчала о своём участии в гибели Лорда Марроу и не объяснила, почему вышла из обители. Зато со всем пылом выражала сочувствие своей подруге из-за их внезапно разделённого общественного статуса. Очевидно, что раньше у Тоски был широкий круг знакомых, которые теперь дружно повернулись к ней спиной.       Это злило — наблюдать, как Тоска, приняв статус обесчещенной леди, безропотно всё сносит, продолжая заниматься домашними делами.       Карл замечал всё: и косые взгляды, и шепотки на нарочито повышенных тонах, указывающие ей в спину пальцы. А она, несмотря ни на что, держалась с фантастическим достоинством. Какая восхитительная из неё выйдет Императрица, с восторгом думал он. Но также он видел, как рушится её броня, стоит дверям захлопнуться. Ему тяжело давались моменты, когда она плакала, позволяя себе наконец побыть уязвимой. Ему хотелось оказаться рядом, утешить её…       Однако Карл прекрасно понимал, что, чем несчастнее она будет там, тем скорее вернётся к нему. Поэтому смиренно удовольствовался тем, что душой болел за её злословящих подруг, а сам брал имена их мужей на заметку.       Детскую возню смотреть было куда скучнее. Если ты хоть раз видел спарринг двух десятилеток, считай ты видел всё. Гораздо больше Карла интересовал Лорд Стракт.       Судя по наблюдаемому, эта бездарность окончательно растеклась. За завтраком Стракт был неразговорчив и чаще всего мучился от похмелья, пока Тоска с лучезарной улыбкой старалась изо всех своих скромных сил. Её муженёк-неудачник сознательно игнорировал любые её жизнерадостные потуги. Детишки переглядывались, а старшенький закатывал глаза. Старшему мальчишке Стракта не помешала бы лёгкая прожарка молниями, решил Карл.       Лорд Стракт закладывал за воротник почти каждый вечер. Пока Тоска с отпрысками отчитывалась о дневных хлопотах, он сидел за столом с початой бутылкой виски и бровью не поводил. Тоска же слепо сносила буквально всё. Закончив доклад, она усаживала детей за школьные задания, потом запихивала их в душ, а сама готовила им на завтра форму и рюкзаки.       Карл прекрасно видел, как старший сын пренебрегает ею с холодным презрением, а младший без конца липнет. Не надо быть слепым, чтобы не заметить, насколько успешней малыш справлялся с обстоятельствами, чем его суетный старший брат, прячущий страх и боль за едкой обидой.       А что до Тоски?       Что ж, у неё случилось хорошие и плохие дни. Но она твёрдо вознамерилась преодолеть трудности. Её привязанность к мужу временами казалась искренней, и Стракт, когда трезвел, иногда по-своему отвечал ей взаимностью. Но в целом он казался глубоко подавленным, ясное дело, обвиняя себя — и правильно! — за переплёт, куда угодила его семья.       Теперь Карл не раз задавался вопросом: не совершил ли он ошибку, согласившись на предложение Тоски принять вуаль. Ибо, знай он тогда то, что знал сейчас, Карл однозначно бы ей отказал, послал на проскрипцию Стракта и незамедлительно женился бы на его вдове.       Забавный парадокс, что он столько лет избегал женщин, беспокоясь, что ни одна не полюбит его ради него самого. Что они всегда будут видеть в нём лишь Императора — средство для удовлетворения амбиций своей семьи, шанс заполучить богатство и статус, возможность стать Императрицей. Поэтому Карл провёл столетия, подавляя желание и уживаясь с одиночеством, чтобы перенаправить эти чувства в силу. Эта стратегия доказала свою эффективность. Ибо по примеру джедаев он ограничил свою личную жизнь работой для постижения секретов Силы.       И вот однажды, когда ему стало особенно скучно и одиноко, он решил рискнуть и обратился к Силе, умоляя послать ему супругу. Он просил лишь об одном — чтобы она была верной. Верной ему и его Империи. Но момент слабости был мимолётен и быстро забылся.       