The Bastard of a Roman Tycoon / Перерожденный сыном римского магната

-Хаа, у вина прекрасный вкус. Джэ Хун, идеально адаптировался к телу Марка и сегодня наслаждался роскошным банкетом со его многочисленными друзьями. Разве не было сказано, что животное которое лучше всего приспосабливается - человек? Поначалу, древний мир без интернета и смартфонов казался несколько разочаровывающим. Но это быстро прошло. Отсутствие благ цивилизации, стало неудобством всего на несколько дней. Вы можете наслаждаться сезонными деликатесами в свое удовольствие, не беспокоясь о деньгах, а рабы всегда остаются рядом с вами, чтобы исполнить все, что вы приказываете. Вместо печали, теперь он чувствовал себя более комфортно, чем в наше время. Конечно, Джэ Хун, человек из современного мира, никогда не отдавал рабам отвратительных приказов. Положение рабов в древнем мире, задевало его совесть, но Джэ Хун не обладал достаточным чувством справедливости или инициативы, чтобы активно протестовать против идеологии этого времени. Это потому, что он был просто обычным человеком, каких можно было увидеть повсюду. Лучшее что он мог сделать, это обращаться с рабами достаточно гуманно. Самовнушение и оправдания помогали ему справиться с дискомфортом Спустя несколько дней, рабы семьи шептались, о том что молодой хозяин Марк изменился. Марк больше не бил рабов и пьянствовал уже не так сильно, по крайней мере он оставался в сознании. Теперь он просто развлекался со своими друзьями, был умеренно пьян и наслаждался пирами. Чтобы хорошо жить, Марку не нужно было быть способным, потому что Красс позволял ему многое. Став Марком, Джэ Хун был полностью опьянен комфортом своей нынешней жизни. Парфянская война, в которой погибают Красс и Публий, произойдет спустя 20 лет. Это слишком далеко, не поздно принять меры даже после совершеннолетия через несколько лет. Прямо сейчас, Джэ Хун просто хотел наслаждаться этим так сильно, как только мог. Кассий, близкий друг Марка, начал наливать вино в пустой бокал. — А теперь давай снова выпьем. Ты еще не пьян? — Конечно нет! Этого достаточно, только на один глоток. — О, как и ожидалось, от старшего сына семейства Красс! Когда он выпивал вино залпом, его друзья и рабы выстраивались позади него, аплодировали и подбадривали. Кух! Это рай? Эта череда роскошных дней, о которых он и мечтать не мог в прошлой жизни. Он был так доволен, что даже думал, что такая жизнь и есть счастье. Почувствовав опьянение, Джэ Хун ушел с пьянки заранее, до того, как напился. Пообещав завтра посмотреть бой гладиаторов в амфитеатре, он легкими шагами направился к особняку. Особняк семьи Красс расположен на Палатинском холме, лучшем месте среди семи холмов Рима. Хотя и находящийся в высокогорье, он богат водой, и вдоль реки Тибр дует свежий западный ветер, а если спуститься по склону, то сразу начинается центр города - Римский Форум. Большинство влиятельных и богатых семей Рима имели дома на Палатинском холме. В будущей Корее можно сравнить это со зданием в Каннаме в Сеуле. В отличии от его предыдущей жизни, когда дом в черте любого города, не говоря уже о Сеуле, был мечтой всей жизни. Для нынешнего банкета был арендован бар в Субурре - месте, где живут обычные люди. «Это жизнь второго поколения чеболей, верно?» Конечно, Джэ Хун никогда в жизни не видел второго поколения чеболей. Тем не менее, он гордился тем, что теперь находится в одном ряду с людьми, о которых он знал из дорам. — Пойдемте, молодой господин. Интеллигентный молодой грек подвел Дже Хуна к роскошному паланкину. Молодой человек по имени Септимус был освобожденным рабом, которого Красс назначил помощником и сторожевым псом своего сына. Старший Красс занимается самыми разными видами бизнеса, поэтому у него много освобожденных рабов. Сенаторам запрещено заниматься коммерцией в принципе. Конечно, всегда есть выход. Большинство сенаторов имели своих представителей в различных сферах своих интересов. Освобожденные рабы были юридически свободными людьми, поэтому избежать ответственности было легко. Септимус, был сообразителен и умен, что привлекло внимание Красса и сняло с него статус раба. Его основная работа на данный момент заключалась в том, чтобы обучать Марка и прибирать за ним хаос, который он создал. Джэ Хун покачал головой, на предложение Септимуса взобраться на паланкин. — У меня сегодня хорошее настроение, так что я пойду домой пешком. Рабам будет тяжело, если они понесут тяжелый паланкин. — Это их работа. Пожал плечами Септимус. - Разве раньше вы не ездили в паланкине по саду? — Это все потому, что я был незрелым. — Весьма трогательно, что вы стали зрелым всего за три дня. Джэ Хун слегка посмеялся над острой сатирой Септимуса. Первоначальный Марк недолюбливал приспешника своего отца. Это связано с тем, что освобожденные рабы, в отличие от обычных рабов, являются членами семьи, поэтому обращаться с ними как прежде, не может никто кроме pater familias (главы семьи). Изначальный Марк всегда находил предлоги, чтобы держаться от него подальше, но Джэ Хун был другим. Наоборот, он думал, что ему повезло, что мужчина-секретарь рядом с ним был способным. — Сегодня пир, завтра игра гладиаторов, а послезавтра снова пир. Действительно, Рим велик. Разве это не рай на земле? Как ты думаешь, Септимус? — ... Если вы так считаете, значит, так оно и есть. "Да, Рим — идеальное место, которое я хотел. Есть причина что великую империю помнят будущие поколения." Джэ Хун прогуливался по улице в Субурре, бессвязно бормоча слова о «будущих поколениях» и «великой империи», в которые никто не вслушивался. Когда он, счастливый и пьяный, проходил мимо очередного дома, Джэ Хун услышал треск, и толстая дверь рядом отворилась. Джэ Хун повернулся посмотреть на происходящее. В двери показался толстый мужчина. За ним следовал дородный раб, неся в руках мешок. Выйдя на улицу раб швырнул мешок на землю. Джэ Хун видел, как что-то извивалось в мешке, брошенном как мусор. "Что там? Животное?" Содержимое в сумке все еще немного шевелилось. Джэ Хун нахмурился и цокнул языком. Даже в наше время многие люди жестоко обращаются с животными, о нынешних временах не стоит и упоминать. Джэ Хун, под воздействием алкоголя, пошел к мужчине, желая прочитать ему нотацию. Звук шагов эхом разносился по ночным улицам, сокращая расстояние. Когда Джэ Хун проходил мимо мешка, он почувствовал, как что-то теплое коснулось лодыжки. Он резко остановился. Рука, тонкая, как ветка, держала его за ногу. Джэ Хун даже не чувствовал, что его схватили, настолько она была слаба. Хозяином руки, вылезшей из мешка, была маленькая девочка. Ему показалось, что ей около десяти лет. Девочка имела каштановые волосы и была похожа на фракийку. Ее затуманенные глаза казалось не видели ничего, а на плечах были следы побоев. Тело, крайне истощенное недоеданием, было сложно назвать человеческим. Не будет преувеличением сказать, что она находилась при смерти. При виде этого жуткого зрелища, приятное опьянение мгновенно испарилось. "Это был человек..." Фракийская девушка отчаянно не отпускала ноги ошеломленного Джэ Хуна. На самом деле, он не чувствовал в ней достаточной силы, и мог легко избавиться от хватки, но что-то иное, а не сила, держало его. Он мог сказать, что это, не задумываясь. Это желание жить. Девушка попыталась пошевелить ртом, но не доносилось ни звука. -...Ты просишь о помощи? Джэ Хун, как будто разговаривал сам с собой. Сухие губы девушки слегка шевельнулись в ответ. Это был шепот, едва слышный на краю сознания, но для него он прозвучал как гром. -Эй! Что ты делаешь, малыш? Хочешь, чтобы тебя отругали? Толстяк рядом нервно закричал и агрессивно уставился на него. Крепкий раб, стоящий сзади, сделал шаг вперед. — Не лезь в чужие дела и уходи. А то… Мужчина начал угрожающе говорить, но посмотрел на рабов, выстроившихся позади Джэ Хуна, и осекся. Можно косвенно определить уровень человека, просто взглянув на телосложение и одежду рабов. Также за Септимусом и рабами стоял роскошный