Однако Сила отвечает на молитвы страждущих. В своё время и извилистыми путями. Поэтому, когда несколько месяцев спустя Карла посетило видение в саду, он сначала не распознал в нём исполнение своего желания. Он прозрел позже в тот день, едва одна непреклонная женщина пробралась в его тронный зал и сорвала шаль, обнажив волосы, столь же светлые, как её душа. От явления Тоски у него перехватило дыхание, ибо Великая Сила откликнулась на его зов самым неожиданным образом. Зная, что Сила в своей бесконечной мудрости не совершает ошибок, Карл покорился её воле. Ибо лишь глупцы подвергают сомнению Тьму.       Кроме того, Тоска так манила своим очарованием. Вставшая на защиту своих детей мать — он с тоской вспоминал о такой из времён своей юности. Верная жена другого, какую он хотел себе. Она была взрослой женщиной, обладающей большой долей здравого смысла и вместе с тем полная детского идеализма. Это умерило закостеневший цинизм прожитых им лет.       Она верила в него, она любила Империю, и она заставляла его улыбаться.       Карл опомниться не успел, как уже изливал ей душу, без тени страха раскрывая своё прошлое и делясь тревогами о будущем. И если трепетная Тоска питала на этот счёт явные опасения, у него, как ни странно, их не было. Образ отшельника, который он оттачивал на протяжении тысячи лет, быстро рассыпался… пока не вернулся, ножом вспоров ему спину.       Он запомнит это для будущих планов: ложь бывает полезна, но нет ничего более действенного, чем сокрушительная правда.       Ибо вместо того, что ухватиться за его власть и положение, Тоска бежала без оглядки. В ней всегда были сильны условности и конформизм, поэтому не следовало делать большие глаза от того, что она привязалась к тому, что оставила позади.       Неожиданно его худшие страхи, нашёптывающие, что она возжаждет его из-за трона, не оправдались. Всё произошло с точностью до наоборот.       Тоска не хотела его потому, что он был Императором.       Сосредоточившись на утверждении власти после заговора Фулсома, Карл не сумел правильно оценить степень её разочарования. По этой причине ныне он сидел в гордом одиночестве и страдал, любуясь в старом котелке своей матери, как Тоска, украдкой подняв глаза от грязных тарелок, смотрит на своего супруга, который сидел за столом, уронив голову на руки.       Играя роль стороннего наблюдателя, Карл следил за драмой и болью семьи Стракт. И хотя он не был тесно связан с ними, зрелище приносило и катарсис, и удовлетворение.       Как собиратель мудрости он с горечью усвоил преподанный урок: бойся своих желаний. Ведь внезапно самое страшное — получить именно то, о чём ты просил.       И всё же его бдение за Тоской в Силе обрело новый смысл в одну из ночей, когда он возвратился к себе из камеры Фулсома.       Был поздний час, когда Карл открыл печать своих потаённых покоев. После того как вылазка мятежников разворотила его жилище, тут всё заменили. Видок стал посвежее, ослеплял не меньшей роскошью, но отдавал какой-то стерильностью. Без женской руки и смеха это место не было домом. Сейчас оно будто принадлежало кому-то чужому.       Карл как раз запечатывал покои на ночь, ограждая своё личное пространство от посторонних, когда непредвиденно обнаружил, что смотрит прямо на Тоску. Она задумчиво расчёсывала волосы.       — Ты! — Судя по тому, как она подпрыгнула с пуфика, она тоже определённо его увидела. Не слишком обнадёживающая реакция, но Карл решил списать всё на удивление, в основном потому, что больше не мог выносить отказа.       Он безмолвствовал и только смотрел.       Её лицо полностью исцелилось, как и полагалось спустя два месяца… Ну просто загляденье! Пышные светлые волосы были рассыпаны по покатым плечам, её пленительные формы проглядывали сквозь полупрозрачную ткань чёрного кружевного пеньюара… Такое романтичное и соблазнительное зрелище, что Карл не мог глаз отвести. Он знал нежность этой кремовой кожи.       — Ты что здесь делаешь? — резко спросила она и, раскрасневшись, чопорно запахнула халат, плотно завязывая пояс.       — Я не здесь, — выдохнул он, хотя всем существом желал, чтобы это было иначе. Чудо, как хороша… Такая мягкая, влекущая и готовая к постели. Завораживающая… Её облик напрочь поглотил его мысли. Тоска была ещё прекраснее, чем он помнил.       Смутившись, она плохо прятала волнение.       — Это проекция? — втянула она воздух. — Ты умеешь создавать её прямо из дворца?       — Нет. Я ничего не делаю. Возможно, ты? — но он сразу отмёл эту мысль. — Нет. Ты бы не смогла. Тебя убьёт одна попытка.       С усилием оторвавшись от созерцания её красоты, Карл сосредоточился на новом, непредвиденном, но крайне желанном развитии событий.       — Теперь всё подтвердилось. Мы — это судьба.       И, Сила Великая, неужели, он сказал это вслух?       Да.       — О нет, нет! Этого не может быть! — вскричала она, заламывая руки.       Карл улыбался от уха до уха, пребывая в полнейшем восторге и непередаваемом облегчении. Слова гремели, полные самодовольного ликования:       — Обратись к своим чувствам. Ты знаешь, что это правда.       — Нет! Нет! Это невозможно! Между нами всё кончено, я вернулась к Маркусу…       — Я так ждал этого, — с придыханием признался Карл.       И не только — он умолял. И теперь, когда это свершилось, он просто не мог осмыслить сей диковинный опыт. Сноподобный, и в то же время до прозаичности реальный. Сродни видению, слившемуся с проекцией и исконным физическим воплощением. Спонтанно, захватывающе и интимно одновременно. И, тем не менее, каждый из участников находился в своей замкнутой реальности. Связанный Силой.       — Любопытно… Словно ты здесь, рядом со мной, — изумился он. — Но ты далеко.       — Я у себя дома, — Тоска с опасной покосилась за плечо, будто её могли подслушивать. Будто боялась быть пойманной за общением с ним. Очевидно, установившаяся связь была для неё столь же осязаемой, как и для него.       — Я во дворце. В своих покоях.       Их разделяло солидное расстояние, но казалось, стоит сделать несколько шагов, и он дотронется до неё… Такой близкой и такой невыносимо далёкой.       Тоска вдруг побледнела.       — Тогда что это? — взвизгнула она. — Почему Сила делает с нами такое?       — Я полагаю, это джедайские узы, — ответил он с нескрываемым благоговением. — Они воистину заработали.       — Заработали?!       — Не вдаваясь в подробности, я усилил их щедрой порцией старой доброй Тёмной магии.       Карл пытался спровоцировать нечто подобное с той самой ночи, как она сбежала.       Надо полагать, что-то да сработало. Но он пока не знал, что именно.       — Так это сделал ты?!       — Вообще мы делали это вместе, помнишь? Но главным образом это Сила. Невозможно связать двух людей, если на то нет воли Силы. По крайней мере, так говорил Таво.       — Нельзя доверять джедаю!       — Ты можешь видеть моё окружение? — полюбопытствовал он, исследуя специфику уз.       — Карл, что ты наделал? — застонала Тоска.       — Твоё я не вижу… только тебя.       — Сделай так, чтобы это прекратилось!       — Тут что-то ещё… — пробормотал он, погруженный в чудеса проявления незнакомой магии. Ибо даже после всех прожитых лет Сила не переставала удивлять и впечатлять его. В тот самый момент, когда он возомнил, что познал абсолютно всё, она напомнила ему о грехе гордыни.       — Таво не описывал подобного. Я должен понять, как этим управлять. Это бесподобный трюк. Его применение открывает невиданные возможности.       — Останови его! — почти что закричала Тоска в ответ.       — Я не могу. — Да и если бы мог, то пальцем бы не пошевелил. Такой приём слишком хорош, чтобы спустить его в никуда. Карл перевёл взгляд на свою беглянку-возлюбленную и признался: — Я скучаю по тебе. Как ты?       Скучает ли она по нему так же, как он по ней?       — Я в порядке, — отчеканила она. — Всё просто прекрасно. Отрадно наконец оказаться дома.       — Лжёшь.       Она не отрицала, а банально ушла от прямого ответа:       — В целом, жизнь понемногу налаживается. Маркус приходит в себя. Десимус возьмёт пример с отца рано или поздно, я уверена. То есть, надеюсь…       — Они плохо к тебе относятся? — мягко спросил Карл. Он боялся того, что происходит в их семье, когда он не смотрит.       