паланкин. Сообразительный человек с первого взгляда бы понял, что статус Джэ Хуна был необычным. — Вы аристократ? В Риме, дворяне не имели права по своей воле топтать простолюдинов. Римские граждане могли пользоваться своими гарантированными правами как римляне, независимо от того, были они аристократами или простолюдинами. Однако, если вы из престижной семьи, обладающей властью и богатством, вы можете похоронить другого человека, не нарушая закон. Даже если бы они были такими же римлянами, простолюдины не могли бы выпрямить шею перед богатыми аристократами. Из памяти Марка, Джэ Хун очень хорошо знал эту римскую реальность. Он кивнул головой, действуя, как Марк в прошлом, с бесконечно высокомерным видом. —Ты говоришь мне не лезть? Ты довольно невежественный. — Прошу прощения, мне стыдно за себя. Испуганно выдавил толстяк. — Так что здесь происходит? Что с этим ребенком? Даже если он пытался сдержаться, в его голосе прозвучал явный гнев. Мужчина подобострастно потер руки и улыбнулся. — Она моя рабыня. Я думал, что ее нужно немного дисциплинировать, поэтому я ее учил. — Дисциплинировать? Джэ Хуна начал раздражать его голос. Было известно, что рабы этой эпохи были собственностью своих хозяев. Как бы хозяин ни относился к рабу, это зависит от настроения хозяина. Не имело значения, если он избил ее до смерти, потому что она ему не нравилась. Владелец просто потеряет деньги, эквивалентные стоимости раба. Джэ Хун, полностью приспособившийся к римскому обществу, уже знал об этом. Однако не только отвратительное зрелище избитого ребенка, но и дрожащее прикосновение руки девочки, отчаянно схватившей его за лодыжку, еще сильнее расстраивало его. -Я вижу впервые, что молодую рабыню дисциплинируют таким невежественным способом. Это больше похоже на глупое избиение. - Я лишь хотел сделать ее послушной заранее, пока она молода. Разве не принесет она тогда больше денег когда вырастет? Когда его слова объяснения еще больше исказили выражение лица Джэ Хуна, мужчина смутился и поспешно продолжил говорить. -Конечно же, я предполагаю, что обучение рабов в вашей семье будет отличаться от обучения простолюдинов. Да, оно, вероятно, намного более организованно и рационально. То, как мы, простолюдины, привыкли действовать это очень грубо. Но это всего лишь обычное наказание для моего раба. Он сказал это с величайшим уважением, как можно раболепнее улыбнулся и посмотрел на аристократического ребенка, не знающего мира. Такое поведение характерно для незрелого молодого человека из аристократической семьи, который хочет блеснуть своим достоинством. Мужчина подумал, что он оставит его в покое, если его правильно похвалить. Увидев такое выражение лица другого человека, Джэ Хун мог ясно прочитать его мысли и усмехнулся. Он сразу понял, что имел в виду этот человек. Рабы относятся к собственности и защищены правом. Каким бы аристократом вы ни были, вы не можете делать все что заблагорассудиться, тогда это уже тирания. Джэ Хун кратко вспомнил римское рабство, когда увидел девочку рабыню, дрожащую у его ног. Рабство было естественной концепцией в древние времена две тысячи лет назад. Продуктивность древних времен значительно уступает современной. В таком месте, если вы хотите владеть огромным богатством, как чеболь, у вас неизбежно будут рабы. Джэ Хун знал, насколько они могут быть несчастны, но впервые увидел это своими глазами. Воспоминание о его прошлой жизни, в которой он жил с «земляной ложкой», теперь наложилось на образ молодой девушки, изо всех сил пытающейся выжить здесь. Это воспоминание тронуло сердце. — Что ты собирался делать с этим ребенком? — А? Всего лишь немного наказаний, как обычно. — Тск. Это так вульгарно... Что, если она умрет? —Такого не происходило год или два, я знаю, сколько она может вынести. У мужчины было плохое предчувствие от этого надоедливого ребенка. Его раздражало то, что он еще не ушел, и продолжал придираться к нему. Но у него не было выбора, кроме как терпеть это, потому что он не мог небрежно разговаривать с детьми аристократической семьи. — К чему вы спрашиваете? По закону это моя собственность. Знаете ли вы, что по римским законам ни один аристократ не может посягать на собственность гражданина? -Конечно. Разве я что-нибудь сказал об этом? - рассмеялся Джэ Хун. -Эм. - Мужчина был смущен неожиданным поворотом разговора. - Тогда чего же вы хотите... Этот раб мой. -Я знаю. Рабы принадлежат своим владельцам. -Да! Истинно так. -Тогда вина раба должна рассматриваться как вина хозяина, верно? Джэ Хун лукаво улыбнулся и посмотрел на нахмурившегося мужчину. Джэ Хун почувствовал, что его противник потерял уверенность. -Посмотри на мою лодыжку. Твой раб схватил ее, и она теперь вся в крови. Как смеет раб схватить тело старшего сына сенатора и испачкать его? -Но это же не моя вина, не так ли?... Просто так получилось, что... — Закон, который вам так нравился, стал шуткой? -...Это, это... Мужчина ничего не смог опровергнуть и растерялся. Джэ Хун знал, что это произойдет. В будущем мало кто запоминает законы, если они не юристы. Большинство из тех, кто повышает эрудицию знанием закона, знают только то, что идет им на пользу. -Раб — это не человек, а собственность хозяина, верно? Я не думаю, что неразумно интерпретировать это как серьезное неуважение ко мне. Я прав, Септимус? — Конечно. Ничего не скажешь, даже если господин прямо сейчас забьет этого раба на смерть. Если ты не согласен, можешь попросить хозяина дать тебе компенсацию деньгами. Когда Септимус спокойно кивнул, выражение лица мужчины исказилось. Не так-то просто получить рабынь одновременно необычайно красивых и девственных. Даже если она выживет, огромная сумма денег будет потеряна. Мужчина собирался рискнуть, если потребуется, предстать перед судом. -Итак… ты хочешь сказать, что аристократ должен забрать эту рабыню, потому что она была груба? -Да, я возьму ее и заставлю заплатить за свою грубость. Я заплачу тебе деньги, которые ты потратил на покупку рабыни. Тогда у тебя не будет никаких претензий, верно? Не может быть дурака, который отдает, когда его об этом просят. Мужчина был уверен, что если он будет обучать девушку еще один-два года, то получит за нее в два раза больше суммы, которую потратил. У него не было намерения отдавать эти ходячие золотые монеты по первоначальной стоимости. -Я не знаю, будет ли прибыль удвоена, но я не могу просто взять те же деньги которые заплатил и отдать ее. Джэ Хун фыркнул. -Ха! Я думаю, ты ошибаешься, я не покупаю товар у тебя. Я собираюсь избавиться от раба, который проявил ко мне неуважение, поэтому я говорю тебе взять правильную цену и передать ее. -Вы говоришь... Вы собираетесь обвинить меня?" — Обвинить? Нет! Благодаря памяти Марка, Джэ Хун очень хорошо знал, как обращаться с такими людьми. -Великодушный я могу спокойно не обращать внимания на твою грубость, но я думаю, что ты, возможно, не тот человек, который может позволить себе иметь отношение ко мне? Неудача может постичь тебя, когда ты продолжишь свои дела в Риме. Лицо мужчины стало пепельным. Это была явная угроза и тирания. Но сейчас ему было не до того, чтобы что-то делать. По сравнению с девушкой рабом, мужчина обладал абсолютной властью, но, по сравнению с артистократами, ему нечем было похвастаться. Мужчина понял, что попал в довольно неприятную ситуацию. Он не ожидал, что к нему пристанет такой придирчивый, любопытный аристократ. Работорговец был вынужден использовать последнюю карту. Даже если отдашь раба сейчас, кто знает к чему могут придраться в будущем. Ему пришлось попытаться показать, что он не какой то пустяк. -Я не знаю, насколько велика ваша семья, но у меня также есть дворяне, с которыми я веду дела. Ха! У тебя есть связи с дворянами? Джэ Хун холодно рассмеялся, не обращая внимания на слова мужчины. -Мне очень любопытно это услышать. Захотят ли сенаторы, которые имеют с вами дело, встать на вашу сторону, а не на сторону семьи Красс? Может, проверим? — К...