Тоска закусила губу.       — Они разгневаны и задеты. — Она многозначительно перевела на него взгляд. — Ложь приносит людям боль. Я хотела рассказать мальчикам всю правду. Возможно, им было бы легче понять, узнай они всё как есть. Но Маркус считает, что это плохая идея… он хочет, чтобы они уважали его…       Карл нахмурился.       — Значит, он доволен тем, что спихнул вину на тебя?       — Всё вовсе не так…       — Именно так я это вижу. Тоска, возвращайся, — взмолился он. — Вернись ко мне.       Он готов был простить ей всё на свете, если она вернётся.       Но Тоска отвела глаза. Она вся дрожала.       — Я… я не могу этого сделать.       — Почему нет?       — Я не могу! — огрызнулась она.       — Да почему? Назови мне причину!       — Потому что ты… это ты. И потому что я воссоединилась со своей семьёй. Они и так достаточно натерпелись. Я нужна им. Я не могу бросить их снова.       — Ты нужна мне, — да, он скулил, но ему было всё равно. Рядом с ней Карл не был гордым Императором ситхов, а был таким, какой он есть. Просто мужчиной с разбитым сердцем, которое разбил сам себе. Старая пословица гласила, что ситхи любят редко, но навсегда. В его случае вернее и не придумаешь. За всю свою долгую жизнь он любил всего двух женщин, и ей довелось стать одной из них.       Даже в самом страшном кошмаре невозможно представить, чтобы он причинил ей вред в отместку за побег. Больше он никогда не повторит подобной ошибки.       — Мне тебя так не хватает, — прошептал он.       Она ничего не сказала в ответ. Лишь смотрела на него с тревогой на лице. Как будто ей хотелось сказать что-то ещё, но страх не давал это сделать.       Видя, как она ёрзает и дёргается в своём кружевном белье, до Карла вдруг дошло, что она надела эту красоту не для него. И в запале у него вырвался вопрос, который, пожалуй, не стоило задавать:       — Ты с ним спишь?       Тоска опустила глаза.       — Карл, я думаю, что для нас не слишком хорошая идея ворошить былое. Я не хочу затягивать расставание. И ты тоже вряд ли этого хочешь… раз так и не пришёл за мной.       Она что, хотела, чтобы он бросился вслед за ней в тот день? Карл так не думал. Возможно ли, что его сдержанность вызвала у неё разочарование?       Он поспешил объясниться:       — Я не пришёл за тобой, потому что не хотел обращаться с тобой как с пленницей.       Тоска кивнула, всё ещё избегая смотреть ему в глаза.       — Я благодарю тебя за это. Быстрый разрыв — это правильно. Доброй ночи, Карл, — она развернулась и зашагала прочь от него.       — Стой… не уходи!       — Доброй ночи.       Но узы никуда не исчезли.       — Я всё ещё тебя вижу, — громко произнёс он. — Я всё ещё здесь.       Она не оборачивалась.       Стояла, отвернувшись, замерев в полуобороте, и обращалась к кому-то, кого он не мог видеть и слышать.       Это был Стракт?       Подозрения Карла усилились, когда Тоска развязала халат, позволяя ему соскользнуть с плеч. Жест получился небрежным, но для его изголодавшихся глаз был равносилен стриптизу. Лёгкая полупрозрачная сорочка, прикрывавшая её тело, изводила притворной скромностью. Карл приковал к ней взгляд и не мог оторвать его, когда она забралась в постель… бесспорно к своему мужу.       И почему, во имя всего святого, что есть в галактике и за её пределами, Сила решила показать ему это?! Он не хотел на это смотреть. Его убивало то, что он видел. Если бы он мог разорвать узы прямо сейчас, то тотчас бы это сделал! Если это не прервётся в ближайшие мгновения, он отправится в дом Страктов и сделает её вдовой. Пока всё выглядело довольно целомудренно, но…       К счастью, связь внезапно оборвалась. Карл вновь уставился в стену своих покоев. Насквозь истерзанный и нуждающийся в том, чтобы дать выход смятенным эмоциям, Карл зашагал обратно в камеру, где держал Лорда Фулсома.       Предатель ответит за всё.