к, Красс? Рот мужчины был настолько огромен, что не мог быть больше. Красс была самым богатым человеком в римской истории, которого знал любой простой римлянин. В частности, те, кто занимался работорговлей, отчетливо помнили темную сторону Красса, когда он копил богатства. Красс поднялся при Сулле, использовавшем железную диктатуру для подавления власти Сената. Огромное богатство, полученное в результате тщательной чистки оппозиции Суллы, послужило основой для формирования богатства Красса. Говорят, что тогда он кровью выразил свое неодобрение оппозиции. Во всяком случае, среди самых известных учеников ныне покойного Суллы Помпей — первый, а Красс — второй. Был также Лукулл, который был избран консулом в этом году, но влияние Красса как самого богатого человека Рима было немного больше. Обычному работорговцу никак не сравниться с ним. Все, что он мог теперь сделать, это лечь и молиться. -О, молодой господин! Я не узнал вас и ошибся. Берите если хотите рабыню, которая осквернила ваши лодыжки! Конечно! Если вы отдадите мне ее обычную стоимость, у меня действительно нет никаких претензий! Я так благодарен. -Правда? Я рад, что у нас совпадают интересы. Как хорошо, что конфликт закончился таким удовлетворительным образом. Завтра я заплачу деньги. -Ну, я имею в виду. Хе-хе-хе, эту цену... вы можете платить медленно. Тогда я пойду сейчас. Мужчина подобострастно потер руки, вошел назад в здание словно убегая, и закрыл дверь. Джэ Хун подошел к лежащей девушке, не глядя на убегающего мужчину. -Успокойся и закрой глаза. Отныне ты будешь под защитой моей тени. Девушка медленно закрыла глаза от его заботливого голоса. Септимус был удивлен, хотя и не показывал этого снаружи. Он никогда раньше не видел Марка таким. Марк был тем, кто забивал рабов до смерти, а не спасал их. Вот почему он задал очевидный вопрос. — Ты собираешься взять ее и напиться? -…Этот ребенок? Я действительно не думал об этом. Септимус стал выглядеть еще более смущенным. Объятия молодой рабыни в Риме не вызывают особых возражений. То, к чему они никогда не должны были прикасаться, были дети, рожденные свободными людьми, и жрицы Весты. Спать с молодой рабыней в сексуально открытом Риме было даже не возмутительно. Но если ты не собираешься напиваться, нет причин выходить вперед и спасать тебя. -Тогда почему ты спас этого ребенка? Обычно ты бы никогда этого не сделал. -Это просто. Это заставляет меня чувствовать себя грязным. — Ты имеешь в виду работорговца? -Да. Работорговцы и им подобные продолжают говорить о политике, аристократах и правах собственности. Джэ Хун ушел, оставив Септимуса позади, естественно цитируя мысли, которые мог бы иметь типичный римский аристократ. Конечно, это было правдой только наполовину. Это было также потому, что предыдущая жизнь Джэ Хуна внезапно наложилась на появление ребенка, который был таким беспомощным и несчастным. Это было просто самодовольство. Но мелочь, спасшая девушку, вызвала слабый трепет в сердце Джэ Хуна. Это из-за этого? Постепенно чувствуя, как его скверное настроение снова уходит, Джэ Хун пошел вперед, снова напевая свою песню. И Септимус почувствовал что-то иное, чем прежде, в спине нынешнего молодого хозяина, который шел впереди. То, как он говорит, по-прежнему типично для ребенка-аристократа, но он чувствовал, что в последнее время его поведение определенно изменилось. -Если подумать, что мне делать с работорговцем? -Расследуйте, не сделал ли он чего-нибудь противозаконного. А если он сделал что-то наказуемое, подсуньте его адвокату, который не имеет к нам никакого отношения. Если ты нарушил закон, некого обвинять. — Я позабочусь об этом, как ты говоришь. Септимус слегка улыбнулся, так чтобы его никто не видел. Даже если он свободен сейчас, когда то он также был рабом. Невозможно жалеть человека, который избивает и продает рабов когда ты сам был им. Ему было приказано безоговорочно доложить Крассу, если Марк что то натворит. Тем не менее, на этот раз он решил сказать о нем что нибудь хорошее.